«Я просто хочу быть любимым»

«Я просто хочу быть любимым», — вспомнились как нельзя некстати слова Краули. Нет, не того Короля Ада, которого они знали, другого, измученного Краули, который называл Сэма по имени и стонал о любви. Мда, его в детстве явно недолюбили. В тот момент он выглядел так, как будто чувствовал себя ненужным, чужим. Или виноватым… Сэм знал, что у него нет причин чувствовать себя таким же раздавленным, но всё равно ощущал себя полнейшим дерьмом, не сумевшим закрыть Врата Ада, предотвратить падение ангелов и, более того, заставившим брата психовать как сегодня, так и много раз до этого. Дин психовал, расстраивался, говорил много нелицеприятных вещей, и после очередной такой "исповеди" лицо старшего брата словно застыло перед глазами Сэма: взвинченный, недовольный Дин, произносящий «Я не знаю, можно ли тебе доверять». — Эй, ты как? — Дин вернулся из ванной. Полчаса назад они заперли измученного Краули, досмотрели «звездопад», справились с приступом Сэма и вернулись в убежище Просвещённых, решив, что лучше всего сейчас будет отоспаться, а завтра начать разгребать эту сверхъестественную кучу дерьма. — Всё окей. Поверь мне, всё нормально, — ответил Сэм, не поднимая глаз. Сейчас ему было очень тяжело смотреть на Дина, да и вообще, Сэму просто не хотелось смотреть на него. В такие моменты думается, что лучше сдохнуть, чем напрягаться, что-то делать и двигаться дальше, когда чувствуешь себя настолько плохо. Не физически — в этом смысле он был почти в порядке, — а психологически. И тут Дин сделал очень нужную вещь. Он встал перед Сэмом, положил тяжелые ладони ему на плечи, заставив-таки поднять голову и посмотреть на него. — Я верю, Сэмми. И я доверяю тебе. И всегда буду доверять, даже если опять когда-нибудь скажу тебе какую-нибудь обидную хуйню. Сэм невольно улыбнулся. Эх, Дин, ты как всегда прямолинеен и прост. Впрочем, это качество всегда нравилось Сэму в брате. Он хотел бы быть похожим на него: не держать ничего в себе, а говорить то, что думает. Давно следует сказать ему кое-какую вещь, которая давно гложет его. О ней Сэм тоже исповедовался. Всю жизнь старался прятать, врать себе и увиливать, но в глубине всегда знал, что он ненормальный на все сто, и вот его ненормальность снова рвётся наружу. Пора бы уже её выпустить. Для начала неплохо было бы признаться самому себе в некоторых вещах. Например, в том, что от Дина офигенно пахло. Наконец-то это были не кровь, не грязь и не сера, а именно Дин, тот самый, родной, добрый. Доверяющий. А, плевать на приличия и личное пространство. Сэм уткнулся Дину в живот лбом, чтобы вдохнуть этот запах ещё глубже. Дин не стал спрашивать, запустил пальцы в его отросшие волосы: — Всё будет хорошо, я обещаю. Мы же вдвоём, мы справимся с этим, слышишь? Всё будет хорошо. — Я знаю. Просто… — Сэм не знал, что сказать и как сказать. Только он действительно успокоился, поверив в слова Дина, как вдруг решил, что надо быть таким, как брат, и не держать ничего за душой. И вот приспичило же ему… Ляпнул ерунду. Теперь ведь Дин не отстанет. — Что «просто»? — Просто я хочу быть любимым, — выдохнул Сэм, убирая с плеч его руки и собираясь вставать и идти уже спать. Хватит с него признаний и душещипательных разговоров. Сил нет. Дин проигнорировал его движение и снова положил ладони на его плечи, удерживая на месте. — Ты любим, Сэмми. И ты даже не представляешь, насколько. Лучше бы он этого не говорил. — Я знаю, ты же мой брат, иначе и быть не может. Я хрень сказал. Всё, спать надо! — Сэм всё-таки поднялся и стоял теперь лицом к лицу с Дином. Надо валить как можно быстрее. — Сказал «а», говори «б», не надо тут Нолана косплеить. — Дин, ты не поймёшь! Это другое, совсем не то, о чём ты думаешь, — пытался отмазаться Сэм. Пошёл на попятную, надеясь, что получится замять тему. — Колись давай. Уж мне-то можно доверять, верно? — И в глаза, сука, заглядывает, допытывается. — Нет, это странно, — Сэм попытался пройти, но его не пустили. — Кому ты говоришь про странности? Я