Река и море

《一》 Лань Чжаню шесть, когда он встречает свою родственную душу, хотя тогда он этого и не знает. Что он знает, так это то, что они в странном городе далеко от дома. Что мама не впустила его в прошлом месяце, хоть он и был послушным мальчиком и простоял на коленях у ее порога весь день. Что дядя забрал его и брата из Облачных Глубин, несмотря на то, что он должен был встретиться с мамой через два дня. - Вы отправитесь со мной на собрание кланов в Цишань, - сказал дядя. – Два молодых господина Не тоже примут участие. Лицо его брата, которое удрученное выражение не покидало в течение последних недель, озарилось, когда он услышал это. Лань Чжаня не интересовал ни шумный Не Минцзюэ, ни плакса Не Хуайсан, но это никого не волновало. Дядя вывел их за ворота после завтрака. Он и первый ученик ордена взяли их на свои мечи и отправились в путь. И вот так они оказались на заснеженных улицах Илина, закутанные в свои самые теплые плащи. Лань Чжаня не беспокоил ни ветер, задувающий под воротник, ни снег, летящий в лицо: снег напоминал ему о доме, о танце снежинок за окном, который он наблюдал, сидя у матери на руках. Он следовал за братом и дядей в дурном настроении, играя с барабанчиком на палочке*, который мама подарила ему пару месяцев назад, и хотел вернуться в Облачные Глубины. «Тук-тук, тук-тук», - стучали бусинки барабанчика. Улицы затихли, палатки уличных торговцев закрылись на зиму. «Тук-тук, тук-тук», - удары эхом отражали тихие шаги по мостовой. Тук-тук… Лай, раздавшийся за спиной Лань Чжаня, заставил его подпрыгнуть. Обернувшись, он увидел двух тощих псов, тявкающих и прыгающих на комок, лежащий на земле. Лань Чжань подошел чуть ближе и увидел, что куча коричневых тряпок - на самом деле ребенок, скрючившийся на земле и тихо скуливший от ужаса. Вне себя от ярости, Лань Чжань бросился в узкий переулок, гремя барабаном изо всех сил. Собаки, напуганные грохотом, исчезли в мгновение ока. Лань Чжань же остался смотреть на мальчика на земле, который медленно разогнулся и поднял глаза. Какое-то время они смотрели друг на друга, пока Лань Чжань изучал внешний вид оборванца: его драные одежды сваливались с крошечного тела, волосы были всклокочены и грубо обрезаны с одной стороны, а на грязном лице виднелись дорожки слез. У Лань Чжаня упало сердце. Мальчик отличался от всех детей, когда-либо им встреченных, от всех людей, которых он видел за всю свою короткую жизнь. «Заботься о младших», вспомнил Лань Чжань одно из правил ордена. Он вытащил из рукава печенья, выданные дядюшкой в дорогу. Мальчик отчаянно схватил их и бесцеременно засунул в рот. Прежде чем Лань Чжань успел напомнить ему, что еду надо жевать, последние крошки уже исчезли и мальчик широко улыбался ему, забыв о прежнем страхе. Лань Чжань снова потянулся к рукаву, но там уже ничего не было. Единственной вещью, которая у него еще оставалась, был барабанчик. Он протянул его мальчику, который только недоуменно на него посмотрел. «Тебе», - сказал Лань Чжань. Глаза мальчишки расширились. «Правда?» - спросил он. Лань Чжань кивнул. «Ох! Спасибо, гэгэ! Ты такой хороший, самый лучший!» Он взял барабанчик, с обожанием разглядывая кроликов, изображенных на нем, и яркую красную ручку с цветком, нарисованным мамой Лань Чжаня. На пробу он дернул рукой, потом еще раз. «Тук-тук, тук-тук», - отозвался барабанчик. И тогда Лань Чжань вспомнил, что он должен идти с дядей и братом. «Пойдем со мной», - сказал он. Мальчик резко поднялся, но прежде, чем он сумел сделать шаг вперед, покачнулся и упал на спину. Лань Чжань опустил взгляд и увидел дорожки крови, теряющиеся в грязных одеждах. Он нежно, как всегда делал брат, стер их, и ахнул, увидев испещренную отметинами кожу. Ярко-красные следы зубов, оставшиеся от собак, выделялись среди застарелых фиолетовых синяков. - Жди здесь, - распорядился Лань Чжань. Он снял с себя теплый плащ и укутал в него мальчика, прежде чем рвануть обратно на главную дорогу. К тому времени, как он нашел дядю и брата и вернулся с ними, проулок был пуст. Только красное пятно на снегу служило единственным доказательством, что мальчик вообще был там. 《二》 Лань Ванцзи шестнадцать, когда он встречает своего суженого. В то время он тоже этого не знал, когда, делая обход темной территории Облачных Глубин, увидел фигуру, устроившуюся на стене. Озорная улыбка, длинные развевающиеся волосы и два округлых горшочка с «Улыбкой императора» в руках. Лань Чжань был в ярости как из-за вопиющего пренебрежения к правилам Гусу Лань, так и из-за своего глухо застучавшего сердца. «Нет», – подумал он, безжалостно запирая эту часть себя. Ему нужно было найти свою родственную душу и – к сожалению – встретиться с женихом. – Нарушение режима является нарушением правил клана Лань, – сказал он. На лице молодого человека мелькнуло разочарование. Знакомое выражение на лицах тех, кто еще не встретил родственную душу, услышав первые слова при новой встрече, хотя они обычно лучше это скрывали. В смятении Лань Ванцзи понял, что испытывает то же самое разочарование, отразившееся в его груди. На следующее утро в учебной комнате Лань Ванцзи представили Вэй Усяню, первому ученику ордена Юньмэн Цзян и воспитаннику Цзян Фэнмяня. Лань Ванцзи сузил глаза. Это – мальчишка, на котором он должен жениться? Непочтительный, шумный, с сияющими