Alea iacta est

— Ну и чего вы молчите? 23:09. Шеминов всё-таки рискнул нарушить молчание, которое уже затянулось с самого конца концерта. С конца одного из самых неудачных концертов. Тур был долгий, всё затянулось на полтора месяца, все устали, хотя никто в этом не признавался ни себе, ни остальным. Не было криков и скулежа о том, как им надоело ездить из города в город, о том, как они не высыпаются нормально, как измотали их эти полтора месяца. Никто не говорил, но все всё понимали, так что даже никто не удивлялся тому, что большую часть времени они проводили в телефоне, в мыслях, а не друг с другом. Безусловно, бывали моменты, когда у каждого из них проскальзывало ощущение бодрости и желание развеселить всех вокруг. Так, Арсений частенько по приезде в новый город звал всех с собой на прогулку осмотреть окрестности, пусть даже если они в нём были и всё это видели. Только для того, чтобы друзья не сидели по номерам с унылым лицом. Однако за последние дни этот запал пропадал и у Арсения, когда тот видел нежелание ребят. Дима, как хороший друг, пытался подбадривать всех, шутить и говорить напутственные слова, но понимал, что им это было не нужно, и ему отвечают на это лишь из-за уважения, поэтому он и перестал. Серёжа в какой-то промежуток времени старался выводить всех на разговоры, чтобы никто не молчал, сидя в автобусе или прогуливаясь до кафе. Но вскоре и ему это надоело, когда в очередной раз Оксана просто натянуто улыбнулась и кивнула головой. Антон пытался подходить с вопросами, чтобы не давать ребятам увязнуть в своём унынии и одиночестве. Порой притаскивался в номера ребят, чтобы те не сидели одни, шутил, смеялся, но в итоге понял, что это временное одиночество им было нужно, что они устали от общества друг друга и хотели просто-напросто побыть наедине с собой. Даже у Стаса последние дни не получалось организовывать их, как команду во внеконцертное время. Были мелкие ссоры, которые обычно не выходили за рамки какого-то помещения и не длились больше часа, потому что ребята всё понимали. Все устали, но на концертах каждый из них оставлял свою усталость далеко за сценой, потому что на публике показывать это было нельзя. Арсений измотался. Измотался так сильно, что последний город, последний концерт был для него каким-то глотком воздуха, как будто он сбросит с себя цепи или груз, что тяжёлым бременем на нём лежал все эти недели. Конечно, в последнем городе они хотели сделать всё также хорошо, даже лучше, чем в прошлых, ведь он всё-таки прощальный в этом туре, самый последний. Хотели сделать всё, как надо, взорвать, разнести. Получилось всё наоборот. Не сказать, что хуже некуда, потому что практически всегда есть, куда падать, но упали они безусловно. Серёжа проспал. Это было первой неудачей и, как все думали, последней. То, что Серёжа любил поспать днём, знали все, но никто не думал, что им придётся будить его, стуча кулаками в дверь, потому что телефон был на беззвучном. Когда все взяли одежду, чтобы переодеться перед концертом, и сели в автобус, настроение было даже на удивление неплохое. Все были в предвкушении того, как эту ночь они будут спать со спокойным сердцем и завтра уже поедут домой. Уже перед началом концерта Антон пролил на себя воду, задев случайно Стаса локтем, поэтому пришлось переодеваться обратно и идти в том, в чём приехал, поэтому все были в чёрных футболках, — Антон же в своей серой толстовке. Никто из них даже не подумал, что при нормальной организации могли быть проблемы со звуком. Никто не подумал, что микрофоны могут работать через раз, как оказалось перед концертом при проверке.Поэтому начали они только лишь спустя минут сорок, извиняясь перед зрителями за технические неполадки. От происходящего был на взводе Стас. От того, что Стас был на взводе, злились все остальные. В итоге, когда всё заработало и настало время выходить, от их настроя осталось одно лишь воспоминание, поэтому пошёл кое-как и весь концерт. Люди смеялись, но смеялись не так часто, не так громко и точно не так искренне, как на прошлых концертах. Шутки порой не шли, а глаза ребят метались друг на друга в немой просьбе подхватить, помочь, выйти за них. И они, как команда и друзья, помогали, однако сами и тонули, у самих получалось не лучше. В конце уже каждый из них был просто благодарен зрителям, что они не встали посреди концерта и не вышли из зала, за то, что всё равно хлопали и смеялись, пусть даже шутка была из разряда «— Ты дурак. — Нет, ты дурак». Исходя из всего этого, концерт безусловно можно было считать провальным, потому что по-другому сказать было сложно. После него, уйдя за кулисы, никто словом не обмолвился о том, что было несколькими минутами ранее. Они просто собрались молча и поехали обратно в отель. Зонтов с собой ни у кого, конечно же, не было, так что от здания, где проходил концерт, до автобуса и от автобуса до отеля приходилось идти быстрым шагом, хотя это практически не помогло, учитывая с какой силой хлестал дождь. Арсений шёл до отеля, опустив голову, но даже не ускоряя шаг, ненавидя буквально всё сейчас в этом мире. Он держался прекрасно последнее время, но любому терпению рано или поздно приходит конец. И сейчас, когда заходил в двери отеля и поправлял мокрую чёлку, он ощутил, как медленно угасает его терпение и нарастает не пойми откуда взявшаяся злость. На ребят, на этот тур, который с самого начала начался как-то странно и не очень хорошо, на Серёгу, с которым уже несколько дней был в ссоре, на то, что впервые за долгое время у него на сцене в голове была какая-то пустота, и на несколько секунд промелькнула мысль о том, что, возможно, он слегка перегорел. Эта мысль застала его, когда он не мог продолжить повествование в импровизации «опции». Арс понадеялся тогда, что никто не видел того ступора, в который его это привело. Он отмахнул эту странную мысль тогда, думая о том, что за столько городов и концертов кто угодно устанет придумывать каждый раз что-то новое, у кого угодно пробежит мысль «а на правильном ли я пути?». Но сейчас, когда он тыльной стороной ладони протирал своё лицо от дождевой воды, эта мысль пришла к нему снова и уже не между делом. На ужин, который накрывали в 9 часов вечера, они тоже уже опоздали, однако кое-что хорошее всё-таки произошло, — после просьбы Стаса им накрыли отдельно, даже особо уговаривать не пришлось, — их узнали и всё поняли. Несмотря на то что аппетита ни у кого особо не было, всё-таки небольшую часть голода они утолили и теперь сидели в полной тишине впятером, думая каждый о своём, но одновременно о похожих вещах. Стас, Серёжа, Дима, Антон и Арсений практически не переглядывались. Кто-то что-то доедал, Арсений, облокотившись о спинку стула, допивал кофе. Оксана уже ушла спать, а остальные ребята даже не стали ужинать, так и остались те, кто оставался всегда. Стас поставил свою кружку на стол, оглядывая ребят. Он буквально чувствовал каждый раз, как ответственный за всё это, что должен поддержать, помочь, успокоить, настроить. Всегда чувствовал свой долг. Даже сейчас, когда, казалось бы, никому это было не нужно. А после этого провального концерта даже какую-то вину, ведь прокололись с аппаратурой не четверо импровизаторов, прокололся именно он один, как и всегда. И поэтому сейчас 23:09, и Стас всё-таки нарушил молчание. Свора глаз уставилась на него, и он в одну секунду понял, что начал это зря. — Ну, а чего теперь говорить, Стас? Проебались, да, но что уж теперь-то? — заключил Дима, оказываясь самым спокойным из присутствующих, но в не менее упавшем расположении духа. — Я понятия не имел, что так будет. Я звонил, и мы всё обговаривали, поэтому… — Да блять, Стас, никто тебя не обвиняет, — допитый чай Арсения стоял на столе, а своим затылком он облокотился о спинку стула, устремляя взгляд в потолок. — Обосрались все мы. — Ну, конечно, — фыркнул Серёга, с которым Арс был не в ладах уже дня четыре. — Хуй пойми, сколько времени потратили на импровизацию «опоздание». — Да, Серый? А кто слово «тёплый» показывает так… — Арсений резко сел на стуле и сделал волну ладонями вверх в импровизированном паре, повышая голос. — Ну давай, покажи, раз такой умник… — Так, ребят, переставайте, — Стас определённо был не рад, что затеял этот разговор. Понимал, — лучше бы они спокойно сейчас разошлись, а завтра поехали бы на своём автобусе домой. — Да оставь, Стас, пусть поорут друг на друга, может легче станет. — А ты чего? — Арсений резко повернулся к Антону, который сидел на соседнем стуле. Шастун замолк от неожиданности, вытаращив глаза. — Что за бред был в каскадёрах, как будто ты год не импровизировал? — Так, ребят, — Дима понимал, что нужно это заканчивать, иначе ничем хорошим это не закончится, — Давайте мы прекратим этот цирк? Последняя ночь в этом туре, заканчивайте. — Слава Богу, что последняя, — сказал это Попов будто бы самому себе, складывая руки на груди, однако Шастун, сидящий рядом и хлопающий глазами из-за наезда, это услышал. — Ой, а я-то как рад, Арс, ты не представляешь. Стас выдыхает, прислоняя пальцы к переносице и прикрывая глаза. Он не злился на ребят, и, кажется, он единственный чувствовал лишь усталость, но прекрасно понимал, что за эти полтора месяца у них накопились претензии, непонятки и раздражение друг на друга, которое они хотели выплеснуть. Он знал, — всё это не только из-за их последнего концерта, далеко не из-за него. Всё это совокупность каждого дня этого тура. Понимает, что держать в себе накопленное раздражение взрослым людям сложно, но сейчас это было самым неподходящим местом и временем. Хотя, разве есть подходящее? Они не соберутся за одним столом в обычное время и не начнут высказывать друг другу свои недовольства тихим и спокойным тоном, совсем нет. Они живут в суровой реальности, где высказывают всё прямо и эмоционально, бросая в лицо колкие фразы, чтобы хоть немного выплеснуть эмоции и успокоить свой гнев. — Парни, я знаю, что вы заебали друг друга за эти полтора месяца, знаю, что устали, но давайте доживём до завтра спокойно и разъедемся тихо-мирно, вы же взрослые люди. — Ага, кто-то разъедется, а кому-то придётся ещё несколько дней элитное графское лицо наблюдать в Москве, — усмехнулся Матвиенко, отвечая Стасу, после чего перевёл взгляд на Арсения. Тот фальшиво мило улыбнулся, разводя руками. — Поздравляю, Серёга. Я освобождаю тебя от этой необходимости. — Ага. А одежду, оставленную перед туром, Пушкин будет забирать с моей квартиры? — Оставь себе. Арсений поднялся из-за стола, намереваясь пойти спать. Он держался спокойно весь тур, весь тур был готов даже подбадривать ребят, веселиться сам, однако последние дни морально выбивали его из строя. Антон на пару секунд прикрыл глаза, сдерживая порыв злости, но даже не шелохнулся, когда Попов резко отодвинул стул. Все молчали. Молчали, потому что слишком редко видели негативные эмоции Арсения и понимали, что, если он их показывает, то это действительно серьёзно. — Я серьёзно, хорошо вам добраться до Москвы, а я завтра беру билет на поезд и еду в Питер. Больше не стану обременять вас своим лицом, — бросил взгляд на Серёжу. Голос был ровный и спокойный, будто бы всего минуту назад он не был на взводе, но серьёзность была на лицо. — Бывайте, — он отвернулся и начал уходить, но Стас не дал ему этого сделать. — Арс, постой, — тот обернулся, подняв брови. — Подойди, мне сказать кое-что нужно. — Арсений подошёл, но садиться не стал, продолжая сверлить взглядом продюсера. — Всем вам. Просто предупреждаю, что через неделю, числа двадцать седьмого, нужно будет зайти в офис. Так что, Арс, в Москву смотаться всё-таки придётся. — Зачем? — нахмурился Антон. — Зачем-зачем, контракт продлить, срок истекает уже. Практически все молча кивнули. Арсений промолчал, не двигаясь ещё несколько секунд, после чего отвернулся и молча вышел, поднимаясь по лестнице на второй этаж в свой номер, который, к счастью, он ни с кем в этот раз не делил. В данный момент после заявления Стаса он и сам не мог до конца понять, что у него за мысли, словно всё перемешалось в голове, не давая сконцентрироваться на том, что именно не так, от чего конкретно он сейчас на взводе, но внутри что-то не давало покоя. Уже в душевой кабине под струями тёплой воды он слегка подуспокоился, заставляя себя мыслить трезво и рационально. Он понимал, — устал от компании этих людей, с которыми был практически постоянно на протяжении нескольких недель. Не было времени на себя, на отдых, а ведь из-за этого тура он отказался от съёмок фильма. Да, на второстепенную пока что роль, но для него любая роль была важна, для него был важен процесс и рост. Но он человек не свободный, он человек с контрактом, да и ещё обременённый грузом ответственности, ведь всё-таки это их передача. Арсений это прекрасно понимал. Вот только чувствовал сейчас что-то другое. Чувствовал, как ему это надоело, и ещё несколько дней назад он бы ругал себя за эти мысли, но теперь был просто не в состоянии. Он лёг на кровать и зашёл в интернет, долго пялясь на поисковое поле. Написал «выгорание в творчестве». Арсений помнил, как в конце какого-то тура похожее случилось с Шастуном, однако у него это быстро прошло после отдыха, и Арс был почти уверен, что пройдёт и у него. Почти. «Не хочется общаться даже с близкими. Работа, которая раньше была в радость и удовольствие, начинает всё больше раздражать. Постепенно раздражение в адрес коллег и близких нарастает…». Он выдохнул, закрыл сайт и выключил телефон, положив голову на подушку и устремив взгляд в потолок. За окном продолжал лить дождь, а закрытые окна совершенно не спасали от шумов раскатов грома. Вряд ли он теперь увидит ребят в ближайшее время. Возможно, через неделю… когда придёт продлевать контракт. Он никогда бы не подумал, что признается себе в том, что хотел бы всё поменять, и на несколько секунд представил, какая жизнь была бы у него без импровизации. Если бы он с головой ушёл в актёрское… Его мысли прервал загоревшийся экран телефона. Он стоял на беззвучном, но сообщения приходили. Арсений взял в руки телефон, сощурился от света, который резко ослепил его. Открыл диалог с Антоном Шастуном и нахмурился. Нашёл время. Арс Не хочешь посидеть? Хер знает, когда встретимся в следующий раз. Несколько секунд Арсений пялится в экран, не понимая, что нужно Антону, не понимая, зачем он написал. Было очевидно, что, если он ушёл, если сказал ехать без него, то вряд ли он хочет видеть сейчас кого бы то ни было. Особенно Шастуна, который порой слишком сильно доставал. Поэтому усмехнулся, написав короткое:

