Daddy`s attention

Произошедшее больше походит на сюр. Фантасмагорию. Цирк уродов. Хоуксу не приходит на ум ничего лучше, чем вооружиться попкорном и бутылкой колы и смотреть это не новогоднее обращение совсем не президента злодейской империи, в которой император Шигараки отошел на второй план и на небосводе засияла новая звезда. «Какая же ты драма-квин, чувак», — восклицает Таками и хохочет, выплевывая крошки попкорна. Сладко — от карамели на языке и приторно — от слезливой речи. О злодейском плане обиженного на большого папочку сынка знало всего три человека: недооператор новоиспеченного стримера, имени которого Таками так и не запомнил, Твайс, который подслушал их разговор и чудесным образом не проболтался Тоге, и Хоукс. Почему он был в курсе? Как-никак парень был главным героем скандального ролика, разоблачающего уже бывшего героя Номер два. В тот день стрелки были выразительнее, а от любимых крылышек было принято ответственное решение отказаться — чтобы печально плоская задница смотрелась сексуальнее в кадре. Кейго обязательно прочтет Даби лекцию о том, что, если уж и снимать самовлюбленного героя, то стоит уделить его мордашке больше экранного времени. Впрочем, это уже не важно. Даби вернулся полуживой в злодейское логово. Тога затерялась по дороге, но она определенно будет в порядке. Выпила пару капель красной какой-нибудь горячей студентки, чтобы остаться вне подозрений. Компресс выглядит, как жертва извращенного маньяка, а Шигараки — стал фулл-тайм марионеткой Все за одного. Да, ситуация в мире и даже в злодейском сообществе провоняла апокалипсисом, но от этого только веселее. А еще на всю эту долгожданную вакханалию у Таками стоит. Извращенец, который ждал падения своих мучителей лет десять, не меньше. Решение примкнуть к шайке неудачливых злодеев в прошлом, а ныне — злодеев высшего класса было лучшим за всю его жизнь. И сейчас именно он сидит по ту сторону экрана с попкорном и смеется, как обезумевший. Но это безумие — слаще любимого десерта Номера один. Недолго сияла его звезда — ночное небо заволокли тучи, больше похожие на гарь, а всему виной — сынуля Тодороки, который оказался не менее жадным до внимания, чем его многострадальный папаша. — А вот и вы, — вручает Таками Твайсу и Даби. — Теперь твоя душенька довольна? — Заткнись, — Даби-Тойя выглядит не таким уж радостным. Даже наоборот — грустным, и это выводит Кейго из себя, пусть он и не подает виду. Что ж, карты на стол: крылатый точно знает, как поднять настроение Даби, а вместе с тем и его член. — Что ты делаешь? Кейго быстрый: он оказывается на коленях скорее, чем пепельный блондин успевает это осознать. — Отсасываю, не видно что ли? Не позволю ходить с кислой миной. — Перестань. — Давай без драмы. Ты жил ради этого дня последние сколько-сколько лет? Так какого хера ты тут самый недовольный? — Встретился с этим мудилой лицом к лицу. — Утю-тю, и что он тебе сказал? — Кейго даже не думает отрываться от того, что у него выходит лучше всего: отсасывать. — Боже, серьезно? — Многозадачность — моя сильная сторона. Я могу слушать тебя, выражать моральную поддержку, отсасывать и одновременно с этим спасать десятки человек. — Меня это совершенно не смущает, — заверяет на удивление адекватный Твайс и падает в кресло, которое так далеко от определения «мягкое», что пружина громко скрипит и больно колет зад. — Конечно, нет. Хотя ставлю сто баксов, ты бы хотел быть на месте Даби. Твайс безнадежно влюблен в Кейго со дня их знакомства. Про безнадежно — это исключительно предположения злодея. Кейго бы сказал, что его хватит на всех. — Ты хочешь, чтобы я кончил на глазах у Джина? — Даби грубо отталкивает Кейго и тот падает на спину, приминая парочку крыльев. — А может и так? Это не только твоя победа. Праздника заслуживают все. — Кейго коварно облизывается. Твайса бы толкнуть, потому что он до последнего не понимает, к чему клонит светловолосый. — У меня есть охуенная идея!

