Бенефис Детки

Ночь царила. Сегодня она была особенно прекрасной. Над головой сверкала россыпь звёзд, а у костра было тепло, даже душно. Все молчали, ждали, всем хотелось тепла, и это было, к сожалению, не тепло от огня, одежды или еды. Оно было иным, тёмным, жестоким. Конечно, жестоким быть не хотелось, но, скорее всего, источник этого тепла не даст выбора. Конечно, первым выступил Киллик. Он заткнулся целых пять минут назад, исчерпав запас непошлых анекдотов. Таких историй в его обойме было мало, пошлыми он боялся ещё сильнее распалить народ. А молчать для Осла равносильно смерти. — В общем так, мужики! Принимаются ставки! Кто рванёт в палатку первым! — Ты и рванёшь, — сообщил Вадим. Русскому по-прежнему всё это не нравилось. С одной стороны, он был рад, отбил жизнь пленника. С другой — цена его пребывания на этом свете Вадима не устраивала. Но дальше спорить с Эмилом он не рискнул. — А вдруг нет, ну что вам, бакса жалко? Скука начинала Киллика донимать, практически кусать за жопу. Он всегда подпрыгивал и стучал пальцами по колену, когда он не мог болтать и не мог что-то делать. Никто не успел придумать, как далеко и в каком направлении послать его за обожаемой петрушкой. У огня нарисовался Эмил Стенц. Он всегда передвигался очень тихо, засунув пальцы в карманы штанов, и щурился на свет, как ночной хищник. Иногда парни успевали растрепать что-то важное или перемыть ему кости, прежде чем замечали его присутствие. Только Герберт всегда вычислял Эмила заранее, но всегда об этом злостно помалкивал. Сейчас лицо Стенца было практически таким же каменным, как лицо Герба. — Церн, Моттс, Дерг, есть планы на вечер? — А то, — Церн ухмыльнулся, щёлкнув своей зажигалкой, — трахну добрую фею, и она превратит мой ботинок в истребитель. Я на нём свалю в Вегас, а к утру вернусь обратно. — Зубы тебе жмут, — сказал Эмил без злобы, в его голосе даже звучала некая усталость, — Моттси, тащи эту тварь цепную в мою палатку. Разомнёмся. Вы, двое, двигайте туда. И Эмил развернулся на каблуках, потопал обратно. Рыжие только переглянулись, пожали плечами и ушли следом за ним. Моттс тоже встал, с каким-то отвращением стряхнул со штанов песок и побрёл выполнять задание. — С тебя бакс, Вадя, — осклабился Киллик, — не я буду первым. Джон сидел на своём матрасе, закрыв глаза. Кто-то мог бы сказать, что он медитирует, но, присмотревшись, можно было увидеть, как дрожат крупные плечи и сжимаются в кулаки красивые, сильные пальцы. Кейл ждал. Сегодня они бросят его под себя, чтобы удовлетворить злобу, похоть и чувство мести. Он всего лишь пытался подготовиться к этому омерзительному действу. Джон пытался задавить тело разумом. Всё верно. Пока они трахают его, есть шанс на побег. В борделе этого шанса у него не будет. И с этими ребятами он не подхватит никаких мерзких болячек. Это тоже плюс. Должны же в этом дерьме собачьем быть хоть какие-то плюсы! Джон зарычал, но на выходе рык перешёл в задушенный хрип. Он вздрогнул всем телом, когда кто-то отодвинул полог палатки. — Вставай. Пошли. Это был Герберт Моттс. Их монстр с мегахуём, из-за которого Джон едва не сдох в свою… как бы помягче выразиться… брачную ночь в кровати президента. Причём оказалось, что в жизни Герберт не такой уж плохой мужик. По крайней мере от него унижений прилетало намного меньше. Герб расстегнул цепь и вывел Джона из палатки, крепко и твердо удерживая рукой за плечо. Они обошли круг костра, как будто наёмник не хотел, чтобы другие видели Джона в этот момент. За это его стоило поблагодарить, Джон сам бы не хотел чувствовать на себе их взгляды. Они шли в палатку Стенца. Кто бы сомневался. Этот урод, конечно же, будет первым клиентом. Когда Герб втолкнул его в палатку, Джон даже сделал шаг назад. Конечно же, главарь его не нагнёт просто так, нужно, жизненно