Джисон в ужасе соскакивает посреди ночи, жадно глотая горячий воздух. Судорожно мельтеша глазами, парень всей грудью чувствует тяжелый стук сердца, эхом отдававшийся в ушах. Капельки пота быстро стекают по лбу, когда он склоняется над тумбой в поисках своего телефона.
Свет экрана слепит глаза, заставляя жмуриться. На часах 3:10 ночи.
— Черт, — тихо выругался Джисон, потирая переносицу. — Я сошел с ума.
Уже обыденным жестом парень откидывает тонкую ткань одеяла в сторону, с презрением в глазах глядя на колом стоящий орган. Плевать,
привык. Хан автоматически накрывает рукой ноющий член и выдыхает, начиная медленно надрачивать.
— Как же
заебало. — сквозь зубы шипит он, ускоряя рукой темп. В голове начали всплывать картинки снов, до ужаса красочных и непристойных, но в то же время очень приятных. Отчасти даже Джисон рад, что все его сны с самого детства всегда были крайне детальными и реалистичными. Рад настолько же, насколько и несчастен.
— Джисон-и, детка, ты такой горячий и тугой. — Минхо оглаживает выпирающие ребра младшего, горячо нашептывая пошлости куда-то в шею. Джисон не чувствует мир вокруг себя, ему кажется, будто время замедляет ход, оставляя место быть лишь для двух тел, соприкасающихся в страстном танце. Размеренные толчки вдавливают Хана в смятую простынь, доставляя сладкое удовольствие, бьющее током в каждом месте до куда дотрагивается хен. Джисон чувствует, как его шея горит от засосов, оставленных на каждом сантиметре молочной кожи, он забывается в бреду, застилающим глаза мутной пеленой. Парень даже не уверен, жив ли он вообще, но пульсирующий член Минхо в его заднице; запястья, прижатые над головой — единственное, что помогает Джисону осознавать, что он реально трахается с Ли Минхо. — Кончи для меня, Ханни. Я хочу видеть твоё личико, когда ты кончаешь.
Джисон изливается в руку, выкрикивая имя старшего, ноги подергивает в сладких конвульсиях, пока сознание Хана заволакивает пьянящее облако удовольствия. Всего лишь
сон. Сон. Сон. Сон. Трезвость мыслей постепенно возвращает парня в холодную реальность, но даже так Хан не в силах сомкнуть глаз. Он точно знает, если приснилось один раз, то приснится еще, а этого он допустить не хотел. Попросту не мог. Джисон устал от этого. Он устал от этих снов, которые каким-то хуем вновь вернулись к нему, устал от красивого ублюдка Минхо, который учится в группе старше на год, устал от своей слабости, устал быть куклой в когтистых лапах кота.
— Агх-х! — внезапная злость, словно цунами, накатывает на Джисона, и он раздражено лупит одеяло ногами, словно капризное дитя, стараясь вылить свой гнев хоть куда-то.
Придурок. Может, заревешь еще?
А реветь категорически очень хочется. Как девчонка рыдать в подушку, изливаться слезами на теплом плече и добивать весь этот трагический пирог прослушиванием грустных песен про разбитое сердце, которые так любит слушать его лучший друг с университета, но Джисон не станет. Он вытерпит это, потому что он последний терпила и слабак.
А всё из-за этого проклятого Минхо. Джисон готов поспорить на свое жалкое жилье, которое больше напоминало однокомнатный бомжатник, чем квартиру, что не повстречай он его тогда в этой злосчастной университетской библиотеке, ничего бы не было, и Хан сейчас, вместо того чтобы высчитывать пару, на которой можно было бы поспать хотя бы двадцать минут, мирно посапывал без лишних тревог и стояков.
***
Воспоминание
Это случилось три месяца назад.
Хан Джисон — первокурсник факультета психологии. Ничем не приметный, как воспринимают его многие, зубрила с идеальной репутацией, высшими оценками и совершенно идеально выглаженными брюками. Ну, относительно брюк неряшливого Чанбина, его штанцы и правда выглядели идеальными.
Со Чанбин — его лучший друг и довольно популярный второгодка-весельчак, главный центр всех идиотов. Нет ни одного университетского мероприятия, где бы Чанбин не поучаствовал, нет ни одной тупой вечеринки, где бы он пьяный не заливал песни слащавых женских групп, а бедняга Джисон потом под дикий гогот не менее пьяных студентов, нес тушу друга на себе, сердито вороча нос от перегара. Чанбина всегда было
очень много, он буквально был повелителем придурков и по совместительству его единственным другом, болтающимся вокруг каждую свободную минуту. Нет, Джисон не жаловался, просто их дружба выглядела весьма иронично. Они — абсолютно разные люди, многие подмечали это, но, кажется, Чанбин на это и ухом не водит, а Хан просто рад, что рядом с ним есть тот, с кем приятно провести время.
Так, как же они познакомились? Джисон вспоминает это с ухмылкой на губах, потому что это было самое спонтанное знакомство в его жизни. Парень отличался замкнутостью и особой любовью к своему одиночеству, но почему-то эти факты не помешали найти парням общий язык, и очень скоро Джисон понял, что этот качок вовсе не состоит из одних мышц, как оказалось, он довольно интересный собеседник. Их дружба была странной, Джисон был странным, Чанбин был странным и их знакомство тоже было не менее странным. Просто однажды Хана оставили дежурить одного, он всего лишь хотел набрать воды в ведро, когда увидел, как на кафельном полу туалета какой-то придурок отжимается. Да, отжимается.
— Я..прости, что прервал, я даже спрашивать не хочу, почему ты отжимаешься в толчке. — оцепенение Джисона постепенно переросло в безразличие, и он, с шумным выдохом, отвернулся к крану, подставляя ведро.
— Чанбин.
— Что? — Джисон вздрогнул, потому что странный парень неожиданно оказался рядом. Он шумно дышал, тщетно стараясь восстановить дыхание. Джисон не удержался, чтобы не пробежаться взглядом по крепкому телосложению. — Я могу чем-то помочь?
Оказалось, что Со проиграл одногруппнику спор, и его желание было заставить Чанбина отжиматься в туалете до первого пришедшего, а потом познакомиться с ним. Идеальное знакомство двух чудаков — зубрилы и придурка.
— Хан Джисон! Хан Джисон! Хан Джисон! — не переставая мутузить его в плечо, звал Чанбин, пытаясь привлечь внимание друга. Джисон отпрянул в сторону, пытаясь увильнуть от приставучего хена, но тот продолжал нападение, теперь уже трепля визжащего младшего за волосы.
— Твою мать! Чанбин-хен! — дергался Хан, но сильные руки друга не позволяли вырваться. — Да отцепись ты от меня!
Чанбин заливисто смеялся, но хватку ослабил, отчего не ожидавший этого Джисон чуть не свалился на пол, но вовремя удержался на ногах.
— Чем после пар займешься?
Точно. Джисон совсем забыл, что сегодня пятница, а значит, они с Чанбином должны были всю ночь резаться в приставку. Это было у них что-то вроде идеального времяпрепровождения после мучительной недели учебы. Но в этот раз у Джисона совсем другие планы.
— Прости, хен. Сегодня без меня как-нибудь. У меня скоро экзамен, я пойду го-..
— Готовиться и делать всякие скучные ботанские штучки и бла-бла-бла.. — Джисон хоть и хиленький, но прямо сейчас готов был со всей дури влепить этому лентяю подзатыльник. Чанбина не отчислили только благодаря его "грамотам участия" в каждой вонючей постановке университета и вечной помощи жалостливого Джисона, которым Чанбин умело манипулировал каждый раз, когда с учебой завал, а куратор угрожает отчислением. Как часто подмечает сам Со, Джисон хоть и создает впечатление пуленепробиваемой белки, но на деле стоит только слезку пустить, и Хан, как послушная собачка, выполнит любую просьбу, даже если у самого проблем по горло. Джисон на это обидчиво дул губы, плевался, мол, а зачем он тогда им нагло манипулирует, если знает слабину, но Чанбин лишь усмехался и отвечал твердое: "Тебе же помогаю, дурак. Пока ты не научишься говорить "нет", тобой так и будут все подряд вертеть. Чем раньше ты научишься делать это на мне, тем лучше". Но Джисон так и не научился. Потому что, ну как же? Это же его друг. Как он может отказать хену в помощи? Как он может его расстроить? Джисону совсем не хочется видеть эту кислую мину и знать, что вот-вот друга отчислят.