***

Даби не может поверить, что согласился на это. Трахать пернатого в задницу — неплохой способ скоротать депрессивный денек, но решиться разделить это веселье на троих и чувствовать на себе прикосновения Твайса, который даже сейчас держит лицо, точнее, маску, — это что-то новое. Хотя нельзя сказать, что бывшему Тойе это не нравится. Кейго, пользуясь случаем, покидает комнату, оставляя злодеев наедине, а позже возвращается: уже обнаженный и с какой-то капсулой в руке. — То, что я сейчас сделаю… Я долго это обдумывал. Знаете, психолог во мне кричит: сделай это, Хоукс! Это должен был быть подарок от меня мне, но ты, Дабс, ты тот еще извращенец. — Что ты задумал? — Твайс, пс-с, — Кейго подзывает к себе злодея в маске и долго шепчет ему что-то на ухо. Маска с трудом скрывает разбитую шоком мимику Джина, но тот на удивление быстро принимает безумное предложение бывшего героя. — В моей руке — капсула, подавляющая волю любого, кто ее примет. Перед тем, как ты начнешь материть меня, поясню: никто из нас ее не станет принимать. Это сделает человек, которого создаст наш рукастый товарищ, — Кейго игриво заводит руку за спину Твайса и медленно проводит по спине. У копий Твайса есть весомое преимущество, которое вместе с тем является его главным недостатком, — он может создать абсолютную копию любого человека, не только внешне, но и внутренне. Все личностные качества и даже причуда будут в точности переданы на этом 3D-холсте. — Я справлюсь с ним, не переживай, — шепчет на ухо Твайсу Кейго и тянет за собой, вновь оставляя Даби в комнате, на этот раз в одиночестве. Злодей настолько сбит с толку, что не торопится не то, что окликнуть напарников, — даже встать с кровати и проверить, что происходит. Видимо, для слетевшего с катушек Кейго и уже давно обезумевшего Твайса этот день был недостаточно диким. Ведь то, что произойдет пятью минутами позже, кроме как сумасшествием назвать язык не повернется. Даби за словом в карман не полезет — потому что у него и нет никаких карманов: все всегда вырывается из пасти, не встречая внутреннего фильтра. Однако сейчас, увидев слияние причуды Твайса с коварством Кейго, он застывает в полумраке, и лишь сжатые кулаки выдают негодование. Негодование, недовольство, но почему-то не злость. Почему-то он не спешит отказываться от «щедрых даров», которые преподнесли два недоволхва. Кейго настолько уверен в своем успехе, что раскидывает руки, подобно железному человеку из одноименного фильма. Твайс же неуверенно мнется в дверном проходе, сканируя лицо Даби. — Я, конечно, самоуверенный в себе говнюк, но твоя реакция, — Кейго выводит указательным пальцем круг в воздухе и раскатывается громом смеха. — Черт, ты конченный. Ты ебнутый в край! Но именно поэтому с тобой так классно трахаться. — Выходит, это уже не тройничок, — неуверенно произносит Твайс. — Духовой квартет, если ты понимаешь, о чем я. Что-о-о, так и будешь молчать? — Кейго продолжает свою пламенную речь. — А как же слезливое видео, которое ты сегодня крутил по всем каналам страны? Твоя одержимость прошлым… Никаких сомнений — у тебя не просто daddy issues, у тебя тот еще daddy kink до бесстыжего стояка. Только вместо того, чтобы найти себе трахаля постарше, как это делают приличные люди, ты в глубине-е-е души спал и видел, как бы трахнуть собственного папочку. Не переживай, сейчас перед тобой — марионетка, с которой ты можешь сделать все, что угодно. Можешь даже просто навалять ему, как следует. А можешь… — Хоукс, какого… — выплевывает Даби, но не двигается с места. Перед ним — точная копия