Джейми
25 января 2021 г. в 14:10
Поначалу Джейми пыталась.
Она пыталась сдержать обещание, которое с неё взяла Дэни в своём письме. Она пыталась не останавливаться и двигаться дальше, расти без неё. Но дело в том, что было бы намного легче сдержать обещание, если бы она, такая тёплая и мягкая, была рядом, в её объятиях. Если бы их кожи касались слегка мятые простыни, а её золотые локоны сверкали в лучах солнца.
Через некоторое время, преодолев несколько этапов горя, криков, мольбы и скидывания фотоальбомов с полок, она смотрит тяжелой истине в глаза: она больше не вернётся. Она никогда не вернётся, и она никогда больше не прикоснется к Джейми, никогда не обнимет её, не будет петь в ду́ше, никогда больше не проснётся и не посмотрит на неё сонными глазами.
И тогда всё стало намного сложнее.
Джейми понимает, что цветочная лавка должна стать её главным приоритетом, но работа стала утомительной. Когда-то увлекательное пристрастие превратилось в рутину, тянущуюся изо дня в день. Клиенты надоедали, растения продолжали жить, как будто ничего не случилось, будто с неба не упало солнце, будто сама Джейми не начала увядать.
После особенно монотонной смены она закрывает магазин, но с каждым разом всё становится только хуже и хуже: подниматься по той же лестнице, по которой поднималась когда-то Дэни, вставлять ключ в ветхую дверь, на отпирание которой у Джейми едва ли остались силы. Теперь она почти не ест, не может даже приготовить томатный соус, чёрт возьми. Теперь она и взгляда не может поднять на те рестораны, в которые они ходили вместе с Дэни, перед…
Перед тем, как… Джейми выключает свет, быстро принимает душ, прежде чем наполнить ванну и раковину, и она вставляет новый экземпляр «Маленьких женщин», любимого произведения Дэни, в щель у двери, не рискуя потёртыми страницами книги Дэни, которая так и лежит на прикроватном столике с тех самых пор. Джейми проводит по книге пальцем, и снова по её щекам текут слёзы. Она много плачет. Она думала, что это пройдёт, что она сможет подавить это чувство, но пока что этого не происходит.
Иногда ей звонит Оуэн. Она понимает, что он переживает.
— Джейми, милая, как ты? — В его голосе звучат те же нотки, как у Ханны, столь же обеспокоенные и взволнованные. Она делает всё возможное, чтобы вдохнуть в своей голос хоть малость жизни. Ради него.
— Дела идут в гору, — преподносит она. Хороший ответ: поверхностно, никаких деталей. Не произноси её имя. И тогда всё пройдёт гладко. Если только он сам не упомянет её, не произнесёт её имя…
— Нет, Джейми, как дела у тебя? Уже год прошёл с тех пор, как… как Дэ-
— Нет! — Джейми прерывает его, не желая дослушивать предложение, останавливает на полуслове, но в её мозгу уже проносится последний слог. Теперь всё, о чём она думает, всё, что она видит, — Дэни. Её смех, её пушистые волосы, недавно появившиеся морщинки в уголках глаз… И это уже слишком.
— О нет, — протяжно стонет она, сползая спиной по стене, телефон вылетает из руки, её разум захватывают воспоминания, и вдали она слышит отчаянные выкрики её имени в свисающей с провода трубки, но она не обращает на неё внимания, не поднимает её, и довольно скоро линия обрывается, и Джейми снова остаётся одна, свернувшись клубком на кухонном полу, а слёзы тихо падают на холодную плитку.
Двумя днями позже Оуэн стоит на пороге её дома, на плече у него спортивная сумка, а глаза, уставшие от беспокойства и бессонницы, смотрят прямо на неё.
— Ох, Джейми. — Он бросается вперёд и заключает её в объятия, но позже хмурится, глядя на её тощую фигуру.
— Оуэн, — приветствует она его, пытаясь проявить как можно больше энтузиазма. — Что привело тебя по эту сторону пруда? — Она морщится над непринужденностью вопроса, как будто она не знает, почему он здесь, как будто это не она рассыпается на части каждый день, прожитый без Дэни.
