Elevator

Хёнджин уже откровенно заебался ползти домой выжатым лимоном на своих двоих после пар, особенно сейчас, когда у него только началась сессия. Впереди ещё девять кругов ада, а он уже чувствует себя максимально подавленным из-за бессонных ночей и кофе в крови, заменившего ему воду. А ещё альфа успел в тысячный раз пробурчать себе под нос неразборчивые проклятия в адрес Джисона, который, между прочим, и виновен в том, что Хвану пришлось задержаться на добрых четыре часа в университете. Потому что на самом деле Хан – это бесстыжая беличья жопа, которая вечно манипулирует своим лучшим другом, нагло черпая из золотого сердца старшего доброту и альтруизм. И пусть альтруизмом от Хёнджина и не пахнет, суть от этого не меняется. Хан – вредитель номер один, из-за которого старший уже нажил себе множество проблем. Самая крупная из них – Ли Минхо. Хван, если честно, никогда не задавался целью перетрахать всех непомеченных омег с потока, хотя бы потому, что было откровенно лень с ними возиться. Но все почему-то в голос решили, что, обладая по-шлюхански смазливым личиком, он живёт исключительно природными инстинктами и везде носит с собой парочку презервативов (чтобы не попасть впросак, так сказать). А на деле Хёнджин наслаждается жизнью только тогда, когда его голова касается подушки, а сам он проваливается в глубокий сон. В остальное время он зубрит составленные Сынмином конспекты (И Хван готов целовать Кима в ноги просто за то, что он существует), слушает «занимательные» лекции по историко-литературному процессу и становлению литературы, литрами вливает в себя кофе и болтается по университету живым трупом. И Хван действительно не думал ни о чём таком, когда великодушно согласился помочь Хану с проектом, хотя что-то ему подсказывало о том, что бежать нужно и не оглядываться. И предчувствие ведь не подвело: чего-чего, а нажить себе врага в виде тучного старшекурсника с сомнительной репутацией, ему не очень-то хотелось. И все эти выпады Минхо в сторону Хёнджина с обвинениями в том, что он решил отбить уже помеченного омегу, вызывали у последнего огромную неприязнь и желание промыть уши. Не то, чтобы карамельный запах Джисона вызывал у него тошноту, просто вкус Хёнджина был весьма… специфичным. Любые откровенные нотки сладости в его понимании были приторными и даже клишированными, более приземлённые запахи привлекали его гораздо больше. Поэтому предположение, что Хван тайно спит с чужим омегой, и не просто с каким-то омегой, а с Хан мать вашу Джисоном, его сильно задело. Хёнджин в который раз за день открывает рот, чтобы выпустить пар, из-за которого в его голове мозги уже превратились в разбухший рамён, но, вопреки желанию обматерить этот свет, он просто раздражённо выдыхает. Возможно, его поведение объясняется тем, что у него давно не было секса и он чертовски сильно нуждается в каком-нибудь хорошеньком мальчике, которого можно по-человечески выебать и, желательно, не один раз. Возможно, ему всё же стоит засунуть свою честь в задницу и всё же перехватить кого-нибудь с универа для взаимного удовлетворения. Но сейчас он обессиленно зажимает кнопку вызова этого сраного лифта лишь с одним желанием: лечь и уснуть мёртвым сном. Там его уж точно не достанет ни Джисон, ни Минхо, ни сессии. Какое заманчивое предложение. Он уже готов завыть в голос, точно оборотень в полнолуние, потому что лифт всё никак не приезжает, а веки просто-напросто слипаются, бессовестные, вопреки сопротивлению Хёнджина. - О-он.. не работает?.. – Чей-то робкий вопрос прозвучал в паре метров от него, заставив