— Послушай, хен, в твоих же интересах. Если я отупею от твоей компании и вечной игры в приставку, то мы вылетим из университета оба, а так хотя бы я за двоих пашу, так что пожалуйста пусти меня, потому что я прямо сейчас жажду заняться, как ты сказал, "скучными ботанскими штучками".
В ответ Чанбин обиженно цокнул, но протестовать не стал, пропуская младшего на выход из аудитории. Махнув тому рукой, Джисон направился в сторону библиотеки, мысленно накидывая материал, который ему понадобится найти.
Библиотека встречает его привычной тишиной, в зале почти никого нет, кроме работницы и студентки, которая пыталась что-то найти среди стеллажей. Приятный запах книг расслабляет Джисона, ему нравится проводить время здесь, где всегда тихо, и никакой Чанбин в жизни сюда не сунется, чтобы нарушить его личное пространство. Это одно из немногих его убежищ, потому что даже захудалая квартирка больше не принадлежала Джисону. Туда теперь часто вваливается хен, как к себе домой под предлогом "А что? Хена в гости пустить жалко?"
Джисон подходит к одному из многочисленных массивных стеллажей, глазами выискивая примерные названия книг. Экзамен по философии совсем скоро, а он так и не начал подготовку. Не сказать, что он волновался, нет, парень всегда был хорош в этом предмете, но вот освежить память парочкой параграфов было не лишним грузом. Джисон так сконцентрировался, что совсем не заметил, что рядом с ним кто-то стоял.
— Простите! — Хан врезается в чью-то спину и в тот же миг отскакивает прочь, как если бы перед ним разгорелся костер. Внутри за пару секунд всё холодеет, леденящие душу когти намертво хватают сердце Джисона в свои оковы, когда в парне Хан узнает второгодку
Ли Минхо.
Шатен безэмоционально мерит его взглядом, открыто изучает, а Джисона коробит от его кошачьих глаз. Он, если честно, всегда его боялся. Боялся, но в то же время симпатизировал, потому что Минхо нереально красивый и харизматичный парень, одновременно очень недостижимый, но по всем параметрам подходит под вкус младшего. Если Минхо — звезда, то Хан — просто соринка в сравнении с ним. Джисону казалось, что если бы не отжимающийся Чанбин в том туалете, то на него совершенно точно никто бы и не обратил внимания по сути, и вроде как, Хан должен быть благодарен хену, за то что тот перекинул на него щепотку своей "популярности", так сказать, открыл окно в свет, но почему-то сейчас парень чувствует лишь сожаление.
Лучше бы меня вообще на этом белом свете никто не знал. В голове мечется обезьянка, парню просто хочется натянуть капюшон и уйти от этого пронизывающего взгляда, ну, или хотя бы улизнуть за широкую спину друга, ибо коленки трясутся, а тело немеет. Джисон не мог отрицать того, как сильно нравился ему Минхо. От ушей до кончиков пальцев, всё в нем было совершенно и выточено до невозможности идеально. По скромным наблюдениям младшего, он узнал, что хен, вроде как, по мальчикам, и это, несомненно, радовало его слабое от любви сердечко, но вот проблема, Джисону до Минхо, как до Луны пешком. Следовательно, надеяться не на что. Хан просто старался выкинуть его образ из головы, забыть и жить своей скучной жизнью, разбавленной посиделками с Чанбин-хеном, но его никто никогда не предупреждал, что он вот так нелепо столкнется с ним в библиотеке, где Джисон уж кого-кого, а Минхо точно ожидал увидеть последнего после Чанбина. Поэтому Хан скромно стоит совсем рядом и едва дышит, как будто та самая недостижимая звезда, что стоит напротив, окажется миражом и рассыплется, стоит Джисону сделать что-нибудь неосторожное.
— Ты..я тебя знаю. — Ли облизывает сахарные губы, делая шаг вперед. Джисон тут же инстинктивно пятится, пока не встречает спиной стеллаж, больно впивающийся в его спину. Минхо смотрит
слишком сканирующе, стоит
слишком близко, дышит
слишком горячо. У Джисона едет крыша, потому что рядом с Минхо обостряются все чувства, и всё происходит
слишком сильно. Парень ощущает себя полным дебилом, потому что коленки начали подкашиваться, а язык завязался узлом. Внутри всё бьет дикую тревогу, а Хан и сам не поймет почему.
О боже, он меня знает! Он меня знает! Ли осторожничает, но склоняется над Ханом, невинно улыбается, пытаясь высосать из бедного младшего душу своими черными, как смоль, глазами.
Лучше бы я тогда убежал.
— Первогодка. У тебя хорошая успеваемость. Первое место по университету, да? — он говорит вполголоса, постепенно понижая, и у Хана от этого бегут мурашки по спине, отчего хочется закусить губу посильнее. Ему с трудом удается кивнуть, на что старший довольно расплывается в улыбке. — Как тебя зовут, малыш?
Зрачки Джисона в одну секунду расширяются по кошачьи быстро и бедняга мысленно проклинает свою слабость — слишком заметно краснеет. Никто еще не называл его так и, тем более, он не рассчитывал услышать такое с уст
самого-красивого-популярного-хена-Минхо. Хан в очередной раз старается сглотнуть вязкую слюну, прочистить горло, он сам не замечает, как начинает до побеления поджимать губы, чтобы дать себе время успокоиться и выровнять голос. Лицо Ли близко, а Джисону катастрофически нужно личное пространство.
— Д-Джисон. Хан Джисон. — в реальности это напоминало больше писк комара, чем ответ нормального человека. Не так он планировал представиться. Парень стыдливо отводит взгляд карих глаз, когда неожиданно чужая ладонь касается его плеча, оставляя приятное жгучее ощущение даже сквозь рубашку.
— Прелестно. Так, значит, тебя зовут Ханни! Я рад с тобой познакомиться. — Джисон чуть не поперхнулся воздухом.
Ханни. Это был первый раз, когда Минхо его так назвал. С тех пор эта кличка стала паролем для Джисона, который не смел отказывать хену ни в чем. — Моё имя ты знаешь? — Джисон кивает, словно загипнотизированный. — Отлично. Ханни, я уверен, ты очень умный мальчик. — пожар на лице разгорается с сумасшедшей скоростью. Джисон не может сфокусироваться на одной точке, поэтому его глаза суматошно бегают по лицу хена, который, казалось бы, вообще не обращает внимание на странные реакции младшего. Ну да, ему, наверное, не привыкать к этому? Он же так популярен, так уверен в себе и так красив..
— Могу я попросить тебя о помощи? — Джисон дергается, удивленно распахивая глаза по пять копеек. О помощи? Чем
я вообще могу помочь ему?
— У меня осталось пару долгов с этого семестра. Можешь сделать мне всё до конца недели, Ханни? Ты согласен? — старший вкрадчиво мурлычет, склоняясь к уху Джисона совсем близко.
Джисон не успевает ничего понять, потому что Минхо шепчет слишком быстро, как будто невзначай прикасаясь губами к чувствительному уху, а мозг Хана просто не успевает обрабатывать информацию. И, казалось, бардаку в голове обычно собранного Джисона, всё же быть, но внезапный щелчок по носу не дал парнишке впасть в панику. Он лихорадочно закивал, сам не понимая на что соглашается, лишь бы Минхо отстранился и позволил Джисону свободно вздохнуть полной грудью, иначе точно умрет от асфиксии.
— Вот и славно. — Ли отходит, ослепляя своей нежной улыбкой, и Джисон расслабляет плечи, понимая насколько его тело было напряжено.
Упаси Боже — проносится в голове атеиста, и он осторожно делает шаг в сторону от стеллажа, который уже наверняка оставил следы на спине, но свобода пространства оказывается не вечной. Минхо вдруг замирает, что-то выискивает в кармане пиджака и в пару шагов сокращает расстояние между ними, неожиданно просовывая руку в карман брюк, задерживая её всего на пару мгновений, но Джисону точно кажется, что это происходило целую вечность. — Это мой номер. — бросает Минхо, заглядывая в глаза по-доброму нежно, но улыбаясь противоречиво хитро. Джисон шумно втягивает воздух носом, качается назад, кажется, теряя сознание от переизбытка эмоций, но тут же вспоминает о своей кошке, которую кормить-то больше некому будет. Рано умирать. Поэтому держится крепко, а Ли лишь насмешливо ведет бровями, отходит назад и медленно удаляется прочь, оставляя Джисона в полном недоумении и пылающими щеками.