Нет

Положил телефон на тумбочку и отвернулся к окну. Сквозь штору пробивался свет от молнии, после которого сразу же проносился раскат грома. Даже секунды не прошло, а значит молния сверкает где-то неподалёку. Он прикрыл глаза, позволяя оставить этот день и все свои мысли позади, слыша очередной грохот грома на улице. Когда Арсений просыпается, он не слышит стук капель по окну, он не слышит ничего, кроме тишины. Свет, который на удивление пробирался в комнату сквозь задёрнутые шторы, слегка бил в глаза. Хотелось зажмуриться ещё сильнее, что Арс и сделал, натягивая всё больше на себя мягкое одеяло. Ночью оно ему таким не казалось. Он вспомнил, что уже вчера был последний концерт, и по телу пронеслась волна какого-то облегчения. Он свободен. Понял, что собирался сегодня взять билеты на поезд, поэтому заказать их было желательно с самого утра. Открыл глаза и понял, почему в помещении было светло. Шторы были открыты. Но это было не единственным странным наблюдением. Больше всего его вогнало в ступор, что он был не в отеле. Он резко сел на кровати, оглядывая комнату. Это была… его спальня… его квартиры в Питере. Единственное, что он пока что совершенно не понимал, это то, каким образом он здесь очутился. На пару секунд зажмурил глаза, усиленно вспоминая вчерашний день. Неудачный концерт, отель, ужин, кровать… ни единственного намёка на то, как он оказался в Питере. Да, он хотел взять билет и вернуться, но он же этого… не сделал? Конечно, нет. И не пил вчера совсем. Вроде как. Голова была какая-то ватная, а в его комнате, кажется, изменилось кое-что ещё, только вот он не мог понять, что. Как будто бы… что-то было не на своём месте. Повернул голову к другому краю кровати всё ещё словно в каком-то трансе. На маленьком столике у изголовья стоял крем, который тут же привлёк его внимание, потому что… он никогда не пользовался… таким. Арс пододвинулся, обхватывая его ладонью и оглядывая, словно нашёл какой-то артефакт. Это точно его квартира… но точно не его крем. Провёл по лицу, поставив крем на место и понимая, насколько сильно он устал после тура, что сейчас ничего не понимает. Поднимается с кровати и идёт в ванную, попутно пытаясь понять, как он всё-таки сюда попал и откуда у него оказался этот чёртов крем. В ванной комнате оказалось, что новое у него не только крем, потому что там поменялось очень многое. Шампуни, гели, полотенца, зубные щётки, которых было… две? А всё-таки это точно его квартира? Осмотрев глупым взглядом всё вокруг, он впервые поднимает глаза на зеркало и замирает. В отражение на него смотрел… безусловно, он, однако… другой он. Не тот, которого он вчера видел в зеркале после душа в отеле. Бесспорно, всё такой же красивый, но, чёрт возьми, повзрослевший. Руками он сразу же потянулся к своему лицу, проводя по скулам, подбородку, который покрыла лёгкая щетина, и заглянул в глаза. Внутри подступал приступ паники к горлу. Такой ещё не окрепший, слабый, но вполне оправданный приступ. Он что-то упускал. Явно. Открыл кран с холодной водой и умыл лицо. Не помогло. Он же не мог забыть, что выглядел иначе? И поменяться за одну ночь… тоже не мог. И оказаться здесь, словно по щелчку. Не мог. Ему пришлось оторваться от разглядывания своего лица, потому что раздался звонок телефона где-то из комнаты. Определённо не его телефона, ведь звонок у него другой, но всё-таки он пошёл на звук, возвращаясь обратно в спальню. Звонок шёл из телефона, который находился на полу возле кровати со стороны, где он спал, но опять же. Не его телефон. Оглянулся вокруг, словно думая, что кого-то в этой комнате он не заметил, осторожно подошёл ближе, как будто телефон — это мина, которая может взорваться, и посмотрел на экран. «Евгений Васильевич». В помине такого не знает. Но трубку решил поднять. Слегка дрожащей рукой с нахмуренными бровями, но поднимает. — Ало? — Арсений Сергеевич, добрый день, — проговорил голос в трубке. На удивление, женский. — Меня попросил позвонить Евгений Васильевич и спросить, в силе ли ваш приход на пробы на главную роль в фильм «Размытыми гранями». Арсений ахерел. Он молча сидел несколько секунд, не в силах сказать ничего, но в его голове крутилась по меньшей мере сотня вопросов, и он совсем не понимал, какой задать в первую очередь. — Арсений Сергеевич? — Погодите, какие пробы? Какой фильм? Я же не… Он замолчал, присаживаясь медленно на кровать, пытаясь вспомнить, когда он записывался хоть на какие-то пробы в последнее время. — …Простите, мне сказали, что вы записаны на пробы через неделю на пятнадцатое число… Через неделю на пятнадцатое?  — Через неделю на пятнадцатое? Но через неделю… двадцать седьмое… — Всё верно. Если вы не сможете прийти, я скажу Евгению Васильевичу… — Евгению Васильевичу? — …Да… режиссёру. Так вы.? — Я приду. Сказал он через несколько секунд, сам не понимая, зачем, и скинул трубку, чтобы закончить разговор. Несколько секунд гипнотизировал телефон, который… был не его. Он был почти такого же размера, но чуть больше, а задняя часть была ещё темнее. Да и выглядел он совсем как новый. «Через неделю на пятнадцатое, через неделю на пятнадцатое…». Он посмотрел на дату и увидел не «21 октября 2020 года». Перед ним красовалась надпись «8 мая 2025». Он тут же отбросил телефон на кровать, почувствовав, как по телу пробежала дрожь, дыхание стало чаще в десять раз, а ладонь со всей силы вцепилась в одеяло, на котором он сидел. Этого, блять, быть не могло. Только вчера они дали последний концерт тура, только вчера он лежал в отеле, только вчера он был обычным актёром импровизации. Ему показалось, что это чей-то очень неудачный пранк. А что? Накачать снотворным, отвезти к нему на квартиру, дать чужой телефон, поменять дату на пять лет вперёд, попросить кого-то позвонить… звучало логично в сложившейся ситуации, по сравнению с другими версиями, но одновременно крайне тупо. Он понял, что нужно что-то делать, нужно разобраться в происходящем, но как… он не знал. Арсению было не по себе, очень сильно не по себе. С ума он сойти не мог… не мог ведь? В голову пришло единственное решение ситуации. Он взял в руки телефон, который был выключен. Пару секунд посидел, что-то обдумывая, после чего приложил палец, и он… подошёл. Телефон открылся. Телефон был всё-таки его. Попов нажал на зелёную иконку с трубочкой и набрал один из немногих телефонных номеров, который знал наизусть, не заходя пока что ни в какие соц сети. Он должен помочь. Пока шли гудки, сердце отбивало быстрый такт. А вдруг не возьмёт? Хотя с какой стати? Однако гудки шли слишком долго, и, когда Арсений уже подумал, что ему в трубку скажут «абонент не отвечает», гудки прекратились, а из телефона послышался удивлённый голос. — Алё, Арс? — Серёга, слава Богу ты поднял трубку, — ну вот, уже кое-что. Сейчас он обязан всё выяснить, потому что иначе быть не могло. Этот такой знакомый и родной голос позволил ему даже немного расслабиться и облегчённо улыбнуться. — Слушай, кажется… я не в себе, не знаю, происходит что-то очень странное. Вчера же мы были в отеле, а сейчас я какого-то чёрта уже у себя дома с чужим телефоном, чужими вещами, переставленной датой, я, блять, нихуя не понимаю. На несколько секунд повисла тишина, от которой с каждой секундой внутри Арсения словно понемногу увядал цветок. — Ты мне за этим сейчас позвонил? — А это не повод, ты хочешь сказать? — Слушай, если ты позвонил мне спустя столько времени только для того, чтобы рассказать о своих пьяных похождениях… — Да что ты несёшь? — …то это действительно хуёвый повод, Арсений. — Спустя сколько времени? Мы вчера с тобой виделись. — …ты не в себе, — из трубки послышался тяжёлый выдох. Только сейчас Арсений заметил, что голос друга звучит как-то иначе. Более серьёзно, более… грубо. — В этом-то вся и проблема. Послушай, какое сегодня число? — Восьмое. — Месяц? — Ну, май. — Хорошо, год? — Арсений, ты совсем там что ли? — Просто скажи. — Две тысячи двадцать пятый. Арсений замолкает, ощущая, как перед глазами всё плывёт, а цветок внутри него словно вовсе засох от недостатка воды. Он не мог произнести ни слова, потому что в голове ничего не срасталось с тем, что он помнил и знал, потому что такое не могло произойти, он не мог забыть последние пять лет своей жизни, а особенно он не мог эти пять лет… перепрыгнуть. Он измученно провёл ладонью по своему лицу, пытаясь не поддаваться панике и включить мозг. Не поддаваться панике звучало смешно в этой ситуации. Однако Серёге, кажется, надоело молчание. — У тебя всё? — Ты в Питере? — Чего? — Ты сейчас где находишься, в Питере? — Какая разница? — Просто скажи. — Нет, я в Москве. — Тогда жди, я часа через четыре буду. — Эй, погоди, где ты будешь? — У тебя, Серый. — Да ты с дуба рухнул что ли? Я занят сейчас. — Серый… — Арс выдыхает, прикрывает глаза. Одновременно хочется наорать на друга, потому что… какого чёрта? Но мужчина понимал, что, если сейчас сорвётся, будет только хуже. На него накатывает какая-то безнадёжность от непонимания того, что происходит, почему Серый с ним разговаривает, словно Арсений ему никто. Эта безнадёжность вырывалась наружу, хотелось её выплеснуть, но кроме просьбы отчаявшегося человека ничего не получилось. — Мне очень нужна твоя помощь. Прошу, Серый, я… хуй знает, что происходит, я не знаю, что делать, а ты мой лучший друг… — из трубки последовал тихий смешок, после чего тяжёлый вздох. Кажется, Серёжа почему-то хотел съязвить, но не решился. Попов уже совершенно забыл, что он ещё вчера злился и ссорился с другом, сейчас это не просто отошло на второй план, это забылось совсем. — Ладно, давай, адрес смс-кой скину. — Я помню. — Что ты помнишь? — Ну, твой адрес. — …Арс, я уже несколько лет не живу там. Всё, давай. Он сбросил трубку, не дожидаясь ответа, оставляя Арсения ещё несколько секунд сидеть с трубкой у уха. Паника нарастала всё больше, а он не представлял, как со всем этим существовать дальше. Всего несколько минут назад казалось, что Серёга поможет со всем разобраться, однако сейчас лишь больше запутал. Арсений знал, — он всегда сможет понадеяться на него даже после их ссор, после чего угодно. А сейчас, когда Серёжа разговаривал с ним, как с чужим… В его голове происходил сильный диссонанс, который он никак не мог объяснить. На телефон пришло сообщение с адресом, который не сказал ему ровным счётом ничего. Сейчас, сидя на кровати, он ощущал себя до бесконечности потерянным, а Серёжа, который всегда готов был прийти на помощь, словно не замечал того, что Арсению она нужна. Он посмотрел снова в телефон, скользя взглядом по главному экрану. Глаза остановились на иконке инстаграма. Глаза остановились, а пальцы всё никак не слушались, не могли потянуться к приложению и нажать на него, а чем был вызван этот страх, — Арсений не знал. Но он знал, что должен это сделать, знал, что сейчас это было неплохим средством информации, если не пойми каким образом он сейчас и правда очутился в 2025 году. Он сглотнул, пытаясь успокоить тревогу в горле, и нажал пальцем на иконку инстаграма. Сразу же в ленте высветилась фотография, выложенная совершенно незнакомой ему девушкой, а вверху в круглых окошечках лица всё тех же незнакомых ему людей. Он не стал их смотреть, сразу же перевёл палец в правый нижний угол и нажал на свою аватарку, которая, кстати, была другой. Ему открылся его профиль с его фотографиями, но каждую из этих он видел впервые в жизни. Он нахмурился не только от фотографий себя, которые он впервые видел, но и от стиля этих фотографий. Цветокор был либо слишком яркий, либо чёрно-белый, а он на этих фотографиях был… другой? Все фотографии, безусловно, были красивы, но стиль… Арс медленно пролистал вниз. Он с какими-то людьми, он в какой-то студии, он… на съёмках. Он с какой-то девушкой… Перестал листать, открыл серию фотографий с девушкой… серию? С каких пор он выкладывает серии? Перед его вниманием предстала брюнетка с прямыми длинными волосами, стоящая рядом со стулом, на котором сидел сам Арсений, развалившись в расслабленной позе и белой рубашке с двумя расстёгнутыми пуговицами. Взгляд девушки был строго устремлён в камеру. Арсений подумал, что она, скорее всего, модель с её-то внешностью. Пролистнул в сторону, добираясь до второй фотографии в серии. Они уже стоят вдвоём, а Арсений обнимает её за талию, прижимая к себе. Попов вдруг осознал, что смотрит на себя, как будто это не он, а какой-то посторонний человек. Но, чёрт возьми, это и правда он. Стоит и обнимает за талию какую-то совершенно незнакомую ему девушку. Он выдыхает, перелистывая на третью и последнюю фотографию из этой серии. Здесь пара стоит в шаге, и повёрнуты они друг от друга полубоком, однако пальцы их были переплетены. Сцена: мы не знакомы, но вместе. Закрыл фотографии, подумав, что наверняка всего лишь попросил сняться с ним какую-то модель, хотя даже это совершенно на него не похоже. За исключением пары раз. Выдохнул, пролистнул чуть ниже. Эта же девушка встретилась ему ещё несколько раз, и уже после четвёртой фотографии с ней ему показалось, что это… странно. Но выяснять сейчас что-то про неё он не хотел, не видел смысла. Сейчас нужно нацелиться на себя, сейчас нужно узнать как можно больше информации, которая может ему помочь. Арсений всё ещё не понимал, во что ему верить, не понимал, что произошло, но, как и всегда, пытался держать себя в руках, пытаясь заглушить навязчивый страх. Заходит в браузер и вбивает себя в поисковик, получая тонны фотографий и сайтов с ним. Пролистывает вниз, натыкаясь на видео с… интервью, на какие-то статьи… нажимает на сайт «кинопоиск», который попался ему уже на первой странице запросов. Листает ниже и видит названия фильмов, о которых он впервые слышал, но в которых, по всей видимости, играл. На секунду оторвал взгляд от телефона, поднимая к окну и что-то осознавая. Если он и вправду не сошёл с ума, если и правда он каким-то чудом перепрыгнул эти пять лет, то сейчас… он и правда актёр. Он понажимал на каждый фильм, начиная с самого верхнего, чтобы понять, главную или второстепенную роль он играл. В первых двух — одну из главных. Трейлеры и всё остальное он решил отложить на потом. В третьем фильме сверху роль второстепенная, в четвёртом главная… Так потихоньку он спускался всё ниже, даже слегка усмехнулся. Так вот, что его ждало… Он бы не подумал, что совсем скоро у него исполнится его мечта, и он станет востребованным актёром. Арсений слабо улыбнулся, когда дошёл до фильмов в 2021 году. Уже тогда он начал сниматься… Если отбросить весь абсурд произошедшего, ему даже… нравится. Достигнуть того, о чём мечтал всю жизнь… Всё-таки это многого стоит. Чуть ниже 2021 года шёл 2020, в котором он практически не снимался, дальше 2019…. Дойдя до 2016, он замер, сверля глазами очень знакомое слово. «Импровизация». Со всей суматохой он в корне забыл про их передачу, про Антона, Диму, Стаса, остальных. Но больше всего его привлекло не название. Его привлекли цифры, что стояли рядом. На этом сайте рядом с названием фильма всегда пишут года. И рядом с «Импровизацией» он увидел цифры «2016-2020». В эту секунду появилось ощущение, что сердце на несколько секунд остановилось. Арсений был далеко не глупый, но этого сейчас совсем не понял. Они перестали снимать импровизацию? Закрыли проект? Что произошло? Это случилось в тот же год… Но почему? И как они могли перестать заниматься проектом? В голове не укладывалось, потому что это была ИХ передача. Передача, которую они поднимали с самых низов и вполне до достойного уровня. Неужели всё просто… закончилось? Арсений начал заниматься фильмами, но импровизацию закрыли? Внутри скрутило непонятное противное чувство, которое тут же хотелось отогнать от себя. Попов запутался ещё больше. Он отчаянно хотел знать ответы на все вопросы, потому и сразу же зашёл на сайт продажи билетов и заказал себе на ближайший сапсан. В Москве он будет примерно через четыре с половиной часа. Доехать до Серёжи ещё примерно минут 30-40. Так получается, что через пять часов… он узнает всё. Ждать Арсений умел, но не любил, однако сейчас выбора не оставалось. Это совершенно не телефонный разговор, так что звонить ещё Диме, Антону или Стасу он не хотел. Выключив телефон и убрав его в карман, он принялся собирать необходимые вещи. Открыл комод, — достал нижнее бельё, пару футболок. Встал посреди комнаты, вспоминая, где сумка. Открыл шкаф, но тут снова не обошлось без сюрпризов. Помимо его одежды, тут висела ещё чья-то ещё… Он провёл рукой по… женской, чёрт возьми, одежде, оглядывая несколько платьев и кофт. Глубоко выдыхает, понимая, что с этим ему тоже придётся разбираться, но потом. Сейчас Серёга. Сумки не оказалось, но он достал рубашку с джинсами и положил к футболкам. То, что он сегодня не ел, его волновало в последнюю очередь, так что, не заходя на кухню, он поплёлся в гостиную в поисках своей чёрной сумки. Он заметил, как сильно всё поменялось и здесь. Мебель была новее, стояла красивее, чем до этого. Подошёл к шкафу, на котором заметил свою чёрную сумку, поднялся на цыпочки, схватил и понёс с собой в комнату. Через десять минут Арсений был уже готов. Через полчаса он сидел в сапсане, а