Что шепчет сердце?

      Цукаса тихо открывает дверь в их Сенку каюту, прислоняя огромный двухсторонний меч к деревянной стенке. Из дальнего конца слышится копошение и янтарные глаза улавливают спешные движения любимого, который всё пытается надеть подобие водолазки. Учёному до сих пор становилось больно поднимать руки вверх, ибо это отзывается резкой болью в животе. Хочешь – не хочешь, но пулевые раны так просто не заживают.       — Давай помогу, — смеётся боец, подходя к блондину сзади.       Несколько секунд — и тёмного оттенка атрибут верхней одежды идеально ложится на тело учёного.       — Спасибо. Но я бы справился.       — Я заметил, — Цукаса оценивает новый прикид возлюбленного и чуть слышно присвистывает. Лежащий на коробке потёртый плащ будет последней изюминкой нового образа их лидера. — Решил сменить имидж?       — Моя туника вся в дырках и нестираемых разводах. А тут как раз парочка лишних вещиц завалялась. Наверное, швея Ксено постаралась, — довольно разглядывая себя в зеркале, хмыкает Сенку, и поворачивается к Цукасе. — Как тебе? — спрашивает, накинув плащ.       Выглядит Ишигами, конечно, эффектно. У Ксено неплохое чувство стиля, и он идеально подошел молодому учёному, что, не дожидаясь ответа, смотрит на отражение себя любимого в зеркале и что-то нашёптывает под нос. Та туника, впрочем, тоже неплохо смотрелась на стройном теле, и не скрывала изящных форм (особенно ног). С одной стороны, Цукаса даже рад, что другим не придётся подолгу заглядываться на возлюбленного.       Он приближается, почти утыкается грудью в спину и кладёт руки по обе стороны от зеркала. Висевший на его плечах львиный плащ закрывает невысокую фигуру учёного, и взгляни кто-то в окошко, не заметил бы его.       — Без одежды ты прекраснее, — лукавит шатен, а в глазах пляшут озорные черти.       — Ох, что вы говорите? — на лице Сенку застывает дьявольская ухмылка, от которой вмиг тело бросает в дрожь. Крутанувшись на каблуках, учёный кладёт руки на щёки возлюбленного и наклоняет к себе, даря чувственный поцелуй. — У вас будет шанс снять её сегодня, — сладко шепчет и оставляет Цукасу одного в каюте.              Часы летели незаметно. Каждый был занят своим делом и собирались вместе, когда были голодны. Откровенно скучавшая доктор Челси докапывалась до двух учёных, ломавших головы над тем, что же такого таинственного в медузах. Хорошо, они взяли с собой кучу таких вещиц и разбивать их в клочья было отнюдь не жаль. Причём делали это так легко, что не могло не вызвать шока. А они-то думали, что схожие на трикветры устройства очень твёрдые, возможно, превышали значения по шкале Мооса. И оттого интерес к разгадке увеличился.       Сенку и Ксено в шутливой манере дрались друг с другом, будто совершенно забыли о своей вражде. Наблюдая за ними, Цукаса впадал в смятение, но атмосфера, витавшая над ними, успокаивала. Но это было ненадолго. По крайней до той поры, пока они не одолеют Стэнли и его прихвостней.       Ближе к вечеру, когда первые звёзды воцарились в сумраке, Цукаса и Сенку пришли к своему любимому месту на их новом корабле. Смотреть на звёзды почти каждый вечер вошло в их маленькую традицию.       Прежде Шишио не любил этого, но рядом с Сенку он понял, насколько это волшебно. Наверное, ему нравилось ловить каждую секунду, наполненную тишиной и красотой. И украдкой поглядывать на счастливое лицо любимого, в чьих глазах не угасал восхищённый блеск. Словно сами звёзды зарождались в его алых океанах.       Они стояли близко друг к другу, укутанные в тёплый плащ Цукасы.       — Когда вернёмся в Японию, я покажу тебе их через телескоп, — молвит Сенку, сильнее прижимаясь к горячему телу. Холодало.       — Мне и этих достаточно, чтобы понять их недостижимую красоту.       — Ошибаешься, — весело хмыкает учёный, — там всё иначе. Космос полон сюрпризов.       — Тогда, скрестим мизинцы и дадим друг другу слово, — Цукаса оборачивает любимого к себе и томно заглядывает в блестящие глаза, — мы вернёмся.       — Мы вернёмся.       Сенку говорит это неуверенно, но понимает, что с Цукасой они преодолеют всё.       Как не был бы труден их путь.              The end.