С той самой поры Минхо нагло начал пользоваться Джисоном абсолютно каждый день. Первые пол месяца прошли легко, но потом Минхо звонил каждый вечер, потому что домашку задают, а Ли, видите ли, занят. Минхо был популярен, был умен, но почему-то учебой занимался с особой неохотой. Что творилось в его голове, только черт знает. А Минхо им и был, потому что зачем-то зажимал Хана при каждом удобном случае и склонялся всегда так близко, что бедный парень молился, лишь бы умереть и не мучаться. Боже, Джисон действительно не понимал, почему нельзя было просто писать ему или звонить, зачем он постоянно жмет его к каждой стенке университета? Он что, похож на тряпку для стен? Но вслух Хан никогда своих возмущений не высказывал. Просто потому что слишком добрый и жалостливый (или, как сказал бы Чанбин, бесхребетный). Просто потому что Минхо вдруг стал с ним разговаривать, да, пускай только из-за домашки, но плевать. Джисон не надеялся на большее, ему просто было приятно быть хену полезным.
Но ситуация стала хуже, когда ему начали сниться сны с его самыми сокровенными фантазиями. Джисон старался не думать о Минхо в этом плане, но подсознание сыграло очень злую шутку, мучая его качественными порнофильмами во снах. Джисон соскакивал ночью в полном ужасе и стоящим членом месяц, острый недосып сказывался на его внешнем виде, и Чанбин не на шутку начал волноваться за друга, спрашивая, всё ли в порядке. Но Джисон лишь кивал и продолжал позволять Минхо собой пользоваться. Он готов был сделать всё, что угодно, чтобы хен улыбнулся и сказал сладкое "Ханни, ты такой умничка".
Но что было еще хуже, так это тот факт, что Минхо прекрасно знал о глупой влюбленности Джисона. Знал и всё равно давал ему призрачную надежду, играл на его чувствах, но к себе не подпускал. Джисон должен был его возненавидеть, но он продолжал его любить, как тупая героиня седзе манги.
Я — идиот! Хотелось кричать Хану, когда он велся на сладкое мурчание Минхо и в очередной раз грузил себя чужой работой. Он просто не может отказать ему, особенно в те моменты, когда Минхо внаглую гладит его ягодицы, жмется губами к виску, а затем отстраняется как ни в чем не бывало и смотрит этими своими глазами невинного ублюдка. Видел бы Чанбин, как его друг стелется, точно побился бы головой об стенку. Да что уж там, Джисону и самому за себя стыдно.
Но через два месяца Минхо про него забывает, и Джисон спокойно выдыхает, потому что так больше нельзя. Его сердце разрывается от боли, а присутствие Минхо в его жизни всё только усложняет. С исчезновением Минхо уходят и сны. Хан забывается, снова хорошо спит, проводит время с другом и живет, казалось бы, совершенно беззаботно, до той поры, пока Минхо не промаячит где-то в коридорах университета. Вот тогда сердце Джисона предательски пропускает удар, и он всем телом чувствует этот неприятный холод в области желудка. Больно.
Ну ничего. Я справлюсь с этим.
Конец воспоминания
***
Джисон отдергивает руку от автомата с кофе, потому что тот обжигает его струйкой кипятка. Хан задремал, пока стоял, и совсем не заметил, как кофе полилось мимо стаканчика.
— Блять! — прошипел Джисон, хмуро потирая обоженную руку. Чертов день был просто ужасен. Пара, планировавшаяся для Джисона тихим часом, вдруг стала парой, где неожиданно объявили контрольную, а Джисон просто не мог испортить себе оценки. Но парень не уверен, что вообще смог что-то правильно ответить, в глазах расплывалось, а голова трещала. Плевать. Плевать. Плевать. Джисон потряс головой, стараясь отогнать навязчивые картинки сна. Нет, он не позволит этому задержаться в его воспоминаниях. Он же обещал себе.
— Ты что, только что сматерился, мой умный мальчик?
У Джисона упало сердце и с громким стуком ударилось о землю. Несомненно, это ужаснейший день, младший убеждается в этом вновь. У Хана нет сил даже обернуться, поэтому он трясущимися руками подносит стаканчик к губам, готовый глотать кипяток, лишь бы не разговаривать с хеном.
Что ему опять надо? Спустя столько времени вдруг вспомнил о моем существовании, и мне, если честно, не сложно догадаться почему.
— Тебе не идёт сквернословить. — Ли тянет к младшему руку так, как будто это в порядке вещей, трогать его, где ему вздумается. Хан не в силах терпеть эту муку. Он с трудом старается найти в себе всю ту смелость, которую вынашивал для удобного случая, но почему-то она всегда ускользала от него, как только Минхо появлялся на горизонте. Его приторная ухмылка стирала Джисону память, и он как ебанное масло, таял от каждого слова хена. Но не в этот раз.
— Что тебе нужно?
Минхо замирает. В его глубоких глазах эмоции не читаются, но кончики пальцев Джисона начинают холодеть, когда Ли едва заметно хмурится. Хан поворачивается к нему всем телом, потому что сейчас он уверен, что сможет отказать. Никакие колдовские словечки хена больше не опьянят его разум. Он не будет вести себя как идиот. Он покончит с этим.
Наверное.
— Детка, ты чего?
Джисон бегает глазами по лицу старшего, чтобы понять его эмоции, но оно попросту не читается. Как плохо видимый штрих-код, как очертания дорожного знака в зимнем тумане, как мир без очков с позорным зрением -3. Хан тяжело сглатывает, его руку всё еще щиплет от ожога.
Детка. Ему нравится, когда Минхо так зовет его. Ему нравятся касания хена. Ему нравится, когда хен дразнит его легким прикосновением пухлых губ на его виске, вызывая тем самым тепло по всему телу. Ему нравится, когда хен хвалит его. Но Джисон этого никогда не скажет. Просто потому что хен не может не догадываться о его любви, просто потому что за пару месяцев об этом шепчется добрая половина университета, и уж тем более сам Ли Минхо об этом знает. Джисон краснеет как девка перед первым разом при виде хена, тут только дурак не сможет два плюс два сложить.
Джисон заметно мрачнеет, опуская глаза в пол. Он вдруг осознал в каком стремном положении находится. Любить кого-то безответно, оказывается, хуже некуда. Еще хуже — любить подонка Минхо. Еще хуже — быть при этом идиотом Джисоном, который способен только учиться хорошо, а в жизни дуб дубом.
Лучше бы я в Чанбина влюбился. Он хоть и идиот, но не мудак.
— Ничего. — жалко прохрипел Хан, мысленно ударяя себя по щеке. Он должен был всё высказать, излить страдающую душу, сказать, как же ненавидит старшего, сказать, что больше не будет позволять собой пользоваться, развернется и уйдет, но...Джисон выдавливает пустое "
ничего".
Действительно.
Ничего.
На первом этаже безлюдно, и Хан задается вопросом, почему Минхо все время оказывается рядом в такие моменты? Будь здесь хоть одна душа, этого бы не случилось. Джисон не поднимает глаз, но уже чувствует теплое дыхание на своей макушке. Он задержал дыхание, не в силах совладать с негативными эмоциями. Минхо снова затеял свою игру, а Джисон просто позволяет этому происходить, как если бы он отдался вниз по течению.
— Тогда почему ты так расстроен? Ты не рад меня видеть? — "Рад и не рад одновременно. Хочу убежать от тебя подальше, но мои ноги никогда не станут слушаться меня, пока я чувствую запах твоего одеколона вблизи". — Не молчи, Ханн-и. — тонкие пальцы касаются подбородка Джисона, поднимая его вверх. Теперь он особенно уязвим перед старшим и его до одури красивыми глазами. Джисон растерянно смотрит в два черных омута, в отражении которых видит самого жалкого человека на свете. Губа дрожать начинает непроизвольно, потому что собственные мысли добивают, и не в силах больше сдерживаться, слезы крупными каплями стекают одна за другой по пухлым щекам. Младший крепко жмурится, дергается сильно, стараясь выпутаться из рук Ли, ибо позора выдержать не может.
