Исправь ошибки прошлого

Удали все фото с iPhone Это будет нашим секретом И пусть только небо запомнит Что мы делали прошлым летом На фоне приглушенной песни необычайно долго раздаются телефонные звонки. Один за одним они проносятся в машине и отдают в голове, прежде чем щелкает автоответчик и просит оставить голосовое сообщение. Мужчина не сдается, скидывает и повторно набирает до боли знакомые [так и не забытые] одиннадцать заветных чувств. И, о чудо! С третьей попытки дозвониться на том конце раздается глухой, явно сонный голос. — Алло. — Кар… — недолгое молчание в трубке, — это я. Молчание в трубку сопровождается сопением. Даве это знакомо. Сейчас ему кажется, что он знает ее всю. И то, что она молчит, означает две вещи: она все еще обижена и она заинтересована. Если бы не хотела знать, что случилось, скинула бы сразу: она не раз поступала так с ним, когда они эмоционально что-то выясняли, а потом звонила и извинялся за свои поступки, оправдывая это своим темпераментом. Впрочем, он поступал также, поэтому взаимопонимание между нами всегда было какое-то особое. Понимая, что Карина так и продолжит молчать, он говорит сам. — Карин, мне очень поговорить надо. Можно я приеду? Судя по гулу, а звонок у него был на громкой связи, Карина и так поймет, что он за рулем. Что он на полпути к ее дому, а пустая Москва позволит ему довольно близко домчаться до подруги. Давид с замиранием сердца ждет ее приговора. — Приезжай, — наконец глухо отзывается Кросс и скидывает звонок. Сначала он окрылен тем, что она впустит его. Затем резко эйфория сходит на нет. Это раньше, до его встречи с Олей, он мог в любую минуту написать или позвонить Каре и примчаться к ней, даже как сейчас, во втором часу ночи. Он мог заявиться без приглашения, поставить ту перед фактом, что он около ее квартиры, и она незамедлительно его впускала, даже не извиняясь за бардак. Но сейчас утекло столько воды, и имеет ли он право вот так, как раньше, заявиться к ней на порог? Что если?.. Что если она там не одна? Показываются башни Москва-сити, и отступать уже поздно. В конце концов она спустится к нему в машину, тогда-то он и поймет, что пути к прошлому нет. Подъехав, он с опаской набирает номер Кросс. — Ну я… приехал. Она не удивлена тем, что он перезвонил спустя 15 минут после первого звонка, хотя от дома Давида до ее куда больше времени на дорогу. Когда она отвечает, в голосе сквозит раздражение. — Ты забыл квартиру? Немного воодушевившись, что Кросс сейчас одна, Дава поднимается на знакомый высокий этаж. Зная, что подруга скорее всего уже открыла ему дверь, он не звонит в звонок, а просто заходит. Так и есть: незаперто. Карину он находит в зале. Она сидит в кресле, подвернув под себя ноги и укрывшись пледом. В комнате какой-то творческий беспорядок, судя по всему, здесь что-то снимали: штатив еще не убран, остатки реквизита тоже. Дава проходит чуть смущенно, протянув Каре цветы. Та холодно смотрит на букет, а потом показывает глазами на стол. — Положи туда. Судя по ее тону, вряд ли ей хочется говорить сейчас, а ему и добавить нечего. Столько воды утекло, что страшно представить. Их песни, ответы друг другу на годы, проведенные вместе… Как он мог променять Кару, свою Кару на… — Карин, прости, — выдавливает он, не желая отходить к дивану, ему кажется между ними станет еще большая пропасть. Глядя сейчас вблизи на Карину, ему кажется, будто она так сильно изменилась. Глаза, прежде живые и легко им читаемые, сейчас непроницаемы. Он понимает: в ней борются какие-то чувства, в таких случаях у нее всегда морщится лоб, но прочесть по глазам, как он делал раньше, уже не получается. Поэтому он просто стоит в ожидании вердикта. — Чай хочешь? — В голосе одновременно забота и раздражение, неизвестно, чего больше. Но это уже «оттепель», а потому Давид кивает. Пока Кросс возится с чайником и накрывает на стол, он, прекрасно ориентируясь в ее квартире, находит вазу, ставит туда букет. Параллельно присматривается: не видно ли где-то чужих мужских вещей, но ничего не находит, только пару поношенных мужских футболок, в которых он узнает свои собственные. На кухне уже разливается аромат душистого напитка. Первое время они пьют молча. Маска с лица Кары падает, и сейчас в ее глазах лишь грусть. — Может поговорим? — осторожно спрашивает Дава. Ему кажется, что молчание убивает. Вместо ответа Кросс кладет на стол телефон, включает песню, и комнату прорезают строки, написанные и спетые Давидом. Нет ответа, больше не надо знать Где ты, с кем ты, как там твои дела Удалил тебя и тебе пора Удалить меня Ему кажется, что земля из-под ног уходит, ведь Карина даже когда злилась раньше, никогда