через четыре часа уже был в Москве. Всё то время, что он был в поезде, Арсений практически всё время провёл, наблюдая за видом в окно, и только максимум минут пятнадцать отвёл на соцсети и интернет, пытаясь узнать какую-то информацию. Он зашёл ещё раз в свой инстаграм, заметил, что подписчиков заметно поприбавилось, открыл комментарии, которых была куча. Его внимание привлекали предложения по типу «Который год без импровизации…». Прошло пять лет, люди до сих пор помнят, а сам Арсений даже не знает причину. Он зашёл в браузер и вбил прямым текстом «Почему закрыли импровизацию». Однако никакой полезной информации кроме множества сайтов об этом и слухов он не нашёл. В голове внезапно пронёсся их последний тур. Все плохие и хорошие моменты, и даже не верилось как-то, что этого больше нет, что именно в том году они закрылись. Не верилось совершенно. Это было как-то… неправильно. Да, у него были мысли о возможном перегорании в отношении этого проекта, но чтобы его и правда закрыли… Он вспомнил Димку, Антона и понял, что нужно зайти к ним в инстаграм, узнать, что стало с ними. В первую очередь зашёл к Диме, которого на удивление не нашёл в своих подписках, поэтому просто вбил в поиск. Зашёл и увидел море новых фотографий… Даже новую аватарку. Нажал на самую последнюю фотографию, которая была выложена неделю назад. Там он с детьми и женой… Попов даже улыбнулся, увидев, как сильно повзрослели его сын с дочерью, как изменился сам Димка. С момента запуска импровизации и до 2020 года он тоже нехило изменился, но сейчас… На фото прекрасно видно, что это и правда счастливая семья, и Арсений только мог порадоваться тому, что у Димки всё хорошо. Пролистал чуть ниже, замечая его на каком-то шоу. Кажется, что-то про футбол. Он продолжает делать обзоры, где-то сниматься… Увидел, что на его канале количество подписчиков тоже заметно возросло, улыбнулся ещё раз и вышел с профиля, вбивая в поиске ник аккаунта Антона Шастуна. Первое, что он подмечает, — аватарка та же. За пять лет он так и не поменял её? Переходит в профиль, нажимая на последнюю выложенную фотографию. Шоу, название которого он даже не знает. Антон тоже где-то снимался… Но тут взгляд его падает на дату. 21 июня 2021 года. Тут он замирает, потихоньку осознавая, что позднее этой даты Антон не выкладывал ничего. Но почему? Он пролистал ещё ниже, замечая ещё парочку каких-то программ, но ни намёка на то, почему Антон перестал вести инстаграм. Медленно выдыхает, выключая телефон и чувствуя, как голова кипит от наплыва информации и вопросов, которые с каждой минутой возрастали в несколько раз. Больше телефон за время поездки он не включает, пытается разложить по полочкам всё, что он узнал. За эти часы, что он провёл, наблюдая за тем, как в окне перемещались ландшафты и пейзажи, он осознал несколько вещей. Первая, — это точно не сон. 100 процентов, слишком реалистично, он всё-таки может отличать реальность и сон. Вторая, — он не мог потерять память из-за какой-то травмы головы, ведь, если бы его голову действительно так сильно тряхануло, что он забыл последние пять лет своей жизни, он бы проснулся не в постели, а в больнице. Он действительно каким-то образом оказался в 2025 году. Это он чётко осознал, когда сапсан уже останавливался в Москве. И когда до него это в полной мере дошло, голова ещё больше пошла ходуном. Когда Арсений ехал на такси по адресу, что пришёл ему сообщением, он и правда верил, что встреча с Серёжей решит все его проблемы. Словно они поговорят, как и всегда, и всё как-то встанет на свои места. Матвиенко всё объяснит, они во всём разберутся, несмотря на то что, как разбираться с этим, Арсений не понимал. Это казалось таким правильным, таким логичным, ведь так было с самого начала их дружбы. Однако Арсений всё равно чувствовал какую-то тревогу, когда вышел из такси и оглядел большой красивый дом практически в центре. Подошёл к подъезду и набрал номер квартиры, предварительно посмотрев его в сообщении. — Да. — Серый, это я. Ему открыли, и он поднялся на седьмой этаж на красивом просторном лифте. Для Арсения они всё ещё виделись в последний раз вчера, а для Серёжи.? Чёрная сумка, хоть и не была тяжёлой, тянула его вниз. И не только руку, а словно всё тело. Он попытался себя успокоить, ведь это всё ещё его лучший друг, Сергей Матвиенко, с которым они уже столько лет дружат… разве что-то могло измениться за пять лет? Двери лифта открылись, и он уже заметил приоткрытую дверь неподалёку, к которой подошёл, даже не смотря на номер квартиры. Серёжа услышал открывающиеся двери лифта и шаги Арсения, после чего уже полностью распахнул перед ним дверь. Арсений остановился в шаге от квартиры, оглядывая Серёжу с ног до головы. Понял, что Серёжа, по всей видимости, изменился больше всех. Первое, что он заметил было более статное и взрослое лицо, а второе — отсутствие хвостика на затылке, что удивило Арсения больше всего. Волосы были немного выбриты у висков, а на макушке обычная причёска, как сейчас у большинства мужчин. Чем-то эта причёска напоминала те времена ещё до хвостика. Стиль в одежде тоже был совершенно другой, более тёмный, но всё-таки стильный. Это был всё тот же Серёжа, но одновременно немного другой человек с нечитаемым взглядом. Арсений выдохнул, начиная первым, но ощущая почему-то давящую тяжесть. Такого рядом с его другом не было никогда. — Привет. — Привет. Чего застыл? Проходи. Арсений будто очнулся ото сна, проходя в квартиру, но всё ещё не отводя ошарашенного взгляда от друга. Серёжа это заметил. — Что? — Ты отстриг свой хвост… — А ты впервые видишь, да? — Арс несколько раз похлопал глазами, не понимая, что и сказать. Но его лицо сказало всё за него. Серёжа усмехнулся. — Значит, тебе настолько было плевать, что ты за несколько лет так и не заходил в мой инстаграм… Понял. Он закрыл дверь на замок и прошёл куда-то в комнату, оставляя матерящегося про себя Арсения, который уже даже начал жалеть о том, что приехал. За столько лет… они не встречались? Он снял кроссовки и прошёл за Серёжей, который в это время уже сидел на диване, жестом предлагая Арсу сесть. Попов оглядел просторную комнату, которая выглядела достаточно дорого. Сейчас он явно ощущал себя не в своей тарелке, присаживаясь рядом и каким-то потерянным взглядом глядя на друга, словно надеясь, что тот первым начнёт разговор. И тот начинает, протягивая руку за бокалом, который стоял на столике рядом. — Чего приехал-то? — Что произошло за эти пять лет? Почему-то сейчас он видел Серёжу не как своего лучшего друга, который всегда веселиться и подбадривает, а как совсем чужого человека, от чего становилось в разы хуже. Неужели он потерял что-то очень ему дорогое? Серёжа не улыбался, он пристальным взглядом посмотрел на Арсения, отпивая что-то прозрачное, что было налито в бокале. — Не понимаю, о чём ты. — Как вообще… такое возможно? — Да что? — Я засыпаю в 2020 году, а просыпаюсь в 2025, я не понимаю… Только когда он это сказал, понял, что сморозил полную глупость, которой даже не поверил бы он сам, не произойди это с ним самим. — Господи, Арс, ты не в себе, это сколько надо было выпить? — Да не пил я, Серый. Не пил. Но ты прав, я, наверное… не в себе. Арсений выдыхает, заглядывая в глаза друга и замечает там настороженность, но заинтересованность. Ему нужно кому-то рассказать, он всем сердцем хочет поделиться, но он взрослый человек, и он понимает, как глупо это прозвучит. — Я не в себе, потому что за эти пять лет… столько изменилось. Я не понимаю, будто это не я совсем, не моя жизнь. Чёрт, Серёга, мы же с тобой лучшие друзья, а ты ведёшь себя, словно мы не знакомы, словно этих двенадцати лет не было, и… — Мы не общались пять лет, — Арс замер, как и всё внутри, потому что его слова накрыли слишком неприятной волной. — Что? — Какие лучшие друзья, Арс, если мы пять лет с тобой не общались? Какие друзья, если ты пресекал все попытки поговорить со мной нормально? Лучшие друзья? Это тебе что-то ударило в голову, Арс. А спустя столько лет молчания ты объявляешься, как ни в чём не бывало. Молодец. Он поднимается с кровати, всё ещё держа в руке бокал, и выходит куда-то из комнаты, пока Попов приходит в себя от слов, что были каким-то плевком в лицо. Словно его кто-то окатил холодной водой. Они и правда прекратили общение по его вине? Каким человеком он стал? Арс облокачивается о спинку и устремляет взгляд в потолок, не двигаясь какое-то время. Создавалось ощущение, словно он всё потерял, но одновременно с этим приобрёл тоже многое. И раз он так жил, значит ему… нравилось? Через некоторое время возвращается Серёжа с двумя бокалами в руках. Один протягивает Арсению и садится обратно на своё место со своим бокалом. Они смотрят друг на друга. Попов чувствует, что хочет обнять его, извиниться за то, о чём он даже не знает, чего он не делал, но понимает, — сейчас это будет лишним. Поэтому он словно в трансе отпивает, как оказалось, белое вино и продолжает задавать вопросы. — Почему мы перестали общаться? — Я же сказал, это была твоя инициатива… — Я понял, но… почему? — Серый неопределённо пожал плечами, опустил взгляд в бокал, который вертел в руках. — Мы же поссорились с тобой, Арс. Сильно. Я думаю, ты помнишь, — Арсений не помнил, но перебивать не стал. — Наши пути разошлись, ты стал двигаться дальше, достигать того, чего хотел. И ты достиг. И я рад за тебя. Нет, правда. Раньше злился, ненавидел тебя даже, а теперь… просто рад. Ты взрослый человек и сам решил, что для тебя будет лучше. Арсений медленно выдохнул и отвёл взгляд, потому что не мог больше смотреть ему в глаза. Человеку, с которым дружил столько лет, но вскоре отказался от него. Он всё ещё не верил, что на такое способен, как и не верил в то, что всё это происходит на самом деле, потому что казалось каким-то абсурдом. Сделал ещё глоток и спросил, не поднимая глаз: — А Дима, Шаст, Стас? — С Димой мы до сих пор списываемся. Наверное, только мы единственные и не прервали общения. Он в Барселоне сейчас отдыхает с семьёй, у него всё хорошо. Правда хорошо, Арс. Антон… я не знаю, честно говоря, ничего про него не слышал уже давно. А Стас, у него тоже всё в порядке, руководит другими проектами, насколько я слышал. — Ну а… ты? — А что я? — Эта квартира, она..? — Да. Достроили загородный дом и обменяли на квартиру. Вот на эту красавицу. — Ты молодец, Серый. Я знал, что у тебя всё получится. Матвиенко молча кивнул. Они какое-то время посидели в тишине, после чего Арсений задал вопрос, который хотел задать уже как несколько часов. — Почему импровизация закрылась? — Да ты угараешь. — Скажи. — Ты сам всё прекрасно знаешь, Арс. — Я хочу услышать твоё мнение. — А я не хочу говорить об этом. Зачем вспоминать то, чего уже нет как столько лет? И я не понимаю, зачем это тебе. Зачем ты приехал, начал задавать эти вопросы, правда не понимаю, Арс. — Я не хотел, чтобы так получилось, — Серёжа усмехнулся, на несколько секунд запрокинув голову к потолку. — Брось, Арс, себе не ври, а мне тем более не надо. Впрочем, теперь это значения не имеет. У тебя всё хорошо, ты актёр. Правда актёр. И не как раньше тебя называли «актёр-неудачник» или ещё чего. Востребованный, хороший актёр. У тебя девушка-модель есть, с которой ты живёшь вместе… — Арсений хотел было перебить, чтобы выспросить подробнее, но не стал. Просто понял, что его догадки подтвердились. — Всё, чего тебе не хватало раньше, теперь у тебя есть. Что тебе теперь нужно? — Я не знаю, — проговорил Арс совсем тихо, будто бы самому себе. Серёжа поставил бокал на столик и опустил голову, что-то обдумывая. Арсению казалось, — Серёже было непросто его видеть. Он напоминал ему о прошлом, которое так и осталось далеко в 2020 году. Арсений решил спросить ещё раз. — Серый. Почему мы поссорились? — Прекращай, Арс, харош. Забудь об этом, как не вспоминал всё это время. Возвращайся домой и живи дальше, слышишь? — Я могу… остаться у тебя? — Арс… — На время. Не знаю, хотя бы на пару дней. — У меня правда много дел, — Арсений кивнул, отводя взгляд. — Неужели мы и правда стали настолько чужими… Попов допил содержимое бокала и поднялся, подхватывая с пола сумку. Куда теперь ему идти, — он даже не предполагал. Ехать… домой? И как жить без всего, что было раньше? Возможно, он привыкнет, потому что это его жизнь, которая теперь, не была плоха. Она была даже не просто хорошей, она была прекрасной. У него есть всё, чего он желал, о чём мечтал, кто с такой жизнью будет жаловаться? Но всё это было чисто на рациональном уровне. Чисто морально ему казалось, что он всё проебал. Казалось, что это настолько чужая жизнь, что он даже не понимал, что с ней делать. Арсений вспомнил свои мысли перед сном, вспомнил, как подумал о том, что ему это не нужно, что ему всё надоело. Неужели после этого всё и пошло наперекосяк? Он пошёл к выходу из комнаты, но Серёга окликнул его. — Арс… блять, постой. Арсений обернулся. — Слушай, я правда не понимаю, что с тобой и ради чего ты приехал, но, если тебе реально нужно… можешь остаться. Правда, мне завтра надо будет отъехать на полдня, но, я думаю, ты можешь остаться на время. Попов отчётливо видел, как тяжело Серёге давались эти слова, как тяжело было ему в принципе видеть его, погружаться в неприятные воспоминания, поэтому камень с души у Арсения не упал после этого предложения. Наоборот, он убедился в том, что не должен долго злоупотреблять гостеприимством Серёжи, несмотря на то что ему хочется этого очень сильно. Арсений улыбнулся. — Я не задержусь у тебя дольше суток, — ему нужно было хотя бы несколько часов, чтобы остановиться и обдумать дальнейший план своих действий. Всего несколько часов, чтобы принять происходящее и прийти в себя. Несколько часов, чтобы смириться. Серёжа кивнул. Арс не двигался с места. — Ненавидишь меня? — Серёжа улыбнулся. Впервые за это время не усмешка, а обычная улыбка, по которой Арсений уже так соскучился, будто бы и впрямь не видел её пять лет. — Не настолько сильно, чтобы задушить тебя подушкой ночью, не переживай. Есть будешь? Арсений кивнул, понимая, что сегодня он совершенно не ел. Осторожно положил свою сумку и прошёл за Серёжей на кухню, молча в дверях наблюдая за тем, как тот что-то разогревает. — Юлька приготовила, кстати. — Топольницкая? Вы с ней всё ещё дружите? — Да, отдыхать ездили даже компанией. Давай, проходи. Арсений медленно прошёл и сел за стол. Он не рискнул лезть к Серёже с вопросами или разговорами, но тот, к счастью, начал первый, чтобы немного сгладить обстановку. Он говорил практически всё время, рассказывая о том, в каких проектах снимается, чем занимается в принципе, как обменял дом на квартиру и много о чём ещё. Арсений не почувствовал, что всё так резко вернулось на круги своя, потому что это было не так. Но ему определённо стало чуть легче, когда он слушал рассказы Серёжи, хоть и понимал, как же много всё-таки упустил. — А откуда ты узнал, что я живу не один? — спросил Арсений, вспоминая слова друга. — Ну, я интересовался у общих знакомых, следил за инстаграмом… Вообще меня удивило, что ты начал выставлять свою личную жизнь. — Да. Меня тоже… — Но она красивая. Не удивительно, правда, ведь она модель. И как такая на тебя клюнула… — Арсений с улыбкой пихнул друга локтем, мысленно ставя себе пункт в голове узнать о ней побольше. — А Антон… ты не знаешь, как у него? Чем занимается, не женился там на Ире? — Вот, честно, представления не имею даже. Они общались с Димкой какое-то время, но потом тоже всё меньше, споры тоже были, не помню уже из-за чего. Потом и вообще всё затихло. Арсений кивнул головой, но, когда он хотел что-то ещё спросить, Серёжа уже перевёл разговор на другую тему. — У меня пробы, кстати говоря, через неделю. Позвонили вот сегодня с утра, чтобы подтвердить… — сам не зная зачем, говорит Арсений спустя какое-то время. — Круто. Про чё фильм? — Честно? Понятия не имею. Серёжа улыбается, и какое-то время они всё сидят, разговаривая не об их совместном прошлом, а на какие-то отвлечённые темы. Серёжа рассказывает про отдых, а Арс понимает, что ничего рассказать толком не может, но его и не просят об этом. Он в одну секунду осознаёт, что всё ещё не понимает до конца, почему распалась их импровизация, но задать вопрос второй раз не решается. Всё-таки есть ещё те, у кого можно спросить. После Серёжа показывает Арсу свою комнату. Большую и уютную. Арсений оглядывает её, пока тот кое-что вспоминает и улыбается. — Пиздец, как мне вообще это в голову пришло… Он идёт к шкафу, открывает его и достаёт оттуда какую-то коробку, а Арсений замирает в нескольких шагах, хмурясь. Спустя всего несколько секунд Серёжа резко встаёт и кидает в Арсения какой-то футболкой. Тот ошарашенно ловит её, разворачивая. — Раритет, между прочим. Помнишь, ты пять лет назад не стал забирать свои вещи у меня из квартиры? Попов разворачивает футболку, понимая, что это его собственная с плюсом на груди и надписями «Служба спасения спасите-ка Арсения». Улыбнулся, поднимая глаза. — Ты хранил… — А кто тебя знает? Выставил бы чек потом за порчу имущества… В коробке всё остальное, можешь забрать потом. — Спасибо, Серый… — Да пустяки. Арсений практически