необходимо устроить блядское шоу! Эмил сидел на своём матрасе, обнажённый по пояс, и курил сигарету. Вокруг матраса и в углах палатки стояли старинные керосиновые лампы, их мягкий полусвет замыкал пространство, сосредотачивая его на мягком покрывале, больше похожем на восточный ковёр. По бокам от Стенца как телохранители или адские джинны застыли его рыжие бандиты. Подрывник Церн, который взорвал ротонду Капитолия, отправив на тот свет множество невинных людей, и Дерг, настоящий живой броневик, предпочитающий орудовать ножом. Скольких охранников упокоил этот урод, Джон предпочитал даже не думать. — Добрый вечер, наша прекрасная шлюха, — Эмил выпустил дым в потолок, и тот закрутился, придавая ситуации какую-то омерзительную иррациональность, — готов работать? — Да, сэр, — Джон вытянулся в струну и застыл, как солдат перед старшим по званию. — Ну так раздевайся, что ждёшь? Моттси, ты точно не останешься? — Нет, я подожду. Приведу потом. В порядок. Моттс дёрнул щекой и вышел, закрыв за собой полог. Джон разделся донага и снова замер в том же положении. — Красив, как бог, эротичен как кирпич, — вздохнул Эмил. — Детка, наша прекрасная Детка. Я состарюсь, обучая тебя любви. Кого хочешь выбрать? — Простите, сэр, не понимаю, — Джон громко сглотнул. — Хорошо, — Эмил затушил сигарету, — объясняю проще. Даны рот и зад. Твои. Даны два хуя, оба рыжие. Работают одновременно. Я полюбуюсь пока. — Тут, сэр, всё зависит от стали хозяев. Кто не побоится моих зубов, тому рот. — Пожалуй, я воздержусь, — хохотнул Дерг. — Ну и зря. Умирать надо красиво. На четвереньки, Детка. Я иду, — Церн подошёл к Джону и толкнул того в спину. Несильно, чтобы пленник не упал, но достаточно, чтобы его качнуло вперёд. Джон встал в нужное положение, с готовностью подняв голову и открыв рот. Все три наёмника мерзко захохотали. — Какая послушная шлюха, — Джон просто чувствовал на себе ледяной взгляд их вожака, — такое послушание требует хорошей награды. Я купил тебе подарки, чтобы не было как в Белом Доме. Помнишь, я обещал это в обмен на послушание? Я свои обязательства по договору выполняю. Вон там на столике смазка. Несколько запахов и вкусов. Какую бы ты хотел? Обещаю, в этот раз её будет достаточно. — Шоколад, — сказал Джон и тут же пожалел об этом. Мечущееся в ужасе сознание выбрало самое близкое и любимое. Джон любил сладкое. Теперь, если выберется, блеванёт даже от вида шоколадного батончика. Дерг молча подошёл к столику и взял с него объёмный тюбик. Они с Церном опустились на колени, расстёгивая штаны и откровенно лапая и тиская прекрасное тело между ними. Церн не смог сдержать восхищенного вздоха, лаская волосы Джона. Потом всё же послал к чёрту романтику и всадил член ему в горло. Джон замычал, задыхаясь. Из глаз брызнули слёзы. Гад тут же достал свое хозяйство, но вовсе не из жалости. В этот момент Дерг засадил свой таран в Джона сразу и до упора. Смазки было достаточно, но от неожиданности Джон щёлкнул зубами и рухнул на локти. Если бы Церн продолжил долбить его в рот, остался бы без ствола. — О, чёрт, Детка, ты, я не могу передать, какой ты, сука, узкий, — застонал Дерг. — Расслабь булки хоть немного, чёрт тебя возьми. — Первым быть — тяжёлый труд, — доверительно сообщил Церн, закрывая Джону пальцами ноздри и снова всаживая ствол, уже не так глубоко. — Соси, красивый. Джон пытался отвлечься, как-то выплыть из этой зловонной жижи, он слушал дыхание Стенца. Тот с минуту пил чай, наблюдая за действом. Рядом с ним с самого начала стоял закопчённый чайник с костра, теперь в пальцах была маленькая расписная пиала, исходящая паром. Потом приблизился к ним. — Отвратно. Особенно спереди. Церн, у тебя ещё не опал от такого обслуживания? — Немного, шеф. Но я списываю на неопытность. — Придётся показать, — притворно