так холодно его не воспринимала. А тут… — Кар, прости меня, — извиняется он, чувствуя себя школьником. — Разве ты не просил меня удалить тебя из своей жизни? — Голос звучит также грустно и отстраненно. — Давид, ты ушел, ясно дал понять, что нам не по пути… — Это ты решила, что не можешь общаться со мной, — вспылил он, чувствуя, как жар заливает лицо. — Да, пока ты был с ней, — Кросс тоже повышает голос. — И заметь, я не ошиблась. Иначе, что ты здесь забыл? — Ты уже в курсе? — Его голос неожиданно падает. Карина отрицательно машет головой, после чего он подвигает телефон с последними новостями. — Ольга Бузова заявила о расставании со своим парнем Давой, — мрачно и торжественно, с каким-то холодным удовлетворением читает Карина заголовок, затем бегло пробегается глазами по статье, чуть задержавшись на фотке «возлюбленных». — Кар, ты была права насчет всего этого. Я не знаю, почему так поступил и ушел от тебя тогда, предав нашу многолетнюю дружбу… «Предав любовь», — хочется ему добавить, но он молчит. Знает ведь, что он так и не решился признаться Каре в своих чувствах. Пару раз до этого доходило, но она первая обрывала романтические нотки, видимо, сильно боясь любить, а когда у них только-только стало все налаживаться: на горизонте появилась Оля… — Я с самого начала не одобрила это, Давид, — устало и обреченно говорит Карина. — Вы разные, понимаешь. Совсем. И пусть ваш роман оказался такой красивой и трогательной историей, может тебе вблизи было непонятно, но я-то видела, что ваши пути разные. Заметь, ты знал о том, как я разбираюсь в людях, знал, но именно тут решил все сделать по-своему. А я… Просто не смогла видеть, как ты рушишь свою жизнь… «И нашу любовь», — хочется признаться Карине. Ведь она знала о чувствах Давида, но обжечься снова, как когда-то давно, ей не хотелось, и она терпеливо ждала. И когда он столько времени был рядом, когда оказался настолько нужным и незаменимым, в тот же самый момент он ушел к другой. Больно, обидно и противно. И злится Карина предпочитала еще и на себя, что раньше не высказала ему правду о своих чувствах, но сейчас разве имеет это значение? — Кар… — Только он ее так мог называть, произносить это таким тоном, что сразу по коже пробегали мурашки. — Прости меня? Может… — Голос дрожит. — Может начнем сначала? Или просто вычеркнем этот эпизод из нашей жизни и продолжим, как раньше? Кросс молчит. Слишком это больно, снова подпустить к себе того, кто однажды разбил ей сердце, уйдя к другой, хотя формально, у нее нет права требовать быть с ней, ведь они так и не стали парой. — А с чего ты взял, что в моей жизни все, как раньше? Что в ней есть место, чтобы… Она не договаривает, но Давид понимает. Ее новые вайны с участием Жени как ножом по сердцу. И ему остается только догадываться: это просто ролики или что-то большее? Впрочем, его глаз ведь так и не нашел мужских вещей в квартире. Снова повисает молчание. Пустота, которую оба не знают чем занять, а ведь раньше им всегда было о чем поговорить. — Позвони мне, — вдруг неожиданно просит Давид. — Что? — Глаза Карины округляются от удивления. — Позвони мне! Она недоумевает, но телефон все же берет. Так задумывается, что одним лишь жестом выдает себя: Дава замечает, что он по-прежнему у нее на быстром наборе. Идет соединение, а затем с телефона мужчины играют такие знакомые строчки. От удивления Кара даже не скидывает звонок. А раньше даже солнце светило ярче И люди любили как-то иначе А мы без денег были богаты Часов не замечали и плевали на даты Песня скидывается сама, и Карина, опомнившись, нажимает отбой. Затем переводит глаза на улыбающегося Давида. — Ты поставил мою песню на звонок? — Ей интересно, когда он это сделал. — Да. И это одна из тех вещей, что так не нравилась Оле. — Она слышала? — Новая порция изумления. Тот кивает. — Кар, ты нужна мне. Я скучаю. Прошу, давай все будет как прежде? Кросс бросает взгляд на часы и понимает, что уже 3 часа ночи. — Давай я подумаю об этом завтра? — просит она. Ей правда нужно время принять решение. Он тоже все понимает, потому не торопит ее. Встает, чуть пошатнувшись от усталости. — Я буду ждать твоего решения. Он бредет к двери, и Карина вдруг понимает, что в таком состоянии он доедет ли до дома? Потому она спешит за ним. — Может… останешься? — неуверенно спрашивает она. — Диван все еще твой. Дава останавливается, явно удивленный таким предложением. Впрочем, приятно удивленный. — Останусь, если не помешаю тебе. Карина кивает, и он проходит обратно в гостиную. Тогда она закрывает входную дверь уже окончательно, а затем вдруг улыбается, чувствуя, как что-то в ее жизни вдруг встает на свое место.