Подняться выше

Эта работа берёт начало из фанфика «Давайте будем честными»       Фея ютилась вокруг ног Главы Ордена Цзян, пока он стоял на улице со скрещёнными на груди руками, и наблюдал за тем, как его племянник отжимается, стоя на руках. С Цзинь Лина водопадом лился пот, руки уже не могли держать его тело над землёй и он обессиленно свалился. После этого собака подбежала к своему хозяину и пыталась привести его в чувства, обнюхивая и облизывая с ног до головы.       — Дядя, пощади… — взмолился юноша, не поднимая головы от усталости.       — Это ты пощади меня, негодник! Сделался обрезанным рукавом и теперь просишь пощады? Чему ещё тебя научил этот Вэй Усянь?!       Цзинь Лин ответил, сгребая кулаками землю:       — Никто ничему меня не учил. Я даже не понял, что испытываю чувства… к нему…       На лбу у Цзян Чэна проступили вены от злости на племянника и он мощно ударил кулаком по земле возле его головы. Цзинь Лин содрогнулся, не зная, что делать и говорить дальше.       Другие адепты Ордена Юньмэн Цзян наблюдали издалека за наказанием молодого господина Цзинь и мысленно жалели его и даже восхищались его смелостью. Кто бы мог подумать, что племянник Цзян Чэна пойдет по стопам Старейшины Илин и честно признается в этом?       В следующую минуту толпа увидела, как к Главе и юноше приближаются две фигуры в белых одеяниях.       Цзян Чэн выпрямился и встал лицом к гостям. Он знатно изумился их появлению, а увидев Лань Сычжуя даже рассердился. Мягкое и беззаботное личико Сычжуя стало напряжённым, а когда он увидел распластавшегося на земле Цзинь Лина, то побледнел. И все же для начала следует поприветствовать Главу, чей Орден они навестили.       Лань Сичэнь и Лань Сычжуй синхронно поклонились, произнеся:       — Приветствуем Главу Ордена Цзян.       Цзян Чэн проделал тоже самое и вопросил:       — Что привело вас ко мне?       Лань Сичэнь расплылся в более дружелюбной улыбке, пока Лань Сычжуй обеспокоенно глядел на друга. Он хотел было подойти и помочь, но не стал этого делать из-за сурового взора Главы.       Цзинь Лин с трудом оторвал лицо от земли и уставился на двух господ в белоснежных одеждах и налобных лентах. Он прищурился, потому что солнце безжалостно светило в глаза.       — Для начала позвольте узнать, что с вашим племянником? — поинтересовался Первый Нефрит Лань. Почти бесшумно он подошёл к юноше и с какой-то особой заботой, и нежностью протянул ему руку, невзирая на запах и грязь.       — Болен, — ответил Цзян Чэн и пригласил гостей в дом, добавив: — Не обращайте на него внимание.       — Чем же он болен? — продолжил Лань Сичэнь. Цзинь Лин молча принял помощь и поднялся на ноги.       — Благодарю вас. И я не болен… — негромко ответил юноша. Он был очень подавлен и не решался взглянуть на Лань Сычжуя.       — Да что ты? Что же тогда с тобой, скажи на милость? — раздражённо бросил его дядя: — Господин Лань, прошу, пройдёмте со мной.       — Господин Цзян, я хочу кое-что с вами обсудить.       Лань Сичэнь отправился вместе с Главой внутрь резиденции Пристани Лотоса. Никто из них не настоял на том, чтобы юноши пошли с ними, так что Лань Сычжуй и Цзинь Лин наконец остались вдвоём.       Лань Сычжуй подошел поближе, но Цзинь Лин попятился назад точно на такое же количество шагов.       — Цзинь Лин?       — Пожалуйста, не нужно подходить ко мне слишком близко. Я не в лучшем состоянии.       Цзинь Жулань глядел куда угодно, но только не на человека, что стоял перед ним. Этот Лань заставлял его сердце трепетать, бабочек в животе — порхать, но из-за дяди это уже не казалось ему чем-то обычным и приемлемым. Он с четырёх часов утра терпит все эти наказания от дяди, потому что решился признаться в своих чувствах к Лань Сычжую. Это произошло в девять часов вечера за тренировкой. Сначала Цзян Чэн впал в ступор, не в силах что-либо вымолвить и на удивление юного господина, не стал метать молнии от злости. Он оставил племянника на несколько часов, видимо, обдумывая его слова, а затем явился в его покои, чтобы творить такие бесчинства и называть Цзинь Лина «больным на голову». Цзинь Лин сопротивлялся этому и хоть сейчас он сказал, что не болен, уверенности в его словах практически не было.       — Глава Цзян сказал, что ты болен, но при этом наказывает тебя. Что произошло? — Лань Сычжуй остался на месте.       — Ничего, не бери в голову.       — Но…       — Я же сказал, что ничего не случилось! Ни-че-го!       Краснея от раздражения, юноша развернулся и пошёл в купальню Пристани Лотоса. Первый Лань отправился за ним, пытался поговорить, нисколько не сердясь на него за эту вспыльчивость, но все его попытки не увенчались успехом. Цзинь Лин упрямо игнорировал его и ускорил шаг. В итоге гость решил не наседать на друга. Сердце в его груди хотело выпрыгнуть из-за переживаний.       Тем временем, Цзян Ваньинь сидел напротив Лань Сичэня и пил чай. В светлой комнате висело молчание, которое хозяин этого места решил нарушить первым:       — Что вы хотели обсудить?       — Наших племянников.       Цзян Чэн невольно крепче сжал чарку в своей руке, сдерживаясь, чтобы не разбить её. На всякий случай, мужчина поставил сосуд с напитком на стол. Видя напряжение его собеседника, Лань Сичэнь сделался мягче:       — Знаете, Глава Цзян, любовь между двумя людьми — дело очень тонкое. И когда это чувство настигает детей, к ним следует проявлять снисходительность, терпимость и понимание.       — Я не верю в то, что мужчина может любить другого мужчину, — твердо ответил Глава: — Кроме того, рано ему думать о любви, поскольку он — единственный наследник Ордена Ланьлин Цзинь. Он должен думать о других вещах. Это всё можно исправить. Это просто болезнь, которую я излечу.       — Да, управление своим Орденом — это очень важно.       — Это его первостепенная задача. Хотите переубедить меня в этом? Хотите сказать, что он должен разобраться со своими «чувствами»?       Лань Сичэнь незаметно вздохнул, продолжая милостиво улыбаться. Не успел он высказаться, как Цзян Ваньинь продолжил:       — Я уже занялся его лечением. И вам стоит позаботиться о своём племяннике.       — Лань Сычжуй отнюдь не болен, — усмехнулся мужчина, — я явился в ваши владения, чтобы сказать об этом. Чтобы сказать, что с вашим племянником тоже всё в порядке.       — «Всё в порядке»? Как же так? Он неустанно бегал в ваш Орден, чтобы увидеть Лань Сычжуя, пренебрегая тренировками и учёбой. Я и так уже долго терплю такое поведение. Что же это, если не болезнь?       — Глава Цзян, просто выслушайте: Цзинь Жулань любит человека и хочет быть с ним. Придёт время и он остепениться, возьмёт на себя заботу об Ордене.       Чем больше слушал Цзян Чэн, тем больше ему хотелось смеяться. И это говорит Глава Ордена Гусу Лань, у которого в своём Ордене всё в порядке! Кроме того, разве самому Цзян Чэну не пришлось слишком рано повзрослеть, чтобы восстановить свой Орден и отомстить за него? У него были и есть обязанности, которым он должен отдавать предпочтение, нежели чему-то другому. Так почему Цзинь Лин должен позабыть о своём Ордене и счастливый бегать за Лань Сычжуем, как собачонка?       — Нельзя откладывать свой Орден на второй план. Глава Лань, прошу меня простить, но это всё, ради чего вы пришли?       — Да. Я не стану лезть в ваши семейные дела. Просто обдумайте мои слова.       Мужчины встали со своих мест и почтительно поклонились друг другу, прощаясь.       Выйдя наружу вдвоём, они увидели, как Лань Сычжуй стоит в компании адептов Юньмэна и ведёт с ними добрую беседу. На фоне этих людей, первый Лань выглядел довольно взрослым. Все внимательно слушали то, что он говорил, будто дети своего воспитателя.       Цзян Чэн не имел ничего против этого юноши, но лучше бы ему не беспокоить по таким пустякам, как любовь его племянника.       Лань Сычжуй обернулся и увидел Глав своих Орденов и, попрощавшись с девушками и юношами, направился к ним.       — Молодой господин Цзинь не с тобой? — полюбопытствовал Лань Сичэнь.       — Нет, — отрицательно покачал головой адепт.       — Давно его тут нет? — к разговору присоединился Цзян Ваньинь.       — Да. Он ушёл почти сразу после вас.       Подул ветер и развеял подолы одежд троих человек, как и их волосы. Лань Сычжуй и Цзян Чэн стояли напротив друг друга и внимательно глядели в глаза, ничего не говоря.       «Чем же, всё-таки, так привлекательны эти Лани?».       «Как бы мне понравиться ему?».