— Почему ты плачешь? — Джисону впервые показалось, что голос хена звучит обеспокоенно, но глаза, застланные солеными слезами, не могут разглядеть эмоции на лице напротив.
Почему я плачу?
— Ты издеваешься надо мной, да? — хрипло выдавливает Джисон, отпрянув от Минхо. Минхо закусывает губу, но больше не подходит, смотрит мутно и нечитаемо, как будто и сам чем-то озадачен. — Не подходи ко мне больше, хен. Оставь меня в покое. — Джисону стыдно, что вот так позволил себе разреветься. Стыдно и больно, потому что сердце ноет. Он резко утирает дорожки от слез рукавом и уже хочет было бежать прочь, как цепкая рука хватает его запястье. Всё внутри Джисона сжимается и переворачивается. Он нуждается в Минхо. Нуждается, чтобы его обняли и попросили остаться, нуждается услышать заветные слова любви, нуждается в том, чтобы принадлежать только Минхо, и неожиданно для себя в сердце Джисона зарождается маленький огонек надежды.
— Постой, не уходи. — Джисон не оборачивается, но весь напрягается от ощущения поглаживаний на своем запястье. Минхо медленно выводит большим пальцем узоры, постепенно ослабляя хватку. — Хэй, Ханни? Помоги мне в последний раз. — Джисон почти вжимает голову в плечи, когда хен подходит со спины, обворачивая руки вокруг талии. — Я завалил тест, не поможешь мне понять тему по философии? Ханн-и.. — Хан морально разлагается с каждым словом, потому что Минхо абсолютно плевать, но хеновские сильные руки вокруг его тела, горячее дыхание на шее ломают его. В голове у парня противоречат два голоса. Один говорит, чтобы Джисон наконец подобрал свои яйца и слал хена далеко и надолго, а второй уже кончил от бархатного голоса старшего возле уха. — Приходи ко мне завтра.
Джисон выдыхает. Он проиграл. Но пытался ли уйти от проигрыша? Нет, он всего лишь хочет помочь хену, нет никакого подтекста. Разве мораль не гласит о том, чтобы люди помогали друг другу? Разве не так поступают хорошие люди? Но что-то Хану не по себе.
—Ты придешь?
— Приду, хен.
Минхо мелодично посмеивается, прижимая младшего ближе, но Джисон совсем не ощущает прежней эйфории. Если брать чувства парня в сравнение, то это похоже на конец действия наркотика. Опустошенность и полное отсутствие каких-либо эмоций. Минхо отпускает его и уходит прочь, как будто это не он сейчас разъебал сердце Джисона в пыль. Помочь с философией, блять, на что еще я рассчитывал? Идиот. Идиот.
Ты идиот, Джисон.
В отголосках отдаляющихся шагов хена Хан медленно разрушается, оседая на пол. В голове пусто. Он потирает лицо руками, но больше не плачет. Больше не станет. Он должен вынести из этого урок.
Я всего лишь хотел, чтобы меня любили.
***
Джисон не пришел в университет впервые за семестр. Ему ничего за это не будет, потому что он у каждого второго препода любимчик, но вот Чанбин, кажется, в ярости, ибо трубка горит огнем от пропущенных звонков и сообщений, а Джисон давит легкую улыбку уголком губ от умиления. Чанбин искренне переживает за него. Он рад, что ему достался такой придурок.
Закинув учебник в рюкзак, Джисон старается собираться как можно медленнее, растягивая выход из дома любыми незначительными делами: переставить вазу с цветами, потому что, кажется, ей мало света, помыть, наконец-то, посуду, застелить постель.
Так глупо.
Джисон едет в автобусе до дома хена по уже знакомому маршруту, ибо бывал там не раз, точнее, только на пороге, когда отдавал работы хена ему в руки. Но сегодняшний день его крайне беспокоит. Впервые Хан окажется в квартире его объекта ненависти и обожания, и желудок скручивает тугим узлом только от представления картинок того, что они будут сидеть бок о бок, а Джисон, наверное, будет мямлить и теряться. Ох, как же он не хотел позориться. Но благо, сегодняшний день благотворительности от бесхребетного Джисона будет последним, ибо он долго думал, размышлял всю ночь, а под утро твердо решил, что себя надо менять. И пускай зажимает его где хочет, всё равно будет стоять на своем месте и не сломится от парочки прикосновений.
Возле двери он оказывается как-то уж быстро. То ли из-за того, что мысленно репетировал свое поведение, то ли это его ноги по непонятным причинам шли куда быстрее нужного.
Стучит.
Дверь почему-то открыта. Джисон осторожно заходит, окликая Минхо, но ответа не следует. Может, оставить флешку и свалить? Так даже лучше. Но осуществить задуманное ему не удается. Минхо как-то слишком тихо вырастает за его спиной и слишком тихо подходит ближе.
—
Ты пришел.
Джисон в ужасе подскакивает, потому что ненавистный голос звучит над самым ухом, опаляя его горячим дыханием. Он никогда не понимал и не поймет Минхо, потому что он — чертова тайна, которую не в силах никому разгадать. Может, именно это привлекло Джисона в нем? У Минхо, несомненно, было чарующее обаяние, но только сейчас младший осознал всю его силу. Хену даже не следовало прилагать усилий, чтобы влюбить в себя кого-то.
— Д-да, хен. — язык заплелся, Джисону хочется влепить себе пощечину, потому что ну совсем не так он представлял себе свое поведение, но он хотя бы старается смотреть Минхо в глаза и это уже лучше. Пусть хоть и фальшивая, призрачная, (достаточно Минхо шагнуть в его сторону, и она тут же развеется, как дым) но какая-никакая уверенность у него будет.
Минхо облокачивается на дверь, наблюдая за тем, как Джисон снимает верхнюю одежду. Откровенно говоря, Джисону очень неудобно даже двигаться под таким пристальным взглядом, но угомонить свой страх приходится. Вдох-выдох. Сейчас нужно улыбнуться беззаботно и говорить спокойно. Боже, просто представлю, что это Чанбин в лучшие годы своей жизни. Хан поворачивается слишком, как ему показалось, резко. Движения вдруг стали какими-то деревянными, но парень упорно старается сгрести это на самовнушение.
— Ну, пошли начнем..? — Минхо почему-то смотрит куда-то сквозь Хана, но он не обращает на это внимания, ожидая ответа, который всё никак не приходит. Становится неловко от молчания, и Джисон уже начинает подумывать, что хен передумал вовсе и сейчас выгонит его за дверь. А младший, к слову, совсем не против выйти отсюда прямо сейчас, потому что быть в клетке с тигром страшно, а еще страшнее, когда Минхо смотрит тяжелым взглядом и молчит, морально давит и только сильнее пугает и без того зашуганного младшего.
— Хен?
— Что? — растеряно выдает старший, со взглядом человека, которого застукали за чем-то очень не хорошим.
— Начнем, говорю?
— Уже начнем? — вопрос звучит с таким удивлением, как будто Джисон спросил невесть что, но старший осекается и пристыженно прикрывает глаза. — Ах, прости, точно. Да, конечно, Ханни, проходи.
***
Всё оказалось не так страшно, как думал Джисон. Ему даже кажется, что вступительные экзамены сдавать было страшнее, нежели объяснять тему структуры философии. Джисон в принципе не считал философию чем-то непостижимо сложным, здесь всего лишь нужно уметь рассуждать и думать головой, но Минхо, кажется, реально ничерта не понимал, если судить по его рассеянному взгляду.
Поначалу Хан не знал как к нему подступиться, ему казалось неловким даже просто дышать наедине с хеном, пока тот сам не заметил тревожность младшего и не предложил сесть на удобное для него расстояние. Джисон был бы рад сесть
ему на бедра
на противоположный конец комнаты, но он боялся показаться чудиком, поэтому устроился в метре от него. Его голос много раз не слушался, дрожал, и иногда он чувствовал, что горло ныло от сухости, но, о боже, Минхо и правда был невероятно внимательным, потому что сразу же принес ему воды и даже предлагал ему передохнуть, на что Джисон, конечно же, отмахивался, предпочитая закончить этот ад как можно скорее.
Но уже через добрых двадцать минут Хан понял, что привык к компании хена и уже мог разговаривать свободно. Еще лучше он чувствовал себя от того, что Минхо наконец-то зауважал его личное пространство и искренне пытался понять тему. Это был первый раз, когда Джисон не пожалел о том, что снова не смог отказать ему.
