Абсолютная любовь

Любовь сводит с ума. Она делает тебя безумным, бесстрашным. Способным на то, на что бы ты никогда не подумал, что способен. Человек познавший это чувство, ничего не будет бояться, так как будет знать, что во имя любви ему все под силу. Мне говорили : "Ты сумасшедшая! Тебя убьют!". А я отвечала, что мне все равно, что пускай убивают, что пускай я лучше умру, чем даже не попытаюсь что-то сделать. И это было самое настоящее безумие. В его натуральном обличии. Ни один здравомыслящий человек, не стал бы этого делать. Но я ведь самашедшая. Страшно мне было только сначало. Когда я стояла перед воротами тюрьмы. А потом, страх куда то исчез, уступив место какой то нечеловеческой мотивации. Охранники спали и я даже удивилась, как легко мне удалось пробрался внутрь. Я прошла по коридору и спустилась в подземелье. Тут было холодно и зябко. На страже стоял солдат. Я беззвучно подошла сзади и со скоростью света всадила ему в спину лезвие ножа. Он не издал ни звука. Я осторожно опустила его тело на пол и пошла дальше. Камеру, которая была мне нужна, я заметила сразу. Сторожей там было аж два. Спрятавшись за углом я глубоко вдохнула и запустила нож в одного из них. Он попал в шею. В этот раз так беззвучно необошлось. Когда первый со стоном упал на пол, второй мгновенно вытянул пистолет. Сейчас дело было только в том, кто выстрелит быстрее. Выйти из-за угла и выстрелить, к счастью, заняло у меня только одну секунду. Второй сторож слег возле первого и воцарилась тишина. Я могла расслышать урывочное дыхание одного из пленников. Я мысленно понадеялась, что я не сильно его напугала. Подождав пару секунд я приблизилась к камере. Ключ я нашла в кармане у одного из уже мертвых стражей. Я открыла дверь. Стояла почти абсолютная тьма, но я все равно разглядела его белую окровавленную рубашку и повязку на лице, всю пропитанную красным. Его перепуганные глаза светились, как у кошки, а страх, порой сменялся на гримасу боли. - Все хорошо. — тихо произнесла я. — Дорогой Максимильен, пойдёмте со мной, я не причиню Вам зла. — я протянула ему руку и он недоверчиво коснулся ее своими дрожащими ледяными пальцами. Поднявшись он пошатнулся и чуть не упал. Я успела подхватить его в последний момент. Ниже меня, и ещё больше худой чем обычно, он казался мне абсолютно беззащитным, хоть я и знала, на что он способен, дай ему волю и власть. Но сейчас передо мной был слабый, умирающий человек нуждающийся в моей помощи. Я взяла его на руки. Так будет проще. Я почувствовала, как его голова легла мне на грудь и ощутила, как бешено бъется его сердце. - Не переживайте, все будет в порядке. — я мягко поцеловала его в лоб. Не смотря на шум, который я подняла, когда мы достигли выхода все было тихо. Охранники на входе все ещё мирно спали. Сегодня был явно мой день и удача была на стороне моего безумия. Я посадила Максимильена в переди себя на лошадь и укрыла своим пальто. Мы направились в путь. Я пыталась ехать достаточно быстро что бы успеть сбежать и достаточно медленно, что бы моему спутнику не было больно. Мне почему то вспомнились все те моменты, когда я почти преследовала его, в толпе на площади, возле дома, в самих разных зданиях. Иногда он замечал меня и в его взгляде на пару секунд мелькал страх, наверняка он думал, что я охочусь на него. Ведь по сути было за что. Я могла счесть то что сделали его люди, за предательство близкого друга семьи. Но ведь все люди смотрят на вещи по разному, и убийство, это не всегда плохо. В пять утра мы достигли дома в лесу, где моя семья когда то проводила лето. Ним никто не пользовался уже около десятка лет, и вероятность того, что нас тут будут искать, была крайне мала. Когда мы вошли в дом, Максимильен спал у меня на руках и я положив его на диван, укрыла лежавшим рядом пледом, в который раньше я часто любила кутаться. В этом доме все осталось, в точности же как и в моем детстве, из-за чего у