Капкан

      Мэт сидел на застеленном коврами полу шатра, скрестив ноги и обложившись картами, как какой-нибудь школяр из рандовой Академии. Или как великий полководец, готовящийся к решающей битве.       Ни то, ни другое сравнение Мэту не нравилось. Школяры — скучные болтуны, которые не знают прелестей вольной жизни, таких, как хорошая гулянка, симпатичная девушка и набитые золотом карманы. Великие полководцы… за последние два года погибло трое, да еще один великий полководец Тьмы. Все, что связывало Мэта Коутона со смертью во всех ее проявлениях, следовало объявить вне закона. Высочайшим указом Туон.       Мэт чихнул.       Если и было что-то хуже, чем сражаться в передних рядах, как последний дурак, так это продумывать план сражения насквозь больным. Но известие о болезни Принца Воронов уже должно было долететь до Верховного Лорда Хеймерика, захватившего Хрустальный Трон, и нужно было быть еще большим идиотом, чтобы не воспользоваться случаем. Судя по всему, идти в бой во время болезни главнокомандующего, считалось дурной приметой, а значит, этого никто не ждет. Глупые приметы, которыми шончан забивали головы с рождения. Мэт верил только в старые, проверенные бесчисленными боями истины. Возводи баррикады, когда враг готовится к твоему наступлению. Наступай тогда, когда враг меньше всего этого ждет. Знай генерала противника лучше, чем самого себя. Никогда не полагайся на план, известный твоему штабу.       Треклятые шончан ждали от него, что он на блюдечке подаст им столицу. И он, как безнадежно влюбленный болван, ответственно страдал над картой, ломая голову над проблемой. Дело было не только в местности. Шондар — самый большой город Империи, и единственный крупный город на этой равнине. Он стоит на берегах трех рек, и большая его часть находится за чертой стеддинга, странного участка земли, где Единая Сила не работает. Отказывается, или ее там просто нет. В любое другое время Мэт с радостью кинулся бы расчищать себе дорогу туда, где нет треклятых Айз Седай с их треклятой Силой. Но в этом стеддинге поджидала армия, в четыре раза превосходящая его собственную. И с ними — очень много дамани, мечтающих поджарить Мэта Коутона до нежной золотистой корочки.       Мэт снова чихнул.       Последнее сражение, и он найдет сул’дам, приказавшую бы своей дамани открыть Врата Перемещения на родной мэтов материк. Последнее сражение, и он вернется домой, в Андор или Кайриэн, в какую-нибудь таверну к выпивке. Не к девочкам, нет, он все-таки женатый человек. Если он теперь и смотрел на девушек, то только для того, чтобы посоветовать Талманесу приударить за какой-нибудь симпатичной разносчицей. Не более. Мэт склонился над картой, сощурив единственный глаз, изучая многообещающий лесок. «Надо будет съездить, осмотреть место лично», — подумал он. — «Этой же ночью». Последнее сражение, он возьмет столицу, а остальную страну Туон вернут ее собственные генералы. Тот же Галган продемонстрировал достаточно здравого смысла, чтобы провернуть такую операцию. Хороший человек, Галган. Если не считать того, что он отправлял наемных убийц за головой Туон.       Если не считать того, что молодчики, которых Мэт прирезал неделю назад, были отправлены лично за ним.       И Туон считала это абсолютно нормальным! У Шончан это называется «показать свою верноподданническую любовь и уважение». Ха!       С недовольным бурчанием Мэт потянулся за картой, изображавшей раскинувшееся к северу от столицы всхолмье. В носу снова засвербило. Мэт энергично почесал нос. По крайней мере, голова больше не походила на набитый шерстью мешок.       Снаружи что-то едва слышно зашуршало, и Мэт привычно перехватил спрятанный в по-дурацки широком рукаве шончанской куртки метательный кинжал. Если мужчина хочет прожить долгую жизнь, он должен быть готов отнять чужую. Особенно в империи. «Только бы не женщина», — успел подумать Мэт, прежде чем край полога-входа скользнул в сторону, впуская Мин. Мэт выдохнул, лихорадочный подъем, всегда сопровождавший его в бою, отхлынул, не успев накрыть. Так подумать, с тех самых пор, как он заболел, Мэт не заметил и следа наемных ножей. Интересно, убивать больного Принца Воронов — это невежливо? Или считается дурной приметой? «Ну и чушь лезет мне в голову».       — Мэт, ты еще не спишь? — голос Мин был низким, чуть хриплым и очень красивым. Не таким красивым, как голос Туон, разумеется, но все равно способным лишить мужчину последних мозгов.       — Уснешь тут, — буркнул он, с силой загоняя кинжал обратно в ножны. — Еще один убийца, и я оставлю их воевать самостоятельно. Проклятые шончан, что б им пусто было.       Мин рассмеялась. Даже в расшитом многослойном платье с широкими, достающими до земли рукавами она выглядела как простая двуреченская девушка. Конечно, она была родом из Байлрона, не Двуречья, но Мэт уже давно не видел между этими местами существенной разницы. У Мин всегда была наготове улыбка, да и во взгляде разве что черти не плясали. Мэту нравились такие девушки раньше, до того, как он женился. На Мин он, разумеется, никогда не смотрел, как на свободную девушку. Она нравилась Ранду, и Мэт, как хороший друг, был готов защищать ее и даже не думал о том, чтобы поцеловать. Не дольше, чем в первые дни знакомства.       — Может, кому-то и нравится расправляться с убийцами на обед и ужин, но мне тоже это порядком надоело, — сказала Мин. — Знаешь, как сложно в этом бегать? — она широким жестом окинула тянущийся за ней шелковый шлейф. — Я скучаю по штанам.       Мэт хмыкнул. Платье было в шончанском стиле и укутывало Мин от шеи до пяток. Чем-то оно походило на жутко стесняющий движения костюм, в котором ему однажды пришлось бежать из столицы Маредо, когда… Мэт резко оборвал мысль. Страна под названием Маредо перестала существовать больше пяти столетий назад.       — На тебя никто не охотится, — заметил он.       — Зато охотятся на Фортуону. Ей нельзя волноваться, — ответила Мин.       Строго говоря, Мэт не был уверен, что его жена вообще умеет волноваться. Быть может ей, как императрице, Колесо отказало в простых человеческих слабостях. Даже когда он выкрал ее и увез в ночь, завернутой в какой-то гобелен, Туон была спокойна как удав, в то время как его собственное сердце грозило выскочить из грудной клетки и сплясать джигу на главной площади города. Но его ма много раз говорила, что беременным женщинам нужен покой, и если Мин была готова истыкать ножами любого, кто попытается угрожать Туон, Мэт не собирался возражать.       Ему было спокойнее от того, что за Туон присматривает кто-то нормальный.       — К ней ведь не людей с улицы отправляют, — продолжила Мин. — У Шончан есть место для всех. Должно быть, убийц обучают, как Стражей Последнего Часа. Чтобы в нужный момент отправить на смерть в качестве знака внимания.       Мэт фыркнул. Убийц действительно могли учить с детства ради одного-единственного приказа. Бедолаги. И дуралеи, раз не окажутся от такой работы и не сбегут. Уж Мэта Коутона никто не заставит делать то, что грозит верной смертью! Как бы сложить вместе лесок и холмы, чтобы потерять поменьше дамани. Им ведь нужно видеть поле боя…       — Мэт, — сказала Мин помолчав. — У меня было видение.       Мэт тихо выругался. После того, как он перестал слышать стук перекатывающихся игральных костей, подобные слова заставали его врасплох. Раньше он хотя бы знал, что его ждет что-то плохое: прокисшая выпивка, грабитель в подворотне, Отрекшийся в постели, или еще какое непотребство. Теперь приходилось безропотно ожидать шуток судьбы без надежды на заблаговременное предупреждение. И как он мог ненавидеть те кости? Да, они гремели и перекатывались у него в голове по поводу и без, но с ними было спокойнее.       — И ты хочешь рассказать о видении мне? — спросил он. — Мне, не Туон? Мин покачала головой:       — Я не люблю рассказывать о своих видениях тем, кого они не касаются.       Мэт практически почувствовал, как у него из-под ног выбивают приступку. Старый шрам от повешения протестующе заныл. Мэт поправил укутывавший шею шелковый платок. Элфин и Илфин сказали, что его судьба — умереть, чтобы жить вновь. Он был уверен, что один раз уже умирал. Никакой удачи не хватит, чтобы отвести вторую смерть.       — Надеюсь, ты видела что-то хорошее, — с деланным безразличием сказал он.       Мин печально посмотрела на него. Кровь и пепел, как же он не любил такие взгляды! У Найнив было похожее выражение лица, когда она сказала, что не может Исцелить Ранда.       — Ты ведь знаешь, что я стараюсь проводить с Фортуоной как можно больше времени. В ее положении ей всегда может понадобиться лишняя пара рук, — Мин словно невзначай провернула в ладони словно из ниоткуда взявшийся кинжал. Мэт одобрительно кивнул, оценив технику.       — Сегодня я просидела с ней до ночи. Когда я, наконец, пошла к себе, то заметила Высокого Лорда Тамора. Я увидела вокруг него… он предаст тебя.       «Никогда не полагайся на план, известный твоему штабу».       — Он предаст только меня, или еще и Туон? — спросил Мэт.       — Этого я не знаю, — ответила Мин. — Он предаст тебя, и из-за этого прольется много крови. Больше я сказать не могу. Будь осторожнее, хорошо?       Мэт недоверчиво уставился на нее.       — Я всегда осторожен.       — А я — Логайн Аблар, — откликнулась девушка. — Мэт, то, что я вижу, нельзя изменить. Я не знаю даже, произойдет ли предсказанное мной завтра, или через двадцать лет. Но ты собираешься брать боем столицу Империи. Пообещай, что не сбежишь в последнюю минуту делать все в одиночку.       — Я не какой-нибудь треклятый герой, чтобы рисковать шкурой попусту. Не герой, и никогда им не стану, — с запалом ответил Мэт. Он предпочитал думать, что раз даже признанный Герой Колеса Артур Ястребиное Крыло назвал его обычным человеком, то геройская доля ему точно не грозит.

***

      Вскоре Мэт оставил сторожевые посты далеко позади.       Принца Воронов, мужа Императрицы, никто не стал останавливать. Мэт по-прежнему отказывался считать себя лордом, но уже не надеялся переубедить шончан. Причисление Мэта к знати играло ему на руку: шончан не осмеливались первыми разговаривать с Высокородными, если не происходило что-то из ряда вон выходящее. При мысли о том, сколько верховных лордов Таморов могло покинуть лагерь без его ведома, сводило зубы. Кровь и пепел, что и кому Тамор успел рассказать?       Мэт пустил Типуна рысью. До места встречи оставалось немного. Достаточно близко, чтобы не блуждать часами в одиночку, достаточно далеко, чтобы случайный патруль не нашел тех, с кем решил встретиться Мэт, раньше него. Он всегда осторожен, что бы там не думала Мин. Особенно теперь, когда удача человека, вокруг которого свивается Узор Эпохи, его оставила.       Мэт подавил очередной чих.       Лучшего времени для вылазки придумать было нельзя: столичные летуны, наездники на чешуйчатых крылатых ракенах, сидят по трактирам. С неба не углядеть одинокого всадника. Особенно если всадник жмется к деревьям.       Типун уверенно выбирал дорогу в неясном свете луны: лошади ночью видят лучше людей, особенно одноглазых. Мэт оглядывался по сторонам в поисках выбранных ориентиров.       Впереди блеснула в лунном свете речка. Со слов разведчиков Мэт знал, что воды в ней едва хватает, чтобы лошади пясти замочить. Мэт попридержал Типуна, чтобы тот не оступился на мокрых голышах. Переходить речку вброд рискованно. Кони громко месят воду копытами, а звуки летней ночью разносятся очень далеко. Мэт надеялся, что Хеймериковы разведчики предпочтут теплую комнату и кружку эля забегам по пересеченной местности. Удача сопутствовала ему всю шончанскую кампанию, было бы очень некстати, оставь она его сейчас. Как только Типун выбрался на сухую землю, Мэт повернул коня. Его ждут ниже по течению.       Он заметил их не сразу. Семь человек стояли в пятне тьмы, собравшемся у стволов двух сросшихся дубов. Не знай Мэт, где их искать — проехал бы мимо. На это и был расчет. Фурик Карид вышел вперед и отсалютовал Мэту, ладонь к груди. Ну, хоть по земле не расстелился.       Талманес ограничился бы простым кивком.       — Высочайший, — сказал Карид растягивая слова на шончанский манер. Мэт уже привык к их выговору; в первые дни близкого знакомства с Шончан ему было трудно понимать, что они говорят, так неразборчиво звучали слова. — Ваш приказ выполнен в точности.       Мэт кивнул.       — Надеюсь, вас никто не видел, — сказал он, поправляя шляпу. Мэту на мгновение показалось, что Карид выглядит уязвленным. Странно, он ничего такого не имел в виду. Что Карид услышал в безобидной фразе? Треклятые шончан.       — Мы шли небольшими отрядами, соблюдая все меры предосторожности. Потерь нет. Наш отряд расположен в южной части леса Колине, к востоку от холмов Батлай.       Мэт мысленно отметил место на карте. Вот и готов еще один маленький сюрприз лорду Хеймерику. Мэт надеялся что парад, который устроила армия Туон по дороге от побережья до Шондара, привлек к себе достаточно внимания со стороны летунов. Они даже Небесные Огни запускали, чтобы про них случайно не забыли. Впрочем, учитывая, что Мэт одержал победу над Верховным Лордом, захватившим Гавани, и обратил в бегство армию Хеймерика, любезно вышедшую встретить их на полдороги к столице, зрелище должно было получиться преотменное. Не пропустить.       — Хорошо, — сказал Мэт. — Я хочу осмотреть поле перед холмами и ведущий к Шондару перевал. — Если в реальности место окажется настолько же хорошим, как и на карте, то последний бой можно будет дать там.       — Как пожелает Высочайший, — ответил Карид. — Эти холмы невысоки, перевал — лишь наиболее простая и широкая дорога, которой пользуются с самого основания города. Одна из многих.       — Тем лучше, — улыбнулся Мэт.       Карид снова отсалютовал. Мэт надеялся, что Страж Последнего Часа выбросил из головы эту чушь с желанием погибнуть из-за приказа Туон, данного чтобы обмануть армию Тени. Мужчина пережил Последнюю Битву и был этим недоволен!       Из-под дубов вышли еще два Стража Последнего Часа, низкорослый молодой человек и широкоплечий седеющий мужчина, которых Мэт раньше не видел, а так же две пары сул’дам-дамани, женщин, соединенных привязью ошейника. Согласно приказу Мэта, ай’дамы были измазаны золой, чтобы не привлекать слишком много внимания, но зола, как и грязь, плохо держалась на серебристом металле. Дамани нервировали Мэта: они были женщинами, которые могли направлять Силу, но их держали на привязи и обращались с ними, как с животными. Никто не должен сидеть на цепи. Это даже хуже, чем быть человеком, обращенным в собственность.       Оглядев свой маленький отряд, Мэт в очередной раз пожалел, что Отряд Красной Руки остался по ту сторону океана Арит. Да, они пели про него героические песенки, и считали, что предел мечтаний Мэта — найти для красноруких битву побезрассуднее, но они были верны ему, а не Императрице, Хрустальному Трону или объявившему себя Императором Хеймерику.       Сказать по правде, он даже хотел, чтобы сражение началось быстрее. Последняя битва и он будет волен вернуться на свой материк, к красноруким, в таверну, где знать не знают ни про каких шончан.

***

      Отряд добрался до места в рекордные сроки. Армии понадобится полдня, не меньше, чтобы пройти это расстояние. До рассвета оставалось достаточно времени, чтобы все осмотреть и незаметно вернуться в лагерь. Настроение Мэта значительно улучшилось при виде чуть подымающегося к холмам луга, покрытого короткой, словно ощипанной травой. Миля на четыре, этот луг, который окрестные фермеры явно использовали для выпасов, был почти идеален для того, что задумал Мэт. За ним возвышались лысоватые холмы, невысокими горбами сопок расходящиеся вокруг южной части луга.       Мэт не мог сказать наверняка — в темноте было плохо видно — но согласно донесениям, жилых строений тут быть не должно. Это хорошо: он очень не любил вовлекать в бойню тех, кому хватало ума не лезть в нее самим. Фермеры найдут новый луг, чтобы гонять туда коров. Главное — они не попадут в ловушку между двух армий и сохранят жизнь и хозяйство, чтобы продолжить то, чем занимались.       Сами холмы были в точности такими, как и ожидалось. Не очень высокие, не очень низкие, покрытые редким лесом и абсолютно надежные: ни оползней, ни обрывов. «Скоро это изменится», — мрачно подумал Мэт, отводя в сторону мешавшую пройти ветку. Идущий чуть впереди молодой Страж Последнего Часа, казалось, спиной излучал неодобрение. Осторожно, чтобы не поставить под вопрос компетентность Принца Воронов, но Мэта слишком часто отчитывали в детстве, чтобы он пропустил выдающие настроение парня знаки.       Страж пытался отобрать у него право самостоятельно убирать возникавшие на пути препятствия. Мэт задался целью его переупрямить. Он не какой-нибудь треклятый лорд, чтобы слуги сдували с него пылинки! Ладно, он стал лордом, хоть и против воли, но уж по лесу-то он вполне может передвигаться сам. Узнай кто дома, что его, признанного охотника, опекают, как какую-нибудь изнеженную дворянку — подымут на смех. Или не поднимут. Перрин теперь лорд Двуреченский, и Мэт видел собственными глазами, что двуреченцы же не давали его другу поменять подкову. Перрину! Который с малых лет был подмастерьем в деревенской кузнице! Мир определенно сходил с ума!       — Прощение, Высочайший, — негромко протянул Карид, вырывая Мэта из размышлений. — Если вы погибните, находясь под нашей защитой, наш взгляд будут опущен навечно. Даже смерть не очистит наши имена. А без вас жизнь Императрицы, да живет она вечно, окажется в опасности. Если мне позволено сказать, я не думаю, что кому-то кроме вас удастся взять Шондар теми силами, которыми мы располагаем в данный момент.       Мэт нахмурился.       — Я не умру из-за того, что ветку в сторону отвел. Мы здесь одни. — Он хотел было сказать еще что-то, но тут медальон у него на груди резко похолодел. Ощущение было такое, словно за пазуху сунули ледышку. «Сила». Он резко втянул воздух, и бросился в сторону, утаскивая с собой Карида.       Проревело пламя, оставив после себя треск лопающихся от жара веток. Что-то с глухим стуком упало на враз запылавший хвойный полог. Совсем рядом истошно закричала женщина, вопль, другой, и затихла. Мэт перекатился, вскочил на ноги и перехватил ашандарей наизготовку, изрыгая проклятия, часто моргая в попытке восстановить ночное зрение. Хорошо, что огненный шар взорвался со стороны слепого глаза. Кариду повезло меньше: он падал с лицом, обращенным в сторону пламени, однако какие-то мгновения спустя Страж уже бежал с клинком наголо в сторону шондарского разведывательного отряда. Кажется, два других Стража тоже бросились на врагов, но Мэт не был уверен. Все его внимание занимала горящая почти под ногами хвоя. Мэт бросился топтать огонь, надеясь, что Стражи отвлекут сул’дам противника, а в напавшем на них отряде нет лучников, готовых пристрелить такую заманчивую мишень, как треклятый Принц треклятых Воронов.       Медальон пульсировал холодом, отзываясь на направляемую вокруг Единую Силу. Мэт не мог сказать, саидин это была или саидар. Ему было наплевать, направляет дамани, приблудный Аша’ман, или даже сам Ранд, вернувшийся из мертвых, чтобы посмеяться над мэтовым бедственным положением. Если загорится лес, про скорое взятие столицы можно забыть. Если тут все вспыхнет, то Мэту повезет, если он выберется из этой заварушки живым. «Куда делась моя растреклятая удача?!» — лихорадочно думал Мэт, вытаптывая подбирающуюся к стволу огромной сосны дорожку огня. Время словно замедлилось, Мэт видел, как одна за другой занимались хвоинки, весело плясали языки пламени. Неожиданно медальон стал почти нестерпимо холодным, и огонь вдруг начал метаться и опадать, словно его прибивали к земле огромным невидимым одеялом. Пламя трещало, не желая уступать. В лицо Мэту один за другим били гудящие потоки воздуха, чуть не унесшие его любимую широкополую шляпу, на горящую хвою полетели куски земли. Борьба стихий продлилась какие-то мгновения, но Мэту они показались вечностью. Наконец, все стихло.       