— Дело гносеологии — построение общей теории познания. Она отвлекается от особенностей , свойственных познанию в каких-либо отдельных сферах человеческой деятельности и ищет общее в них.
Джисон пылко объяснял хену различия между разделами философии, энергично листая страницы учебника на нужный параграф. В последний раз он чувствовал такой азарт, когда спорил с профессором в университете, и парень был несказанно рад делиться своими знаниями с Минхо, который сейчас должен был записывать его слова, но что-то подсказывало ему, что Ли этого не делал. Джисон осторожно покосился в его сторону, замолкая. Челка Минхо закрывала вид на лицо, но Джисон был уверен, что хен сейчас прибывал в отстраненном состоянии, так как даже не заметил, что младший молчит уже пол минуты.
— Минхо?
Старший неожиданно вздрогнул, поднимая испуганные глаза на младшего. Он судорожно облизал сухие губы.
— Что случилось, детка? — Минхо обворожительно улыбается, выдавливая одну из своих самых невинных улыбочек, которые имелись у него в арсенале, и Джисон готов поклясться, что он пропустил его лекцию мимо ушей. Тогда он решается его проверить.
— Чем онтология отличается от натурфилософии?
Минхо несколько раз моргает, Хан только что стер эту дурацкую улыбку с его лица.
— Ты меня не слушал.
— Нет, Ханни, слушал, я прос-
— Прекрати! — Джисону до смерти становится обидно. Как же он ошибся, что пришел сюда, потратил своё время, старался объяснить всё максимально просто и разжеванно, даже ебанные учебники притащил, вместе с останками своего сердца и разрушенной гордостью. Парень печально выдыхает, на секунду закрывая глаза. — Тебе наплевать на всё, кроме себя, хен. Я уже осознал, что я идиот без чувства собственного достоинства, спасибо за урок, я пошел.
— Стой, стой! — Минхо хватается за его запястье прямо как в тот раз, но Джисон уже почти готов сбросить его руку, как вдруг старший выпаливает. — Онтропология она...она изу-
— Онтология, хен.
— Да, онтология. Она изучает принципы бытия, так?
Джисону становится любопытно послушать, как хен будет выкручиваться, и он медленно опускается обратно, скептически рассматривая Минхо. Старший вдруг придвигается ближе, теперь их колени соприкасаются.
— А натурфилософия является историческим термином, обозначавшим философию природы. — хен облизывает губы вновь, и лучше бы он этого не делал, потому что взгляд Джисона бросается на долю секунды вниз, но этого вполне хватило, чтобы Ли заметил. Уголки розовых губ легко ползут вверх, заставляя Джисона налиться румянцем. В то же время хен всё также не отпускал его запястье, аккуратно поглаживая большим пальцем руку. Джисон сойдет с ума, если не сосредоточится на ответе старшего. Он должен вспомнить то, как злился всего минуту назад и отбросить этот туман в голове.
— И это всё? — хрипло выдает Джисон, встречая взгляд потемневших глаз. Парень был уверен, что что-то не так, и неизвестность настораживала его.
— Я еще не закончил. Обозначавшим философию природы понимаемую как целостную систему самых общих законов естествознания. — у Джисона глаза на лоб лезут, потому что он совсем не говорил ему этого определения сегодня. Он вообще ему про натурфилософию рассказать не успел, Минхо не мог знать в чем отличия этих двух наук.
Минхо замолкает, пристально всматриваясь в глаза опешившего Джисона. Сердце младшего ускорило темп, когда старший вдруг притянул его за талию. Он слабо пискнул, сталкиваясь с Ли кончиком носа и смущенно опустил глаза. Боже, что он задумал?
— М-Минхо, что ты делаешь?
— А что я делаю? — как будто в насмешке, его рука опускается под рубашку младшего, медленно поглаживая поясницу. У парня бегут тысяча мурашек, он давится собственным скулежом, но с силой успевает закусить губу, чтобы не издать позорный звук.
Минхо видит, как младший сдерживается и оттого ему хочется умиляться еще больше. Джисон — самое невинное создание в мире.
— Даже не знаю..Издеваешься надо мной?
Глаза Минхо удивленно округляются от сказанных слов.
— Что? Это не так, малыш. — его рука поднимается выше, очерчивая трясущееся тело младшего.
— Тогда отпусти меня. — голос Хана дрожит как никогда. Он утыкается старшему в шею, когда его рука вдруг касается соска, мягко поглаживая.
— Не хочешь остаться еще на некоторое время? Так жаль. Мне понравилось слушать тебя. — тягучий голос ложится медом на сознание младшего, который тут же млеет, когда Минхо вновь поднимает его за подбородок, как делал это много-много раз. Джисону иногда казалось, что он специально склоняет голову вниз, лишь бы хен сделал этот жест снова. Джисон сглатывает тягучую слюну. Глаза Минхо внимательно изучают его лицо, пока Хан медленно, но верно тонет. Его гибель — Ли Минхо. Никто не спасет Джисона из этого омута.
— Пожалуйста, пусти меня. — Джисон слабо касается груди Минхо ладонями, чтобы хоть как-то сдвинуть его тело, но Ли остается неподвижен. Дразнящая улыбка касается его губ, и Джисон невольно задерживает на ней взгляд. У Минхо губы удивительно красивые, в меру пухлые, цвета спеющей вишни. Джисон готов поклясться, что таковы они и на вкус, потому что в каждом сне они ощущались именно так. Хан соврет, если скажет, что никогда не представлял губы хена на его обветренных, словно осенняя трава, губах.
Минхо вдруг склоняется к лицу замершего младшего, и Джисон отсчитывает секунды до момента, когда Ли в излюбленном жесте уткнется ему в висок. Джисона всегда пьянило ощущение губ, мажущих на его коже, и он покорно позволяет хену снова проделывать это с ним.
— От тебя всегда так вкусно пахнет. — продолжает шептать хен, мягко одаривая чужой висок дыханием, — Мне нравится. — спускаясь легким прикосновением губ к скуле. Джисон неожиданно паникует, потому что никогда ранее Ли не позволял себе чего-то подобного. Его губы оказываются на его щеке, и младший задерживает и без того едва уловимое дыхание, чувствуя дразнящие губы на своем лице. Минхо еле слышно хмыкает, но не отстраняется, косо встречаясь с взглядом совершенно черных глаз.
Мир Хана в очередной раз начал трещать по швам. Он всего лишь хотел помочь Минхо с учебой и забыть о старшем как о страшном сне, но, видимо, совершил ужаснейшую ошибку, перешагнув порог этой клетки. Хан ерзает, отворачивает голову, но Минхо вдруг склоняется к его шее и напористо целует, заставляя Джисона шумно выдохнуть.
— Хен! Хен! Что ты..ах! — парень зажимает себе рот ладошкой, потому что рука хена вдруг накрывает его ноющий член в штанах. Он напуган, но в то же время ему так хорошо от блуждающих рук Минхо по его телу.
— Нравится, когда я играю с тобой здесь? — Старший оглаживает пресс, постепенно поднимаясь выше и наконец снова дотрагивается до сосков, пропуская их между пальцами. Джисон скулит от приятных ощущений и сдвигает ладони на плечи хена. Парень бы свалился от накатившего возбуждения, но Минхо придерживает его тело, с особым усердием налегая языком на каждый сантиметр кожи нежной шеи всхлипывающего Джисона. Ли то больно присасывается, оставляя багровые следы, то вдруг снова ласкает, зализывая горящие засосы, размашисто проходит языком от ключиц до подбородка и шумно вдыхает запах фруктового геля для душа, который Джисон выкинет сразу же после того как окажется дома. Парень уверен, что не испытывал ничего лучше и хуже этого. Его разум застилает пелена и, кажется, он уже ничего не соображает, когда Минхо вдруг прижимается губами к его уху, шепча горячо:
— Твоя шея выглядела так аппетитно. Прости хена, не удержался.
Джисон честно старается фокусировать взгляд, но всё предательски плывет. Разум младшего помахал белым флагом.
— Но, Джисон-и, теперь ты не можешь уйти, потому что.. — Джисон непонимающе мигает, встречая хитрый прищур его гибели. — ..тебе явно нужна.. — Ли склоняется к ключицам, мягко целуя во впадинку между ними, как будто подбирая ключ для без того тающего Джисона. — ..помощь.