глазами? На лице Вэй Усяня на короткий момент проступило удивление, быстро сменившееся озорством. – Ах, так, значит, это и есть второй молодой господин Лань, Второй Нефрит клана. Ты и впрямь такой же красивый и праведный, как говорят! Ну же, разве ты не собираешься поцеловать своего будущего мужа? Лань Ванцзи затрясло, пока дядя и другие ученики замерли от таких бесстыдных слов. Гнев, который он испытывал от новостей о своей помолвке, вспыхнул с новой силой. Было достаточно того, что клан оставил его в поисках его родственной души и пообещал другому, но такая бестактность по отношению к происходящему была серьезным оскорблением. Лань Ванцзи нахмурился, глядя на Вэй Усяня, и демонстративно его проигнорировал, усевшись за свое место с шорохом одежд и ожидая начала урока. Прошло немного времени перед тем, как дядя выгнал Вэй Усяня из учебной комнаты, швырнув книгу ему в голову. «Определенно, это послужит причиной разрыва помолвки», – подумал Лань Ванцзи. Однако, напротив, дядя отправил его присмотреть за исполнением Вэй Усянем наказания. – Обеспечить надлежащее поведение твоего жениха – твоя ответственность, – сказал он к неверию Лань Ванцзи. – Вэй Ин явно одарен, и ты должен убедиться, что он использует этот дар во благо. Поэтому каждый день после полудня Лань Ванцзи сидел с Вэй Усянем в библиотеке, пытаясь игнорировать его изо всех сил. Это было непростым делом, учитывая, что Вэй Усянь набрасывался на Лань Ванцзи подобно хищной птице, кружившей над ним и докучавшей при любой возможности. Он безостановочно болтал об их будущем браке, называл Лань Ванцзи занудой, с радостью провоцировал его на любую реакцию. Брат тоже не смог помочь, когда Лань Ванцзи сообщил ему о сложившейся ситуации. – Вам стоит проводить больше времени вместе, тогда вы сможете лучше понимать друг друга, – сказал Лань Сичэнь. Вскоре после их отъезда для решения проблемы с бездонным омутом, дядя уехал по делам в Цинхэ и занятия были на время прекращены. Лань Ванцзи решил воспользоваться этой возможностью, чтобы совершить поездку в Илин, куда он ездил два раза в год и которую отложил из-за занятий. Он тихо извинился перед своей родственной душой за задержку, пока наматывал слои повязки поверх метки. Он надеялся отправиться лишь быстро попрощавшись с братом, но Вэй Усянь нашел его недалеко от ворот. – О-о, ты уходишь? – спросил он, прыгая вокруг идущего Лань Ванцзи. – Я знал, что ты не настолько зануда! Давай, ты обязан поделиться со своим будущем мужем: где тут можно повеселиться? – Это не для забавы, – зло взглянул на него Лань Ванцзи. – Дела клана? – Вэй Усянь, казалось, оживился еще сильнее. – Ночная охота? Опасно идти на ночную охоту в одиночку, ты же знаешь, ты должен взять с собой кого-то, кто бы прикрыл тебе спину, – он ухмыльнулся и указал обоими большими пальцами на себя. – Не ночная охота. – Ну, тогда я ничего не понимаю. Куда еще ты можешь идти, ускользая подобным образом? Лань Ванцзи покидал орден при дневном свете с благословением брата, но он никак не стал это комментировать. У него вообще не было причин объясняться перед Вэй Усянем. – Ну? Лань Ванцзи сжал зубы, желая, чтобы его оставили в одиночестве: – Я ищу свою родственную душу, – выдавил он из себя. – Ох. Лань Ванцзи потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что Вэй Усянь больше за ним не идет. Когда он оглянулся, тот, казалось, застыл на месте с широко распахнутыми глазами и приоткрытым ртом. Он быстро отвел взгляд, когда увидел, что Лань Ванцзи смотрит. – Понятно. Ну, хорошей поездки! Лань Ванцзи осознал, каким наигранно-веселым тоном были сказаны эти слова. Чувство вины на задворках сознания говорило ему повернуть назад. Рассказать Вэй Усяню об обстоятельствах, при которых он впервые встретил свою вторую половинку и что он совершал поездку каждые несколько месяцев с тех пор, как в его двенадцать проявилась метка. И что его отъезд не был отказом от самого Вэй Усяня. Но был ли в этом смысл? В конце концов, Лань Ванцзи не хотел брака с Вэй Усянем. Он не хотел бы этого, даже если бы его родственной души не существовало. Так что Лань Ванцзи просто кивнул и шагнул за ворота. Когда он вернулся в Облачные Глубины, Вэй Усянь изменился. Не слишком сильно, не так, чтобы могли заметить другие. Он все еще грубо нарушал правила, по-прежнему привлекал внимание других приглашенных учеников, слетавшихся к нему, как мотыльки на огонь. Он по-прежнему приставал к Лань Ванцзи, отправляя ему бумажных человечков на занятиях и дразня каждый раз, когда они оказывались в одной комнате. Но он больше не искал Лань Ванцзи. Больше не кричал ему вслед, не разбрасывался его именем, как цветами**. Лань Ванцзи сказал себе, что он рад и что заметил изменения только из-за благодарности к своему новообретенному спокойствию. После драки с Цзинь Цзысюанем, Лань Ванцзи прошел во внутренний двор, где Вэй Усянь стоял на коленях. Чтобы убедиться, что тот надлежащим образом принимает наказание, сказал он себе. Позже, когда помолвка Цзинь Цзысюаня и Цзян Яньли была расторгнута, а Вэй Усянь был на пути в Юньмэн, Лань Ванцзи сидел в дядиной комнате за чаем. – Мы не можем расторгнуть помолвку, – ответил дядя на его невысказанный вопрос. – Почему? – Госпожа Цзинь и госпожа Юй выросли вместе. Союз этих двух орденов переживет разрыв помолвки. Наших – нет. Лань Ванцзи сжал руку в кулак на коленях. - Ванцзи, ты знаешь, почему это так важно. Он знал. День ото дня орден Цишань Вэнь набирал мощь, становясь все более и более агрессивным. Несмотря на то, что Юньмэн и Гусу граничили друг с другом, отношения между орденами всегда были далекими. – «Не относитесь к своим словам легкомысленно», – процитировал дядя. – Мы дали обещание. Лань Ванцзи кивнул: - Я понимаю, дядя. Он действительно понимал. Но не мог не думать: «Я не тот, кто дал это обещание». 