Мэт оттер пот со лба, и отошел в сторону. Ни огня, ни углей видно не было. С севера доносились лязг металла, возгласы и звуки взрывов. Стычка окончательно переместилась к шондарцам. Совсем рядом сул’дам давала негромкие указания своей дамани. Кто-то стонал.       «Кричала женщина», — вспомнил Мэт и пошел на звук. Шончан были его врагами, но он пообещал Туон, что поможет вернуть город ее рождения. Помоги ему Свет, он отвечал за этих солдат.       Одна боевая двойка сул’дам-дамани стояла в тени деревьев, сосредоточив все внимание на битве. Вторая… на краю опаленного пятна, оставшегося от взрыва огненного шара, лежали две женщины, соединенные хорошо заметной в темноте привязью ошейника. Привязь бежала от шеи одной из женщин, лежавшей без движения, к запястью другой. В неровном свете было видно, как сул’дам безуспешно пытается открыть защелку браслета скрюченной, двигающейся неестественными рывками рукой. Мэт подбежал к ней.       — Кто?.. — слабым, очень слабым голосом спросила женщина. Даже в неясном свете далекого боя было заметно, что с ее лицом что-то не так. Неровное, с черными провалами глаз, оно пугало.       — Это Мэт, — быстро сказал он и поморщился. Шончан не знают его настоящее имя: Туон «даровала» ему другое. — Кнотай. Принц Воронов.       — Высочайший? — прошептала сул’дам. — Высочайший, умоляю, пощадите! Если не снять браслет, Касси умрет.       Мэта передернуло. Он сел на корточки рядом с ней, положил свое черное копье на землю, отвел в сторону закрывавшую обзор ладонь сул’дам. На ощупь кожа была скользкой там, где не пузыристой. Пахло горелым мясом. Мэт сглотнул.       — Браслет надо…. Надо… — женщина не могла договорить.       — Я знаю, как снять браслет, — успокаивающе произнес он. По крайней мере, Мэт надеялся, что его голос звучит успокаивающе. Свет, он ненавидел, когда женщины погибали!       — Высочайший… благодарю, — пробормотала сул’дам. Ее заметно потряхивало. — Касси — хорошая дамани…       Мэт сосредоточился на браслете, стараясь не прислушиваться к редким хриплым вздохам женщины. Когда-то он снял ошейники с множества дамани. Побег вышел им боком, но тогда Мэт натренировался находить защелки на ощупь. Замок браслета открывается даже проще. Надо только зажать одновременно несколько пластин. Это можно сделать одной рукой. С громким щелчком браслет развернулся в поделенную на сегменты серебристую ленту. Лежавшая дамани чуть слышно всхлипнула, и обмякла, словно пленник на допросе, которого, наконец, оставили в покое.       — Высочайший, если мне позволено сказать, — донесся до Мэта женский голос. — Лучше переложить браслет так, чтобы он не касался кожи Талис. Тогда у дамани будет больше шансов выжить.       «Кто? А, вторая сул’дам». Мэт мысленно выругал себя за то, что умудрился совсем про нее забыть. «Как, Света ради, снятие браслета поможет дамани, если она получила сходные ожоги?» — подумалось Мэту, но он сделал, как сказано: быстро вытащил браслет из-под тонкого запястья и, для верности, намотал привязь себе на руку так, чтобы ни один участок поводка не касался умирающей.       — Готово, — сказал он.       — Благода…– шептала Талис. Мэт заставил себя смотреть ей в лицо. Она пришла сюда, потому что он приказал Фурику взять с собой пару боевых двоек. Он не имеет права делать вид, будто ничего не происходит. Впрочем, Мэт сомневался, что Талис была в состоянии его разглядеть. Не с такими ожогами. — Благода…рю….       — Хорошо, а теперь отсеки ее Щитом, — донесся до Мэта голос второй сул’дам, Илизы; приказ предназначался дамани. Они все еще сражались.       Талис дернулась раз, другой, и затихла. Мэт осторожно поднес ладонь к ее рту; он не почувствовал движения воздуха. Подумав, он приложил два пальца к покрытой испариной шее женщины. Пульса не было.       Мэт надвинул шляпу на глаза и положил привязь ай’дама вплотную к дамани. Потом проверил и ее. Пульс женщины частил. Мэт вздохнул. Сюда бы Мудрую, чтобы осмотрела и помогла. Или Целительницу, как их называют в Империи. Целителя. Дома никто пойдет за травами и припарками к мужчине, но в Шончанской Империи свои порядки.       Мэт нашарил ашандарей и поднялся на ноги. На душе было тяжело.       — Высочайший, противник повержен, — сказала Илиза. — Моя Жени знает Исцеление. Если вы позволите, я скажу ей Исцелить Стражей. Мэт уставился на нее.       — Конечно, пусть Исцеляет! — Позволит ли он? Если Свет будет милостив, они сегодня потеряют лишь одного человека. Если есть способ спасти как можно больше людей, Мэт им воспользуется.       Сул’дам поклонилась, ладони на бедрах, и ушла. Скованная с ней дамани поспешила следом, не поднимая головы, не догоняя сул’дам и не отставая от нее больше, чем на шаг. Мэту вдруг вспомнились выдрессированные гончие. Он поморщился и пошел вслед за женщинами.       Победители и побежденные обнаружились в десятке спанов от опалины. Карид и молодой Страж сидели на выходящих на поверхность разлапистых корнях незнакомого Мэту дерева. Третий, по всей видимости, схватку не пережил. Рядом неподвижно стояли две соединенных серебряным поводком женщины, платья которых плотно прижимались к коже, словно женщин опутывали невидимые веревки. Одна из них смотрела на Мэта, высоко подняв голову. Мэту не нужно было видеть вышитые на ее платье серебряные молнии, чтобы понять, что это сул’дам. Дамани никогда не осмелилась бы смотреть в лицо незнакомому человеку. Дамани на хозяев-то взгляд редко поднимают. Треклятые шончан. Невдалеке переступали с ноги на ногу лошади. На земле лежало несколько неподвижных тел. Мэт не стал присматриваться к мертвецам. Он не хотел знать, есть ли среди них женщины. Ему и так будут сниться последние минуты жизни Талис, незачем прибавлять к ее лицу другие.       Повинуясь жесту своей сул’дам, Жени обхватила руками голову молодого Стража, потом отпустила. Парень осторожно встал и сделал несколько шагов, неуверенно перенося вес на левую ногу. Что это было. Ожог? Перелом? Теперь уже не понять. Сила свою работу делает на совесть. Карид также принял Исцеление не дернувшись. Стражи Последнего Часа что, железные? Мэт помнил, как его Исцеляли Айз Седай. Каждый раз ощущение было такое, словно его в ледяной воде притопили. А эти даже глазом не моргнут. Насколько он мог видеть.       Мэт пересчитал тела. Восемь человек, если не считать его Стража, да сул’дам с дамани. Десять человек, десять лошадей, ни одного торма, которыми пользовались разведчики, и боевая двойка направляющих. Спасибо, хоть, не Огир. Мэт почувствовал, как у него встают дыбом волосы.       — Это не патруль, — сдавленно сказал он. — Что вы тут делали? Вражеская Сул’дам с вызовом посмотрела на него.       — Я не отчитываюсь перед каким-то заморским варваром, — произнесла она. Ее растянутый, сглатывающий слоги выговор казался откровенно издевающимся.       Мэт внезапно понял, что находится в шаге от полноценного взрыва. Он почти привык к тому, как подчеркнуто вежливо и приниженно говорят с ним шончан. Их манера речи раздражала, но была лучше, чем откровенное презрение к низшим народам, которое шончан демонстрировали всем рожденным по ту сторону океана Арит. Сул’дам, сама того не зная, напомнила ему, как Туон предлагала Тайлин выкупить его за любую назначенную ею цену. Конечно, Тайлин в тот раз отказалась.       Мэт очень не любил вспоминать время, проведенное в Эбу Дар. Молодой Страж как-то подобрался, явно готовый действовать по первому знаку. Илиза с отсутствующим видом погладила по голове Жени; обычно так успокаивают собак. Карид сделал шаг вперед. По его виду нельзя было сказать, что он с рождения принадлежит императорской семье, как любая дамани.       — Ты находишься в присутствии Принца Воронов, — прошелестел он. С подобным звуком выходит из ножен сталь. — Ты посмела не только не ответить на вопрос члена Императорской Семьи, но и оскорбить его своим невежеством. Я — Генерал-Лейтенант Непобедимой Армии Фурик Карид, Страж Последнего Часа, и я лично займусь делом о твоем отступничестве.       Сул’дам вздрогнула, посмотрела на Карида, потом снова на Мэта. В лунном свете были хорошо видны ее огромные, полные ужаса глаза. Стражи Последнего Часа имели право арестовать и допросить даже Верховного Лорда, что уж говорить о простой дрессировщице. Судя по тому, что Мэт слышал о Стражах, значительно милосерднее было бы позволить женщине вскрыть себе вены ногтями. Пленница-дамани тихо всхлипнула.       — Я служу Императору, да живет он вечно, Страж, — сказала сул’дам. Ее голос чуть дрожал. — Я служу тому, кто восседает на Хрустальном Троне. — Незаконно. С Лордом Хеймериком разберутся в свое время, — ответил Карид. — Он не будет первым, кого постигнет Смерть Десяти Тысяч Слез. Женщина вздрогнула. После гибели предыдущей Императрицы, матери Туон, власть в Империи переходила из рук в руки. У кого больше дамани, тот и императорствует. Те, кому не удалось удержать власть в стране, погибали. Самые верные из их последователей разделяли участь своих павших владык.       — Фурик, она не знала, кто я. — мрачно сказал Мэт. — Глупо винить женщину в том, что я не выгляжу, как треклятый принц.       Сул’дам снова вздрогнула. Что ж, если она считает, что Принц Воронов должен сидеть смирно, брить голову налысо и говорить, как треклятый святой, то ее ждало разочарование. Мэт не собирался меняться ради тех, с кем он рано или поздно будет воевать. Пусть Туон — его жена, но она правит Империей, а Империя — его враги. И ничто этого не изменит.       Карид поклонился Мэту, затем развернулся к сул’дам.       — Высочайший милостив, — сказал он, словно она не услышала Мэта. — Высочайший дарует тебе прощение за неразумные слова.       Мэт был готов врезать себе промеж ушей. Последняя Битва, подготовка к возвращению в Империю, марш вглубь страны, месяцы построения хитроумных планов, все это — в тесном союзе с шончан, а он все еще не привык к тому, что с простыми людьми тут принято говорить через третьих лиц. Задав женщине вопрос напрямую, он поставил себя в ее глазах на один уровень с ней. Мэт вспомнил бы об этом раньше, но последние месяцы он разговаривал, в основном, с Мин, Туон, Каридом, Галганом, Верховными Лордами и посыльными Стражами, с которыми подобные излишества не требовались. Треклятый глупец. В Империи подобная забывчивость смертельно опасна.       Когда все это закончится, Мэт поцелует на прощание Туон, возьмет Мин, и уедет. Куда угодно, хоть в айильскую пустыню, лишь бы не оставаться здесь. Мин почти двуреченка, было бы преступлением оставить ее среди этих ненормальных. К тому же она наверняка захочет увидеть Перрина. Они, кажется, дружили. Быть может, Мэту даже удастся прихватить с собой Карида: бедолага найдет способ помереть во имя Туон, если его оставить без присмотра.        — Фурик, скажи ей, что верность императору, пусть он и узурпатор, делает ей честь, — сказал Мэт, чувствуя себя последним идиотом. — Скажи, что я собираюсь задать ей несколько вопросов. Если она ответит на них, ей нечего бояться.       Карида это, кажется, устроило. По крайней мере, когда он повторял попугаем Мэтовы слова, его голос больше не походил на скрип металла. Только на мороз в зимнюю ночь.       — Фурик, я хочу знать, куда шел их отряд. С кем они виделись, кому и что должны были передать, если их отправили за этим, — взгляд Мэта вернулся к искореженным Силой телам. — Пусть расскажет все.       Пленная сул’дам облизнула пухлые губы. В ее голосе, когда она начала отвечать Фурику, угадывалось волнение.       — Мне было приказано сопровождать капитана Ракис. — «женщина», кисло подумал Мэт. «Естественно, это была женщина». — Меня выбрали, потому что завтра — мой свободный день, и никто не заметил бы, что я провела ночь в седле. Это было дело капитана Ракис, ей был дан приказ свыше. Мы выехали в тайне. Я не знаю, что именно требовалось сделать. Я должна была сопровождать отряд вместе с моей Камиль, не больше.       — Куда именно вы направлялись? — спросил Фурик.       — Капитан Ракис привела отряд в лес по ту сторону речки Дамтан. — Мэт поправил шляпу: похоже, лишь удача спасла его от столкновения лицом к лицу с вооруженным отрядом, когда он ехал на встречу с Каридом. — Нам было приказано ждать на западной окраине леса, капитан взяла с собой двоих и ушла, потом вернулась и сказала, что пора возвращаться. Если она с кем-то и встретилась, я не видела этого человека. Обратно мы ехали самой короткой дорогой.       — Твой капитан не уносила на встречу каких-либо свертков? Вернулась с пустыми руками?       — Если и был сверток, то мелкий, Страж. Такой, чтобы под доспехом спрятать. Но я ничего не заметила. — Сул’дам, похоже, окончательно совладала с собой: она выпрямилась в незримых путах и бросила на Фурика полный жара взгляд. — Пусть мои глаза будут опущены навечно, если я утаила хоть слово!       Мэт выругался. Эта Ракис могла видеться с Верховным Лордом Тамором или с любым другим лордом. Она могла передать приказ от Хеймерика, а могла везти в столицу точные сведения об армии Туон, начиная с того, сколько дамани стоит на вооружении, заканчивая тем, какую именно кашу подают на завтрак посыльным. Как бы то ни было, теперь мало шансов выяснить правду.       — Я услышал все, что хотел, — сказал Мэт. По крайней мере, все, что мог узнать от этой сул’дам. — Фурик, я передаю ее тебе. Пригляди, чтобы она не сбежала к своим. Осмотрите тела и седла, может, найдется письмо. Потом тела надо будет сжечь.       Карид и молодой Страж поклонились ему, и отошли к трупам.       — Высочайший, если мне будет позволено сказать, мне нужно забрать Касси. Она должна была придти в себя, — сказала Илиза.       Мэт устало кивнул, и женщина быстрым шагом направилась в лес, Жени поспешила за ней, то и дело бросая быстрые взгляды через плечо на оставшихся под деревом пленниц. Через некоторое время — Стражи успели обыскать тела, и перешли к лошадям — сул’дам вернулась. На каждом запястье у нее было по браслету, и она на ходу гладила по волосам всхлипывающую Касси. Дамани не выглядела тяжело раненной. У Мэта отлегло от сердца. Он уже начал было опасаться, что она все-таки умерла.       — Высочайший, среди личных вещей не было найдено ничего, кроме полупустых кошельков и пары оберегов. — Судя по голосу, Фурик винил в отсутствии результатов себя. Мэт вздохнул.       — Значит, надо будет внимательнее приглядываться к лордам в лагере. Это моя забота, ты проследи за пленницами. Завтра ночью, в обычное время, я скажу тебе план сражения.       Фурик отсалютовал:       — Желание Высочайшего — закон.       Молодой Страж подошел к Мэту, оглядывая его, может, на предмет ранений, а может, пытался угадать, сердится ли Мэт на то, что Стражам не удалось найти обличающее предателя письмо. Вблизи Мэт заметил, что Страж лишь немногим выше Туон. Вот не повезло парню: жена Мэта не отличалась высотой даже для женщины.       — Как тебя зовут? — спросил Мэт.       Если Страж был удивлен внезапному интересу Принца Воронов, то он этого не показал.       — Маргит Анрай, Высочайший.       — Ты возвращаешься со мной, — сказал Мэт, повинуясь внезапному порыву. Человек, которого не видели в главном лагере, вполне может оказаться фигурой, которая переломит ход событий.       — Как пожелает Высочайший, — ответил Анрай.       Мэт вздохнул. Надо было пресечь эти глупости в самом начале. Сейчас уже поздно переучивать шончан. По всей видимости, он будет Высочайшим, Принцем и прочей белибердой, пока не вернется на родину.       Мэт провел Типуна сквозь сияющий прямоугольник Врат Перехода и оказался под тем самым дубом, где несколько часов и десяток трупов назад он встретился с отрядом Карида. Просочившийся вперед него Анрай уже осматривал местность по эту сторону Врат на предмет врагов. После того, что произошло в лесу, Мэт не чувствовал в себе желания успокоить подозрительного Стража. Пусть ищет. Мэт развернулся лицом к оставшимся с другой стороны шончан.       — Возвращайтесь в ваш лагерь, — сказал он Кариду. — Будьте готовы идти в бой со дня на день. Приготовьтесь взять с собой всех дамани, даже тех, кому Клятвы запрещают атаковать. Будут прикрывать своих и Исцелять. Скоро мы покончим с Хеймериком. Потом, когда в наших руках окажется столица, станет проще.       Не то чтобы он собирался оставаться в Империи после захвата Шондара. Но шончан не обязательно об этом знать.       — Как прикажет Высочайший, — ответил Карид. Мэту показалось, или мужчина повеселел?       — Будьте готовы к тому, что следующей ночью Туон захочет лично с вами поговорить, — предупредил Мэт.       Взгляд Карида чуть потеплел. Мэт не хотел разбираться, что творилось в голове у этого человека. Страж годился Туон в отцы, если не в деды. Даже если Туон нравилась Кариду, у него не было никаких шансов, и он это знал: даже не будь Туон замужем, она не стала бы снисходить до собственности. А он никогда не набрался бы смелости пойти против обычаев и признаться в чувствах императрице. В сущности, Мэту следовало бы ревновать, но он испытывал к Кариду только жалость. Мужчине просто не повезло родиться по эту сторону океана.       — Стража Последнего Часа всегда готова оказаться в присутствии Императрицы, да живет она вечно, — церемонно сказал Карид, склоняясь в поклоне. — Если она пожелает нас видеть, это будет высочайшей честью.       Врата схлопнулись в сияющее ничто, словно их и не было. Мэт вскочил в седло и приказал Анраю надеть шлем стражей, сработанный в виде головы гигантского насекомого. Необходимо скрыть лицо Анрая, превратить его в еще одного Стража, охраняющего Императрицу. Мало кого интересовало, как выглядят Стражи Последнего Часа. Люди обычно были слишком заняты тем, чтобы не грохнуться в обморок, когда кто-то из Стражи косо на них смотрел. Мэт лишь надеялся, что никто из встреченных не вспомнит, что в лагере не было настолько коротких Стражей. Вдвоем они добрались до лагеря, прошли мимо сторожевых постов, расположенных к югу от тех, которыми Мэт уходил, отвели Типуна к коновязям и прошли в центр лагеря.       Шатры императорской семьи, то есть шатер Мэта и шатер Туон, стояли на поляне, в кольце палаток, отведенных Страже Последнего Часа и любимым дамани Туон. Самые верные сторожа, готовые защитить их ценой собственной жизни. Единственные, кто даже в мыслях никогда не ударит Императрицу в спину.       Не замедляя шаг, Мэт вошел в одну из этих палаток, Анрай — за ним. Музенге проснулся еще до того, как они успели войти, наверное, услышал шорох ткани или стук сапог по земле. А может Стражей просто учили чувствовать приближение треклятых членов треклятой императорской семьи. Мало ли что умеют люди, готовые умереть просто потому, что им сказали умереть. Клятые шончан с их клятыми правилами. Мэт в двух словах обрисовал Музенге ситуацию. Тот выглядел крайне недовольным тем, что Мэт уходил из лагеря один. Что ж, Музенге будет, что обсудить с Анраем, пока тот будет жить вместе с ним. Убедившись, что его приказ понят, и Анрай не выйдет из этой палатки, пока Мэт не докажет Туон гениальность своего плана, Мэт отправился к Мин.       Пусть треклятые вороны унесут его в Шайол Гул, если он сегодня будет спать у себя, когда Мин считается неприкосновенной святой, и к ней никто точно не подошлет никаких убийц!       Добравшись до ее палатки, Мэт привычно рухнул на матрац у дальней стенки шатра, постеленный между сундуков с одеждой. Мин только сонно пробормотала, чтобы он не заливал ее вещи кровью. Мэт махнул рукой в ответ: один раз завалился к ней раненый, теперь что, каждый раз его в это носом тыкать? Подумаешь, событие, с кем не бывает!       Остаток ночи Мэту снились одна за другой сцены смерти, воспоминаниями о которых напичкали его голову Элфин и Илфин.