не достаёт своего телефона весь этот вечер, не заходит в соцсети, он просто потихоньку привыкает к происходящему, даже не представляя, как вернуться обратно. К ночи у него уже начинает болеть голова, когда он сидит на кухне Серёжи с выключенным светом и смотрит в окно, стараясь выстроить дальнейший план действий. А какой он, этот план? Чего он хотел? Вернуться туда и всё изменить или остаться здесь и начать жить так, как мечтал? Да и какое это имеет значение теперь, если выбора не оставалось? Если вернуться назад не представлялось возможным. Хотя он всего сутки назад считал невозможным то, что с ним произошло. Со всем произошедшим ему было трудно понять, как двигаться дальше. На кого можно положиться, на кого нет, что делать, а что нет. Хотелось рядом кого-то, кто возьмёт за руку и поведёт вперёд, как маленького ребёнка. Но не кого попало, не девушку, которую он знать не знал, не друзей новых, которые в любой момент могут отвернуться. Хотелось кого-то из прошлого. Кого-то, на кого можно будет положиться. Серёжа… за эти пять лет они стали чужими друг другу, и Арсений видел это в каждом действии, в каждом слове друга. Серёжа не станет ничего возвращать, он не держится за прошлое. Теперь уже точно нет. Дима… они были чудесными друзьями. Арсений всегда знал, что может положиться на его умные мысли в любой момент. Даже когда сам не знал, как поступить. И он бы с радостью сейчас отдался его здравому уму, но… портить Диме прекрасный период его жизни собой, напоминаниями, как ему кажется, не самыми приятными не хотелось. Да и, как сказал Серёжа, Дима сейчас отдыхает в Барселоне. Антон… — Пойдём спать. Арсений резко оборачивается, замечая друга, который проходит в кухонную темноту. Спать совершенно не хотелось из-за навязчивых мыслей, но он лишь улыбается и поднимается со стула, следуя за Серёгой вглубь коридора. Перед комнатами они уже должны разойтись, — Арс в гостиную на диван, Серёга в свою комнату на кровать, но оба на несколько секунд останавливаются перед дверьми. — Арс… порядок? — Попов отрицательно качает головой. — Я должен извиниться. — Не должен. — Должен. Кажется, я был мудаком, — Арсений горько усмехнулся, понимая, что извиняется за то, чего он не делал, но сделал бы. — Сейчас это уже не имеет значения. — Имеет, Серый. Всегда имело и будет иметь. Матвиенко усмехается, опуская взгляд. — Тогда… я принимаю твои извинения. — Но не извинишь? — оба улыбаются друг другу. — Я подумаю. Спокойной ночи, Арс. — И тебе. Они расходятся по комнатам, прикрывая за собой двери. Арсению эту ночь плохо спится, Арсений всё ещё пытается прийти в себя от произошедшего, Арсений всё ещё пытается понять, как же ему двигаться дальше. Он хочет позвонить друзьям, поговорить с ними, извиниться, хочет позвонить Диме и обязательно сделает это, как только тот вернётся в Москву. Возможно, даже встретится с ним. Хочет позвонить Антону… Арс вспомнил, как в последний день тура отказался прийти к нему, посидеть. Тогда он был слишком раздражён, тогда его всё достало, а сейчас всё это ушло на второй план из-за абсурдности произошедшего. Что было бы, если бы он всё же согласился посидеть с Антоном в последний день? Это всё равно случилось бы или нет? Он понимает, что Антон сейчас единственный человек, который может рассказать ему о том, что случилось. Ни Серёжа с его нежеланием в принципе вспоминать прошлое, ни Дима, который сейчас даже не в России, а Антон. И он решил, что завтра ему позвонит. Арсений хочет знать. Несмотря на то что вряд ли сможет что-то изменить. Но знать ему важно. Заснул он только часам к четырём, всё-таки слазив в интернет и прочитав ещё немного про свои прошлые достижения. Даже зашёл в инстаграм модели, с которой сейчас живёт. Как это вообще получилось? Он не стал бы жить с человеком, в котором не уверен, да и личную жизнь он выкладывать бы не стал. Но он тут же понял, что за это время изменилось не только всё вокруг, изменился и он сам. И, по всей видимости, серьёзно. В двенадцать часов он проснулся и понял, что зря вчера надеялся на возвращение обратно в свой год и свою жизнь. Услышал какое-то шебуршание в квартире. Значит, Серёга уже проснулся. Перевернулся на спину, устремив взгляд в потолок, вспоминая, что он хотел сегодня сделать. Уже через несколько часов он уезжает обратно в Питер и пытается наладить свою жизнь там. Пытается привыкнуть к тому, как он теперь живёт, потому что делать больше было нечего. Но вспоминает, что сперва хотел позвонить Антону. Возможно, даже встретиться с ним. Расспросить, как жизнь, чем занимается сейчас, почему перестал вести инстаграм и что всё-таки произошло пять лет назад. Спустя ещё минут пять он встаёт, забирает телефон и идёт на кухню, где его друг допивает кофе из кружки. — Доброе утро, завтракать будешь? Блины есть. — Доброе… нет, Серый, спасибо. — Мне, кстати, по делам через час уезжать. — Я не задержусь. Минут через тридцать уже поеду к себе. Тот кивнул, наблюдая за каждым движением друга. — Я выйду на балкон? — спросил Арс, кивая на балконную дверь на кухне. — Конечно. Билет. Надо будет ещё заказать билет на сапсан до Питера. С этими мыслями он выходит на балкон, вдыхая немного прохладный воздух и оглядывая потрясающий вид. Но сперва надо позвонить Шастуну. Когда Арс заходит в телефонную книгу, появляется почему-то странное чувство тревоги. Если с Серёжей они были лучшими друзьями, дружили двенадцать лет, то с Шастом… он имеет полное право даже не ответить на звонок. В телефоне он, на удивление, не находит его номера, отмечая про себя, что телефонных номеров прибавилось в разы. А наизусть не помнит, только где-то три цифры в середине, поэтому заходит обратно на кухню. — Серый, у тебя остался номер Тохи? Тот на него посмотрел каким-то выжидающим и странным взглядом, вздохнул и достал свой телефон, диктуя ему номер. Арсений произносит про себя «да, точно», выходит обратно на балкон и закрывает дверь. Выдыхает и нажимает на кнопку вызова, уже приготовившись к тому, что его пошлют, как только услышат голос. На удивление, гудков не было, а из трубки послышался голос автоответчика, — «Набранный вами номер не обслуживается». Он нахмурил брови, скинул и позвонил ещё раз. То же самое. Антон ещё и номер сменил вместе с инстаграмом? От кого шифруется? И сейчас ему приходит мысль в голову о том, что с Антоном могло что-то случиться. Никто не знает, где он, телефон не доступен, инстаграм перестал вести… И что это значит? Поразмышляв ещё немного, Арс приходит к выводу, что нужно заехать к ним с Ирой. Там он должен его найти. Попов выходит с балкона, ещё немного постояв там, и размышляет о том, на какое время лучше взять билеты. — Ну чего, ответил? — Видимо, сменил номер. Арс пожал плечами, хотя внутри затаилась тревога. Понимает, что адреса Иры он тоже не помнит, поэтому Серёжа лезет в свою давнюю переписку с Антоном, находит адрес и скидывает Арсу, задавая лишь один вопрос. — Ты уверен, что Шаст захочет тебя видеть? Но Арсений понимал, — Серёжа хотел бы много чего сказать, даже остановить его, потому что вспоминать неприятное прошлое никому не понравится. Он не был уверен, что Антон захочет его видеть, но всего лишь хотел убедиться, что с ним всё в порядке, ведь… они не были чужими друг другу. На вопрос Арсений не отвечает. Серёга разрешил ему принять душ, и через минут двадцать он был уже собран и готов выходить. Со слегка влажной головой, но на улице не зима. Попов оглядывает квартиру, в которой вряд ли ещё появится, друга, которого скорее всего не увидит и медленно выходит в коридор. Они молчат, потому что оба не знают, что говорить, оба не умеют прощаться, особенно, когда этого не очень и хочется. Было как-то всё скомкано, глупо, но как было. Арсений забрал свои футболки и толстовку, которые оставил пять лет назад перед туром. Правда, одну футболку Серёга прикарманил, сказав, что это налог за хранение. Арсений и не был против. Он прислонился спиной ко входной двери с сумкой в руках и посмотрел на друга. — Надеюсь у тебя всё будет хорошо, Арс, — начал Матвиенко, улыбаясь. — Аналогично, Серый. Был рад тебя видеть, — тот кивнул, убирая руки в карман штанов. — Это всё? Может… встретимся ещё как-нибудь? — Серёжа пожал плечами. — Может быть как-нибудь. Но знаешь, Арс… — опустил голову на пару секунд. — Я за это время чётко осознал, что прошлое нужно оставлять в прошлом, иначе ты не сможешь двигаться дальше. И я уверен, что тебе тоже это не нужно. Не знаю, почему тебя так пробило вчера на ностальгию, но настоящее — это всё, что у нас есть, — он неопределённо развёл руки в сторону. Арсений закивал головой, опуская взгляд. В груди стояло неприятное чувство, а в горле ком, но он глубоко вдохнул, пытаясь отвести наваждение. Просто было чертовски сложным прощаться с человеком, с которым двенадцать лет был бок о бок. Серёжа улыбнулся ему, когда друг поднял глаза, а сам Арс улыбнулся в ответ, но какой-то измученной улыбкой, и протянул ему руку. Тот пожал. Попов не сдерживается и тянет на себя Матвиенко, обнимая его и тяжело дыша. В голове не было мыслей, кроме той, как он мог настолько сильно проебаться. Они отстраняются, всё ещё улыбаясь, Арсений протягивает: — Ну, теперь всё. Удачи тебе. Открывает входную дверь и выходит наружу, ощущая свой бешеный ритм сердца. Они в последний раз улыбнулись друг другу, когда Попов зашёл в двери лифта и, когда тот тронулся, прислонился спиной к стенке, выдыхая и проводя рукой по лицу. Он даёт себе пять минут в подъезде перед окном перед тем, как выйти на воздух. Пять минут, чтобы собраться с мыслями, успокоиться и пойти дальше. И ему хватает. Билеты в Питер он пока решает не брать, — для начала встретится с Шастом, а там уже решит. Пока он едет по адресу, который продиктовал ему Серёжа, к нему уже раза четыре подходят с просьбой сфотографироваться. Один даже спрашивает про импровизацию, а Арсений не знал, что и отвечать, нелепо отмазываясь. Перед подъездной дверью он на несколько секунд замирает в нерешительности. Антон сейчас один из тех немногих людей, которые могли пролить ему свет на то, что произошло, но… появляться на его пороге спустя столько лет… Было дико странно, что вроде как Арсений видел его ещё вчера, а для Антона прошло пять лет. И какой будет реакция, Арс не знал. Он не признавался себе в том, что сейчас хочет занять себя чем угодно, лишь бы оттянуть момент влития в настоящую жизнь. Мысленно даёт себе указание почитать об этом в интернете, однако понимал, что это ни к чему не приведёт. Это не изменить специально. Он вспоминает цифры домофона и нажимает на них, ожидая, пока из домофона послышится голос, но его не последовало. Ему просто открыли, будто бы его ждали, и Арс нахмурил брови, открывая дверь и заходя в лифт. Он почувствовал, как сердце забилось чуть сильнее, когда лифт начал подниматься. Руки немного похолодели, а он не понимал, от чего, реакция организма была слишком непроизвольной, он не контролировал это и даже не понимал себя. Но он мужчина, ему нужно успокоиться, поэтому он выдыхает и выходит в открывшиеся двери лифта, подходя к квартире с нужным номером. Уже заносит практически не дрожащую руку над звонком, но тут ему открывают дверь. Ира. Ира, которая удивлённо на него вытаращилась, не двигаясь с места. — Арсений? — Ира. Привет. Я… — Ир, а ты не знаешь… — сзади подошёл мужчина с голым торсом. Не Шаст. Он подошёл к девушке, оглядывая Арсения, когда как тот ошарашено вытаращился на него. — А где суши? — Что? — Арсений чуть не выкрикнул, всё ещё немного пребывая в удивлении. Девушка повернулась к мужчине и положила руку ему на плечо. — Милый, это не курьер. Я сейчас, — она вышла за порог, прикрывая за собой дверь и обращаясь к Арсению. — Ты чего тут делаешь? — Кто это? — Парень мой, а что? — А Антон? — В смысле Шастун? Да мы же расстались четыре года назад. Попова словно окатило холодной водой. Если он имел хоть какое-то представление, где можно отыскать Антона, то сейчас мыслей у него не было. Возможно, у Шаста появилась своя квартира в Москве, а, возможно, он живёт у кого-то. И почему они расстались? И что вообще происходит? Вопросов были слишком много, а что делать со всеми ними, Арсений не представлял. Он тупо уставился на девушку, не в силах ничего сказать. — А ты чего хотел-то? — Я… найти Шаста. У тебя нет его нового номера? — А он номер сменил? Арс кивнул, опуская взгляд в пол. И что теперь? Кто-то же должен был знать… В голове пронеслись все его друзья, которым он мог бы рассказать. Но одним из самых близких был Дима, и если тот не знает… Он шумно выдохнул, сминая в ладони мягкую ручку от спортивной сумки с вещами. Поднял взгляд, серьёзно глядя в глаза собеседницы. — И где он, ты тоже не знаешь, да? — А он, скорее всего, в Воронеж уехал. Не могу сказать точно, но почему-то мне кажется, что он это упоминал. Воронеж. Это более пятисот километров от Москвы. Более десяти часов на поезде. Арсений не поедет туда, тем более коли не уверен точно, что Антон там. Точно не поедет. Нет. — Спасибо. Удачи тебе. Разворачивается и уходит, но идёт не на лифт, а на лестницу. Однако Ира его останавливает. — Арсений. Тот оборачивается, замирая. — Мне жаль. — Что? — Ну, что всё так получилось у вас… с импровизацией. Он никогда не говорил, в чём дело, мы это практически не обсуждали, я и не претендую, это ваше дело. Просто… ему было сложно. И мне правда жаль. Я просто надеюсь, что у него всё наладилось, — Арс коротко кивает, бросая напоследок с улыбкой: — И парню своему расскажи, что такое кино и что я не курьер. И уходит, замечая улыбку девушки. Уличный воздух становится спасением от душного подъезда. Он дышит часто, будто бы и правда находился в помещении, где кислород на минимуме. Все попытки найти Шаста оказывались провальными. Может, этого вовсе и не нужно делать? Что могло случиться? Арсений понимает, — всё, что угодно. Распалась импровизация, расстался с девушкой, с который встречался много лет, остался без места жительства, перестал вести инстаграм, сменил номер… Ощущение, будто в том мире Антон Шастун перестал существовать, будто его и не было вовсе. Но это был абсурд. С ним всё хорошо, он сейчас в Воронеже с мамой. С ним всё хорошо. С этими мыслями Арсений плюхнулся на лавочку, всё ещё холодными руками открывая сайт с билетами до Питера. Потому что в Воронеж он не собирается, это было бы уже странно. Зачем ему? Какая разница? Он уже заносит палец над кнопкой, чтобы купить билеты, но тут же выключает экран телефона, облокачиваясь о скамейку. Не может. Он так не может. Понятия не имея, что с Антоном, с человеком, с которым занимались общим делом, с которым были друзьями. Просто взять и забить на то, что с ним. Нет. Он не мог, как бы себя ни обманывал. Поэтому сейчас он заходит на сайт с билетами от Москвы до Воронежа и оплачивает один на 13:45 на самый быстрый поезд. Времени было впритык, но успеть он должен был, а с билетами на самолёт, ожиданием рейса и прочим сейчас заморачиваться совсем не хотелось. В поездке же время занимало чуть больше семи часов. Уже сегодня, если всё-таки Ира была права, он увидит Антона. Правда, это казалось странным, что он мог уехать из Москвы, ведь у него тут… проекты. Так ведь? На поезд он практически опаздывает, но всё-таки, к счастью, добегает вовремя с сумкой наперевес. Он всегда был подвержен спонтанным решениям, однако сейчас, когда точной цели поездки не понимал даже он сам, он тысячу раз задавался вопросом — «А надо ли?». Ответ он не нашёл даже тогда, когда поезд тронулся. Он поставил сумку рядом с собой и перевёл дух после пробежки до поезда. Включил телефон. Несмотря на то, что вчера у Серёги он его немного подзарядил, оставался 41 процент, а розетки были только в купе, поэтому оставалось лишь надеяться, что этого хватит до Воронежа. Арс принялся бродить по просторам интернета, постоянно натыкаясь на сайты «Почему же всё-таки закрылась импровизация?», «Что стало с актёрами после закрытия проекта?», «Скандальное разъединение четвёрки». Последнее его даже привлекло, поэтому он зашёл на сайт, однако кроме различных слухов ничего толком не нашёл. Не удивительно, ведь, если они решили остановить шоу, причину оглашать никто не станет. Он заходит в вк. Множество непрочитанных сообщений от каких-то людей. Он даже зашёл к нескольким в диалог прочитать переписку, но интересного для себя ничего не нашёл. Рабочие моменты или же наоборот какая-то чепуха. Проводит рукой по лицу, выходя из этой соц сети. Бесполезное занятие. В голову внезапно приходит мысль, о которой он раньше даже не задумывался, но от которой он чуть ли не роняет телефон с возгласом в голове: «Точно!». Он быстро заходит в инстаграм и вбивает в поиск в директе профиль Шастуна, надеясь, что диалог остался. И ему везёт. Он заходит и видит, что диалог на месте, но сразу не читает, лишь только выдыхает, потому что за последние часы бесполезной информации появилось хоть что-то. Он пролистал пальцем наверх, чтобы вернуться к последним сообщениям, которые он помнит. Уже через несколько секунд натыкается на дату «20 окт. 2020 г.» и на знакомые сообщения. Арс Не хочешь посидеть? Хер знает, когда встретимся в следующий раз