брюнета всё-таки распахнуть опухшие от отсутствия сна глаза и поднять голову на ещё одно живое и, судя по голосу, такое же несчастное существо в этом коридоре. Едва лишь взглянув на незнакомца, Хёнджин успел получить три инфаркта. Первый заключался в том, что этот наимилейший омега смотрел на него открыто и заинтересованно своими прекрасными шоколадными глазами, при этом хлопая длинными ресницами. Второю остановку сердца Хван получил, оценив запах: лимонная жвачка удачно перекликалась с нотками полевых цветов. Не какая-то там блядская ваниль или клубника со сливками. В третий раз сердце Хёнджина чуть не остановилось, когда он разглядел в омеге одну достаточно интересную деталь. Веснушки. Они, словно маленькие яркие звёзды, были аккуратно рассыпаны по всему лицу, прибавляя незнакомцу какого-то детского, совершенно невинного очарования. Веснушки, сука. Хван молил всех богов не поплыть от этих мыслей. - А? Нет-нет, просто едет… долго. Да, долго. – Спешно выдал на одном дыхании Хёнджин, когда осознал, что затянул с ответом. И всё продолжал пялиться. Возможно, опять-таки, во всём виновато долгое отсутствие интимной близости, а может у него просто природная особенность такая – нарываться на различного рода казусы, только оторваться от такого бестактного пожирания глазами чужой фигуры он не в силах. Вот совсем не может ничего поделать с этим. - Он ещё долго… мне… необходимо прямо сейчас… - Омега тихо лепечет то ли извинения, то ли заклинания, чтобы лифт уже приехал, наконец, но на брюнета не смотрит, лишь в крошечных пальчиках перебирает маленький пакетик. С эмблемой… …Мысль утонула в глухом «дзинь», оповестивший о долгожданном приезде лифта, на который Хван успел помолиться, перебрав самые скверные слова. Всё-таки порча тоже иногда творит чудеса. Он хотел повернуться, чтобы галантным жестом пригласить светловолосого ангела пройти вперёд, но, хуй там, омега юрко прошмыгнул внутрь, проигнорировав силу великодушия Хёнджина, и сжался у соседней стены под конкретно охреневающим взглядом альфы. Хван тут же решил отбросить дальнейшие попытки обратить внимание мальчика на себя, потому что мало ли. Вдруг омега какой-то больной или отбитый. С такими старший старается не связываться, и именно по этой причине до сих пор цел и невредим. Лифт тронулся вверх, стоило Хёнджину нажать на кнопку двенадцатого и пятнадцатого этажей (по просьбе этого веснушчатого чуда). Осознав, что ловить здесь нечего, брюнет решил отвлечься от созерцания незнакомца на сообщение, вовремя пришедшее от Джисона. I’m_a_star: «Ты куда смылся?! Мы же договаривались доделать реферат по постмодернизму, Хван!» Korean_princess: «Давай потом, а?» I’m_a_star: «Неужели ты, наконец, нашёл себе омежку?» Не в бровь, а в глаз. Хёнджин медленно переводит взгляд на зажавшегося в угол парнишку и снова сканирует чужую фигуру. Пытает без слов. Свет мигает пару раз, после чего лифт останавливается. Хван уже готов был выдохнуть спокойно, но, подняв взгляд, видит, что счёт этажей прервался на пяти. Приехали. А вообще Хван Хёнджин привык, что с ним вечно происходит всякая хуйня, которая своё клеймо на нём оставила ещё в первый день рождения, когда маленького малыша Джинни в щёку укусила пчела. Но прямо сейчас это уже ни в какие ворота. Он просто ехал домой после трудного дня с единственным желанием выспаться, как судьба в очередной раз решила ему подгадить. Альфа мгновенно вспыхивает, будто спичка, и с силой ударяет по жёлтому колокольчику на панели, чтобы вызвать… кого-то там. Человека, который их вытащит. Но никто не спешил к ним на