《三》 Война с кланом Вэнь началась раньше, чем они ожидали, ворвавшись вместе с прохладным северо-западным ветром. Вскоре после того, как приглашенные ученики вернулись в родные кланы, стычки на границе Цинхэ и Цишань обострились, пока с обеих сторон не схлестнулись армии адептов. Гусу не имели непосредственной границы с Цишань, поэтому адепты клана следовали либо за Лань Сичэнем к Цинхэ, либо за Лань Ванцзи в Юньмэн. Когда Лань Ванцзи и Вэй Усянь встретились в военном лагере, они были мрачны, а старые обиды Лань Ванцзи казались невероятно далекими. В конце концов, прежде, чем пожениться, они должны сначала выжить. Лань Ванцзи вскоре выяснил, что Вэй Усянь хорошо сражается и нестандартно мыслит. Что он всегда приглядывает за другими адептами, которые месяц за месяцем становились все более и более юными. Он научился доверять Вэй Усяню свою спину в бою. Когда был предложен план, согласно которому войска Вэней должны были пройти через долину, усеянную небольшими деревнями, Вэй Усянь тут же высказался против него. Наступил момент напряженного молчания, в течение которого все переводили взгляд то на закаленного в боях генерала, то на молодого воспитанника главы клана. Лань Ванцзи нарушил молчание, чтобы сообщить, что клан Лань не поддержит ненужный риск среди мирных жителей, и Вэй Усянь удивленно посмотрел на него. Когда они выходили из палатки, Вэй Усянь одарил его широкой улыбкой, от которой у Лань Ванцзи забилось сердце. После этого Лань Ванцзи начал наблюдать за Вэй Усянем, его взгляд находил того каждый раз, если они оказывались в одной комнате. Так он заметил, как Вэй Усянь выскользнул из лагеря после битвы, держась одной рукой за бок. Лань Ванцзи последовал за ним, и тот, устроившись в тени выступа скал, поморщившись, начал снимать одежды слой за слоем. – Что ты делаешь? – Лань Ванцзи встал перед ним и увидел, как гримаса на лице ВэйУсяня разгладилась, словно тщательно отутюженные перед праздником салфетки. – Просто ищу тишины и покоя, – беспечно ответил то, взмахнув рукой. –Я устал от того, что все вокруг носятся, понимаешь? Лань Ванцзи не удостоил ответом настолько очевидную ложь. Вместо этого наклонился и убрал руку Вэй Усяня от его обнаженного живота, чтобы осмотреть рану. Неодобрительно фыркнув, он начал передавать ему ци. – Ай, Лань Чжань, перестань! Я в порядке, не нужно этого делать! – Не нужно, - согласился Лань Ванцзи. – Здесь есть палатка лекарей. Вэй Усянь вздохнул: – Моя шицзе там. Если я пойду туда, она будет слишком трястись надо мной. Да и многие люди здесь были ранены похуже, чем я. – Тебя ранили мечом в живот, – решительно ответил Лань Ванцзи. И сделал заметку проверять состояние Вэй Усяня после каждой битвы. Несмотря на новые открытые черты в характере Вэй Усяня, Лань Ванцзи обнаружил, что тот не слишком отличается от мальчишки, которого он знал по совместным занятиям. Большую часть ночей тот оббегал весь лагерь, приглашая каждого встреченного им человека провести вечер рядом с лагерным костром Юньмэна или, в дождливые дни, в палатке, которую он делил со своим братом. – Придешь выпить? – спросил он, без приглашения просунув голову в палатку Лань Ванцзи. Он крутанул в руке горшок с вином, который, должно быть, прихватил в городе, мимо которого они проходили раньше. – Я медитирую, – ответил Лань Ванцзи, открыв глаза на мгновение, прежде чем снова закрыть их. – Медитации, тренировки, учеба. Ты вообще веселишься? Замечание прозвучало не так резко, как раньше, в Облачных Глубинах. Лань Ванцзи не знал, изменился ли Вэй Усянь или он сам. В любом случае, было легко отмахнуться от брошенной фразы и сосредоточиться на дыхании. – Как знаешь, – пожал плечами Вэй Усянь и продолжил свой путь. Осень сменилась зимой и превратилась в весну. Линия фронта изменилась, кое-где сдвинувшись на несколько ли к востоку, а кое-где – на холм-два к западу. Лань Ванцзи чувствовал себя быком, привязанным к каменной мельнице и вечность ходившим кругами. Однажды, после нескольких успешных сражений, они поднялись по течению Янцзы на северо-запад, и Лань Ванцзи оказался на знакомой территории. Он знал эти холмы и серые крыши на горизонте. Прошло больше года с тех пор, как он был здесь в последний раз, и его сердце рухнуло, когда он представил, что они могли бы найти здесь. Что им пришлось бы сделать, если бы над городом развевался флаг Цишань Вэнь. Однако по мере приближения к городу стало очевидным, что что-то было не так. Дым поднимался над разбитой черепицей, и у многих зданий не было стен. Оставшаяся небольшая кучка жителей с мешками на спинах и в запряженных волами телегами спешно покидали город.