меня было странное чувство дежавю. Я открыла окна для проветривания и вышла наружу, что бы снять с лошади сумки с вещами. У меня мимо воли замирало сердце, когда я смотрела на здешний пейзаж, и если бы не запах крови, которым пропиталась моя одежда, мне бы показалось, что я вернулась в прошлое. Я принесла медикаменты и повязки и осторожно село возле Максимильена. Сейчас нужно было обработать рану. Не смотря на серьезность ситуации, я почему то улыбнулась. Передо мной лежал тот самый Робеспьер, которого боялась вся Франция. Сейчас он был полностью в моей власти, и его жизнь зависела только от меня, но я собиралась подарить ему ее продолжение. Как можно более аккуратно, я сняла старую, уже затвердевшую повязку. Он вздрогнул и открыл глаза. - Все в порядке, я просто обработаю Вам рану. — я осторожно погладила его по щеке. Он очень спокойно и мужественно перенес подальшие процедуры, только иногда постанывая, когда боль становилась совсем невыносимой. Когда я закончила, он одними только губами произнес "благодарю Вас, мадемуазель". Я с улыбкой кивнула. Взяв его за руку, я размяла его холодные пальцы. Он внимательно смотрел на меня своими зелёными глазами и в моем сердце опять начинало назревать пламя. Я не могла отвести от него взгляда. Боже, я так его любила. Просто до безумия. До самоотверженния. До готовности на абсолютно все на свете ради него. - Вот видите, все прошло хорошо. — вдруг заговорила я, пытаясь отвлечь его от боли. — Я смазала Вашу рану заживляющей мазью, от которой вам должно стать легче. Я позабочусь о Вас. Вы в безопасности. Об этом доме не помнит никто кроме меня. Максимильен внимательно слушал мои слова сжав мою руку, будто боялся что я исчезну, и что все это окажется миражем. Он так и уснул держа меня за руку. Спустя некоторое время, вдруг почувствовав усталость после безсонной ночи, я легла рядом с ним. Он как то инстинктивно немного повернул ко мне голову, тем самым касаясь лицом моего плеча. Я провалилась в сон, ощущая на себе его дыхание и чувствуя, как его руки становятся тёплыми. - Виктуар? - Да, солнце? Со времени побега Робеспьера из тюрьмы прошло два месяца, а нас никто так и не нашел. То ли плохо искали, то ли им это было и не нужно и они просто были рады что он исчез. Но не смотря на это я не планировала тут оставаться, да и средства у нас по немногу заканчивались. Моя кузина живущая в городке неподалеку очень сильно нас выручала. Когда я наведалась в ней однажды вечером, она сокрушительно покачала головой выслушав мою историю, но согласилась помочь. Я отдала ей некоторые вещи из дома, которые можно было выгодно продать, а она за эти деньги покупала все необходимое для нас. Мы виделись где-то раз в неделю, ночью, что бы мой приезд мог оставаться незаметным. Я планировала уехать в Англию, когда здоровья Максимильена немного поправиться. Нужно признать, что он не был в восторге от этой идеи, но выбора особо не было, или побег или смерть. - Я хотел поговорить с тобой кое о чем. — его голос был слишком тихим, даже учитывая то, что после ранения ему было трудно говорить. Я наклонила голову в сторону в знак того, что я внимательно слушаю. - Мои люди убили твоего отца несколько лет назад... — начал он, но вдруг остановился, обдумывая что сказать дальше. - Да, кстати, об этом, — я воспользовалась его паузой. — Я так и не поблагодарила тебя. - Что? — он непонимающе посмотрел мне в глаза. - Вы подарили мне свободу. В прямом смысле этого слова. Со смертью моего отца я стала по настоящему свободной и физически и морально. Спасибо тебе. — я посмотрела ему в глаза. Несколько секунд он смотрел на меня словно, не мог поверить в сказанное мной, а потом улыбнулся. - Всегда к Вашим услугам. — он галантно склонил голову. Я рассмеялась и подойдя к нему, крепко обняла. Он был ниже меня, и поэтому сейчас, положил голову мне на грудь, а я могла гладить его по волосам на половину седым и целовать в