* * *
Он заявился на Спиннерз-энд в тот же вечер, сломал защиту, постучал. Снейп открыл. — А что ж не Алохоморой? — Воспитание не позволяет. — Билл заполнил собой узкую темную прихожую. Он был выше Снейпа, шире в плечах и чуть заметно поблескивал в полутьме серьгой, глазами и зубами. — Надумал? — спросил Снейп. — Надумал. Будешь варить мне Аконитовое зелье. — Так ты все-таки?.. — Да. — Не знал. Думал, обошлось шрамами. — А я думал, что ты уполз и сдох где-нибудь под кустом. — И как ты меня узнал? — Не знаю. — Билл осмотрел Снейпа вдоль и поперек, будто разгадывал сложный ребус. — Может быть, по запаху. А почему ты используешь заклинания, а не оборотку? — Организм после яда не все зелья принимает. Не то химия, не то магия. — Неудобно. — Неудобно. — У тебя уютно. — Билл оглядел прихожую, глаза снова блеснули, отражая слабый свет, падавший из двери гостиной. — Полнолуние скоро, вот тебя и тянет к темным углам. — Ну да, — согласился Билл. — В «Ракушке» я в такие дни с ума сходил. Столько света. И Флер. — Ушла? — И правильно сделала. Ты хоть знаешь, как трудно жить с оборотнем? — Вечером сварю, можешь завтра забрать. Только защиту больше не ломай, не для того ставлена. Крови оставь, если не боишься, я настрою, чтобы тебя пропускало. — Хлипковата защита. Хочешь, поставлю гоблинскую, ни одна тварь не пролезет? — Да кому сюда лезть. Дом считается пустующим, Рассеивающие чары опять же. — Дело твое. — Билл подтянул рукав куртки. — Чем резать будешь? Я с серебром не дружу. — Ониксом обойдемся. — Снейп принес из кухни чашку и каменный нож. — Будет больно. Билл посмотрел на него, как на слабоумного. Снейп пожал плечами, извиняясь, и чиркнул по вене. На дне чашки стала расползаться темная лужица. — Хватит, — сказал Снейп наконец, когда высота жидкости достигла полудюйма. — Тут уже на пять порций смертельной отравы хватит. Гриффиндорская бравада играет? — Наверное. Двум смертям не бывать, Снейп. — Лорд бы с тобой поспорил. Жду завтра к восьми. Билл кивнул и аппарировал, а Снейп принялся латать дыры в защите. Не то чтобы он очень на нее рассчитывал, но привычка жить брала свое.* * *
«Ты хоть знаешь, как трудно жить с оборотнем?» Нет, Уизли, откуда мне. Я вообще не знаю, как уживаться с людьми. Или нелюдьми, если на то пошло. «Ты хоть знаешь…» Знаю, Уизли, знаю. «…как трудно…» Нетрудно. Вовсе нетрудно. Самое короткое лето в жизни. Четыре полнолуния. Две чашки на столе, две подушки на кровати. «…жить с оборотнем…» Он и сам чуть не завыл на луну, когда оборотень ушел. Даже оборотень не выдержал, о чем тут еще говорить. «Знаешь ли ты…» Да чтоб ты сдох, Уизли, надо же было тебе обронить эту фразу.* * *
Билл явился в восемь, как по часам. Снейп не успел закончить с форс-мажором. — Помочь? — спросил тот, снова разгадывая ребус. На этот раз было проще — обваренная рука, щека, чуть черневший во вздувшейся плоти глаз говорили о несчастном случае на производстве. — Сам справлюсь, — неразборчиво ответил Снейп: губа тоже еще не опала, была посторонней, большой и тяжелой. — С зельями экспериментируешь? — Снитч ртом ловлю. — Получается не очень. — Нормально получается. Просто кровь дракона нельзя в свежую Амортенцию добавлять. Паром бьет. — Амортенция? Кровь дракона? Даже не знаю, о чем первом спрашивать. — А кто сказал, что я буду отвечать? Амортенция — заказ, кровь дракона — эксперимент. — Зачем? — Низачем. Просто опыт. — Сильное зелье и сильный ингредиент в девяти случаях из десяти ведут к неприятностям. — А в десятом — к чему-то новому. — И что бы ты делал с этим новым? На жизнь не хватает? Мечтаешь убраться в теплые страны? — Вот твое Аконитовое, Уизли, а вот — дверь. Билл понятливо вышел. Снейп сунул обваренную паром руку в карман, зашипел и затряс ей в воздухе. Чертовы инстинкты самосохранения никогда не дремали. Кто их только придумал?* * *