Лань Ванцзи внимательно изучил их лица, разглядывая каждого молодого человека. Была ли его вторая половинка жива? И если он жив, внезапно подумал Лань Ванцзи, как бы он смог его узнать? Той ночью они разбили лагерь у подножия горы с видом на город. Неспособный заснуть, несмотря на свой обычно строгий режим, Лань Ванцзи оказался в тихом месте вдалеке от лагеря, рассеянно глядя на руины, уходящие к реке внизу. Он не знал, сколько времени провел так, прежде чем его обнаружил Вэй Усянь, небрежно отпивающий из очередного кувшина с вином. Лань Ванцзи недовольно взглянул на вино, но ничего не сказал. В конце концов, они не в Облачных Глубинах, а разведчики не заметили никаких следов войск Вэней. – Думаешь, они ушли до того, как пришли Вэни? –Вэй Усянь указал рукой в сторону города внизу. Лань Ванцзи сжал губы и ничего не ответил. Сегодня днем они обнаружили свежие могилы, но Лань Ванцзи не мог даже предположить, сколько жителей городка может там лежать. Они просидели несколько минут в тишине, прежде, чем Вэй Усянь снова заговорил. –У этого города было название, – сказал он. – В нем жили люди, которые считали его своим домом. У них были семьи. Есть кто-то, ну, в больших городах, в Юньмэне или, может, в Безночном городе, кто мог бы сказать: "Я из..." –Илина. Вэй Усянь посмотрел на него с очевидным удивлением, которое быстро исчезло. – Ах, конечно, Ханьгуан-цзюнь обратил внимание на указатели, не то что остальные тупицы, – он махнул рукой в сторону лагеря. Тон его был легким и шутливым, но в словах слышалась резкость. Лань Ванцзи покачал головой. Титул, недавно присвоенный, тяжело лег ему на плечи: – Я бывал здесь. – Бывал? В крошечном местечке посреди глуши? –Мгм, – лицо его родственной души проступило в памяти, и он вдруг осознал, что больше не может смотреть на Вэй Усяня. Он повернулся к развалинам города с болью в сердце. Лань Ванцзи был благодарен Вэй Усяню, который больше ничего не спросил. Он был благодарен и, после последних месяцев, лишь немного удивлен: – А ты здесь бывал? – он удивил самого себя вопросом. – Да. Ну, или, по крайней мере, это то, что мне сказали. – Что тебе сказали? – Лань Ванцзи понял, что хотел бы знать ответ. Вэй Усянь пожал плечами: – Когда я был маленьким, еще до того, как я стал жить с дядей Цзяном. Я не особенно помню. Лань Ванцзи подумал, что он, должно быть, путешествовал с родителями, и кивнул. Как и любой заклинатель, он знал, что случилось с Цансэ Саньжень и ее мужем. Он вернул Вэй Усяню ту же любезность, что тот проявил ранее, и не стал больше ничего спрашивать. Вместо этого он вытащил гуцинь из мешочка цянькунь и начал играть. Он играл Покой, как будто бы для духов в городке внизу. Лань Ванцзи старался не думать, что его родственная душа могла бы оказаться одним из них. Вэй Усянь остался с ним, и он ощущал его теплое и надежное присутствие рядом еще долго после того, как лагерь за ними затих. 《四》 По причудливому повороту судьбы, война заканчивается также внезапно, как и началась. Вэнь Жохань мертв – от болезни ли, несчастного случая или убийства, сказать никто не может. Его два сына боролись друг с другом за власть, и в армии начался беспорядок. Вскоре и Вэнь Сюй, и Вэнь Чао были мертвы, и власть перешла к молодой госпоже из дальней ветви клана, которая быстро призвала к перемирию. Конец войны был отмечен грандиозным празднованием среди всех четырех союзных орденов. – У нас должен быть повод для радости после всех этих смертей! – объявил Цзинь Гуаншань со своего места напротив залы, как будто он что-то сделал для победы. – И я думаю, что свадьба прекрасно подойдет! Четыре пары глаз поднялись при этом заявлении, но лишь одна из пар все еще оставалась помолвленной. – Великолепная идея! – сказал Цзян Фэньмянь, поднимаясь, чтобы предложить тост. Взглядом Лань Ванцзи нашел Вэй Усяня, который криво улыбался уголком губ. Лань Ванцзи не понял эту улыбку. Позднее, когда речи закончились, а гости разошлись, Вэй Усянь нашел его в саду. – Ты нашел родственную душу?– спросил он. Лань Ванцзи покачал головой. Возможно, пришло время принять, как мягко предположили брат и куда менее мягко – дядя, что его родственной души нет в живых. Что скорее всего он мертв уже давно. Когда он поднял глаза, Вэй Усянь был мрачен. Мысли Лань Ванцзи замерли, и он почувствовал холод. Искал ли Вэй Усянь оправдание? – А ты? – вернул он вопрос. – Нет, – тихо ответил Вэй Усянь. Лань Ванцзи посмотрел на него. Он выглядел печально, так же, как и тогда, на горе у Илина. – Война закончилась, – сказал он осторожно. Неохотно. Он понял, что не может закончить предложение. – Если помолвка должна быть расторгнута, это должен сделать ты, – сказал Вэй Усянь неожиданно резко, и его глаза вспыхнули. Он развернулся и ушел назад, к веселью праздничного зала. Лань Ванцзи смотрел ему вслед, не понимая, что тот хочет от него. Шанс найти свою собственную родственную душу? Тогда почему бы просто не покончить с этой помолвкой? Возможно, он не думал, что может сделать этого, поскольку был лишь воспитанником главы клана, а не Цзяном по крови. Ходили слухи, что Вэй Усянь стремился подняться выше, чем следовало, и для клана Цзян расторжение помолвки стало бы оскорблением. Поэтому он был так зол? Когда он спросил об этом брата, Лань Сичэнь ответил: – Тебе стоит рассказать ему о своей родственной душе. Лань Ванцзи нахмурился. Он не думал, что Вэй Усянь будет благодарен, когда услышит это, так как, в отличие от него, Лань Ванцзи встретил свою вторую половинку, но потерял ее.