макушку. Я слишком сильно любила его. Каждый вечер я обрабатывала его язвы на ногах. Они крайне плохо заживали и постоянно появлялись новые, но мазь и дезинфекция значительно уменьшали боль от них. По началу он немного стеснялся, что я ухаживаю за ним, но потом привык и стал воспринимать это с благодарностью. Я целовала его раны, и мне не было ни сколько неприятно, скорее даже наоборот. Я всем сердцем любила каждый сантиметр его разрывающейся кожи. Ночью у него случались носовые кровотечения и вся подушка была залита кровью. Я тогда всегда меняла ее на другую, что бы он не лежал на холодной мокрой ткани. Во время того, как он просыпался от кошмаров и дрожал от страха и паники, я заключала его в свои объятия и гладила по спине до тех пор, пока он не засыпал. А во время, бессонных ночей, я читала ему в голос или мы проводили часы разговоривая обо всем на свете. Он опять начал писать стихи. Лёжа у меня на коленях, он зачитывал мне их, а я тонула в его высоком нечётком голосе. Мы становились ближе друг другу с каждым днём. Я следила за тем, что бы он принимал нужные лекарства. В моменты плохого самочувствия, я могла весь день провести с ним в кровати, обнимая и целуя в лоб, если его мучала мигрень, или гладя по животу, когда проблемы с печенью давали о себе знать. Я просто не могла не быть с ним рядом, зная, что ему плохо. Я со всех сил старалась облегчить его физическую, и порой душевную боль, когда он вдруг вспомнал все обиды и все неприятности, когда то подкосившие его в жизни. Между нами вдруг исчезлы все препятствия и границы. И я увидела перед собой совершенно другого человека. Максимильен Робеспьер мог быть до боли нежным. Он приходил и садился ко мне на колени и прижимаясь ко мне утыкался носом мне в шею, а я в ответ обнимала его. Он был бережным и чувствительным в постели. Я обожала целовать его. У него на лице, кроме шрамов от оспы появился крупный шрам от ранения и я всегда с особой любвью касалась его губами. Я осыпала поцелуями и ласками все следы от кожных болезней на его теле. Он казался хрупким, но одновременно безумно сильным, и я была влюблена в этот диссонанс. Однажды мы сидели на крыльце, и Максимильен гладил прилетевших к нему голубей. Я смотрела на него и любовалась им, внимая каждое мельчайшее его движение. День был чудесный и солнечный, хотя должна признать, что рядом с ним, каждый день был чудеснее другого. Он вдруг отвлёкся от птиц и посмотрел на меня. - Любовь моя, я хотел бы спросить у тебя кое что. — его голос легонько вздрогнул от волнения, хоть он и пытался не подавать виду. - Все что угодно. — улыбнулась я в ответ. Встав на одно конечно и немного пошатнувшись Робеспьер произнес : - Виктуар, ты выйдешь за меня? — он побледнел от волнения. - Безусловно. — мне почти не хватило воздуха. Он снял кольцо со своей руки и надел мне его на палец. - И пока смерть не разлучит нас... — прошептал он. - Даже ей это не под силу. — улыбнулась я. — Любовь не подвластна смерти. Я всегда буду любить тебя, живого или мертвого, но конце концов, мы оба будем вместе там за чертой. В глазах Максимильена появились слёзы. - Я так безумно сильно люблю тебя, Виктуар... — он задрожал. - Иди ко мне, солнце. — он бросился ко мне в объятия и я крепко словно в последний раз прижала его к себе. Его слезы капали мне на рукав платья. - Я никого не любил так как тебя. — еле слышно произнес он. — И я никогда ещё не чувствовал ни от кого такой любви, как от тебя. Ты видела, каким я могу быть больным, мерзким и беспомощным, видела все мои раны и недостатки, и все равно продолжала меня любить. Ты одна из немногих, кто видел настоящего меня и не отвернулся, ты приняла меня со всеми моими демонами... Ты лучший человек на земле. - Я всегда буду на твоей стороне, Максимильен, что бы ты не сделал, кем и каким бы ты не был, я буду на твоей стороне поддерживая тебя. Потому что любовь, она либо абсолютная, либо её нет вообще.