***

      Когда Мэт вошел в шатер, выполнявший роль командного центра, Туон уже была там, как и большинство высших военных чинов и высочайшей знати, сопровождавшей Императрицу в карательном походе на столицу. Туон сидела на массивном стуле без спинки, но с резными подлокотниками, сделанном так, чтобы слуги-невольники могли разложить складками тянущийся за ней шлейф. Ее сильно выдающийся вперед живот был прикрыт объемной верхней накидкой из плотной расшитой золотом ткани, подхваченной широким поясом. Туон была прекрасна. Глядя на ее темное сердцевидное лицо с пухлыми губами, словно созданными специально для поцелуев, легко было забыть, что за кукольным личиком скрывается холодный и жесткий расчетливый ум. Почему Мэту везло на волевых и попросту опасных женщин? Туон улыбнулась ему одними глазами, и Мэт почувствовал, как остатки здравого смысла со свистом вылетают в печную трубу.       Скверно. На подобных советах нельзя отвлекаться ни на секунду.       — Я рада видеть, что ты решил присоединиться к нам, несмотря на болезнь, Кнотай, — произнесла Туон самым отстраненным своим императорским голосом. Мгновение Мэт пытался понять, что она имела в виду, потом оглушительно чихнул. После всего, что произошло этой ночью, он как-то и забыл о донимавшей его простуде. — Мы стоим лагерем на пороге родного дома полных две недели. Очевидно, что армии требуется отдохнуть после длительного перехода, да и твое состояние не позволяет дать предателю последний бой, но я начинаю сомневаться в том, что у Принца Воронов действительно есть план.       Мэт улыбнулся. Туон всегда пыталась развести его на соперничество на глазах у двора. Наверное, этим она компенсировала отсутствие убийц, которых, согласно обычаям, Принц Воронов должен был отправлять за головой Императрицы. Или мстила Мэту за какие-то оговорки, случайные слова, которые он произнес, не задумываясь.       — Фортуона, — церемонно ответил Мэт. Испепели его Свет, он вполне мог придерживаться протокола, когда это было необходимо! — Твое волнение о моем здоровье делает мне огромную честь. Я пришел потому, что заставлять Императрицу ждать было бы невежливо.       Пальцы Туон замелькали в языке жестов, ее личная служанка, золотоволосая со’джин Селусия, сложила несколько знаков в ответ. Один раз Мэт попросил Туон научить его этому языку, и обе женщины уставились на него, как на сумасшедшего, после чего Мэту зачитали очередную лекцию о том, что приличествует императорской семье, и что нет. Жаль, они могли бы обсуждать планы у всех на виду, оставляя в дураках предателей и шпионов.       — Этой ночью до моего внимания дошли некоторые сокрытые ранее факты. — Мэт незаметно окинул взглядом присутствующих в шатре людей. Верховный Лорд Тамор выглядел не взволнованнее Галгана, которого было очень трудно чем-либо впечатлить. Знать смотрела на Мэта с опасливым интересом: он успел снискать себе славу удачливейшего человека Империи и непредсказуемого противника. Это могло ничего не значить. Это могло значить, что Ракис виделась с кем-то из лордов, пока не заподозренных в измене. Мин, сидевшая по левую руку от Туон, вопросительно приподняла бровь.       — Мне стало известно, что лорд Хеймерик планирует убить тебя, Фортуона, чтобы избежать открытого столкновения. Он боится, что его притязания на Хрустальный Трон не достаточно убедительны, пока жива последняя дочь и наследница предыдущей Императрицы. — Это вполне могло быть истиной. Мэт помнил десятки дворцовых переворотов, при которых использовалась подобная тактика. Конечно, большинство стран, в которых это происходило, давным-давно стали линиями на рассыпающихся от древности картах. Мэт и сам по-тихому устранил бы конкурентку, окажись он на месте этого Хеймерика.       — Лорду Хеймерику не хватает чести держать взгляд поднятым, Величайшая, — сказал Галган. Он выглядел так, будто давно ожидал чего-то подобного. Учитывая обычаи шончан, единственное, что могло удивить Галгага в данной ситуации — если бы Хеймерик поклялся Светом и надеждой на спасение не прибегать к услугам наемных ножей.       — Что ты предлагаешь, Кнотай? — спросила Туон, ее черные глаза казались высеченными из камня. Свет, как она была красива!       — Усилить твою личную охрану. Выманить Хеймерика на бой, прежде чем он успеет отправить убийц, — ответил Мэт. — Помахать у него перед носом такой приманкой, чтобы он не мог отказаться от битвы, которую мы проведем на наших условиях.       — Задеть его честь так, чтобы он не мог больше прятаться за стенами города, — задумчиво произнесла Туон. Селусия что-то сказала на языке жестов, но та не стала ей отвечать. На красивом, но не выдерживающем сравнения с Туон лице Селусии мелькнуло волнение. Иногда Мэту Казалось, что шончан не слишком отличаются от айил в том, что касалось чести, долга и глупого стремления погибнуть из-за какой-то глупости.       — Где и как ты хочешь встретить его армию? — спросила Туон, изучая его лицо цепким взглядом. Она пыталась понять, что именно задумал Мэт, что он не мог сказать ей в присутствии знати. Мэт жалел, что ему не удастся уговорить Туон оставить шончан их проблемам и сбежать с ним туда, где люди не были сумасшедшими. Они не так уж и плохо друг друга понимали, когда между ними не вставали шончанские обычаи и предубеждения.       Как жаль, что ей не понравится его план.       Мэт дал знак да’ковале расстелить карту окрестностей Шондара на низком широком столе. В нескольких фразах он описал местность предполагаемого боя и свои мысли о том, как именно следует встретить Хеймерика. Его никто не перебивал. Разумеется, только Мин и Туон могли сказать что-то, пока он не закончил объяснения, но Мин не любила лезть в дела войны, а Туон явно хотела выслушать его, прежде чем разнести предложения в пух и прах. Когда он закончил, генералы и высокородные принялись обсуждать его план, то и дело обращаясь к Императрице, да живет она вечно, чтобы не оскорбить ее разговорами с другими людьми в ее сиятельном присутствии. Туон молчала. Естественно, она знала о маленькой армии Карида и догадывалась о роли, отведенной им в этой битве.       — Нарядить сул’дам в доспехи кавалерии? — наконец, сказала Туон. В ее голосе сквозило удивление и, кажется, возмущение. Воцарилось молчание. — Обесчестить сул’дам, отказав им в праве идти в битву в одежде их ремесла?       — Не всех. Часть нам придется оставить очевидными мишенями, — ответил Мэт. — Нас меньше, чем воинов Хеймерика. Нам нужно застать их врасплох.       — Я не считаю это хорошей идеей, — нахмурилась Туон. В ее голосе зазвучали нотки выносящего приговор судьи. Все шончан, присутствовавшие в шатре, занялись изучением пола, собственных рукавов и поясов, явно ожидая, что Мэта сейчас отправят на встречу палачом.       Мин бросила в сторону Мэта взгляд, в котором читалось обещание серьезно поговорить после совета, вздохнула, и развернулась к Туон.       — Нельзя позволить гордости помешать свершиться тому, что должно быть сделано, Фортуона, и ты это знаешь, — сказала она. Говорящая Истину, Видящая Рок, Мин обязана была сообщать Императрице, когда та заблуждается или ведет себя неподобающим образом. — У тебя много дамани, — Мин чуть скривилась, произнося это слово, — но остальная армия обескровлена в Последней Битве, и в сражениях, которые тебе пришлось дать по пути к Шондару.       — Фортуона, если сул’дам Хеймерика увидят всех наших сул’дам, то и ударят сразу по всем. Мы потеряем куда больше дамани, чем могли бы, — добавил Мэт. Селусия вперила в него раздраженный взгляд, но Мэт ее проигнорировал.       Туон развернулась к Мин, не обращая внимания на слова Мэта.       — Ты считаешь, что веками предписанная форма сул’дам — это помеха на пути к цели? — негромко спросила она. — Недостаток? Ты не знаешь наших обычаев, Дарбинда, и сейчас ты ступаешь по лезвию ножа.       — Я знаю, что воины иногда носят одежду своих врагов или мундир других воинских частей, чтобы переломить ход битвы, — ответила Мин. — Быть может, это не самый честный прием, но Мэт прав: у нас нет другого выхода.       Туон перевела взгляд на карту. Мэт затаил дыхание, ожидая ее решения. Целую вечность спустя Туон обвела взглядом собрание и произнесла:       — Я повелеваю, чтобы завтра армия выступила на поле Дросин. Я повелеваю, чтобы план, предложенный Принцем Воронов, был выполнен в строгости за одним-единственным уточнением. Я лично буду сопровождать армию, и брошу вызов самозвано севшему на Хрустальный Трон Верховному Лорду Хеймерику, и если он откажется встретить меня на поле, то его взгляд будет опущен до конца времен. Да будет так.       Звенящая тишина взорвалась гомоном обсуждений.       Мэт был готов захохотать в голос.       — Вы двое ведете опасную игру, — сказала Туон, когда они остались одни. — Я привыкла к твоим выходкам, Кнотай, но Дарбинда… Бойтесь того дня, когда я решу, что вы объединились против меня.       — Да брось, — ответил Мэт. — Отчаянные времена, отчаянные меры. Ничего особенного. Могу я поцеловать мою леди жену?       Туон неодобрительно поджала губы, но возражать не стала. Более того, она расслабилась в объятьях и обхватила его руками в ответ, ненадолго отпуская маску Императрицы. Мэт осторожно прижал ее к себе, стараясь не потревожить ее живот. Ради таких моментов можно было провести и десяток битв.       Мин прочистила горло, напоминая о себе.       — Если я вам больше не нужна, то мне есть чем заняться. Ко мне в руки недавно попала книга Омнорэса из Салимина о цикличности сплетаемого Колесом Узора и свободной воле людей, которую я хочу прочитать.       — Дарбинда, останься, — сказала Туон, медленно, словно неохотно отпуская Мэта. Тот вздохнул, легко спрыгнул с приступки, на которой стоял походный трон Туон и отошел к столу, с которого все еще не убрали карты. Он умел понимать намеки, что бы кто что не говорил.       Мин пожала плечами и села обратно на стул, поставленный в этой палатке специально для нее. Она попыталась закинуть ногу на ногу, но узкие юбки не дали ей нужной свободы. С недовольным ворчанием девушка поерзала на стуле и откинулась на узкую спинку.       — Твой план хорош, Кнотай, но сопряжен с большими рисками, — сказала Туон после того, как стоявшая на входе Селусия кивнула, давая знать, что их никто не подслушает.       — Разве мы не решили, что в вопросах ведения войны ты доверяешь мне больше, чем кому-либо? — спросил Мэт.       — Доверяю. Но даже с теми силами, которые присоединятся к нам на поле, армия Хеймерика слишком велика.       — У нас будет преимущество в виде Фурика и направляющих, расположенных там, где их не ожидают.       — И облаченных в доспехи кавалерии, — Туон покачала головой. — Это очень смелый ход, Кнотай. Я пытаюсь уберечь вас от происков двора, а вы делаете все, чтобы сделать мою работу труднее.       — Туон, тут есть более важная проблема. — Мэт провел ладонью по желтоватому пергаменту карты. Он понизил голос. — Этой ночью я столкнулся с отрядом Хеймерика, который возвращался в Шондар после встречи с кем-то из нашего лагеря.       Мин скрестила руки на груди.       — Ты пообещал мне, что не будешь играть в героя, — колко сказала она. — Вчера вечером, после того, как я ушла от Фортуоны. Ничего не вспоминается?       — Я не играл в героя, Свет, зачем мне? — возмутился Мэт. — И я там был не один. В любом случае, тот отряд больше никому не угрожает. Но выжившие понятия не имеют, кто и зачем отправил их сюда.       Туон нахмурилась.       — Мы всегда знали, что среди нас есть шпионы, и что какая-то часть наших планов неизбежно станет известна врагам, — сказала она. — Это ничего не меняет.       — Напротив, это меняет все, — ответил Мэт.       Как там говорила Морейн, новые нити в Узоре? Колесо плетет так, как желает Колесо, Узор, что оно свивает, не зависит от желаний людей?       — В любой другой ситуации я начал бы возражать сразу после того, как ты сказала, что поедешь глубоко беременной вместе с армией в место, где сотни, если не тысячи направляющих будут пытаться нашинковать друг друга в капусту. Но сегодня лучшей идеи у тебя появиться просто не могло.       Туон повернула к нему ничего не выражающее лицо.       Мэт ухмыльнулся. Колесо само дало ему в руки все необходимое. Конечно, он о многом побеспокоился заранее, но, испепели его Свет, если он поверит, что Узор больше не свивается вокруг треклятого Мэтрима Коутона!       Он был прав.       Туон совсем не понравился его план.