— Ну же, Джейми. — На его лице грусть и разочарование, при виде которых Джейми отпускает насмешку, потому что он не знает. Не знает, что она чувствует.
— Боже, Оуэн… Что ты хочешь от меня услышать? Что у меня всё замечательно? Тебе не следовало приезжать сюда. Её больше нет, и это не замечательно. И никогда ничего уже не будет «замечательно». Поэтому не надо… — она отворачивается и сжимает переносицу, потому что на глазах других людей она не плачет.
Она не может признаться себе в этом, но она плачет. На улице, в цветочной лавке, в грёбаном супермаркете, куда Дэни обычно бежала в поисках дурацкого мятного печенья, которым она никак не могла насытиться.
— Джейми, — снова пытается он, входя в её дом без приглашения и кладя твёрдую руку в успокаивающем жесте на её локоть, и она резко отстраняется, отвыкшая от человеческого контакта за последний год. Он тоже отстраняется, оглядывая квартиру… — Ох, Джейми, — Его глаза наполняются грустью и жалостью, а Джейми просто не может этого вынести.
— Что, Оуэн? Клянусь богом, если ты ещё раз скажешь «ох, Джейми», я вышвырну тебя вон. — Джейми снова поворачивается к нему лицом, её красные глаза сверкают от слёз.
— Ты не можешь… Джейми, ты не можешь так жить! — Он рукой указывает на квартиру, раковины наполнены водой, шторы задёрнуты, темнота отбрасывает тени на их лица, оба рассеянные от изнеможения, одно мягкое, другое изнурённое.
— Оуэн, это не жизнь! Я не чувствую себя живой! Я понимаю, что должна двигаться дальше, но я не могу! Не тогда, когда она здесь, когда она везде, во всём. Во всех смыслах, кроме одного, самого важного! — Её голос дрожит, слёзы душат каждое слово, и она падает на диван, закрывая лицо руками, пытаясь сдержать рыдания, сотрясающие её крошечное тело.
Оуэн садится рядом с ней и нерешительно обнимает её за плечи.
— Мне очень жаль, — он произносит тихо, трепетно, будто перед ним раненое животное. Она качает головой.
— Не переживай, старина, я не… не должна была повышать на тебя голос, — она поворачивается и смотрит на него, а он улыбается той же знакомой глупой улыбкой, его усы обрамляют верхнюю губу, и она тоже улыбается ему в ответ, прежде чем положить голову ему на грудь. — Ты не должен был приезжать, правда. Я буду… всё будет в порядке, — она бормочет в его толстый и мягкий свитер.
— Должен был, Джейми. — Он проводит большой рукой по её непокорным кудрям, и она чувствует себя почти так же, как раньше.
Через три дня пришло время Оуэну вернуться в Париж, в ресторан, но он колеблется, останавливаясь перед дверью с сумкой в руках.
— Я могу остаться, Джейми, я всегда могу остаться, — его рука лежит у неё на плече, словно вымаливая, чтобы она попросила его остаться, но она лишь качает головой.
Он потратил три долгих дня, пытаясь вернуть её к жизни, пытаясь запихнуть в неё достаточно еды, чтобы продержаться до его следующего внепланового визита. Он обеспокоенно нахмурился при виде пустого холодильника, а она только пожала плечами, сильнее зарываясь в свой свитер.
— Оуэн, иди. Ты же знаешь, со мной всё будет в порядке. — Он снова медлит, и Джейми хихикает, звук чужой и немного пустой. Она толкает его в плечо, и он неохотно улыбается.
— Ладно, ладно. Ты знаешь, где меня найти, Джейми. Я могу приехать в любое время. Серьёзно. — Он бросает на неё строгий (ласковый, заботливый) взгляд, она кивает и кашляет в кулак.
— Я знаю, приятель. Извини, что побеспокоила, но в следующий раз мы навестим тебя как следует. — Оуэн, кажется, оживляется при упоминании о следующем разе и выходит на тротуар с порога лавки.
— В следующий раз. — Улыбается он и ловит такси, и Джейми машет ему, как только он садится в машину.
В следующий раз.