только что видел почти покаявшегося демона и кучу грёбаных ангелов, падающих с неба. Если сейчас Сэм сделает это, то он может разрушить всё: и жизнь Дина, и свою. Но если не сделает этого, то просто не сможет жить дальше. Не говоря больше ни слова, он взял лицо Дина в свои ладони, приподнял его голову и поцеловал. Страстно, глубоко, требовательно, как всегда хотелось, потому что знал, что такой возможности ему больше никогда не представится. Брат поначалу попытался отпрянуть от неожиданности, но потом расслабился и дал закончить начатое. — Мда, нежданчик, — только и смог сказать Дин, когда снова оказался свободен. Губы уже красные, влажные. Сэм, в свою очередь, вздохнул и опустил голову. Ну вот опять. Сейчас Дин оттолкнёт его, как всегда, когда поведение младшего казалось ему неподходящим, и, как всегда, будет тысячу раз прав. — Дашь переночевать здесь? Утром уеду, и ты больше никогда не увидишь братца-фрика, окей? — Ну вот и случилось. Теперь точно — всё. Сэм даже не старался горестно усмехнуться, так и стоял с кислой миной. Какая нахрен разница, с каким выражением лица стоять, если тебе сейчас начистят рожу и навсегда выкинут из жизни, а то ещё и проклянут? Но Дин не выглядел оскорбленным. Удивлённым, ошеломлённым — да, но никак не готовым к атаке. Уж Сэм-то знал, как он выглядит, когда зол как чёрт. И тут, к нереальному удивлению младшего, Дин улыбнулся: — Ну и дурак ты, однако. Потянул за ворот рубашки и поцеловал сам. Пришла очередь Сэма офигевать. В нос ударил запах возбуждения Дина. По телу начало медленно растекаться тепло. Сердце забилось сильнее. — И давно ты «хочешь быть любимым» именно так? — спросил Дин, оторвавшись от него. Припухшие губы блестят, и ему хочется ещё. — Сколько себя помню, — пожал Сэм плечами, до сих пор не веря, что всё это происходит на самом деле. — Я всегда знал, что ты тормоз, — засмеялся в ответ старший, таща его к столу за воротник. Через секунду повалил, воспользовавшись слабостью Сэма, и сам залез на стол, оседлав его. — Эй, ковбой, полегче! Это не на самом деле, это всё дурацкий сон, это не может быть чем-то настоящим, потому что инцест — это ужасно: такие истории никогда не заканчиваются хорошо. Но сейчас, когда Дин избавлял его от рубашки, было хорошо: тепло, уютно... — То есть, ты не хочешь, чтобы я тебя трахнул? — О, Дин включил самоуверенность. И, зараза, Сэма эта фразочка точно сшибла бы с ног, если бы он уже не лежал на грёбаном столе с картой под стеклом. — Я хочу, но просто… — Что опять «просто»? Тебя ещё никогда никто не брал, да? — посмотрел Дин на него. В глазах — игра и какая-то детская, но очень большая радость. Сэм сглотнул и кивнул головой. Неужели Дин реально собирается его… «взять»? — Боже, Сэмми, двадцать первый век, а ты ещё целочка? — Дин, хватит нести херню! — Сэм попытался оставить поток пошлости. — Даже стесняешься, как девчонка. И причёска у тебя девчачья, — Дин уже дрочил ему медленно, запустив свою ладонь ему в трусы. Он делал это намного приятнее, чем когда делаешь сам, и в сто раз правильнее, чем делают девушки. — Я тебе по секрету скажу: я всегда хотел собрать эти патлы в кулак и заставить тебя сделать вот так. С этими словами Дин опустился на колени у стола и взял его член в рот. Без поддразниваний, без облизываний, просто сел и начал отсасывать. Сэм невольно расслабился. Надо же, у Дина были фантазии о нём… Нет, они однозначно два идиота. Надо слушать Дина и следовать его примеру. Он же сам сказал, что верит. Раз он так сказал — значит, так и есть. И конечно, Дин его очень любит. Теперь уже полностью, безраздельно, во всех смыслах. Им придётся лишь ещё немного выровнять их отношения, привыкнуть к новым ролям, но это не должно быть сложно, всего лишь логическое завершение. И, кажется, Дин уже знает, как Сэму это нравится, потому что минет он делает просто охуенный. Дин его хочет. Всасывает жадно, не церемонится, не скупится на слюну. Работает губами и языком, а пальцами перебирает мошонку. — Отсос офигенный, — заметил Сэм. — Где