— Ого, — сказал Снейп, когда Билл в следующий раз появился на его пороге. — Ты как сюда добрался? — Как-как… аппарировал, — огрызнулся тот через силу. Клочья кожи свисали с левой кисти, щеки, части шеи. — И кто тебя так? — спросил Снейп с мимолетным интересом, пропуская его в дом. — Система безопасности. Ты думал, гоблины меня за красивые глаза на работе держат? Они магов-то не жалуют, а уж оборотней… Но кому-то надо испытывать защиту, а у меня регенерация выдающаяся. — И поэтому тебя суют под все режущие заклинания? — Почему суют? Я сам… — Билл осекся. — Подлечить? — Н-нет, — сказал Билл. Заминку можно было и не заметить, но Снейп, кривясь от собственной сострадательности, пошел за Заживляющими. — И часто ты испытаниями занимаешься? — спросил он будто между прочим, обрабатывая чистенькие надрезы. От Билла пахло Гринготтсом, каким-то одеколоном и волком — едва заметно. — Тебе зачем? Мочка вместе с серьгой была располосована чуть не до середины. — Подобное притягивает подобное. Не носил бы клык — может, и повезло бы тогда в Хогвартсе. — Ты не носил — и что, помогло? Снейп коснулся белых рубцов на горле. — По крайней мере, жив. — И я жив. Не повод для радости. Снейп нехотя заглянул ему в глаза — обычные, голубые, без второго дна и глубины. Усталости и упрямства было хоть отбавляй, а больше ничего особенного. — Не лез бы ты под Режущие. — Не лил бы что попало в котел. Смерть ходила слишком близко, но все не забирала, и ожидание выматывало. В Визжащей хижине Снейп уже обрадовался, что все кончено, и когда пришел в себя, чуть не заплакал от подлости обмана. Но лежать и медленно умирать не смог, не хватило упрямства. — Ну, я-то почти умер. — А я каждый месяц почти умираю, и ничего, — совсем по-волчьи огрызнулся Билл. — Хватит зелье переводить, дальше само заживет. Я и без Аконитового справлялся бы, просто надоело ждать, когда дверь не выдержит, и я кого-нибудь порву. — Рано тебе туда, — трескуче сказал Снейп: Билла стало по-человечески жалко. Тот поднял глаза — без глубины, без второго дна, как у тигра в клетке. — Не в сроках дело. Это Снейп знал: он тоже все стремился сократить свой срок, но выходило нелепо, неудачно — как и все остальное. — Мне у тебя нравится, — сказал Билл на прощанье. Не нравиться тут было нечему — комнаты пустовали. Ни одно воспоминание не цеплялось за стены, не висло в углах, ни один призрак не портил присутствием спальню и кухню. Одно только Заживляющее напоминало о Билле. Снейп убрал и его. Пустота забитого вещами пространства стала совершенной. «Надо было лить весь пузырек драконьей крови сразу», — подумал он.* * *
— Меня не будет дома допоздна. — Днем я на работе. — В пламени камина голова Билла смотрелась очень естественно. — Я могу занести тебе зелье ближе к полуночи, если тебя устроит. Куда? Билл замялся — впервые за все время. — Я точно не знаю, где буду. — В подвале ты будешь — сегодня полнолуние. — Да, но хозяин дома не одобряет мои «критические дни». Говорит, что сдавать комнату оборотню — уже гражданский подвиг, предоставлять убежище в полнолуния – не его дело. И он прав. — И где тебя искать? — Ну, если на тот подвальчик в Сохо, где я грыз стены последние три месяца, не повесили замок… — Приходи ко мне. — Тебе это зачем? — У меня есть подвал, и мне все равно, кто там ночует. — Серьезно? — Не веришь? — Верю, — сказал Билл. — Как ни странно, верю.* * *