вздохнул зверь и вдруг скользнул под Джона и забрал его в рот. С секунду Джон бился между ними. И вдруг ему и правда стало легче. Наплевать. Он повторял ртом действия Стенца. Его будто погрузило в механический ритм. Движение губ и языка, толкнуться назад, на растягивающий до боли и жжения конец, и немного вперёд, в жадно выдаивающий рот. Немного отвлечься на ногти, впивающиеся в кожу до крови и синяков. Но недостаточно, чтобы сбить этот животный ритм, лишающий всех связных мыслей, превращающих просто в вещь. Да, так правильно. Он лишь игрушка для секса. Это тело — их. Но не разум. Нужно искать пути побега. И когда он сбежит, а он сбежит, он сможет жить дальше. — Хороший, — промурлыкал Церн, облизывая губы и лаская шею любовника, — чудная соска. Я уже почти. — А я, к чёрту, уже, — зарычал Дерг и взвыл, дёрнувшись вперед и сливая в Джона. Напоследок крепко треснув его по заду, Церн слил следом. Джон закашлял. Что-то выплюнул, но большую часть проглотил. И едва заметил, что тоже выстрелил семенем в рот их главаря. Не то чтобы он словил реальный кайф, но тело всё же испытало механическое высвобождение. Эмил поднялся и, ткнув Джона мордой в покрывало, дал залп ему на спину и между бёдер. — Хорошо, — сказал он, задумчиво и даже нежно размазывая по коже своё тёплое семя, — это было лучше, чем я думал. Хоть я и удивлён: был почти уверен, что ты хоть раз сосал у начальника. Этот старый сопливый козёл любит минет от смазливых парней из охраны. Одевайтесь, ребята. И на выход. Моттса позовите. Вставай, сука. Джон хоть и с трудом, но поднялся. Застыл в той же позе. Эмил вернулся на свой матрас и налил себе ещё чаю. Они молча смотрели друг другу в глаза, но эти серо-зелёные холодные омуты не несли в себе никаких эмоций. — И что теперь, сэр? — спросил Джон. — Теперь Моттс тебя помоет. Он любит во всём порядок. Твоя жопа в конче выбивается из его понятия порядка. Потом, может быть, он тебя трахнет. А может, и нет. Моттс сегодня не в настроении. Герберт вошёл в палатку и поставил на покрывало таз, рядом бросил две тряпки и флягу воды. Он и правда его вымоет? Это его не унижает?! — Забирайся. Джон встал в таз, его это почему-то дико смущало. Даже больше секса. Герб намочил тряпку и стал его обтирать, смывая следы семени и смазки. И почему-то именно в этот момент Джону стало плохо. Душевно и физически. Ужас ситуации нахлынул на него волной. Хотелось кричать. Хотелось содрать с себя живьём кожу. Но он молчал, пока наёмник не закончил и не обтёр его сухой тряпкой. — Одевайся, на выход, — Моттс бросил ему шмотки. — Спасибо, дорогая, — Эмил отвесил ему шутовской поклон, — вы были великолепны. Герб провёл его в палатку, пристегнул цепь и поцеловал ногу. Джон уже на это почти не реагировал. — Прости. Ты знаешь. Будет хуже, — сказал наёмник и оставил его одного, наконец. Джон рухнул на матрас и зарыдал. До криков, впиваясь зубами в ткань, не в состоянии остановиться, он свернулся в клубок, пропуская через себя эту волну. Дыхание сбилось и замерло, Джону показалось, он падает на дно пропасти. И тут неожиданно всё прекратилось. Кто-то обнял его руками за талию, прижался к спине. — Тихо. Не убивай, пожалуйста. Я немножко погреюсь и уйду. Правда. Ничего никуда засовывать не буду. Скип Тайлер, их хакер. Такой на вид нежный, женственный, жеманный гей. Взорвавший целый самолёт с людьми, чтобы показать серьёзность намерений банды. Такая же злобная тварь, только помельче и послабее. — Что тебе нужно? — То же, что и другим, но не так, как им. Расслабься. Немножко. Давай, я вот тут поглажу — и всё пройдёт. Я знаю. Я был на твоём месте. Скип стал нажимать на какие-то точки на теле, и действительно пришло облегчение. Каменные мышцы расслабились, по телу волнами пошло тепло. Джон с облегчением вздохнул. — Если ты позволишь