Нет

Выдыхает, прикрывая на пару секунд глаза. Это был тот день. Последний. Когда Антон его звал. Арсений поднимает глаза, оглядывая всех вокруг одним взглядом, понимая, что каждый занят чем-то своими никому до него нет дела. Дыхание участилось. Возможно, тут он найдёт ответы на свои вопросы. Хотя, на самом деле, это его и пугало. Опускает взгляд, проводя слегка дрожащим пальцем вниз.

21 окт. 2020 г.

Ты точно не поедешь с нами в Москву?

Точно

Понял А вещи у Серёги как заберёшь?

Потом

22 окт. 2020 г.

Арс Подарки тут разбирали Ну с тура Ты заберёшь?

Как приеду продлевать контракт

Я Серёге пока отдам Арс Он бесится что ты на звонки не отвечаешь

Я был занят

Пусть звонит, если надо

23 окт. 2020 г.

Арсений Что за бред Серёга сказал Ты же это не серьёзно? Арс

?

Блять

Что он рассказал?

Я позвоню сейчас

27 окт. 2020 г.

Ты во сколько будешь? Арс Какого хуя Серый опять бесится? Вы посрались с ним? Арсений блять

Я потом приеду

Чего? Когда? Арс Стас сегодня просил Он ещё обсудить хотел что-то со всеми Только не вытворяй хуйни Ты реально блять ещё в Питере? Да подними ты трубку тебе Серый дозвониться не может

5 минут

Попов Что ты ему сказал Что сука происходит Какого он сейчас психанул и ушёл Арсений блять

Я тебе потом перезвоню

Нет Сейчас

Окей

07 нояб. 2020 г.