– Возможно, нам стоит расторгнуть помолвку, – сказал он вместо этого. – Ты хочешь расторгнуть ее? Лань Ванцзи не ответил. Хотел ли он? Тоска по его родственной душе, вина и беспокойство всегда сопровождали его, никуда не исчезая. Еще ему не нравилась перспектива смотреть, как Вэй Усянь уходит, и однажды услышать новости о другой помолвке. – Я не думаю, что это мудро, –прервал Лань Сичэнь его мысли. – Война, может, и закончилась, но нам все еще нужен союз. Лань Ванцзи кивнул, чувствуя волну облегчения. Конечно. Он слышал, как дядя и брат с возрастающим беспокойством говорили о Цзинях. Если это то, что оба клана хотят от него, тогда, конечно, Вэй Усянь простит его, если он его не отпустит. И его родственная душа, конечно, простит его тоже, где бы она ни была. В конце концов, они дали обещание, и Лань Ванцзи не отступится от него так просто. Так что, спустя несколько недель после своего восемнадцатого дня рождения, Лань Ванцзи медитирует в своей комнате утром перед свадьбой. Обычная безмятежность Облачных глубин была нарушена тихим, но постоянным гулом подготовки старейшин и других учеников к приему делегации из Юньмэна. Как только солнце поднялось, раздался стук в дверь, за которой оказалась одна из тетушек Лань Ванцзи. Она помогла ему застегнуть тугой пояс замысловатых одежд, и пропустить волосы через золотое украшение. В последнюю очередь она подала ему плотную красную ленту. Лань Ванцзи опустил взгляд на свое левое запястье, на повязку, которая покрывает его метку. Внезапно он почувствовал удар от осознания, что выбор сделан и пути назад больше нет. Он выбрал Вэй Усяня и отказался от своей родственной души, которую искал последние двенадцать лет. – Ты сделал все, что мог, – мягко сказала его тетушка позади него. – Ты был очень верным, но настало время жить собственной жизнью. Лань Ванцзи отвел взгляд. Он не сделал и знал это. Как и в прошлые годы, он проигрывал сцену в Илине в своей голове снова и снова, думая, что он должен был сделать. Остаться со своей родственной душой, пока семья не вернется за ним. Попросить помощи у владельца магазинчика неподалеку. Пообещать своей второй половинке, что он вернется. Спросить его имя. – Родственные души – сложная штука, – продолжила тетя, возвращая его обратно в настоящее. – Просто посмотри на своих родителей. Все у тебя будет хорошо, я знаю. Лань Ванцзи думает, что это не то же самое, но развязывает белую повязку на запястье. "Правда? Ох! Спасибо, гэгэ! Ты такой хороший, самый лучший!" Знакомые, чернильно-черные слова на его бледной коже пересекали темно-голубые вены. Во время свадьбы родственных душ, почти-супруги обнажали запястья, чтобы каждый мог стать свидетелем. Бросив последний взгляд и тихо извинившись, Лань Ванцзи взял красную ленту и закрыл ею метку. День свадьбы прошел медленно. Были зачитаны правила клана Лань, оба клана произнесли речи. Была церемония рукопожатия, и они выполнили свои поклоны. За этим последовал пир, начавшийся в самом большом зале и плавно перешедший во внутренний двор, и куда более громкий, чем все, что проводилось в Облачных глубинах на памяти Лань Ванцзи. Каждый раз, когда Лань Ванцзи видел Вэй Усяня рядом с собой, его сердце начинало колотиться где-то в горле. Иногда он получал быструю улыбку в ответ. Он ждал ту улыбку до ушей, к которой привык, пока рос, и пустота угнездилась в его груди, когда день прошел, а она так и не появилась. Той ночью, когда они наконец-то оказались наедине в цзинши, Вэй Усянь картинно шлепнулся на кровать: – Слава небесам, это наконец-то закончилось, – он вздохнул. Сердце Лань Ванцзи гулко стучало, пока он снимал одежды, гадая, как пройдет оставшаяся часть ночи. Его руки тряслись, пока он складывал их и убирал. Сделав глубокий вдох, он повернулся, чтобы встретиться со своим мужем лицом к лицу. Вэй Усянь свернулся клубком на своей половине кровати лицом к стене. Его одежды в беспорядке валялись на низком столике. Лань Ванцзи сделал шаг и уставился на Вэй Усяня, желая, чтобы тот повернулся. – Хм? Что такое? – спросил Вэй Усянь, глядя через плечо. – Вэй Ин, – начал Лань Ванцзи, затем остановился. У него не было слов, чтобы выразить то, что он хотел. – Ты не против спать в одной кровати? День был длинный. – Нет, – быстро ответил Лань Ванцзи, ошеломленный. Прежде, чем он успел сказать что-нибудь еще, Вэй Усянь отвернулся. – Ладно, здорово. Думаю, за последний год я достаточно спал на земле, – пробубнил он, глубже зарываясь в одеяло. Лань Ванцзи подумал, что больше нечего сказать. Он забрался в кровать и улегся, уставившись в потолок, как всегда. Он заставил свое дыхание замедлиться, несмотря на болезненное чувство в груди, но еще долго не мог заснуть, даже когда прошел час свиньи. *** После свадьбы Лань Ванцзи был доволен тем, что Вэй Усянь относительно легко освоился в Облачных глубинах. Было странно думать, что прошло всего два года с тех пор, как он встретил Вэй Усяня лунной ночью, и что последний за это время нарушил больше правил клана, чем можно было сосчитать. Вэй Усянь за эти два года почти не изменился:он по-прежнему разговаривал во время приема пищи, жаловался на пресную еду Гусу и предлагал нетрадиционные решения на ночной охоте, от некоторых из которых у старейшин буквально лезли глаза на лоб. Но больше он не организовывал запрещенных попоек и не спорил с