Номера один. Совершенно лишенная собственной воли и… одежды. — У него и правда огромный, — Кейго надоедает ждать, пока Даби выдаст хоть что-то членораздельное, вместо этого он касается члена Старателя и смотрит тому в глаза. — Боже, Энджи-и, единственный минус того, что я покинул всю эту геройскую мясорубку, — это то, что я так и не оседлал твой хер. — Кхм, Хоукс, — Твайс нерешительно приподнимает указательный палец, точно школьник, желающий ответить на вопрос учителя, но не до конца уверенный в правильности ответа. — Не факт, что у него такой член. Я сделал его по твоему описанию. — Не порть малину, Джин, — огрызается Кейго. — Дай мне хотя бы на секунду поверить, что этот сюр происходит с настоящим Старателем. — Ну так забирай его себе и трахайся с ним, причем тут я? — вдруг взрывается Даби, но это ни в какое сравнение не идет с его будничным гневом. Скорее непонимающий и вопрошающий тон. — Это твой день, Дабс. Или лучше сказать — Тойя? Хоукс — конченный манипулятор и нарцисс, и подарок для Даби был придуман исключительно ради того, чтобы в очередной раз вывести негодяя из себя. А затем перенести секс с Твайсом и Старателем в другое место, пока Даби снова будет долбить в своей каморке до потери сознания. Но все складывается совершенно иначе. Неужели безумный план Таками осуществится? Групповуха, в которой его нашпигуют три мужчины, два из которых — кровные родственники. Горячо, смешно, волнительно. А еще безумно. Япония катится в ад, и Кейго не собирается делать из этого трагедию. Это должен быть настоящий карнавал, гребанная оргия, с ним и его старым приятелем в главных ролях. — Не знаю, как ты, а я приступаю, — Кейго толкает копию Старателя на кровать и, не раздумывая ни секунды, насаживается на член. Конечно, это дается ему тяжелее, чем хотелось бы, однако оно того стоит. Овладеть членом Старателя, смотря прямо в синеющие от противоречивых эмоций глаза Тойи Тодороки и чувствуя на крыльях наполовину осуждающий, наполовину заинтересованный взгляд Джина, — психотический танец, который сносит башню похлеще веществ и алкоголя. — Ты можешь просто смотреть. Можешь присоединиться… — Какой же ты нарцисс. Это все для тебя. — Да, но не ври, что ты не заинтересован. У тебя стоит, Даби. У тебя охуеть как стоит… А ты, как я понимаю, все же больше любитель смотреть, чем участвовать? — обращается Кейго к Твайсу, который уже и сам забыл о своем присутствии. — Если захочешь присоединиться к веселью, знай — меня на всех хватит. Даби молчит. Зачем-то он прикрывает пах, хотя Кейго уже раскусил, прожевал и выплюнул его. Он насаживается глубже, доходя до середины, и несдержанно выдает стон. Не столько, чтобы позлить Тойю, а потому что обстоятельства и жирный хер внутри чудом еще не заставили бывшего героя забрызгать грудь копии. — Давай так, — Кейго дышит чаще и заметно потеет, но останавливается и аккуратно слезает с Энджи. — Наша игрушка возьмет меня сзади, пока я буду тебе отсасывать. Какого хера Даби кивает? Какого хрена он соглашается и идет на поводу у извращенного героя? Почему ему так нравится лицезреть безвольное выражение лица копии, мерно трахающей крылатого ублюдка в задницу? Несмотря на стеклянные глаза, копия Номера один выражает физические симптомы: она потеет, стонет тем-самым вечно рычащим голосом Старателя, с удовольствием прикусывает губу. Ее пальцы сильнее сжимают талию Номера два. Ее ноги подрагивают, а соски возбужденно встают, становясь еще меньше на фоне нехарактерно больших для мужчины ореолов. Но самое удивительное во всей этой картине — Даби, который с