Стас попросил тебя забрать вещи

Скажи ему, что я заберу 10 числа

Пиздец. Проще не стало, только наоборот, запутаннее. Было жутко жаль, что записи телефонных разговоров не сохраняются. Что он сказал Серому? А Шастуну? Он выдыхает, устало прикрывая глаза и облокачиваясь о спинку. Идёт всего второй день, как это случилось, а он уже чертовски устал. А что он будет делать, если Антона не окажется дома? Но его мама хотя бы определённо должна знать, где он или хотя бы новый номер его телефона. Арсений прислоняется виском к стенке рядом с окошечком, и ему кажется, что на какое-то время он проваливается в сон, хотя на сон это было слабо похоже. Когда он снова смотрит на телефон, ехать остаётся пару часов, и он всё это время, пытаясь себя чем-то отвлечь от гигантского кома мыслей, который с каждой секундой становился всё больше, бесцельно проводит это время в телефоне. Он приедет часам к 9. Ждать до следующего дня он не хотел, так что сразу отправится к Антону, а после надо будет снять номер в гостинице. Чёткий план, который он повторил в своей голове большое количество раз. Когда Арсений видит, что процентов на телефоне совсем немного, он гасит экран, ругая себя и оставляя зарядку на вызов такси. И, к счастью, ему хватает. Уже у дороги у него остаётся всего два процента, а в голове в миллионный раз прокручивается адрес Антона Шастуна. Когда импровизация давала концерты в Воронеже, все они были у Шаста раза четыре, не меньше и вряд ли больше. И так как в последний раз они были там в начале последнего тура, улицу и дом Арсений помнит хорошо, а вот за подъезд с квартирой нужно было побороться, потому что номер квартиры он не вспомнит процентов на 90. Когда такси уже подъезжает, он садится на заднее сиденье, желая доброго вечера водителю, и они трогаются с места. Какое-то время они едут молча, пока Арсений осматривает окрестности Воронежа в окно. Всё-таки за пять лет тут кое-что, да изменилось. Но он чуть не вздрагивает, когда с ним начинают говорить. — А вы это… ну этот, из… как же её… импровизация, кажется? Попов только сейчас оглядывает его взглядом. Мужчина лет 50 точно, довольно рослый в чёрной курточке, как будто сейчас не май, а как минимум февраль месяц. Разговаривать Арс был не сильно настроен, но не ответить он не мог. — Да. — Вас дочь моя смотрела всё долгое время. Да и я с ней пару выпусков, — Арсений опустил взгляд куда-то вниз, соединяя свои руки в замке на коленях. — Жаль, что закрылись. Попов почти незаметно кивает, не поднимая взгляда. — Да. Мне тоже жаль. — Надеюсь, оно того стоило. Слова эхом проносятся в голове, когда Арс наконец поднимает потерянный взгляд на собеседника. Больше они не разговаривают, но им и не надо, водитель уже ненароком одной фразой заполонил всю его голову. А оно того стоило? Терять всё, что было, ради того, что есть сейчас. Он безусловно мечтал о том, что у него теперь есть, но не в ущерб его прошлой жизни. Сейчас кажутся такими глупыми мысли, что посетили его в последний день тура. Он… просто устал. Но это не значит, что он хотел бы потерять то, что имел. Он даже не до конца осознал, как сильно ему будет всего этого не хватать. Всех этих поездок, ребят, шуток, шоу, всего. Они даже не планировали сейчас прекращать, но внезапно это сделали. И Арсений поёжился от этой мысли, переводя взгляд в окно и обхватывая себя руками. Приехали по нужному адресу они слишком внезапно. За окном уже была темень, телефон у Арса разрядился, так что водитель на вопрос «Сколько времени?» ответил, что уже пол десятого вечера. И только когда Арсений, заплатив, вышел из машины, он вдруг чётко осознал, что находится сейчас у дома Антона Шастуна, что сейчас может увидеть его или узнать, где он. Человека, которого ты видел всего день назад, но который не видел тебя почти пять лет. Обстоятельства слишком странные, поэтому, как отреагирует Антон, понять было сложно. На улице прохладно, но Арсений, который был в одной футболке, этого не замечает. Днём было тепло, а уж переодеваться ему было негде. По направлению к подъезду он не добавлял, но и не сбавлял шагу, идя твёрдой походкой вперёд. Секунд десять ему потребовалось на то, чтобы вспомнить, какой нужен подъезд. А вот с квартирой была, определённо, беда. Рядом со скамейкой стояла девушка с маленькой собачкой на поводке, когда как Попов тупо остановился у подъезда с сумкой на плече. И в какую квартиру нужно звонить? Серёга вряд ли вспомнит через пять лет, да и телефон был разряжен. Он повернулся к девушке, заранее понимая глупость заданного вопроса. — Извините, а Антон Шастун… Вы не знаете, в какой квартире? — Антон Шастун? Извините, нет… Она улыбнулась, направляясь медленным шагом ближе к подъезду, когда как сам Арсений поднял голову наверх. В голове проносились воспоминания того, как они пришли сюда в первый раз, как Антон познакомил их с мамой, с отчимом, как они смотрели в окно… Арсений оборачивается назад, смотря в противоположную сторону и вспоминая вид из окна, потом поворачивает голову обратно к окнам, вспоминая, что квартира Антона на втором этаже. Девушка открывает ключом подъездную дверь, когда Арсений смотрит прямиком в окно кухни Антона Шастуна, из которого смотрел, когда Антон впервые привёл ребят в свою квартиру. Свет горит. Арс резко подрывается с места и успевает схватить дверь, куда зашла девушка. Всё, что он чувствует сейчас, — это стук своего сердца, холод даже в тёплом помещении и лёгкое чувство тревоги, а всё, что слышит, это лай маленькой собачки, с которой выходила девушка. Он резко поднимается на второй этаж, оглядывает двери и подходит к нужной. Теперь он вспоминает. Арсений останавливается у двери, понимая, что что-то его держит на месте, не даёт позвонить в звонок, не даёт постучать. На несколько секунд прикрывает глаза, слегка поправляя лямку чёрной спортивной сумки на плече, выдыхает и берёт себя в руки. В конце концов это всего лишь встреча, он всего лишь пару дней назад видел его. В конце концов его тут в принципе может и не быть. Но что сказать, не зная, что произошло и что он ему наговорил, Арсений не понимал. Разберётся. Абсолютно точно. Он поднимает руку, тянется к звонку и нажимает на него. Ждёт, неожиданно для себя прикусывая нижнюю губу. Спустя долгие десять секунд он слышит, как поворачивается замок, и на пороге стоит… его мама. Арсений не выдыхает, Арсений напрягается чуть сильнее. Понимает, что вряд ли она его помнит. Он в миг потерял все слова, но тут же опомнился. — Добрый вечер. Извините, я просто… хотел узнать. Антон Шастун, он… здесь? — Антон? Вам позвать его? — Он здесь? — Да, здесь. Позвать? Всё, что может Попов, это выдохнуть тихое «да», чувствуя одновременно волну облегчения, но вместе с этим ещё большее напряжение. Антон дома. Это и хорошо, и… Он слышит, как милая женщина, которая ему всегда нравилась, крикнула с порога: — Антош. И ушла куда-то вглубь квартиры. Арс даже опомниться не успевает, как слышит шаги. Слово «блять» пронеслось несколько раз. Он не двигался. Не двигался ни когда услышал шаги, ни когда вышел Антон. Арсений просто молча стоял с поднятым на него взглядом, улавливая каждую эмоцию. Как только Антон вышел и увидел Арсения, он резко замер, как и его гость, когда как в глазах пронеслось множество эмоций, самой яркой из которых было удивление. Пронизывающее полнейшее удивление. Арсений не мог сдержать лёгкой улыбки, она сама поползла по губам. Антон вырос. Он тогда и так возмужал с годами, но сейчас… он поменялся ещё больше. Лицо всё то же юношеское, но одновременно более взрослое. Арсений рад, что с ним всё хорошо, действительно рад. Он хочет его сразу же обо всём расспросить, но одновременно и помолчать какое-то время, наблюдая за слишком ошарашенным Антоном. А Антон не знал, что сказать, как будто разучился говорить. Он уже понял, что жизнь может преподносить сюрпризы каждый день, но чтобы такие… Он даже на секунду задумывается о том, не чудится ли ему, но тут же понимает, что нет. Арсений Попов собственной персоной на пороге его квартиры. Но зачем? — Арс… Всё, что может произнести тот и то практически шёпотом. Он ни на секунду не может оторвать взгляда от голубых глаз, как будто бы, если отвернётся или отведёт глаза всего на миг, — Арсений исчезнет. А тот улыбается чуть больше. Ему больше не тревожно. По крайней мере, сейчас, в эту секунду. Но скоро, как он полагал, будет. — Привет, — слабо произносит брюнет. На его «привет» приветствием не отвечают, а задают сразу в лоб самый главный вопрос. — Ты чего здесь..? — Что, тоже не рад меня видеть? Антон вдруг словно просыпается от транса, и удивление сменяется чем-то другим, но полностью не уходит. Взгляд становится более серьёзнее, жёстче, у Арсения промелькнула даже мысль о том, что вот-вот ему что-то выскажут или даже за что-то ударят, но тот лишь бросает серьёзным тоном: — Одну минуту. Заходит в квартиру, прикрывая за собой дверь, но не закрывая на замок. Арсений хмурится, а улыбка спадает с лица. И что дальше? Что говорить ему, как объясняться? Почему-то казалось, когда он увидел Антона, что все его проблемы были решены, но в одну секунду их навалилось ещё больше. Антон выходит, закрывая за собой дверь, но не поднимает взгляд на Арсения, когда как тот смотрит на него в упор. Выходит Шастун с кроссовками на ногах и пачкой сигарет с зажигалкой в руке. Он всё ещё не смотрит на брюнета, молча и быстро спускаясь вниз со второго этажа на первый. Арсений также в тишине идёт за ним, выходя снова на холодную улицу. Они молчат, и это молчание эхом отзывается не только в голове Арсения, но и как будто где-то в его душе. Антон подносит сигарету к губам, несколько раз чиркая по зажигалке, потому что та не хочет загораться с первого раза. Когда он закуривает, кажется, что даже немного расслабляется, но оба понимают, — это видимость. Попов всё ещё смотрит на этого человека и не может осознать, что забил на него на долгие пять лет. Не осознаёт, что не пытался даже искать, узнать, как он, спросить, как дела, чем сейчас живёт и занимается, да просто, чёрт возьми, увидеться. Потому что это был Антон. Со своими шутками, лёгким беспокойством, харизмой, всё тот же Антон Шастун. Арсений хочет что-то сказать, но слова не даются. Ему сейчас даже… тяжело? Но он знает, что должен заговорить первым, как-то объяснить или… — Зачем ты приехал? Антон заговаривает первым, и Арсений в секунду жалеет, что не начал разговор сам, ведь тогда он бы выбирал тему их беседы, а отвечать на такие вопросы… И правда, зачем? Сказать, оправдаться мол «впервые поволновался за тебя за пять лет?». Глупо. — Ты номер сменил… — полувопросительно полуутвердительно говорит Попов. — Когда из-за случайного слива номера в интернет твой телефон превращается в пищалку от постоянных звонков и смс, вряд ли ты бы стал его сохранять. Голос его ни на йоту не похож на тот, который Арсений слышал буквально позавчера. Он говорил так, словно Арсений ему совсем чужой, потому что он улавливал отчётливые нотки злости и даже… презрения? Понимает, что ему придётся с этим разбираться. Понимает, но, чёрт, как же он не хочет этого делать. — Как это произошло? — Арсений заранее понимает, что вопрос глупый, но сейчас ему нужно отвлечь Антона от главной темы, — его приезда. Правда, получается, по всей видимости, не очень. — Да там глупая история, на самом деле, — Шастун всё ещё не переводит глаз на Арсения, смотря куда-то вперёд на противоположные дома. Арсения даже начинает это немного… нет, не раздражать, но приводить в ещё большее уныние. — Ты не ответил на мой вопрос, — произносит тот, как будто Арсений на допросе каком-то. — Честно говоря, я… сам не знаю, Антон. Правда. — Больше четырёх с половиной лет, Арсений… — Попов улыбается, что-то вспоминая. — Ты всегда говорил, что у тебя плохая память на даты, Антон, но когда речь идёт о чём-то важном для тебя… Шастун впервые за это время поворачивает голову к Попову, не успевая поднести сигарету ко рту. Так и замирает. Арсений понимает, — сейчас он обязан что-то сказать. — Я знаю, что прошло много времени, Шаст. Но, понимаешь… Я как будто… Как будто заснул в две тысячи двадцатом году, а проснулся только сейчас. Эти пять лет так пронеслись… И вот я просыпаюсь, а у меня ничего нет. Ни импровизации, ни друзей, ничего, как будто я, — это совсем другой человек. — И для чего ты решил спустя… почти пять лет приехать и всё переворошить? — Антон… — Для тебя, Арс… — брюнет замечает, что Антона уже словно уносит, что он не может, да и, скорее всего, не хочет сдерживаться. Он хочет высказать ему всё. Только вот причину Арсений всё ещё не знает, — Эти пять лет прошли незаметно, для меня же, чёрт возьми, длились так долго, как будто я в одном дне застрял. И тогда, когда, вроде бы, всё начинает налаживаться, ты вдруг приезжаешь и говоришь, что… что ты даже не знаешь, зачем приехал. Ты серьёзно? — Антон, я просто хотел убедиться, что с тобой всё в порядке. — Да неужели? Вспомнил обо мне впервые за всё это время, да? Очень неожиданно, Арсений. Он впервые видит Шаста таким… уставшим. Измученным. Он хочет знать всё, но подсознательно всё ещё сомневается в надобности этого. Внутри просыпается что-то наподобие вины. Его ещё Серёга предупреждал, а теперь сам виноват, что оказался здесь. Антон долго смотрит на него, пока сигарета тлеет в его руках. Становится снова необычайно холодно, когда взгляд Шастуна пронизывает его насквозь. И правда, зачем он приехал? После всего, что, как он