мне снять это барахло, я сделаю лучше. Джон грустно улыбнулся. Действительно, зачем ломать и насиловать добычу, если можно развлечься, забрав её в паучьи силки? Он позволил хакеру стащить с себя всё, кроме штанов. Мешала цепь. Но Скипу хватило и этого. Он с восхищением осмотрел Джона, перевернув на спину. Вытащил из кармана куртки платок, вытер лицо и дал высморкаться. — Вот так уже лучше. Ты совершенно очарователен, — он забрался на Джона, нежно поцеловал щёки и лоб. — Да, мне уже сказали, что я первоклассная шлюха. — Нет, дорогой. Ты первоклассный самец. Они это знают. И я хочу тебе это доказать. Не дёргайся. Лежи тихонько. Я позабочусь о тебе. Губы Скипа были не такие, как губы Эмила. Тот пожирал, мучил, причинял боль, вырывал оргазм, не давая передышки. Скип целовал, нежно ласкал линии вен кончиком языка, сосал аккуратно и неглубоко, пока Джон не начал стонать, зажмурившись и бесстыдно раздвигая ноги. Скип не стал отдирать его скрюченные пальцы от матраса, он осторожно сплёл их ладони, дав Джону за них ухватиться, уводя его всё дальше и дальше в тепло и спокойствие. Джон вскрикнул, изливаясь второй раз за вечер. Скип приподнялся, громко и демонстративно сглотнув. — Легче? — Да, — сказал Джон тихо, притягивая его к себе и неожиданно нежно целуя. Губы Скипа, конечно, были совсем не женские, но тоже нежные. И от него пахло клубничной жвачкой. — А ты, ну? — Хочешь? — Ну, если только, может и… Скип засмеялся, взъерошив волосы Джона. — Я в штаны, дорогой. Ты чертовски красив, не сдержался. Можно я тут немного посплю? — Угу, — Джон уже сам проваливался в глубокий сон, он даже не оделся, просто повернулся на бок, сжимая Тайлера в объятьях. Скип смотрел на полог палатки: он знал, Волк тоже смотрел. Он не боялся мести Эмила, он знал, тот сам бы послал его к парню через какое-то время. Но то, что Эмил — ревнивый сучёныш, Скип тоже знал. И месть Детке за нежность к одному из них будет изобретательной. Джон дёрнулся всем телом, снова ощутив приступ удушья и чувство падения в бездну. Он резко открыл глаза и попытался сесть. Тайлер сладко сопел под боком, а его к матрасу придавил другой человек. Чужая рука сжимала горло — не больно, но чувствительно. — Не наигрались, сэр? — прошептал Джон. Эмил прищурился и чуть ослабил хватку. Настолько, чтобы пленник мог дышать, но всё же недостаточно, чтобы почувствовал себя свободным. — Нет, на сегодня всё. Но я хочу, чтобы ты запомнил очень важную вещь, — вкрадчиво прорычал он. Для мурчания это звучало всё-таки слишком агрессивно. — Я уже понял, сэр. Я шлюха, которой не стоит рыпаться, — прошептал Джон. Инстинктивно он передвинулся, закрывая собой Кипа. Он понимал: Эмил ничего не сделает своему человеку, но какой-то тупой инстинкт был неистребим. Служить и защищать. Как собака, честное слово. Эмил уловил его движение и тихо засмеялся. — Это так. Молодец, что понял. Хотя бы на словах. Запомни вот что: ты можешь кое-что выбирать: смазку, чёртовы презервативы, даже тряпки в магазине, если будешь себя хорошо вести. Но ты не можешь выбрать, кого обслуживать, а кого нет. Это выбираю я и только я. По факту ты — только мой раб. Моя личная сучка. Остальным я лишь даю свою вещь поиграть. Понял меня, Детка? — Да, сэр, — ответил Джон, — я понял. Спокойной ночи, сэр. Эмил хмыкнул. И, резко притянув к себе Джона, смял его губы жестоким поцелуем. Укусил за губу. И отстранился. — Ты мне врёшь. Но мы это исправим. Спи, пока можно. Хлопнул полог палатки. — Надеюсь когда-то проводить вас в ад, сэр, — сказал Джон тихо и попытался снова уснуть. Тайлер лежал в темноте, слушая дыхание Кейла. Потом усмехнулся. Два психованных доминанта пытаются побороть друг друга. Посмотрим, что из этого выйдет. Скучно не будет — точно. Этот парень нравился Тайлеру намного больше Бобби-Ястреба.