Сын

Барти поспешно, но без лишней суеты поднимается со своего места, стараясь выглядеть невозмутимо и расслабленно. В груди до сих пор жжёт от боли, а горло периодически сжимается от неверия. Столько всего произошло за эти пару недель. Он хочет уйти от всего этого фарса, подальше от ненавистного отца, предателя Игоря и душного зала суда. Он должен уйти и начать, наконец, поиски своего повелителя, великого волшебника. Того, кто заменил ему отца, стал семьёй. Потому что Лорд Волдеморт не мог умереть. Он должен уйти, пока не поздно. Пока его не раскрыли. Барти успевает сделать всего несколько шагов.       — Назовите имя, имя мерзавца!       — Барти Крауч! — Барти застывает и сердце его болезненно сжимается. Каркаров столь легко и с такой охотой выдал его, их всех. Презрение к этому человеку поднимается удушливой волной, и Крауч кривит губы. На глаза попадаются шокированная Скитер и замеревший в неверии папа. Барти делает вздох и пытается нащупать палочку в рукаве пиджака. — Младший. Он бежит. Бежит быстро и с бьющейся в голове мыслью о том, что нужно уйти отсюда. Нужно успеть, нужно исчезнуть, нужно спрятаться. Нужно найти повелителя. Быстро-быстро-быстро… Луч заклятья выбивает из лёгких весь воздух, и Барти мельком замечает усмешку на уродливом лице Грюма перед тем, как упасть на огромные и многочисленные стопки пергаментов на полу. Рука автоматически тянется к палочке, но Барти не успевает. Он не успевает! Жёстким захватом люди в алых одеждах заламывают руки за спину, толкают, сдавливают сильно и больно, но Барти едва это чувствует. Не успел. Он не успел и не помог своему повелителю. Не помог… Его ставят прямо перед отцом. Крауч-младший скалится, видя неверие в этих отвратительно знакомых глазах. А что это? Боль? Не ожидал, отец?       — Ты мне больше не сын. И Барти смеётся. Смеётся громко с надрывом, задыхаясь. Он ему больше не сын! Ха! Это он уже давно ему не отец. Давно. Уже очень давно. Грудь сильно сдавливают, и Барти с удивлением понимает, что на глазах выступают слёзы. Но почему? Ему уже давно наплевать на человека, который участвовал в его рождении. Ведь навлевать, не так ли? Он сильно и отчаянно рвётся из рук авроров, заранее зная, что этот миг борьбы бесполезен. Всё сломано. Разрушено. Кто-то обнажает метку на его предплечье, и Крауч с болью замечает насколько сильно она побледнела и ослабла. Но не исчезла, утешает он себя, ещё не всё потеряно. Она всё ещё там, величественная и связывающая его с самым великим волшебником в истории. Это временная неудача, миг слабости, который вскоре будет забыт. Всё будет хорошо

***

      — Всё будет хорошо, сынок. — Мать гладит его по грязным слежавшимся волосам, и Барти рыдает. Навзрыд, так как давно не плакал. Его мать. Его любимая добрая мать. Человек, который любит его. Как он мог о ней забыть? Как мог не замечать её любви за пренебрежением отца?       — Мама, — его голос, хриплый и глухой после многих месяцев в Азкабане, едва слышен. Она крепче прижимает Барти к себе, руки её дрожат, на глазах стоят слёзы.       — Я люблю тебя, Барти. — Она целует его в лоб. Осторожно и с такое нежностью, что Крауч на миг жалеет о том, что совершил. О всех убийствах, пытках и о своём безумии. — Никогда не сомневайся в этом. Барти опускает голову, стыдясь посмотреть в тёплые, полные заботы и понимания глаза. Он крепче прижимает мать к себе. Он тоже любит её.       — Пора сделать это, дорогой. — Голос матери неуловимо меняется. Барти недоуменно хмурится и разрывает объятия, не понимая, что она имеет ввиду. Её виноватый, испуганный, но решительный взгляд прожигает Барти насквозь. Острый кончик палочки упирается ему в спину. Страх сжимает внутренности.       — Империо.