понял, натворил тогда. Он понимал, — не хочет отпускать прошлую жизнь, она поменялась слишком резко, слишком в неправильную сторону. Арс не знает, что ответить, чёрт возьми, абсолютно не знает. Каждое слово Антона он прокрутил в голове несколько раз. Пальцами правой руки он взялся за лямку своей чёрной спортивной сумки, что висела у него на правом плече. Даже на пару секунд отводит взгляд, подбирая слова. — Наверное… ты прав. Зря я приехал. Просто хочу, чтобы ты знал. Насчёт всего, что произошло тогда, — что бы ни произошло, — мне жаль. И он уже оборачивается, собираясь уходить. Узнал, что с Антоном, вроде как, всё в порядке, жив-здоров. Теперь, вроде как, можно возвращаться домой… Но тот его останавливает неожиданно, кажется, для них двоих. — Арсений. Тот останавливается, оборачиваясь. — И куда ты теперь? — тот пожимает плечами. — Закажу сейчас билет на поезд до Питера, доеду. Ну или в гостинице переночую, — Арсений вспоминает, что телефон у него разряжен, так что однозначно второе. Шастун думает какое-то время, не отводя взгляда, но всё-таки решается. — Спать в поездах не безопасно таким знаменитым, как ты, обокрасть могут. А отелей приличных нет поблизости. — Это приглашение? — Это всего лишь предложение альтернативы. Ты всё ещё можешь переночевать в отеле. — Ты наивен, если правда полагаешь, что я откажусь. Оба хотят подавить улыбку, но не получается, и выходит как-то даже глупо улыбаться друг другу в этот совершенно неподходящий и странный момент. Арсений сам не до конца понимает, почему сейчас так рад уцепиться за эту возможность, но раз есть шанс узнать что-то, что ему настойчиво надо было, то он должен ухватиться за это. Он не сможет жить дальше этой жизнью, не узнав, что произошло тогда и каким человеком он стал теперь. Он и так-то не знал, как ему жить и подсознательно надеялся на то, что всё вернётся. Хоть и не понимал, каким образом это должно вернуться, но больше всего этого желал сейчас. Его пугает перспектива остаться сейчас одному. Он даже не понимал, с кем перестал общаться, а с кем начал, какие отношения у него теперь с самыми близкими, что произошло за эти пять лет, он просто-напросто не понимал. И ему нужен был сейчас кто-то рядом, даже пусть Антон. Антона он знал, Антон был хорошим человеком, Антон должен был ему помочь. Они в таком же молчании доходят до подъезда, а затем и до квартиры. Шастун проходит первый в квартиру, в спешке снимая кроссовки, чтобы предупредить маму, но та в коридор выходит сама. — Мам, помнишь Арсения? Он с нами в импровизации играл, — глаза мамы на несколько секунд устремились на брюнета, будто бы вспоминая, а после раскладывая информацию по полочкам, после чего её лицо озарилось. — Да-а, точно, Арсений, а я-то думаю, лицо знакомое. — Я переночевать позвал его. — Конечно, проходите, мальчики, у меня как раз ужин готов. Мама Антона всегда была заводная, шустрая, весёлая, и сейчас, хоть это и не сильно изменилось, что-то непривычно грустное было в её взгляде. Арсений понял, что из еды он поел разве что… ничего. Поэтому его желудок отчаянно требовал её уже несколько часов, и он был рад перспективе поесть. Попов осмотрел квартиру, — всё было также, как он и запомнил в прошлый раз, правда кое-кого не хватало… — Шаст, а где… отчим? — тихо спросил Арс, когда вышел из ванны с чистыми руками. — Они развелись года два назад, — тот пожал плечами, не особо желая продолжать тему. Арсений сочувственно и слегка растерянно посмотрел на младшего. — Боже, что же ещё у тебя произошло? — Антон резко поднял взгляд, несколько секунд смотря в голубые глаза, но им прокричала из кухни мама: — Мальчики, идите кушать. — Идём, мам. Обычно Арсений не испытывал какой-то неловкости в разговорах, охотно их поддерживая, особенно со знакомыми людьми, но сейчас, когда мама Антона начала расспрашивать его о жизни после импровизации, Арсений не смог толком ничего ответить, опуская взгляд в тарелку со вкусной жареной картошкой. Антон приходит ему на помощь, переводя тему на совершенно другую, и брюнет смотрит на него с благодарностью. Из их разговора, если Арсений и узнаёт что-то новое, то совсем не касающееся Антона, и настойчиво ждёт момента, чтобы остаться с ним наедине и обо всём расспросить. И такой момент скоро предоставляется. Засиживаться они не стали, — сразу после ужина Арсений взял с собой сумку, и они пошли в комнату Антона. К великому счастью Арсения, ему не пришлось бы спать на полу, потому что в комнате Шаста помимо кровати стоял ещё и диван, на котором вполне можно было спокойно улечься. Попов достал из сумки зарядку, вставил её в розетку и включил телефон, оставляя его на тумбочке. Розетка была низко, поэтому брюнет сидел сейчас в позе лотоса на полу напротив Шаста, который молча сидел на своей двуспальной кровати, то ли правда выискивая что-то в телефоне, то ли делая вид. Арсений поднял глаза на него, не сразу решаясь что-то сказать. Зелёные глаза тоже посмотрели на него в ответ, не убирая телефона. Попов снова начал уходить в мысли о том, как же всё-таки странно то, что сейчас происходит. Странно и абсурдно. Этого не могло произойти. Но он почему-то сейчас здесь. — Кажется, у нас друг к другу много вопросов, — всё-таки начинает Арсений. — Правда, боюсь вряд ли я смогу дать тебе ответы на твои. — Мне нечего у тебя спрашивать. Эта фраза почему-то оставляет неприятный осадок внутри. Неужели Антону не интересно, как жил Арс? Или он всё ещё на что-то злится? — Не говори со мной так, будто я чужой тебе, — беззлобно просит брюнет. — А это не так? — Шаст… Но не успевает он продолжить, как начинает звонить телефон. Оба на автомате кидают взгляд на звенящий объект. «Кариша». Кариша? Арсений хмурится и, не выдёргивая телефона из розетки, потому что процента всего два, отвечает на звонок, отводя взгляд от Антона. — Да? — Арс, слава Богу я до тебя дозвонилась. Ты где? — из трубки доносился приятный женский голос, если не учитывать то, что он не понимал, кто это. — Это кто? — …Арс, сейчас не до твоих шуточек, я прилетела домой, тебя нет, телефон не доступен… Попов понимает, — та модель, по совместительству его девушка, которая с ним живёт. Это её он видел на фотках, про неё говорил с Серёжей, это она… На пару секунд он смотрит на Антона, который всё это время не отрывал взгляд, но сейчас, будто очнувшись, Шаст облокачивается о стенку и опускает взгляд в телефон, делая всем своим существованием вид, что ему не интересно. — Я соскучилась, между прочим, ты когда будешь-то? — Эээ, Карин… Я сегодня не приеду. — Ну А-арс, почему? Ты где сейчас? — У друга, — Антон слегка хмыкает. — Очень жаль… Я бы показала тебе, как соскучилась за всё время… — кокетливо и с улыбкой произнесла та, пока Арсений ошарашенно молчал. — Ты с утра вернёшься? — Эээ, не знаю, нет, думаю, что нет, у меня тут… дела кое-какие, я… попозже тебе перезвоню, хорошо? — Порядок, Арс? — Да, да, конечно, всё хорошо, не беспокойся, я… наберу позже. — Хорошо, давай… Арсений отключился, положив телефон обратно, и какое-то время смотрел на него, переваривая информацию. С Кариной, видно, он не скучал. Вспомнив, что в комнате он не один, он тут же посмотрел на Шаста, который в это время из-за телефона смотрел на него. — Девушка твоя? — решил спросить Антон, а Арс пожал плечами, не до конца понимая, что ему отвечать про человека, которого он знать не знает. — Типа того… Шаст, слушай… — Арс, давай просто ляжем спать, окей? Я пиздец устал сегодня и ты, наверняка, тоже. Арсений поджимает губы, но кивает и уходит на диван неподалёку, выключая свет. Оба ложатся, но засыпают не сразу, а просто пялятся в потолок, думая каждый о чём-то своём. Арсений перебирал в голове все мысли, которых было слишком много. Ему казалось, он чувствовал, что Шаст делал то же самое. Его тоже что-то гложет внутри, и всё из-за его приезда… — Мне уехать с утра завтра? — Как хочешь. — Если тебе неприятно моё нахождение здесь… Антон молчал так долго, что, казалось, уже не ответит, но… — Я просто в ахуе, честно. После всего ты… здесь. Это так странно. Я снова тебя не понимаю. Арсений хотел усмехнуться этой фразе, ведь Антон так, порой, говорил. Но тогда это звучало даже как… комплимент, но, а сейчас совсем иначе. Молчание на этот раз продлилось меньше, но было в разы напряжённее. — Спокойной ночи, Арсений. — Доброй ночи, Шаст. Несмотря на это, Арс не мог заснуть так быстро, как хотелось бы, чтобы расстаться со всеми мыслями. Он терпеть не мог такое состояние, с которым справиться сейчас не представлялось возможным. Всё было неправильно. Возможно, он привыкнет, но конкретно сейчас всё было неправильно. Ему казалось, что Антон заснул, но он не знал, что младший пролежал лицом к стене, пялясь в неё около часа. На следующее утро он не сразу понял, где находится, увидев не очень знакомые стены, но, повернувшись, он заметил Антона, сидящего на кровати с телефоном, и сразу же воспоминания вновь навалились тяжёлым грузом. Хотелось как-то разговорить друга, чтобы не было этой отчуждённости, недосказанности, но любые резкие телодвижения, наоборот, казалось, привели бы к краху. Тот заметил, что Арсений проснулся, но ничего ему не сказал, и Арс молча опустился головой на подушку, метаясь между «уехать и больше его не тревожить» и «остаться и всё узнать». Это походило на то, как он два последних дня кидался от «всё же в порядке» до «это полный пиздец», и не было этому краю и конца. Он не мог остановиться ни на чём. Присев на диване и облокотившись о спинку дивана, он устремил взгляд прямо на Антона, будто бы один взгляд мог дать ответы на все его вопросы, будто бы это могло чем-то помочь. Смотрел он долго и неотрывно, и Шаст решил поиграть в гляделки в ответ, но в итоге не выдержал первый. — Мама блины приготовила, будешь? Арс чувствовал холод и отчуждённость в каждом его слове и предложении, казалось, что Шастун делает это нарочно, но точно сказать этого он не мог. Он просто хотел разрушить эту неприятную стену, хотел, чтобы всё было, как раньше, чтобы они мирно поговорили и разъехались, пусть даже для этого Антон будет вынужден выплеснуть все эмоции, высказав Арсу всё в лицо, но это будут хоть какие-то эмоции. Всё было практически также, как и с Серёгой, однако Серый хотя бы разговаривал с ним, рассказывал что-то о себе, а Антон сейчас походил на безэмоциональную холодную статую. Единственного не понимал брюнет, — зачем тогда ему предложили переночевать? Он попытался выдавить из себя слова, но из-за всего этого слоя безразличия хотелось уйти и больше никогда не вспоминать то, что произошло за последние часы. Хотелось, но он не мог. И решил сделать ещё попытку. — Не хочешь прогуляться до кафе? Антон тут же захотел ответить отказом, это было заметно, но, опустив на пару секунд голову, попытался успокоиться и мыслить, как взрослый человек без своих юношеских обид. Это всего лишь прогулка. Не более. Поэтому он неопределённо пожимает плечами, поднимая глаза. — Давай. Через пару минут они выходят на кухню. Арсений с заряженным полностью телефоном, Антон с руками в карманах. Там их встречает мама Антона, улыбаясь и допивая свой чай. — Доброе утро, Арсений, кушать будете, мальчики? — Нет, мам, мы пойдём прогуляемся, блины в обед, хорошо? Он целует маму в макушку, и Арс не может не улыбнуться этой картине. Сейчас Антон был какой-то… домашний. В такие моменты ты видишь человека с другой стороны и воспринимаешь его немного иначе, нежели в обычной жизни. Парни быстро собираются и выходят на улицу, подставляя себя тёплому майскому солнцу. Антон ведёт их, он лучше знает, где находятся хорошие кафе, но идут они наравне, практически плечом к плечу. Заговорить никто не решает, хотя оба, вроде как, люди взрослые. Как доходят до кафе, Арс не замечает, но видит большую витрину со столиками и мягкими диванчиками у окна, куда они и заходят. Садятся друг напротив друга, поднимая взгляд. Они и правда словно в первый раз встретились и не знают, о чём говорить. Во взгляде Антона было что-то странное. Не только холод, но какая-то беспомощность. Арс понимает, что нужно действовать спокойно и осторожно, нельзя сразу накидываться с вопросами, поэтому пока что сдерживает себя от очередного вопроса по типу закрытия импровизации и их ссоры. Вместо этого задаёт другой, который тоже его интересовал. — Как ты провёл эти пять лет? Антон, кажется, в ещё большем ступоре, а маска безразличия от этого потихоньку спадает. Арсений выжидающе смотрит, почти не надеясь на нормальный развёрнутый ответ, но Шаст выдыхает, облокачивается о спинку диванчика, опускает взгляд и произносит: — Что конкретно ты хочешь знать? — Всё. От самого начала… ну, то есть, конца. Конца импровизации. И до сегодняшнего дня. Тот пожимает плечами, подбирая слова, но Арс задаёт следующий вопрос более конкретно, чтобы помочь собраться с мыслями. От этого вопроса Антон резко поднимает взгляд. — Почему ты расстался с Ирой? Но не успевает тот ответить, как к ним подходит девушка официант и спрашивает, что они будут заказывать. Сначала Арс хочет заказать лишь кофе, но решает всё же поесть, поэтому берёт какое-то шоколадное пирожное. Антон же берёт только чай. Она уходит, после чего младший облокачивается руками о стол, подаваясь вперёд, и смотрит прямо в голубые глаза. — Как ты узнал? — Я приходил к Ире домой. — Нахера? — Тебя искал. Ты не отвечал на звонки, Серёга не знал, где ты, Дима, как сказал Серый, тоже не знал. Я вообще охерел с этого, я думал… что