помощь даже после десятого удара по несчастной кнопке. То ли потому что этому лифту было лет сто и все кнопочки были в нём просто для вида, то ли потому что на панель нужно нажимать, а Хёнджин решил выбить всю дурь из коробки, в которой они застряли, чтоб уж наверняка, но даже после пяти минут отклика не последовало. - Блять… - Было произнесено через зубы на грани истерики за спиной Хвана. Омега тихо всхлипнул. А потом брюнет кое-что почувствовал. В одну секунду кабину лифта заполнил приятный запах, в котором лимонная горчинка совершенно точно преобладала над свежестью луговых трав. В животе вмиг стянуло крепким узлом, заныло острой и одновременно приятной болью, а в голове тут же всплыла эмблема на пакете омеги, где зелёным по белому было выведено «Будьте здоровы». Будьте, блять, здоровы, сука. Поворачиваться он всё ещё не горел желанием. «Течка» Только сейчас в голове все факты сложились в целостную картину. Потупленный взгляд омеги. Пакет с препаратами из ближайшей аптеки за углом. И то, как он сводил свои стройные ноги… Голова закружилась и Хван почувствовал, что в штанах стремительно становится тесно, но мозг не горит желанием генерировать для него планы отступления. Наоборот, подкидывает новые идеи, как хорошо можно провести время в лифте с симпатичным мальчиком. Побороть искушение у него не получилось, а потому Хёнджин уже через пару минут, опьянённый чудесным ароматом, обернулся. И тут же прикусил щёку изнутри. Потому что невозможно просто смотреть на то, как прекрасный ангел сидит на полу кабины, облокотившись спиной на стену, и отчаянно сводит острые коленки, надеясь хоть как-то уменьшить колющую боль. Светловолосый мутным взором обводит Хёнджина и как-то неоднозначно облизывает губы с заострёнными уголками. Хван опускает голову чуть ниже и замечает выступившее пятнышко от естественной смазки, которое хорошо видно даже на тёмных джинсах омеги. Он старается дышать через раз, чтобы не сойти с ума от головокружительного запаха, беспощадно разъедающего лёгкие старшего. Из приоткрытых, слегка покрасневших губ младшего неожиданно вылетает тихий стон, когда он как бы невзначай подаётся бёдрами вверх, демонстрируя Хёнджину прелестный прогиб в спине. Он бы ещё сказал что-то вроде «возьми меня, папочка», чтобы окончательно лишить рассудка бедного Джинни. - Пожалуйста. – Хван не сразу понимает, что этот тихий скулёж был адресован никому иному, как ему самому. Пиздец. С другой стороны, смотреть это бездуховное порно, глядя, как сладкий ангелочек будет трахать самого себя пальцами, его не очень прельщает. Перспектива кончить от картинки приравнивается к позору. Давай, Джинни, ты же не слабак, верно? - Помоги… пожалуйста. – Вперемешку со всхлипами выдыхает омега, находясь на грани отчаяния. Его грудь беспорядочно сжимается, щёки раскраснелись, а глаза отдавали неестественным блеском. Хван отталкивается от своей стены и на ватных ногах подходит к нему, с каждым шагом ощущая, как аромат полевых цветов всё сильнее забивается в нос и паразитирует в лёгких колючими соцветиями. Брюнет губы до крови кусает, потому что ещё секунда и произойдёт пиздец. Хёнджин присаживается на корточки рядом с младшим, прямо между удобно разведённых ножек, и просто смотрит на него. В голове обезьяна оглушительно бьёт в тарелки, перед глазами надпись красная «быстрее, твою мать!», но он просто сидит и ждёт, идиот, какого-то сигнала. А потом решает вдруг построить из себя добропорядочного (пиздабола) джентльмена и достаёт из белого пакета, что валяется возле чужих ног, подавители. Но, ему на зло (или