— Я не могу это выносить, пожалуйста, хен, не мучай меня.. — Хан говорит это так бессвязно и тихо, что до ушей Минхо вряд ли доходит, он слишком занят выцеловыванием груди младшего, придерживая задранную футболку. Джисон дышит тяжело, иногда скулит, потому что губы старшего касаются слишком чувственно, и парня потряхивает. Ли вдруг выпрямляется и подхватывает Джисона под бедра, унося его куда-то вглубь квартиры. Джисон не сопротивляется. Не сопротивляется и тогда, когда чужое тело залазит на него сверху, вновь и вновь припадая губами к измученной шее. Джисон выучил местоположение каждого оставленного засоса.
— Детка, просто позволь мне сделать тебе хорошо. — слова Минхо периодически затухают где-то между множеством поцелуев по всему лицу, он пальцами подцепляет футболку Джисона, помогая ему высвободиться от куска ненужной ткани. — Как давно я хочу тебя. Когда только увидел твоё славное личико, я понял, что ты должен мне принадлежать. Джисон-и, ты не представляешь сколько раз я мысленно трахнул тебя во всех возможных позах. — Джисон проглатывает это и горько ухмыляется. Минхо просто хотел выебать его, а затем Джисон окажется выставленным за дверь.
Интересно, какой я у него по счету? Хан на мгновение чувствует, что всё это неправильно, но дикое желание почувствовать Минхо в себе полностью окутывает слабовольного парня. Им воспользуются, но Джисон счастлив хотя бы от того, что им воспользуется его любовь. — Боже, ты такой невинный бельчонок. — Минхо вдруг шепчет это прямо в губы, их тяжелое дыхание звучит в унисон, в глазах напротив чистое желание, отзеркаленное во взглядах обоих парней. Джисону хватает лишь одного неосторожного взгляда на приоткрытые губы старшего, и фейерверк чувств громко взрывается. Минхо целует глубоко и развязно, заставляя Джисона хмуриться от собственной неопытности. Он шокировано замирает, сжимая свои губы и пытается отвернуться. Он хотел поцеловать Минхо, но он не мог.
— Солнышко, — мягко шепчет Ли, пытаясь поймать губы младшего. — Я так хочу тебя поцеловать, малыш , расслабь свои сладкие губки. Сделай это для хена, Ханни.
Джисон не успевает ответить, как губы Минхо снова впечатывают его в сладком поцелуе, отчего Хан резко выдыхает и цепляется руками за футболку старшего. Он не знает почему, но он слушается. Его губы расслабляются, и он позволяет довольно урчащему Ли проникнуть языком в его рот, ибо сладкое, слетающее с губ хена "Ханни", будоражит и подчиняет Джисона с огромной силой. Парню обязательно будет стыдно, но сейчас он снова поддается искушению, заглушив голос разума и трезвых мыслей.
Стараясь отвечать губами в такт, он ловит улыбку на чужих устах и краснеет пуще прежнего, когда замечает тонкую ниточку слюны между ними.
— Ты очарователен. — Ли снова втягивает в требовательный поцелуй, поочередно облизывая губы младшего, оттягивая и аккуратно прикусывая. Их языки сплетаются в этом мокром танце, и Джисон не сдерживается, стонет прямо в поцелуй, потому что Минхо начинает давить коленом на напряжение в штанах. Ли рычит, когда младший случайно кусает его губу, а Джисону нравится, и он повторяет это снова и снова, пока старшему полностью не срывает крышу.
— М-минхо..я..постой, хен! — внутри Джисона вдруг всё бьет дрожью от мелкого страха. Сквозь поцелуй пытаясь вымолвить хоть слово, он чувствует, как руки старшего тянутся к пряжке его ремня.
— Нет, Ханни, пожалуйста. — задыхаясь, отчаянно шепчет Минхо и оттягивает волосы Хана назад, чтобы засунуть язык глубже и откровенно трахнуть его рот. Джисон послушно высовывает язык, цепляется руками за простынь, потому что Минхо целуется слишком хорошо и крышесносно. В какой-то момент он уже не замечает, как сам приподнимает бедра, чтобы помочь снять джинсы.
— Не останавливай меня. Я знаю, что мы оба этого хотим. — Минхо шепчет горячо прямо в ухо, облизывает раковину, покусывая мочку. — Я прав? Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя в твою красивую задницу? — Джисон закусывает губу, потому что, черт, да, он хочет этого до трясучки в коленях. — Используй слова, малыш. Скажи мне, чего ты хочешь.
— Д-да, хен, пожалуйста. Пожалуйста, я хочу, чтобы ты трахнул меня.
— Ты такой послушный мальчик. — мурлычет Минхо невесомо целуя в линию подбородка, слегка прикусывая кожу. Джисон тихо стонет, крепко хватаясь за плечи старшего, но осознание того, что он только что застонал от похвалы, холодным ударом приходит в его голову, заставляя осечься.
— Ах, тебе нравится, когда я хвалю тебя? — Ли смотрит с нарастающим азартом в глазах, поднимаясь с хрупкого тела. Джисон подносит ко рту пальцы, нервно закусывая подушечки.
— Нравится, когда я называю тебя хорошим мальчиком?
Старший тянет руки к джинсам младшего и с силой срывает их вместе с боксерами, обнажая твердый член. Теперь Хан лежит полностью обнаженный, такой открытый и невинный, что ему хочется сжаться, но хен не дает ему это сделать, разводя ноги в разные стороны.
— Твой милый член вставал каждый раз, когда я хвалил тебя в университете, я прав?
Как будто в подтверждение его слов, член Джисона предательски дергается, и Минхо удовлетворенно расплывается в улыбке, облизывая губы. Его глаза довольно блестят.
— Такой красивый мальчик. Не нужно прятаться от меня. — Минхо опускается между ног, а у младшего сердце пропускает удар от страха, когда старший дует на красную головку.
— Хен..не надо..я- — его снова не слушают. Слова обрываются громким стоном, когда язык старшего проходится от самого основания члена до уретры. Минхо доволен реакцией, поэтому начинает в дразнящей манере целовать головку, изредка погружая член младшего к себе в рот, облизывая выпирающие венки. Джисон думает, что в прошлой жизни спас мир, не меньше, потому что чувства неимоверно приятные, бедра приподнимаются сами, и Хан чувствует, что задевает горло Минхо, но тот даже не морщится, втягивает щеки и с пошлым звуком неожиданно выпускает член изо рта, не позволяя Джисону кончить.
— Хен, хен, нет! — скулит парень. — Дай мне кончить, пожалуйста!
Минхо смотрит исподлобья, ухмыляется, в последний раз целуя головку:
— Какой нетерпеливый мальчик. Мне казалось, у тебя хорошая выдержка. — лукаво тянет он, стягивая с себя одежду. — Каково это, Ханни, хотеть быть трахнутым хеном такое долгое время, м? — Голова Джисона кружится, он цепляется глазами за подтянутое тело старшего, которое именно так себе и представлял. Слегка подкаченные руки и до невозможности ахуенные бедра. Хан был готов оседлать их прямо сейчас. — Расскажи мне, детка, о своих фантазиях. Я хочу знать, что прячется в голове моего милого бельчонка.
Джисон закусывает губу, когда старший снимает с себя последние детали одежды. Не то чтобы ему было с чем сравнивать, но член Минхо был красивый и не маленький. Рот Хана моментально наполнился слюной, когда он вспомнил один из отрывков его снов, где Ли нещадно долбился в горло младшего. Джисон, словно загипнотизированный, поднялся с места, придвигаясь к хену ближе. Он хотел коснуться члена старшего рукой, ощутить его плоть и размер каждой частичкой своего тела. Осторожно заглянув Минхо в глаза, он увидел одобрение и, не теряя минуты, провел ладонью по стволу, вызывая тихий вздох хена.
— Я часто вижу, как ты трахаешь меня во сне.
— Ох, малыш, смотри мне в глаза, когда делаешь это..
Джисон молча повиновался, поднимая взгляд к затуманенным глазам Минхо. Он старался смотреть абсолютно также невинно, чтобы отомстить хену, за все те разы, когда он сам включал свои "оленьи глазки", после того как терся об Джисона прямо в университете. И Минхо, кажется, понял замысел младшего, потому что криво ухмыльнулся, продолжая медленно толкаться в руку парня.
— Продолжай, Ханни, расскажи мне о своих мыслях.