Лань Циженем забавы ради. Его любили адепты клана, со многими из которых он подружился во время войны, а младшие боролись за право сопровождать его на ночной охоте. Даже дядя постепенно начал относиться к его изобретениям с неохотным уважением. Война изменила их всех, объединила и заставила бывший молодняк вырасти. И подростковая одержимость Вэй Усяня Лань Ванцзи была еще одной вещью, которую он, казалось, перерос. Они дружески проводили тихие вечера в цзинши и устраивали спарринги на тренировочном поле. Но Вэй Усянь больше не преследовал Лань Ванцзи до тех пор, пока уши последнего не начинали гореть красным, или не забрасывал небрежно руку ему на плечо. В их отношениях появилось вежливое расстояние, отчего Лань Ванцзи чувствовал холод. Что бы он ни пробовал: горшки со специями, семена лотоса, "Улыбку императора" и фрукты, - все, что только могли и не могли предложить в Цайи, но Лань Ванцзи не мог преодолеть это расстояние. – Ай, ты слишком хороший, – говорил Вэй Усянь, коротко улыбаясь. – Такой заботливый муж. Пока Вэй Усянь убирал подарки, Лань Ванцзи молча сидел и думал: "Нет, это не так". Если бы он был хорошим, он бы отпустил Вэй Усяня. Он позволил бы ему искать его собственную родственную душу, как тот и хотел. Так что Лань Ванцзи пришлось смириться со своей виной и согласиться вместо этого быть хорошим мужем. Одной из новых друзей Вэй Усяня, с которой он проводил время, была вторая кузина Лань Ванцзи Лань Линъюань, бывшая родственной душой одного из приглашенных адептов и недавно вышедшая за него замуж. Она всегда была живой духом и была рада погулять по горам с Вэй Усянем, даже когда прошли месяцы и ее живот начал расти. Однажды после обеда Лань Ванцзи пошел искать Вэй Усяня перед ужином и его направили к ней в комнаты. Когда он вошел в гостевые покои, то мельком увидел их двоих сидевшими и голое запястье Вэй Усяня между ними. Лань Ванцзи был слишком далеко, чтобы прочитать иероглифы, но Вэй Усянь, казалось, проследил за его взглядом. – Лань Чжань, заходи! Мы только что говорили о ребенке! –Вэй Усянь помахал ему, и Лань Ванцзи заметил, как тот широко улыбнулся и скрыл запястье небрежным движением. Лань Ванцзи ощутил острую боль в груди, он резко выдохнул, будто от удара. И вспомнил Вэй Усяня с кровью, сочащейся из живота, с беспечной улыбкой на губах. Вэй Усяню было больно. Лань Ванцзи понял, что не может позволить этому продолжаться. Той ночью в цзинши он наливал им чай, пытаясь успокоить свое сердце. –Я прошу прощения, – сказал он. – За что? – спросил Вэй Усянь с другого конца стола, нахмурившись. – За то, что женился на тебе. Раздался стук, когда Вэй Усянь с силой опустил чашку на стол. Неспособный смотреть ему в глаза, Лань Ванцзи опустил взгляд и заметил, что руки его мужа дрожат. – Я знаю, что ты хочешь найти свою вторую половинку, – Лань Ванцзи заставил себя продолжить. – Я не могу расторгнуть наш брак, но останавливать тебя не буду. Цзинши погрузилась в тишину, чего Лань Ванцзи не мог припомнить с тех пор, как они поженились. Затем послышались тихие шаги, шорох ткани, дверь открылась и снова захлопнулась. Лань Ванцзи остался один. "Он ушел на ночную охоту", – сказали ему ученики у ворот на следующий день. "Один? Это опасно", - подумал Лань Ванцзи, пытаясь подавить беспокойство в груди. На этот раз он отпустит Вэй Усяня, сказал он себе, пусть делает то, что ему нужно. На третий день Лань Линъюань поджидала его у учебной комнаты, где Лань Ванцзи заканчивал урок у младших адептов. –Ты не собираешься вернуть его? – спросила она со злостью в словах. Лань Ванцзи отвел взгляд: – Он сам хотел уйти. – Сомневаюсь, – фыркнула она. – Я не знаю, что случилось, но ты должен это исправить. Он покачал головой. Вспомнив разговор, который он прервал, Лань Ванцзи добавил: – Он пошел искать свою родственную душу. – Нет! – закричала Лань Линъюань, получив предостерегающий взгляд от проходившего мимо старейшины. Она резко ткнула его пальцем в грудь. – Он никогда не хотел найти свою родственную душу, вот что он сказал мне! У тебя было три дня, чтобы обижаться! А теперь иди и найди его! Лань Ванцзи пошел. Он намеревался сперва отправиться в Цайи, где, как он надеялся, один из продавцов, к которым часто ходил Вэй Усянь, сможет подсказать ему, в каком направлении тот ушел. Вместо направления ему указали на местную таверну. Вэй Усянь сидел за угловым столом на первом этаже и пил прямо из кувшина с "Улыбкой императора", а рядом с ним стоял еще один пустой кувшин. Было достаточно рано, так что Лань Ванцзи понадеялся, что это все, что тот выпил. –Вэй Ин, – сказал он, усаживаясь перед ним. – Лань Чжань, –Вэй Усянь прервался на середине глотка. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем передумал, осмотрев окрестности: маленькую, темную таверну всего в половине дня пути от Облачных глубин, тогда как он покинул их три дня назад. Казалось, он отбросил в сторону любые оправдания, которые собирался придумать. Вместо этого он пожал плечами и усмехнулся: – Вина? – спросил он, протягивая руку с кувшином. Лань Ванцзи накрыл рукой и кувшин, и пальцы Вэй Усяня, сомкнувшиеся вокруг горлышка, и поставил на стол. – Мы можем поговорить? Вэй Усянь вздохнул. Он повел его наверх в свою комнату, но не раньше, чем купил у трактирщика еще один горшок с "Улыбкой императора" и взял его с собой. – Ты ушел не для того, чтобы найти свою родственную душу, – сказал Лань Ванцзи после того, как они устроились в маленькой комнатке, и задался вопросом, что вообще это может значить. Вэй Усянь засмеялся: – Лань Чжань, меня вообще не заботит моя вторая половинка. – Я не понимаю. - Не всех родственные души волнуют так же сильно, как тебя. Я вот своей никогда не уделял особенного внимания. Дядя Цзян и мадам Юй – родственные души, и ты знаешь, какие они. У Лань Ванцзи закружилась голова: – Ты просил меня расторгнуть помолвку. Разве не потому, что собирался искать свою вторую половинку? – если Вэй Усяня это не заботило, значит... Значит, проблема была в Лань Ванцзи. Он подумал о друзьях Вэй Усяня, о веселом Не Хуайсане и энергичной Лань Линъюань. Даже Цзян Ваньинь, громкий и критикующий все на свете, чаще всего поддерживал Вэй Усяня в его выходках. Конечно, конечно, Лань Ванцзи– не тот супруг, которого бы хотелось Вэй Усяню, особенно если вспомнить, как он вел себя с Вэй Усянем в их первую встречу в Облачных глубинах. – Когда это я просил тебя расторгнуть помолвку? – спросил Вэй Усянь, прерывая его размышления. Лань Ванцзи нахмурился: –Пир. Сразу после окончания войны. Вэй Усянь покачал головой: – Нет, ничего такого я не просил, – Лань Ванцзи вспомнил его слова тогда, и... ох. Может, и не просил. Лань Ванцзи тогда так часто думал о своей родственной душе, так сильно увяз в собственной проблеме, так что решил, что Вэй Усянь хочет того же, что и он. – Лань Чжань, –нерешительно начал Вэй Усянь. – Я никогда особо не заботился о поисках своей родственной души. Но я совсем отказался от них, когда встретил тебя. От этих слов у Лань Ванцзи перехватило дыхание. Он уставился на Вэй Усяня широко распахнутыми глазами, не смея поверить в то, что сейчас услышал. Вэй Усянь вздохнул: – Неважно, я давно уже знал, что ты не хотел брака со мной. Я знаю, что ты предпочел бы свою родственную душу мне. Ничего страшного, ты можешь и дальше искать его, я не собираюсь тебя останавливать. Позволь мне допить вино, и мы можем возвращаться в Облачные глубины. Лань Ванцзи схватил его руку прежде, чем он успел дотянуться до кувшина. Он так много чувствовал в этот момент, так сильно хотел, чтобы Вэй Усянь его понял, что не знал, с чего начать. В конце концов, он сказал: – Я выбрал тебя. – Твой клан выбрал меня, – сказал Вэй Усянь с легкой горечью. – Бьюсь об заклад, я не был их первым выбором. Они, должно быть, пожалели, что не подождали несколько месяцев и не посватались к шицзе. – Нет. Я выбрал, – Лань Ванцзи сглотнул, надеясь, что это поможет ему продолжить. – Я думал, что ты просил меня расторгнуть помолвку, но я не смог. Я был эгоистом. Не хотел отпускать тебя. Настала очередь Вэй Усяня смотреть на него с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. Наконец, спустя целую вечность, с его губ сорвался слабый хриплый смех: – Лань Чжань, разве мы не самые большие идиоты в мире? – Думаю, да, – Лань Ванцзи улыбнулся уголками губ. Он подумал, что, однажды, возможно, они смогут посмеяться над этим. Но не сейчас. Сейчас Вэй Усянь бросился к Лань Ванцзи, искал его губы своими, тянул к себе, пока не стало казаться, что они растворились друг в друге. Для Лань Ванцзи было так естественно ответить тем же, приоткрыв губы, впитывая его дыхание. Было облегчением наконец преодолеть то расстояние между ними, обвить руками талию мужа и прижать его как можно ближе. –Вэй Ин, – выдохнул он, когда они отстранились друг от друга на мгновение. Едва слова сорвались с его губ, как Вэй Усянь склонился обратно и сцеловал их с его губ. Лань Ванцзи почувствовал, что у него кружится голова от облегчения, от радости от того, что он каким-то образом получил то, о чем мечтал. Они прижимались друг к другу, как река, стремительно несущаяся в море, пока они не станут единым целым. – Лань Чжань, – выдохнул Вэй Усянь, легкая дрожь воздуха пощекотала щеку Лань Ванцзи. Спотыкаясь, они добрались до кровати. Лань Ванцзи ощутил, как в нем разгорается жар, когда почувствовал тяжесть тела Вэй Усяня на себе. Одной рукой Вэй Усянь нащупал завязки его одежд. Он так сильно дрожал, что, провозившись с ними несколько секунд, хрипло рассмеялся над собой. Лань Ванцзи взял Вэй Усяня за руку, подавляя дрожь. Вэй Усянь посмотрел на него темными глазами. "Еще нет", – сказал Лань Ванцзи. Вэй Усянь несколько раз моргнул, прежде чем до него дошел смысл сказанного. Лань Ванцзи провел пальцем по его начавшим надуваться губам.– Мы еще не опробовали брачное ложе, – прошептал он. Вэй Усянь расхохотался. Лань Ванцзи с изумлением понял, что может почувствовать каждое движение его тела, когда они так близко друг к другу. – Вэй Ин заслуживает лучшего. Что гораздо больше, чем узкая кровать в таверне. – Лань Чжань! – воскликнул Вэй Усянь. Лань Ванцзи с весельем заметил, что его щеки вспыхнули от этих слов, несмотря на то, что они только что делали. – Ты не можешь просто взять и сказать такое! Ты должен сначала меня предупредить, иначе мое сердце не выдержит! –Мгм, – согласился Лань Ванцзи. – Я предупреждаю тебя сейчас и до конца наших жизней. 