не совсем), средство оказывается в виде порошка, который необходимо заваривать. Пока Хёнджин разбирается с инструкцией к применению (просто для вида, чтобы потянуть время, ибо уже понял, что порошком здесь не поможешь и заваривать его элементарно негде), вертя её в своих руках, и откровенно тормозит, омега ёрзает на месте и требует к себе внимание. - Ты… - Хван не успевает ничего сказать, как его рывком притягивают к себе за шею и агрессивно впиваются в губы. Это даже на поцелуй не похоже. Омега просто хныкает ему в губы, сильнее прижимаясь и не давая отстраниться охреневшему Джинни. Видимо, этот ангелочек совсем неопытный, раз даже целоваться не умеет. Хёнджину почему-то хочется его научить. Ладно, может быть с неопытным он немного поторопился, потому что младший, не дожидаясь ответной реакции со стороны альфы, своими наглыми ручками тянется к пряжке чужого ремня, и неопытным здесь кажется именно Хёнджин. - Подожди-подожди… - Брюнет спешно отстраняется от чужих губ, тяжело дышит, ведь находится у самого эпицентра умопомрачительного запаха, и прикрывает глаза от волнения. Сомнения не дают расслабиться, ведь случайный секс с незнакомым ему омегой, о котором он не знает ничего (кроме того, разумеется, что ангел живёт на пятнадцатом этаже в его доме, но и этого ужасно мало), не сулит ничего хорошего. – Это вообще… твой первый раз или нет? Ты совершеннолетний? Хёнджин совершенно точно не хочет быть привлечённым к ответственности. - Да и да. Доволен? – Вышло слишком резко, но, когда у тебя из всех щелей «текут ручьи», ты и не таким раскрепощённым станешь. Хёнджин лишь хмыкнул, оценил дерзкую сторону омеги, понял, что тот на грани. Хван быстро отстраняется и встаёт с места, вслед за собой увлекая и незнакомца. Тот смотрит на него глазами-блюдцами, опешив от неожиданной инициативы, но послушно принимает все горячие поцелуи в открытые участки тела, будучи прижатым альфой к стене. Острые лопатки упираются в холодную стену, но жаркое дыхание на коже отвлекает и заставляет покрыться мурашками. - Я подумал, что это лучше, чем ебаться на полу. – Шепчет Хёнджин в ушко ниже обычного, а потом языком очерчивает острую линию челюсти. – Может быть, это лишнее, но как тебя зовут? - Феликс. – Было ему лаконичным ответом. – Но ты можешь называть меня малышом или деткой. Хёнджин остановился где-то в районе ключиц от удивления, так и не коснувшись кожи губами. Он поднял ошарашенный взгляд на Феликса и тут же уткнулся в острое плечо омеги, шумно выдохнув. В помещении раздался звонкий смех. - Ты фильмов про гангстеров насмотрелся, малыш? – Вытирая слёзы от смеха, открыто улыбнулся Хван, тем самым смутив омегу. Брюнет нежно погладил щёку ангела, глядя прямо в глаза, и неожиданно даже для самого себя поцеловал в кончик миленького носика. Прямо в яркую веснушку. – Какой ты милашка, не могу. - Эй, ты портишь атмосферу! Это вообще-то мой первый раз и я хочу, чтобы он был незабываемым, а ты мешаешь. – Вопреки же своим словам, Ликс ярко улыбается альфе и обхватывает его лицо своими маленькими ладошками. - Целуешься ты тоже впервые, да? – После краткого прикосновения губами, выносит вердикт старший, откровенно издеваясь над бедным мальчишкой. - А ты научишь меня, папочка? – Томно шепчет ему в губы Феликс, накручивая на палец чёрную прядь чужих волос. - Фу, только не надо никаких папочек. Я Хёнджин. Хван Хёнджин. – Под недовольным взглядом омеги брюнет теряется. Этот ребёнок ещё и капризный. – Но если тебе так принципиально, то можешь звать меня Джинни. У Хёнджина ещё никогда прелюдии не состояли из