Следующая пришедшая мысль в голову Джисона заставляет на секунду задуматься, но он отбрасывает сомнения, потому что вот он, абсолютно обнаженный, дрочит своему любимому хену и терять ему абсолютно нечего.
— Я мог о тебе только мечтать, хен. Иногда я играю со своей дырочкой, представляя тебя. Я хочу, чтобы ты потрогал меня. Мне так хочется почувствовать тебя..
Джисон больше не собирался иметь ничего общего с этой сопливой любовью. Он просто позволит желаниям полностью поглотить его, и пускай это всего на один раз, Джисон запомнит этот день на всю жизнь.
Минхо неотрывно смотрит парню в глаза, кусая губы до мелких капель крови. Они оба возбуждены до края, поэтому Минхо, не в силах больше сдерживаться, громко стонет, отстраняясь от Хана в желании кончить.
— Хен, дай мне кое-что сделать. — Джисон жалобно скулит и берет в рот член старшего, стараясь заглотить как можно больше, чтобы хену было приятно.
Минхо удивленно приподнимает брови, чувствуя как младший начинает доить его член ртом и протягивает руку, чтобы погладить его волосы.
— Солнышко, ты такой умничка. Проглоти всё, что даст тебе хен. — слова его обрываются на сладком стоне, когда струйка спермы бьет в горло Джисона. Хан чувствует себя на седьмом небе от счастья, чувствуя как хорошо он делает хену, поэтому поднимает взгляд, чтобы увидеть эмоции на его лице.
Минхо отстраняется, тянется рукой к лицу Джисона и стирает капли спермы с его губ, видит это блядское выражение лица и толкает парня на спину, чтобы с приливом новой страсти обдать желанное тело мокрыми поцелуями.
— Видел бы ты свое лицо. Я бы продал душу, чтобы видеть его каждый ебанный день.
Пальцы Минхо гладят внутреннюю сторону бедра, и Джисон начинает дрожать от щекочущих, но безумно приятных чувств. Он в предвкушении раздвигает бедра сильнее, чтобы дать Минхо доступ для его дырочки.
— Пожалуйста, хен, я нуждаюсь в тебе!
Минхо тянется к прикроватной тумбочке и достает прозрачный тюбик, выдавливая на пальцы содержимое. Джисон ахает, когда Минхо влажным пальчиком надавливает на его анус. Он точно потеряет сознание, если Ли не трахнет его прямо здесь и сейчас.
— Потерпи, детка, я должен растянуть тебя.
Два пальца поочередно проникают внутрь, встречая небольшое сопротивление. Мышца поддается, на удивление, легко, обхватывая пальцы хена. Минхо упрямо целует распухшие губы младшего, и Джисон крепко обнимает его спину. Жар медленно окутывает их тела.
— Ханни, почему ты так растянут? Ты играл с собой перед тем, как прийти сюда? Ты так жаждешь почувствовать мой член у себя в заднице.
В ответ Джисон сладко стонет, выгибаясь в спине, когда пальцы задевают простату. Минхо раздвигает пальцы, трахая под нужным углом, и Джисон в порыве страсти кусает хена за плечо, заставляя того вскрикнуть.
— П-Прости, хен..— он медленно зализывает укус, чувствуя себя виноватым, но Минхо начинает мотать головой.
— Нет, солнышко, сделай это еще раз.
Джисон мутным взглядом смотрит в черные глаза напротив и повторяет укус на другом плече, слыша как старший рычит. Рука Минхо трахает его задницу уже в четыре пальца, и Хан, стараясь заглушить свои вопли, судорожно покрывает поцелуями шею Ли, аккуратно облизывая кадык.
Когда Ли пытается вытащить пальцы, Джисон хочет заскулить от досады, потому что не желает чувствовать пустоту. Ему нужен Ли.
— Ну же, детка, расслабься. Ты хочешь мой член или мои пальцы?
— Быстрее, хен, пожалуйста. — всё, что успевает пробормотать младший, когда Минхо резко вытаскивает пальцы, приставляя ко входу горячую головку вновь возбужденного члена. Джисону безумно льстило, что даже после того, как он кончил, его член продолжал стоять.
— Давай, малыш, постарайся принять мой член до конца.
Минхо закидывает ноги Джисона себе на плечи для удобства и медленно проталкивается внутрь, с наслаждением наблюдая, как дырочка обволакивает его член. Теперь Джисон будет принадлежать только ему, он в этом уверен.
— Хен, он слишком большой для меня! Я не уверен, что смогу...
— Нет, Ханни, дыши глубже, расслабься. Ты сможешь это сделать. Агх, солнце, я хочу насладиться видом твоего смущающегося личика, когда тебя будут спрашивать в университете, почему ты изо всех сил стараешься нормально ходить, потому что я собираюсь потрудиться и сделать всё, чтобы ты завтра не встал. Пожалуйста, не позволяй никому больше дотронуться до тебя, Сонни, слышишь?
Джисон судорожно выдыхает, неудачно пытаясь закрыть свое лицо руками. Минхо отводит их в сторону, детально разглядывая его выражение лица. Джисону казалось, что ему доставляет удовольствие вот таким способом доводить парня до румянца.
Хан вскрикивает, он никогда не проталкивал в себя ничего кроме пальцев, и член Минхо был для него чем-то невероятным. Парень комкает в руках простынь, когда чувствует, что Ли дошел до конца. Его задница полностью поглотила его, и теперь Джисон мог почувствовать его плоть внутри. Он несдержанно застонал от собственных мыслей и громко вскрикнул от неожиданности, когда Минхо начал двигаться.
— Тебе больно, детка? Потерпи, малыш. Потерпи, мое солнышко. Детка, ты такой славный. — Минхо осыпал его лицо поцелуями, доходил до губ и сладко впивался в них, как будто они являлись чем-то жизненно необходимым. Джисон плавился в этих сильных руках. — Ханни, я так люблю тебя.
Сердце Джисона пропускает удар.
Что?
Он удивленно распахивает глаза, не веря услышанному. Он не мог этого сказать. Минхо не мог признаться ему в любви. Он просто хочет поиметь мое тело.
Хан настороженно смотрит в глаза Минхо. Старший смотрит так нежно, что сердце младшего начинает трепетать, ему хочется переспросить, он открывает рот, но вместо этого издает громкий стон, потому что Минхо возобновляет плавные толчки, задевая комочек нервов. Джисон забывается в потоках неописуемого наслаждения и подается назад, чтобы принять в себя всего хена. Минхо трахает размеренно, постепенно сменяя темп на более быстрый, заставляя кровать неприятно скрипеть. Хан накрывает рот ладошкой и прикусывает её до боли, чтобы заглушить вырывающиеся стоны, но Минхо вдруг берет руки младшего в свои и прижимает их прямо над головой, до синяков сжимая запястья.
— Не сдерживайся, Ханни, покричи мое имя. Пускай все знают, как я делаю моему котенку хорошо.
— М-Минхо! Минхо, так хорошо..Ах, пожалуйста, хен..пожалуйста..
Хан в полном бреду мечется головой по подушкам, задыхаясь в собственных всхлипах. К глазам подступают слезы удовольствия и он покорно позволяет Минхо слизать их с его пухлых щек. Старший впивается ногтями в его ягодицы, поочередно ударяя каждую, а затем поглаживая покрасневшие от ударов места. Их кожа соприкасается с пошлым звуком, звуча на всю комнату и заставляя Джисона краснеть еще больше.
Блять, если это всё сон, я сдохну.
Джисон верит своим ощущениям. Верит, что это определенно не сон, верит, что никакое сновидение не сможет сравниться с тем, что он чувствует сейчас, но подкрадывающаяся неуверенность грызет его мысли и он медленно открывает глаза, видя над собой нависшее тело Минхо. Его мокрые волосы прилипли ко лбу, он тяжело дышал, опаляя лицо младшего горячим дыханием. Джисон почувствовал, как начинает потряхивать его тело от приближающегося оргазма, но он не хотел закончить всё вот так. Он боялся после этого проснуться в своей холодной постели, а не в сильных руках любимого человека.
— Малыш, привстань.
Джисон послушно приподнимает бедра, позволяя Минхо перевернуть его лицом вниз. Старший звонко шлепает его по заднице, чтобы Хан встал на колени, и парень с нетерпеливым стоном делает это, прижимаясь щекой к подушке.