Подвал тоже был пуст. Снейп использовал его когда-то как хранилище ингредиентов, потом — как убежище для Люпина, потом снова как хранилище. Волчьего зелья тогда еще не было, и дверь, окованная тремя листами железа, выглядела несокрушимо. — Отлично, — сказал Билл. — Странные здесь следы. — Это когти, — пояснил Снейп. — Волчьи когти. Билл все равно бы догадался. — Ясно, — сказал тот, входя в подвал, как к себе домой. — Спасибо, Снейп. Дверь закрывалась тяжело — провисла не то от времени, не то от тяжести железа. Снейп медлил вступать в борьбу с ней. — Почему ты не ушел? — спросил присевший у стены Билл. — Тогда, в Хижине, была ведь возможность. Почему ты не ушел? — Представил, кто меня ждет на той стороне. — В подвале говорить об этом было почти легко. — Всех представил. Это как десяток агоний подряд. Страшно. — Страшно, — согласился Билл. — А ты? Полез бы под Режущие без защиты — и готово: настругало бы на ломтики, никаким Костеростом не возьмет. — А я представляю тех, кто останется. Уходить проще, а им каково? — Все дело в мотивации, — заметил Снейп. — Как всегда. — До утра. — До утра. Дверь проехалась по кирпичному полу, оставляя ржавую борозду. Лязгнул засов, поверх легли заклинания. Снейп спал беспокойно — пустой дом перестал быть пустым, наполнился призраками и шорохами, будто постороннее присутствие разбудило их, вызвало из небытия. Привет, шептали они чуть слышно, помнишь нас, помнишь? — Помню, — громко сказал Снейп. — Не помнил — вы бы не пришли. Мы ждем тебя, шептали они обманчиво мягко, ждем. — Я знаю! — крикнул Снейп. — Знаю! Утром он выпустил Билла, такого же помятого и невыспавшегося. Пока возился на кухне — он совсем забыл, что гостей чем-то кормят, — тот подошел сзади, легко прижался, нащупал бедро под домашней мантией. — В этом подвале и до меня был обитатель. Я понял, кто. — Только таких прав, как он, ты не имеешь. — Снейп сбросил руку с бедра, без особых усилий гася возбуждение. Прошлое сунулось было пробиться сквозь толщу лет и сникло, придавленное. — Я и права жить, как хочу, не имею. А ты — вообще права жить. И ничего. И ничего. Ничего, подумал Снейп, соглашаясь откликнуться на чужое возбуждение, позволяя расстегнуть и сбросить на пол мантию, наклоняясь над столом и направляя Билла в себя, какая разница? Вот теперь — какая, к черту, разница? Когда ничего не осталось, к чему держаться за задницу, как за нечто ценное? Билл был жарким, неутомимым и жестким. Оставляемые им отметины терялись среди многочисленных порезов и ожогов. Теперь дом становился пустым только в его отсутствие. — Бросай своего ликантрофоба, — предложил Снейп на третью неделю. — Переезжай сюда. — Это как-то странно. — Не более, чем все остальное. Не обязательно всем сообщать свой новый адрес. — От этого я их давно отучил. Обхожусь совами. Просто с такими, как я, трудно ужиться. — С такими, как я, зато легко. Билл рассмеялся — как июньский дождь по крыше. — Договорились. Будешь лить драконью кровь в Амортенцию — зови. — Обойдешься своими испытаниями, — сказал Снейп. Они, его волки, были очень разными: один как осенний день, чайные, ржавые листья под ногами, ласка солнца на щеках, другой — июньский полдень, слепящее солнце, равнодушно-голубое небо, ветер наотмашь. Обратный отсчет, время против часовой стрелки, жизнь после смерти. — Переезжай, — повторил он.* * *
— Кофе черный, без сахара? — То, что надо. — Имбирный чай? — Сойдет. — Бифштексы? — Лучше непрожаренные. — Любишь? — Ненавижу. — Вот и он тоже… — Снейп запнулся. Прошлому не следовало лезть, куда не просят. — Пищевое поведение сильно меняется. — Билл разглядывал свою левую руку, в белых треугольниках заживших порезов. — Это для всех одинаково. — Неважно. — Снейп захлопнул блокнот. — Судя по всему, мы уживемся. — А если и нет — какая разница? — Никакой. Совершенно никакой. Не было разницы, во сколько обедать, где трахаться, чем заниматься по вечерам и кто сегодня сверху. Не было разницы между днями и между месяцами тоже. Время не шло назад — оно остановилось, будто поезд на крохотной станции, и пассажиры спешили надышаться улицей перед последним перегоном в ад мегаполиса. Снейп трансфигурировал узкую старую кровать в широкую и низкую. Билл не возразил, а разница ощущалась. Так было удобнее. Сердце стучало, как метроном. Снейп слышал его постоянно.* * *