глупых споров и личных вопросов по типу «Как зовут? Откуда? Впервые?». Насколько же непредсказуема эта жизнь. - Тогда, может быть, папочка Джинни сам научит своего малыша целоваться с языком? – Феликс бёдрами подаётся вперёд, потираясь своим пахом о чужой пару раз, высовывает розовый кончик языка на обозрение, проходится им по своим покрасневшим губам (Хёнджин находит их острые уголки ужасно милыми) и лбом утыкается в лоб Хвана. - Ты больше похож на шлюху, чем на девственника. – Приподнимает одну бровь старший, шлёпая по бедру Феликса, и в ответ получает скулёж. Любое касание отдаётся в животе омеги необъяснимой болью, но он терпит, ожидая, когда этот недалёкий альфа решит зайти дальше. - Я просто хочу узнать, насколько хорошо ты работаешь языком. Дважды повторять не приходится. Хёнджин касается чужих губ мягко, едва ощутимо, получает в ответ нетерпеливое мычание и коротко улыбается. Решив не мучить мальчика, у которого и так болезненные спазмы внизу живота, он ускоряется, запуская горячий язык в рот Феликса и сразу жадно переплетаясь с его. В попытке засосать омегу полностью, Хван сталкивается с ним зубами, но при этом не испытывает дискомфорта, чувствуя сладость чужих губ. На вкус как лимонный чизкейк. От которого, по секрету, старший без ума. - Неплохо. – Отстранившись, причмокивает губами Феликс, слизывая с них оставшийся привкус корицы. - Тоже мне критик. Неужели, есть с кем сравнивать? – Усмехается брюнет, притягивает в плотную парня за талию и ещё раз целует в уголок губ, вызывая недоумение и недовольство у Ли. - Мы вообще сдвинемся сегодня с мёртвой точки? У меня горит всё! – Нетерпеливо ноет младший, на что получает ещё одну издевательскую ухмылку. – Джинни, ты вообще слушаешь меня? - Слушаю, просто ты такой милый, когда капризничаешь. – Хёнджин отстраняет от себя омегу, снова прижимая его к стене, и расстёгивает синие джинсы, приспуская. А потом присвистывает. – Вот это ты конечно течёшь, сладкий. Хван конкретно охреневает от количества выделенной смазки, потому что по голым ногам Феликса продолжает стекать жидкость, не останавливаясь. Брюнет присаживается на корточки, проводит двумя пальцами с нажимом по бедру, собирая вязкую субстанцию, и, глядя прямо в глаза младшего, отправляет себе в рот, посасывая. - Ты вкусный. Феликс покрывается мурашками от этой фразы, а потом дёргается, когда ощущает знакомый горячий язык на внутренней стороне своего бедра. Хёнджин широким пластом проходится по стройным бёдрам, слизывает методично вкусную смазку, которая отдаёт лимонной горчинкой, но не поднимается выше, дразня. Ликс крупно дрожит, хнычет обессиленно, прося уже поскорее войти и одновременно с этим не останавливаться, потому что Хван своим языком творит что-то невероятное и во рту Феликса и между его ног. Именно в тот момент, когда Ли выгибается в спине, вплетая пальцы в смоляные волосы альфы, тот отстраняется, напоследок целуя едва заметную родинку, прямо возле мокрой дырочки. Хёнджин поднимается и видит совсем поплывший взгляд мальчика, который ещё чуть-чуть и упадёт в обморок. Хван тут же покрывает мысленно себя трёхэтажным матом, потому что мучить так течного омегу перед первым разом непростительно. Феликс еле на ногах стоит, он сильно побледнел от бесконечной боли внизу живота, отчего все его веснушки было видно невооружённым взглядом. Брюнет тут же прижимает ласково к себе, аккуратно поглаживая дрожащую спину. Видимо, он до сих пор не отошёл от непривычной ласки. - Я могу продолжить? – Хёнджин улавливает тихий скулёж, напоминающий согласие, и также мягко