Минхо слишком долго не предпринимает никаких действий, и Хан начинает волноваться, когда понимает, что сейчас перед глазами старшего он полностью открыт. Это заставляет его попытаться обернуться назад, но Минхо не позволяет ему это сделать, удерживая за бедра.
— Прости, просто я слишком залюбовался. Позволь мне попробовать тебя на вкус.
Разгоряченная кожа бедер встречает сладкие губы Минхо, и младший громко стонет непроизвольно качнувшись назад. Поцелуи поднимаются всё выше, вскоре Ли переходит на поясницу, медленно оглаживая ягодицы, разводит их в стороны, и Джисон слишком поздно понимает, что хен имел в виду. Горячий язык касается его раскрасневшейся дырочки, вызывая табун мурашек по всему телу. Хан выгибается в спине, чувствуя, как чужой язык надавливает на его анус, раздвигая растянутую мышцу. Влажные причмокивания надолго запомнятся в его памяти. Младший кусает подушку и жмурит глаза до звездочек, когда язык хена начинает откровенно вылизывать его ноющий от недостатка члена зад.
— Х-е-ен! — приглушенно тянет Джисон в подушку.
Минхо отстраняется. Хан прикусывает губу в предвкушении, но вместо члена он чувствует пальцы старшего и начинает слабо скулить, когда Минхо специально не задевает его простату.
— Ты восхитителен и так жадно сжимаешься вокруг моих пальцев, Сонни. — хен опускается над самым ухом, шепотом проговаривая слова безумно медленно. Он касается языком мочки и продолжает проникать в сознание младшего сладким голосом. — Твоя дырочка так сильно хочет мой член, тебе должно быть стыдно, Джисони.
Минхо вдруг припадает губами к спине, втягивая в себя кожу и целуя, оставляя темные следы от засосов. Джисон обязательно будет любоваться ими каждый день перед зеркалом, пока они не сойдут, но сейчас он просто обязан запечатлеть каждое мгновение, каждый миг наслаждения, доставленный хеном.
— Угх! — шипит младший, когда Минхо резко входит на всю длину члена. — Да! Да! Ах, пожалуйста!
— Прекрасно, Джисон. Твоя задница создана для моего члена. Ты мой Сонни. Моё солнышко. Агх, прогнись вот так, — старший надавливает рукой на поясницу, чтобы Хан позволил Минхо проникать в него под нужным углом. — Да, вот так, молодец..
Джисон извивается подобно змее под сильным телом старшего. Их потная кожа неприятно липла друг к другу, капельки пота стекали по вискам, Джисона потряхивало каждый раз, когда Минхо полностью выходил, а затем засаживал до самого конца, повторяя это несколько раз. Минхо потянулся рукой к лицу Хана, и протиснул пальцы в его рот, позволяя ему с нескрываемым удовольствием обсасывать их.
Член Минхо начинает пульсировать, Джисон понимает, что они оба близки к разрядке, поэтому тянется рукой к своему члену, но старший успевает перехватить её.
— Нет, сделай это без рук, Ханни.
Ли снова отстраняется, чтобы усадить младшего к себе на колени, позволяя тому самому насаживаться на его член. Он помогает ему, руками удерживая за талию и попадая в точность по чувствительной точке. Еще несколько таких толчков и Джисон с хрустом выгибает спину, выстанывая имя хена. Ли продолжает толкаться и мгновенно ловит желанные губы своими, когда Джисон соприкасается с ним горячим лбом. Минхо валит его на спину, с глухим рыком заполняя Джисона собой. Парень под ним чувствует, как горячая сперма медленно вытекает из его растянутой дырочки, а тело старшего скатывается на бок, прижимая его к себе рукой.
Они тщетно пытаются перевести дыхание, молча вперив взгляд на потолок. Джисону кажется, что вот-вот и Минхо прогонит его, как шлюху, и, если честно, от таких мыслей страшно. Он совершенно не знает, как будет жить, когда Минхо его выбросит.
— Ханни..— хрипло тянет Минхо, привлекая внимание младшего. Тот инстинктивно сжимается, думая, что сейчас его отправят за дверь, но этого не происходит.
— Детка, почему ты не смотришь на меня? В чем я облажался?
Джисон медленно поворачивает голову, огорченно вздыхая. Минхо коснулся ладонью его щеки, приятно поглаживая щеку большим пальцем. Младший чувствовал, что готов замурлыкать в его объятиях.
— Ни в чем. — выдавливает младший, опуская взгляд. Предательские слезы подступили к горлу, и Джисон не находит ничего лучше, кроме как отвернуться.— Хен, это я облажался.
— О чем ты?
— Я люблю тебя, хен. И всегда любил.
Нависает тяжелое молчание, нарушаемое лишь слабым тиканьем часов. Джисон поджимает губы, понимая, что взаимности не будет и первая его реакция — это встать и уйти, но Минхо не дает, сильнее вжимаясь в тело младшего и оставляя на его щеке легкие поцелуи.
— Прости меня. Я большой идиот. Прости меня. Не уходи, я прошу тебя. Останься со мной. Называй меня как хочешь, но не уходи от меня.
— Почему ты так поступал?
— Я просто не знал, как должен был подступиться.
— Ты правда меня любишь?
— Правда.
— Как давно?
— Как только увидел.
— Почему ты молчал?
— Я боялся тебя спугнуть.
Джисон громко цокнул языком, заставив старшего напрячься.
— И правда идиот.
Минхо не находит, что ответить, потому что Джисон прав.
Нет, это не может быть реальностью. Минхо чертов ублюдок, ему нет дела до чужих чувств. Это просто подсознание Джисона пытается подкинуть ему очередной дурацкий сон с тайными желаниями отвергнутого.
— Ущипни меня. — младший разворачивается к хену лицом, обхватывая щеки напротив руками в попытке проверить, не исчезнет ли он. Минхо всё еще здесь. Джисон не просыпается. Что-то в этом заставило парня немного расслабиться.
Минхо тем временем моргает озадаченно, вопросительно приподнимая бровь.
— Зачем?
— Я хочу знать, что это не сон.
Они встречаются взглядом и молчат до тех пор, пока Ли не прыснул со смеха, приближаясь лицом ближе и целуя младшего в нос.
— Я могу проверить это по другому.
Джисон вздрагивает всем телом, когда прохладная ладонь Ли обводит его ребра, спускаясь к ягодице, а затем с силой шлепает.
— Ты чего делаешь!?
— Проверяю, сон ли это. Как оказалось, не сон!
И оба заходятся смехом, разливающимся по всему помещению. Джисон чувствует себя самым счастливым, потому что рядом его хен, который любит его. Он лежит в его руках, обнаженный и покрытый следами любви по всей тонкой шее. О чем еще можно мечтать?
— Хен.
— М?
— Откуда ты знал определение натурфилософии?
— Ты серьезно?— насмешливо выдает он, приподнимаясь на локтях. — Ты хочешь поговорить после одного из лучших сексов в нашей жизни про философию??
Глаза Джисона загораются обиженным огнем от слов Минхо.
— Одного из лучших? Сколько еще лучших потрахушек у тебя было?
— Хах, Ханни, ты такой ревнивый мальчик. Ни одного, но будут, потому что теперь ты принадлежишь мне.
Минхо пытается коснуться его губ своими, но Джисон недовольно ворчит, накрывая его рот ладонью.
— Натурфилософия.
Минхо впервые чувствует себя пораженным и глубоко выдыхает, невесомо целуя ладонь младшего.
— Я не был плох в учебе, детка, никогда. Мне просто нужен был повод, чтобы видеть тебя рядом.
— Ты- ! Ты серьезно? — Джисон соскакивает, вырываясь из теплых объятий и почти задыхается от настигшего шока, перемешанного с возмущением. — Ты в курсе вообще, как тяжело мне было?
Уголки губ Минхо сползают вниз, и он поднимается следом, обхватывая лицо младшего руками. В его глазах плескались чистая печаль и нежность, отчего Хан совсем затерялся, слишком засмотревшись в чужие глаза.
— Прости. Я ужасен, знаю. Но, Ханни, теперь всё будет по другому, потому что учителем теперь буду я. — Джисон уже было собрался открыть рот для вопроса, но Ли опережает его, отвечая. — Буду учить тебя говорить "нет" людям. Понял? Никогда не позволяй никому собой пользоваться, малыш.
Я люблю тебя.
И я тебя.