научился, у Бенни? Судя по взгляду Дина, некоторые вещи всё же стоит держать при себе. Он поднялся с колен, резким движением стянул с Сэма штаны и бельё и задрал его ноги вверх, разведя их в стороны. Нифигово так раскрыл. — Если ты не заткнёшься, я тебя даже готовить толком не буду, поимею, как шлюшку. Оу, какие мы злые и грозные. Сэму, конечно, было что припомнить — внезапно появилась ревность ко всем, с кем Дин спал до него, — но он решил промолчать, не испытывать резко меняющееся настроение брата. И верно. Поглаживая его между ног и глядя на то, как Сэм подрагивает от столь интимных прикосновений, Дин быстро сменил гнев на милость: — А знаешь, мне кажется, Бенни должно быть хорошо в Чистилище. Он сам этого хотел. Теперь он смазывал свои пальцы своей же слюной. Сэм смотрел завороженно, пытался уложить в голове, что в этом горячем красном рту уже побывал его член, скользил между губ, проникал глубоко в горло… прилив возбуждения и яркое воспоминание были прерваны резким толчком пальцев внутрь и хриплым голосом: — Я рад за Бенни, и он был бы рад за меня. У меня же есть любимая сучка. — Эй, какого фига? — Сэм был искренне возмущён, одновременно пытаясь вытолкнуть нагло вторгающиеся, растягивающие анус пальцы. Неловко быть раскрытым настолько, но перед Дином… перед ним можно. — Да ладно, спокойно, теперь у меня не будет никого, кроме тебя. Поверь мне, — усмехнулся он и потянулся за поцелуем. Дин, конечно, болтун и уже несколько минут несёт какую-то пошлую ахинею, без которой, наверное, жить не может, но последняя его фраза и мягкие движения пальцев внутри действуют возбуждающе. Приятно знать, что он единственный. Сэм ёрзает, дышит тяжело. Пара пальцев, растягивающих медленно, вкус собственного члена на языке и запах Дина — что может быть лучше этого коктейля? Такого Дина хотелось лет с тринадцати, с начала более-менее сознательного возраста. Чтобы отсосал, чтобы схватил за волосы и придавил лицом к своему паху. Хотелось его трахнуть. Хотелось, чтобы он завалил и трахнул. На столе каждого мотеля, в туалете каждой забегаловки, на стульях у ресепшена, у дерева в лесу во время охоты, на капоте Импалы, да везде и всюду! И, кажется, мечты сбываются. Наверное, он и вправду маленькая грязная шлюшка, раз стонет сейчас под родным братом и совершенно не стесняется. С другой стороны, чего стесняться? Ведь это только между ними, и это взаимно. Дин для него — самый родной и близкий человек. Он с ним с самого рождения, во все времена: и счастливые, и ужасно тяжёлые; они прошли вместе через намного худшие вещи, чем огонь, вода и медные трубы. Никто из них не облажался больше или меньше. Всё нормально, всё поровну, всё прощено и забыто. Всё теперь будет по-другому — лучше, потому что их связывает теперь много большее, чем просто братские узы. Пути назад нет, но он и не нужен. Тем временем Дин собрался его трахать. Да, вот так, на столе, растянув лишь на слюну. И Сэм готов. Тем не менее, первый толчок члена внутрь ему не понравился. — Спокойно, ща всё будет, девочка моя, — предостерег его Дин, поглаживая его икры. И действительно, через пару минут стало легче. Сэм чувствовал, как растёт внутри похоть. А ещё понимал, что они подходят друг другу, как две части паззла, давно лежавшие рядом, которые почему-то никто не додумался соединить. Но наконец-то всё внутри было заполнено Дином, которого так не хватало все эти годы. Заполнено во всех смыслах, до отказа, до предела, по самые яйца. Наполненность была такая, что некуда деваться. Внутренности скрутило, понесло, и Сэм понял, кончая, что Рай бывает и на Земле. А его Рай — это всего лишь один-единственный человек рядом. Позже Дин опять перебирал его волосы, но теперь братья уже лежали в кровати. Сэм не знал даже, что лучше — секс или это. Он наконец-то чувствовал себя расслабленным, здоровым и любимым. А в голову пришла классная идея. — Знаешь что, Дин? — Ну? — В следующий раз я сверху, а ты шлюшка. — Говно вопрос, — ответил Дин и закрыл глаза, проваливаясь в глубокий сон.