отстраняется, придерживая омегу, который в любой момент может упасть без чувств. Младший ослабевшими руками тянется к ремню альфы, неумело расправляется с пряжкой и приспускает штаны, открывая себе вид на чужой член. Он стоит колом, и Феликс, откровенно говоря, пребывает в ахуе от его размеров. И это он должен будет в себя принять? Ли понимает, что его сегодня порвут. А Хёнджин понимает, что зря не носит с собой парочку презервативов, ведь именно сейчас он попал впросак. Альфа приподнимает Ликса за бёдра, заставляя обвить свою талию ногами, и прижимает к стене. Он подбадривающе смотрит ему в глаза, желая успокоить и предать уверенности, пока самостоятельно насаживает омегу на себя пока что не глубоко. Феликса начинает мутить, его бросает то в жар, то в холод от непривычных ощущений. Боль внутри постепенно унимается, а вот задний проход начинает нещадно ныть, будто его прострелили. Для омеги всё это ново, он не знает, как себя вести, пытается сдерживать свои всхлипы, а потом вдруг крик вырывается сам собой. Хёнджин насаживает его на себя полностью, но не двигается, хотя у самого внутри зверь мечется, просит разрядки да поскорее. Но намного важнее дать мальчишке привыкнуть к странному наслаждению, дать почувствовать приятную боль, чтобы он сам попросил ещё. - Не нужно строить из себя героя, если больно – скажи. – Раздражённо фыркает Хван, когда замечает белое, как мел, лицо Феликса, его дрожащие ресницы и опущенные от внезапной сонливости веки. Хёнджин начинает переживать ещё больше, когда омега приоткрывает рот, тяжело выдыхая. - Это волшебно. Двух слов становится достаточно для того, чтобы брюнет медленно вышел из него, а потом также неспешно вошёл. Он старался пока медленно двигаться, чтобы не причинить ангелу дополнительной боли, старался сам дышать через раз, чтобы не потерять связь с мозгом. Феликс сводил его с ума своим запахом, своим телом и солнечным теплом в шоколадных глазах. А Ли старался вдохнуть как можно больше аромата корицы с нотками апельсина, чтобы получше запомнить этот момент. Чтобы приоткрытые пухлые губы Хёнджина отпечатались в памяти навечно, как и весь старший. Альфа сейчас такой невероятный, заботливый, несмотря на свои собственные «хочу». Феликсу хотелось бы в будущем встретить такого же. Только чтобы навсегда, а не на один раз. И если быть честным, светловолосый вообще не хотел никого искать в будущем, если фамилия альфы не Хван и звать его не Хёнджин. - Поставь метку. – Между стонами шепчет в ухо омега, цепляясь пальцами за плечи старшего. Толчки внутри прекратились, заставив Феликса снова заскулить от чувства незавершённости. Хван смотрел на него нечитаемым взглядом, в уме своём прикидывая последствия. Внутри боролись две стороны, одна из которых была за, а другая – категорически против. - Феликс, - Ласково позвал его альфа, вынуждая посмотреть на себя. Добившись зрительного контакта, он прижался лбом к чужому, шептал прямо в губы. – Нельзя. Ты сейчас на эмоциях, это твой первый раз, но метка… мы едва знакомы. Ты ничего обо мне не знаешь. Мне от этого не будет ничего плохого, но ты… будешь страдать. Неужели ты так хочешь этого? - Да. Я хочу твою метку на себе. Пожалуйста. – Феликс старался говорить уверенно, но в конце его голос сорвался. Хёнджин же укоризненно помотал головой с грустной улыбкой: этот омега такой чистый, совершенно невинный и слабый. Он нуждается в заботе, но сам парень не уверен в том, что мог бы защищать кого-то настолько ценного. Движения возобновились, но теперь толчки были быстрее, глубже, будто Хван старался отвлечь младшего