Они пришли на четвертое полнолуние. Снейп поздно заметил их — в одиночестве он спал плохо, с невнятными кошмарами. Дверь спальни скрипнула, отворяясь, и времени остались совсем крохи. Ни подумать, ни выбрать — только и успел, что накрыть комнату невербальным Заглушающим, надеясь, что никто не заметил. — Думал, мы не найдем тебя, Снейп? — спросил тот, что повыше. Маска изменила его голос. Снейп предположил в нем Селвина, а во втором — Джагсона. — Был уверен, что найдете. — Он подергал руками-ногами, не сомневаясь, впрочем, в качестве Инкарцеро. — Маггловский Лондон. Ну и дыра! — присвистнул второй. — Хотя чего еще от тебя ждать. Приступим? Внизу царила тишина. Заглушающее, похоже, сработало, как надо. Теперь нужно было оставаться в сознании, чтобы заклинание продержалось сколько нужно. К счастью, гости работали в том же направлении, пользуясь то Агуаменти, то средствами помощнее, когда Снейп уже начинал вырубаться. — Только попробуй снова выжить, тварь. — Селвин поднялся и еще раз ткнул носком ботинка в кашу из ребер и, судя по всему, легкого. — Но если вдруг — мы вернемся. Джагсон хихикнул. Кровь и крики пьянили его самым настоящим образом. Хлопнула дверь, даря свободу пустоты. Снейп полз до подвала не меньше часа. Со ступенек он, правда, скатился — это было быстро, но в результате потерял сознание и довольно долго провалялся на полу, а когда очнулся, за железной дверью уже бушевали. — Да сейчас я, — сказал он багровыми пузырями на губах, стараясь не думать, как станет тянуть засов. Выхода не было — если он умрет здесь, Билл умрет там. — Сейчас, — повторил он. Выполз же он как-то из Хижины. Нужно было ползти и теперь. «Всю жизнь ползал, должно пригодиться», — подумал он и тихонько засмеялся остатками легких. От лестницы до двери был туман, то черный, то алый, то ослепительно белый, а в самом конце — холодный, словно приклеенный к двери засов, на который Снейп навалился всем телом. Какая разница, прозвучало в голове что-то знакомое, ребром больше, ребром меньше, лишь бы открылось. Ладони скользили по металлу, оставляя липкие красные следы. А он все толкал, давил, умолял, а когда засов скользнул в паз, поехал вслед за ним, не удержавшись, рухнул лицом в кирпичную пыль и уже ничего не слышал.* * *
— Пропади ты пропадом, Снейп. — А разве еще не?.. — Он открыл глаза. Грязноватый потолок явно не был потусторонним. Как и Билл, стоявший у кровати. Снейп пошевелился. Боль принялась аккуратно грызть тело сразу в нескольких местах. — Так тебе и надо, — сказал Билл, наблюдая за его лицом. Наклонился и осторожно поцеловал в губы. И еще раз — совсем не осторожно, до стона. — Это тебе за Заглушающее, — сказал он. — Заглушающее было лучшим решением. — Слова выходили тихими, вместе с воздухом. — Они услышали бы тебя, а с двумя магами тебе было не справиться. — А если бы они убили тебя? — Это был риск, согласен. Тебя могли бы найти слишком поздно. — Я не об этом. Если бы они убили тебя? — Какая разница. — Прозвучало как-то не так. Снейп и сам почувствовал. Будто что-то изменилось в ходе времени, в мире, в значении слов, пока он в очередной раз валялся в отключке. — Мне пришлось оглушить колдомедика из Мунго, притащить сюда, под Империусом заставить тебя осмотреть и назначить лечение, а потом стереть ему память. Думаю, для меня разница между тобой мертвым и тобой живым существует. Он помолчал и добавил: — И на испытания я теперь надеваю полную защиту. Снейп закрыл глаза. Это было слишком много для его перештопанного тела. Легкость навалилась — такая же невыносимая, как тяжесть. Дышать было больно, но он хотел дышать. — Я все равно не понял, почему, — сказал он вслепую. — Этого никто никогда не понимает. — Билл, похоже, улыбался. Он редко улыбался. — Это просто случается. А почему — какая разница? Никакой, подумал Снейп, засыпая, совершенно никакой.