интересом наблюдает за реакциями тела своего отца. Нет, копии. Всего лишь копии. Он кончает в рот Кейго слишком быстро, и тот едва не давится семенем, после чего — кончает в ответ, обливая серые простыни собой. Копия идет следом, и гулкий стон отражается в ушах присутствующих. — И вот ты снова твердый, как Эверест, — светловолосый поднимается, сжимая сильнее член Старателя и тем самым не позволяя тому выйти из себя, и целует Даби в губы. — Я свихнулся окончательно или копия тут ты? Потому что наш Номер один гораздо живее тебя. Даже несмотря на то, что именно ты тут кончил первый. На это Даби почти стыдливо отводит взгляд. — Дабс, мне похуй. Ты не должен стесняться меня и нашего любителя поглазеть. Мне плевать, что тебя возбуждает. Мы делали столько дичи, и это — очередной эксперимент, который никогда не покинет эти стены. Ну хочешь ты трахать меня на пару со своим папочкой, что в этом такого? Позволь мне и нашему безвольному Старателю сделать все, что тебе хочется. Расслабься. Думаю, это именно то, что тебе было нужно все эти годы. Папочкино внимание, — от ласкового и понимающего тон Кейго перекатывается в издевательский слишком быстро. Обычно Даби хочется врезать за это краснокрылому, но в глубине души и на кончике члена это отпечатывается возбуждением. Кинк на унижение и мазохизм — то, что досталось ему в наследство от деспотичного отца. И сейчас у Тодороки есть шанс отыграться. Но как именно? — Дам подсказку. Если поможешь мне растянуться, вы можете трахнуть меня вдвоем. — Довольно, — подает голос Даби, немного оживая. — Это мой день или как? — А вот и он, мой самый любимый из всех извратов, — Кейго вновь целует Даби, настолько глубоко, насколько позволяет язык, и кончики алых крыльев трепещут так, точно с них стекают языки пламени. — Господин, — Кейго прикусывает губу и выдает деланно невинное выражение лица, в миг теряя с десяток лет, — что мне сделать для тебя? Это странно, что Даби хочет, чтобы его грязные фантазии были замечены? Чтобы его больной план отражался в зрачках Кейго и притихшего Джина? Нормально, что он толкает копию собственного отца на спину, садится на уже обслуженный задницей бывшего Номера два член и, игнорируя боль (а точнее, впитывая ее всем телом и ловя больной кайф), принимает сразу до половины? Нормально, что он — уже течет так, будто близок к оргазму? Нормально… Нет. За этот день, с самого его рассвета и до молочных лучей луны, не случилось ничего нормального. Больной Даби, в окружении больных злодеев, сначала выебал геройское общество, чтобы потом — выебать Старателя. В том самом смысле. Чтобы, ни на секунду не разрывая зрительного контакта, кончить тому на грудь, а затем вонзиться членом в глотку и с чувством собственного превосходства лицезреть, как клон задыхается и как слезы стекают по щекам брутального мужчины. Он кончит снова, на этот раз на язык красноволосого. Он кончит опять — в задницу героя, который в два раза сильнее и шире него. Он кончит снова, и снова, и снова, пока не вспомнит про существование Кейго, кончившего себе на живот при виде этого затянувшегося акта не то мести, не то семейного воссоединения. Трогал ли он себя или ему хватило одного наблюдения за местью Даби? — Иди сюда, придурок, — подзывает Кейго к себе злодей. — Я ведь так и не отблагодарил тебя. Вечер заканчивается точно так же, как и начинался: только теперь на месте Кейго — Даби, принимающий в себя копию и отсасывающий лежащему на спине Таками. — Дабс, — шепчет Кейго после очередного оргазма. — Мм? — Ты такой ебанутый. Кажется, я влюбился. — Пошел ты.