от пагубных мыслей. Феликс ногтями царапал его спину, сам насаживался, прижимался ближе к горячей груди, словно маленький котёнок, искал тепла в незнакомом альфе. Видимо от непривычки, а может быть по своей наивности полагал, что секс равен любви. - Я не нравлюсь тебе? – Вопрос с придыханием застал брюнета врасплох. Но он не стал останавливаться, как в прошлый раз, наоборот, стал входить намного резче и быстрее, сцеловывая низкие стоны с чужих губ. Он хотел прекратить разговоры, потому что все наводящие вопросы омеги напоминали о том, что их встреча скоро подойдёт к концу. - Нравишься. Очень. - А потом добавил, передразнивая недавние слова Феликса. - Прекрати, ты портишь атмосферу своими глупыми вопросами. Ликс ярко улыбается, удовлетворённый ответом, и сам целует альфу, ближе прижимаясь, хотя ближе уже некуда. Он ещё совсем ребёнок, думается Хёнджину, потому что в первом попавшемся альфе ищет свою судьбу. Ищет и находит. Хван вдалбливает его тело в стену, глухо рыча на ухо, потому что омега больше не зажимается, позволяя старшему легко входить и выскальзывать из него. У Хёнджина девственников никогда не было, но тот факт, что этот ангел был совершенно чистым, греет его, как сама любовь. Феликс вообще само воплощение любви. Хёнджин знает это, чувствует это своими собственными губами, когда скользит ими по невинной шее, когда целует шёлковую кожу, он понимает это, когда языком слизывает с веснушчатой щеки солёную каплю, когда тонет в шоколадных глазах. И он будет чувствовать себя последним мудаком, если не исполнит желание Ли. Феликс вскрикивает на мгновение, прикрывает глаза и ощущает, как перед глазами всё плывёт. Хёнджин слизывает кровь от свежего укуса, целует самозабвенно шею омеги и довольно замечает: - Мой след отлично смотрится на тебе, малыш. Ли улыбается сквозь слёзы, наклоняется вперёд и целует. Самостоятельно. С языком. Как его научил Хёнджин. Его Хёнджин. Может быть, Феликс слишком глупый, потому что влюбился в первого встречного альфу, но сейчас он чувствует себя самым счастливым омегой на земле. Ликс кончает первым с громким стоном, обмякая на чужих руках. Его клонит в сон, а внутри всё горит, но уже не от боли. Всё горит от присутствия одного конкретного альфы, от чужого заинтересованного взгляда на своих губах, от хриплого дыхания Хёнджина и жара его тела. Феликс ещё никогда не чувствовал подобного. Хван ставит его на ноги, придерживая одной рукой, пока вторая тянется к собственному члену. Но не успевает он к нему прикоснуться, как у основания смыкаются прохладные пальцы омеги. - Я хочу сам. – Хёнджин обречённо кивает, обнимая омегу удобнее, двумя руками сжимая тонкую талию. Ли прикусывает нижнюю губу и на пробу совершает первое движение вверх-вниз. Всё предельно просто, да и Хёнджин сам часто так делал, но сейчас его нервы натянуты, словно струна, а венки на члене в разы чувствительнее. - Феликс… - Хрипло выдыхает брюнет, головой утыкаясь в плечо младшего, и начиная непроизвольно стонать ему в ткань толстовки, пока Ли в активном темпе надрачивает альфе своей маленькой ладонью, пытаясь довести до такого же яркого оргазма, каким его одарил сам Хван. Если бы Хёнджин носил с собой презервативы, всё было бы намного проще. С громким рыком старший изливается в руку Феликса, успевая прикусить острое плечо даже через ткань одежды. Ликс старается успокоить громко стучащее сердце, но щёки его заливаются нездоровым румянцем, когда Хван крепко обнимает его и прижимает к себе, шепча что-то неразборчивое, но очень приятное. Феликс отстраняется и под пытливым взглядом