《一》 Когда Лань Ванцзи проснулся, сквозь окна проникал слабый предрассветный свет. Он оглянулся на Вэй Усяня, недоступного для мира в этот час, его волосы разметались по подушкам, выскользнули из аккуратной косы, которую заплел ему Лань Ванцзи прошлой ночью. Каждая его часть такая же живая, как и он сам, нежно подумал Лань Ванцзи, убирая прядь волос с лица мужа. Как обычно было в эти дни, Лань Ванцзи привел себя в порядок и отправился в столовую за завтраком для них обоих. Он вернулся в цзинши с подносом и начал заваривать чай. Обычно Вэй Усянь начинал просыпаться к тому моменту, как приятный аромат наполнял комнату. Взгляд Лань Ванцзи блуждал по комнате, пока он пил чай и ждал. Когда они только поженились, Вэй Усянь объявил, что часть цзинши принадлежит ему и складывал свои вещи только туда. После того дня в таверне, Вэй Усянь перетащил свой стол к столу Лань Ванцзи, чтобы они могли работать бок о бок. Порой он разваливался на Лань Ванцзи и читал, согнувшись под странным углом, что и смущало, и забавляло последнего. За несколько прошедших месяцев угол, признанный Вэй Усянем своим, разросся, и Лань Ванцзи обнаружил, что вещи Вэй Усяня перемешались с его собственными. Еще он понял, сколько вещей было спрятано в сундуках, привезенных Вэй Усянем из Юньмэна, и был рад видеть, как они постепенно заполняют комнату. Взгляд Лань Ванцзи замер на красном пятне высоко на полке. Это детская игрушка, понял он, подходя ближе. Барабанчик на палочке. У него перехватило дыхание, когда он осмотрел красные лакированные бока, изображения кроликов и потрескавшуюся черную краску цветка на ручке. –Мммх... Лань Чжань... – голос Вэй Усяня нарушил тихое спокойствие утра. Лань Ванцзи сжимал в руке барабанчик и смотрел на него в неверии. – Лань Чжань? – снова позвал Вэй Усянь. Он медленно повернулся, держа игрушку перед собой. – Где... - прохрипел он. Сглотнул и попробовал еще раз. – Где ты его взял? – Хм? – Вэй Усянь поднял мутные ото сна глаза. – Не знаю. Он был у меня, когда дядя Цзян нашел меня. Я думаю, что он, наверное, остался мне от родителей. – Когда он... нашел тебя? – Лань Ванцзи знал, что родители Вэй Усяня были бродячими заклинателями, но никогда не задумывался, как он оказался в Пристани лотоса. Если бы Лань Ванцзи спросили, то, скорее всего, он бы предположил, что они оставили его там перед тем, как уйти на свою последнюю ночную охоту. – Ага. А почему ты спрашиваешь? – Где он тебя нашел? – В Илине, –ответил Вэй Усянь, но Лань Ванцзи уже знал ответ. Он, спотыкаясь, пересек комнату и опустился на колени у кровати, его мысли беспорядочно метались. –Лань Чжань, что случилось? Лань Ванцзи не мог произнести ни слова от душащих его эмоций, поэтому он молча взялся за повязку на запястье. Лента, соскользнув, обнажила давно знакомую надпись, которую он показал Вэй Усяню. Он наблюдал, как тот прослеживает взглядом слова, но не узнает их. Но он бы и не вспомнил, правда? Он сказал Лань Ванцзи, что не помнит ничего до Пристани лотоса, кроме единственного воспоминания о родителях и инстинктивного страха перед собаками. Вэй Усянь смущенно нахмурился и посмотрел на Лань Ванцзи. – Ой! – сказал он и потянулся к собственному запястью. – Спасибо, что поделился со мной, я знаю, что для тебя это очень важно, – однако до того, как он успел стянуть собственную ленту, Лань Ванцзи протянул руку и сжал его запястье. – Я встретил свою родственную душу, когда мне было шесть, – он, наконец, нашел нужные слова и встретился взглядом с Вэй Усянем.– Одним снежным днем в Илине. На него набросились две собаки. Я прогнал их. Я хотел его порадовать, поэтому отдал игрушку, которая у меня была с собой. Барабан на палочке. Я сказал... – Тебе, –закончил мягко Вэй Усянь, когда Лань Ванцзи ринулся вперед, чтобы заключить своего мужа – и родственную душу – в объятия. Лента выскользнула из их рук и упала на пол. – Ты в безопасности. Ты в порядке, – шептал Лань Ванцзи снова и снова, слезы текли по его щекам и падали на волосы Вэй Усяня. 《零》 – Почему мы идем к твоему дяде? – спросил Вэй Усянь на следующий день, когда они шли по тропинке к дому Лань Циженя. – Скоро узнаешь, – Лань Ванцзи улыбнулся, глядя, как Вэй Усянь надулся. Лань Ванцзи не пришлось долго уговаривать дядюшку. Тот лишь вздохнул и попросил дать ему еще один день, сказав, что он хочет сначала кое-что найти. Теперь Лань Ванцзи понял. Лань Цижень протянул им стопку бумаг, которую Вэй Усянь с недоумением принял. – Это записи твоей матери, – сказал Лань Цижень. – Со времен ее обучения здесь в качестве приглашенной ученицы. Глаза Вэй Усяня загорелись при этих словах, и он начал листать страницы. Заглянув через его плечо, Лань Ванцзи удивился, поняв, что начинались записи как правила клана Лань. Затем, прямо посреди страницы, слова из прямых стройных рядов превращались в каракули и идеи для какого-то заклинания. Когда Вэй Усянь взглянул на Лань Ванцзи, его глаза наполнились слезами, но улыбка на его лице ослепляла. – Я попросил дядю поделиться историями о твоей матери, раз уж твой барабан на самом деле от моей. Он подхватил Вэй Усяня, когда тот бросился к нему, в то время как дядя на заднем плане прочистил горло. Когда они разошлись, а Вэй Усянь уселся, подперев подбородок ладонями, дядя начал. – Единственной ученицей, которая переписывала правила больше, чем ты, была твоя мать, – сказал он. – И это только потому, что она провела здесь весь год, а не три месяца, как ты. В тот день смех прогремел из комнат учителя Ланя и разнесся по тропинкам Облачных глубин.