кошачьих глаз слизывает с собственной ладони сперму Хёнджина. Он такой потрёпанный, раскрасневшийся, но старается выглядеть в глазах альфы соблазнительным. Милашка. - Ты тоже вкусный, Джинни. Хван снова по-доброму смеётся, вытирает большим пальцем уголок губ младшего и помогает ему надеть джинсы обратно. Феликс грустно выдыхает, когда осознаёт, что ещё два дня течки ему предстоит провести в одиночестве. - Я могу прийти к тебе, если хочешь. – Говорит Хёнджин, будто читая его мысли. Ликс на это улыбается, с объятиями наваливаясь на альфу. - Ну так что, вас ещё нужно вытаскивать? – Раздаётся голос из колонок в лифте. Хван застывает на месте каменной статуей и широко раскрытыми глазами смотрит на Ли. - Да погоди ты, Чанбин, они там видишь, как хорошо спелись. – Доносится второй голос из той же колонки. - Крис, я понимаю, что тебе интересно было, но может всё-таки уже включим лифт? Я этим кроликам целый час выделил, мне сейчас начальство с жалобами звонить будет. – Снова первый голос. - Извините, конечно, но мы вам не мешаем? – Раздражённо интересуется Хёнджин, пока Феликс в его руках тихо смеётся. – Извращенцы какие-то. - Эй, парень, мог бы и спасибо сказать, благодаря нам ты вон какого омегу отхватил. – Отвечает ему тот самый Крис из колонок. – Феликс, если тебе надоест эта недовольная лама, то приходи ко мне. - Да какого хуя? Это мой омега, ясно?! – Окончательно взрывается Хван, сильнее стискивая талию младшего. – На нём моя метка, чтоб ты знал! - А он и так знает, с такими глазами вас слушал, даже к рамёну ни разу не притронулся. – Кряхтит Чанбин. – Ну, раз вы там со всем разобрались, то я включаю лифт. - Ага, спасибо. – Фыркает брюнет в сторону громкоговорителя и выдыхает, когда лифт снова начинает своё движение. - Чанбин, нам нужно открыть в этом лифте «Давай поженимся»! – Вновь раздаётся воодушевлённый голос Криса из колонок. – Как тебе такое? – Раздаётся негромкий хлопок. Видимо, Крис отхватил по своей изобретательной голове. - Ай! За что? - Чтобы голову всякими глупыми идеями не забивал. Я больше в твоих экспериментах участвовать не буду. – Зевает Чанбин. – Теперь из-за тебя в нашем подъезде на одну шумную парочку больше. - Ну так разве это не круто? – Снова Крис. – Эй, Джинни, можно я буду крёстным? - Посмотрим. – С усмешкой бросает Хёнджин, целуя в висок Ликса. Лифт останавливается на двенадцатом этаже. – Я пойду. В какой ты квартире? - В сорок третьей. Хван выходит из «железной тюрьмы», с облегчением выдыхая. Потом поворачивается назад и смотрит прямо на омегу. Глаза в глаза. Он ни о чём не жалеет, потому что абсолютно точно уверен – Феликс особенный. Это ощущается во взгляде, которым он провожает Хёнджина, это чувствуется в его улыбке, по которой старший будет скучать до их следующей встречи. Хотя… зачем скучать? - Я приду через десять минут, хорошо? – И он снова забегает в лифт, чтобы подарить ещё один поцелуй своему омеге. - Иди уже, Ромео недоделанный, мне двери что ли вечно держать? – Слышится недовольный голос Чанбина, которого тут же затыкает Крис. - Замолчи, хён, тут такой момент, а ты своим ворчанием всё портишь. Феликс смеётся в чужие губы и отстраняется. - Иди, всё равно через десять минут увидимся. Хёнджин бы сказал, что эти десять минут будут для него бесконечными, но не стал. По его глазам и так всё было видно. Лифт закрывается перед ним, он слышит через динамики спор Чанбина и Криса, но тут же разворачивается и идёт к своей квартире. Вспомнив о чём-то важном, брюнет достаёт свой телефон и открывает диалоги. Korean_princess: «В точку, Джисони~».