вы с Димкой не перестанете общаться, вы же друзья. Ну я пришёл к Ире, она сказала, что вы расстались. Да ты вообще будто без вести пропал. Антон мягко улыбается, смотря тому в глаза. Улыбается самому себе, даже не зная, от чего. Арсений искал его… Только вот не совсем в подходящий момент, потому что слишком много воды утекло и прошло слишком много времени. — Мы не перестали общаться с Димой, Арс. Ну как, не до конца. Иногда списываемся. Просто он… не знал, потому что я живу на два города. То в Москве у друга, то здесь. Повезло тебе, что ты застал меня, я всего пару дней назад приехал. Брюнет кивнул, ожидая ответа на свой первый вопрос. Антон это понял и опустил глаза, разглядывая свои пальцы. Одно из неизменного были кольца на его пальцах, но знакомо Арсению было только одно. Эта привычка почему-то отдала в сердце Арса чем-то приятным. — В общем, если коротко, то после импровизации меня всё меньше начали звать на другие передачи. Ну, знаешь, как тебе сказать… Когда снимался в разных шоу до нашего распада я думал, что интересен, как личность, а не только, как весёлый длинный парень, который снимается в одном из самых популярных шоу. Оказалось, это не так. Я начал меньше сниматься, меньше с кем-то контактировать, мы чаще начали ссориться с Ирой. Мы и так в последнее время жили, как… не знаю, брат и сестра, что ли. Да, она переживала за меня, когда импровизация распалась, но… не знаю. Отсутствие денег тоже, я думаю, сказалось. Да и мне тогда уже стало как-то… Шастун облокотился о спинку кресла и посмотрел куда-то в сторону, погружаясь в не очень приятные воспоминания, а Арс не мог ничего сказать. По началу он думал, что у Шастуна наоборот всё наладится, будет больше времени на другие передачи, а сейчас… Антон пожал плечами и посмотрел на брюнета. — Я не знаю, зачем я всё это тебе рассказываю. Ещё вчера, когда я тебя только увидел, я просто хотел хлопнуть дверью и больше никогда ничего не вспоминать. Я до сих пор хочу, но… не знаю, Арс. — Почему? — Что? — Почему на меня такая реакция? У Серёги, у тебя… Я не понимаю. — Ты шутишь? — Забудь, — Арс выдыхает, проводя руками по лицу и облокачиваясь о локти на столе, делая из рук замочек. Как же сложно, чёрт возьми, ничего не понимать и ощущать себя словно на другой планете. — Мне жаль. Что всё у тебя вот так вот сложилось. С Ирой, работой, семьёй, со всем. Антон кивнул, но, кажется, искренние сожаления Арса он хотел слышать в последний момент. Им принесли заказ, но Арсу не очень-то и хотелось есть даже пирожное. Они молчали некоторое время, но брюнет почувствовал, что они сдвинулись с мёртвой точки. Хоть что-то Антон ему рассказал. — А сейчас ты где работаешь? — Хоть меня и стали звать реже, но окончательно не перестали. Я всё ещё езжу на редкие съёмки передач в Москву, — он осторожно отпил кофе, пытаясь не обжечься. — Подрабатываю на корпоративах, свадьбах, ведущем мероприятий… — Как мы с тобой тогда? — оборвал его Арс, встречаясь с зелёными глазами, а в ответ лишь молчание. — Ну а… у тебя… всё в порядке? — Да, наверное… думаю, да. Всё хорошо. — Хорошо. — Шаст. Их глаза снова встретились, и брюнет чувствовал, как постепенно в глазах Антона появлялись всё новые эмоции. Он должен был что-то сказать, как-то поддержать, потому что, если у Серёги ещё всё было хорошо, то у Антона… — Ты интересен, как личность. И я искренне не понимаю, почему тебя стали меньше звать, правда. — Арс, я был и остаюсь просто лицом, которое когда-то давно часто мелькало. — Это не так. Шастун пожал плечами, не видя смысла спорить. Он вообще на самом деле не видел смысла разговаривать с Арсением, но столько пережив бок о бок… Он просто не мог поступить иначе, не мог забить на этого человека. Так в нём и боролись две стороны, и он не знал, какой отдать предпочтение. — Антон… — он выдыхает, понимая, что вряд ли у него есть другой выход. — Я, наверное, поеду. Сегодня вечером. Арсений смотрел на того пристально, пытаясь зачем-то уловить малейшие эмоции, но получил только кивок головой. А чего он, собственно, ожидал? Они снова замолчали, и Арсений почувствовал, что каменная стена между ними, которая начала рушиться за какие-то минуты, снова начала воздвигаться. Он не хотел уезжать вот так вот. На плохой ноте. Но Антон будто чисто физически не поддавался желаю Арса хоть немного вернуть то, что было раньше. Но это же Попов, разве он мог не попробовать ещё? Он облокачивается о спинку и хитро улыбается, смотря в окно. — В Воронеже много чего изменилось за пять лет. На него непонимающе посмотрели, и он продолжил. — Покажешь, что именно, пока я ещё не уехал? И вот она. Шастуновская улыбка. Он раньше всегда так улыбался, когда, порой, Арсений говорил какую-то чушь или делал что-то необычное. Возможно, он хотел сдержать эту улыбку, но не получилось, чему брюнет оказался очень рад. — У нас кинотеатр новый построили. — В кино зовёшь? Это чтобы я помолчал полтора часа? Учти, я даже во время сеанса разговаривать могу. — Да я в тебе не сомневаюсь, Арс. — Пирожное будешь напополам? А то как мне потом в глаза твоей маме смотреть, после того как ты не поешь ничего? Шастун опускает глаза и тихонько хихикает. В сердце отдаёт прошлым, чем-то давно забытым. Он невольно вспоминает, как после мероприятий они засиживались в какой-то кафешке или после очередного концерта в туре ужинали в отеле, о чём-то разговаривая и смеясь. Воспоминания приятные, но сам факт того, что этого больше нет, был неприятен. Несмотря на это, младший не перестал улыбаться, а только нехотя кивнул на предложение Арса, и они разделили пирожное. После этого пошло всё в разы спокойнее. Паузы не задерживались дольше двух минут, а общие темы находились сами по себе. Они пошли к кинотеатру, и Антон по дороге рассказывал про то, как впервые увидел Арсения на экранах кинотеатра. Всё возвращалось. Или, возможно, так казалось Попову, потому что со стороны не было видно сильных отличий от того, что было во времена тех же туров и того, что сейчас. Будто бы и не было всех этих лет, что они не общались. Со стороны не было видно, однако внутри каждый всё-таки не мог до конца расслабиться. Антон, — потому что всё помнил, Арсений, — потому что ничего не знал. И вряд ли, он думал, ему об этом расскажут, так что посчитал, что ему нужно возвращаться домой и продолжать жить, привыкать к такой жизни. Он не очень-то и хотел, всё же надеялся на то что как-то всё само собой разрешится, что кто-то выскочит из-за угла и скажет, что всё это один большой пранк, но этого не происходило, а его никто не спрашивал. Жить приходилось, и приходилось так. На фильм они всё-таки идут, и Арсений, как и обещал, не дал Шасту просидеть в молчании полтора часа. Он разговаривал, комментировал, удивлялся, но тихо, чтобы никому более не мешать. Антон был, на удивление, не против, несмотря на то что обычно любил посмотреть кино в тишине. Он всё ещё не до конца верил, что Арсений сидит здесь, рядом с ним, Арсений действительно приехал к нему в Воронеж и действительно искал. Всё казалось каким-то очень странным сном, иначе это описать было нельзя. Ему казалось, что сейчас всё закончится, и Арс скажет: «А вообще Шаст я приехал попросить у тебя в долг», но он только сидит и смеётся над каким-то смешным моментом в фильме, пока младший на несколько секунд задержал взгляд на его профиле. Он не признается даже себе в том, что соскучился, потому что, если он это сделает, он снова наплюёт на все проёбы Арсения, на все его слова, сказанные ранее, он снова позволит себе вернуться в прошлое, а Антон этого не хотел. Тем более, учитывая то, что к вечеру это всё уже закончится, к вечеру Арс уедет. Антон отвернулся и попытался отогнать неприятные чувства от этой мысли. Если раньше они хотя бы были друзьями и коллегами, скреплёнными контрактом, то сейчас они были друг другу никем, и брюнет не был абсолютно ничем ему обязан, но минутную смену настроения Антона он заметил. — Эй, порядок? Антон не понимал, к чему этот обеспокоенный взгляд, он вообще, порой, абсолютно не понимал Арсения, не понимал, где его актёрская игра, а где реальные эмоции. Ему даже казалось, что Арсений сам этого не понимает. — Порядок. Брюнет кивнул, ни на секунду не веря его словам. После окончания кино они оба ходят по большому кинотеатру, рассматривая его. Арс говорит, что для него была бы честь, если бы фильм с его участием тут показали. И говорит он это в такой графской манере, что Антон смеётся, рассказывая, что его уже показывали. Но смеётся как и раньше совсем с ничего, совсем с какой-то глупой шутки. Арсений улыбается, глядя на него, и даже забывает взять билет до Питера. После кинотеатра они какое-то время гуляют по городу, как и любил всегда Арсений по приезде в любой город. В кармане во время прогулки начинает вибрировать телефон, а, достав его, он видит «Кариша». Сбрасывает и быстро пишет смс с текстом «Перезвоню чуть позже», отвечая Антону, что «ничего важного». Спустя какое-то время они возвращаются домой к Антону, потому что тот предлагает пообедать. И почему бы нет? Всё равно он собирался только к вечеру уезжать. Его мама как всегда самая шустрая и активная, заставила их есть вместе с курицей и макаронами ещё и утренние блины, так что Арсению казалось, что он от всего этого лопнет. Она расспрашивала про кино, говорила, что надо сходить, потому что уже сто лет не была там. К концу трапезы Антону звонят, и он отлучается к себе в комнату, оставляя свою маму и Арсения мило беседовать за столом. И как только Антон уходит, у них как будто спадает весёлая маска, они словно по щелчку прекращают непринуждённый разговор. Оба, казалось, хотели что-то сказать друг другу. И первым начал Арсений. — Тяжело он пережил? Ну, наш распад. — Ох, Арсений, никогда мы с ним, честно говоря, на эту тему не разговаривали. Это было последним, чего он хотел. Он просто приехал и сказал мне, что всё, импровизации больше нет. Ни причины, ничего. И что там у вас случилось… Может, ты прольёшь на это свет? Арс опустил взгляд, не понимая, как в данной ситуации действовать и что говорить. Он не знал. Не знал, но предполагал. И ему безумно хотелось с кем-то поделиться происходящим, кому-то всё рассказать. Хотя бы малую часть. — Кажется, это я виноват в этом. Он поднял глаза с каким-то страхом увидеть осуждение, но увидел лишь грусть, которую женщина постаралась быстро убрать со своего лица. Она положила руку ему на плечо. — Знаешь, Арсений, хорошая поговорка есть. Всё, что было в Вегасе, остаётся в Вегасе. Так и здесь. Всё это уже в прошлом. — Но это же я же виноват в том, что всё так произошло, я не могу. — Значит, тогда ты решил, что это верное решение. В любом случае, ты приехал. И, я уверена, для Антона это много значит, всё-таки вы были друзьями. — Он сказал, что не хотел со мной разговаривать. — Это он просто строит из себя обиженного мальчика, Арсений. Ему тридцать четыре, а он, порой, всё равно ведёт себя на двадцать. У него не так много людей из прошлого осталось, и, поверь мне, для него это не просто так. Слова женщины даже в каком-то плане успокаивали, потому что мужчина не знал, приятно ли Антону его общество на самом деле, или же он и правда не хотел бы его видеть. На это мог дать ответ только сам Антон, но прямо он бы не сказал, так что, наверное, можно было бы довериться мнению его самого близкого человека. Арсений кивает, но, скорее, самому себе. Женщина, кажется, хотела сказать что-то ещё, но тут дверь открылась, и на кухню зашёл Антон, с каким-то озадаченным лицом застывая на пороге. — Арсений. Брюнет поднимается, коротко улыбнувшись женщине, и идёт за Антоном, хмуро думая, в чём дело. Они останавливаются посередине его комнаты и смотрят друг другу в глаза. — Если я сейчас отлучусь минут на сорок или час, ты уедешь, не попрощавшись? — Почему ты так думаешь? — Знаю тебя потому что. — Нет. — Нет — не знаю? — Нет — не уеду, не попрощавшись с тобой. Антон только кивает, начиная ходить по комнате и куда-то собираться, пока Арс думает, имеет ли право, спросить, куда, но в итоге просто молчит, закусывая губу, и единственным, что он спрашивает, это: — Можно взять твой ноутбук? Тот только кивает, достаёт его с полки, кладёт на стол и молча уходит. Арсений бы обиделся на то, что с ним не попрощались, но ему было достаточно много лет, чтобы всё понять и этого не сделать. И с какой стати его вообще волновало, куда уходит Антон? Он пытался отмести те мысли о том, что Шаст был чем-то озадачен после звонка, поэтому взял ноутбук и лёг с ним на просторную кровать Антона, решая что-то посмотреть. Спустя минут десять размышлений и бесцельного брождения по интернету в поисках какой-то информации, он заходит на сайт тнт онлайн, и его палец застывает над кнопкой с названием «импровизация». Он очень давно на самом деле не пересматривал старых выпусков. Чаще всего просто по телевизору или совсем от нечего делать, но сейчас на это его очень сильно потянуло. Он знал, что за просмотром выпуска у него, да и, наверное, как у многих людей, время проходит практически незаметно. Но сейчас он нажимает на пятый сезон тринадцатую серию, не для того чтобы скоротать время, а потому что чувствовал, что хочет посмотреть. И всё то время, что он смотрит и смеётся, он просто-напросто не верит, что всего этого сейчас нет. Он был бы не против, если бы его продолжали бить током в шокерах, был бы не против и дальше ездить по городам хоть в полугодовые туры, и сейчас он понимал, что будет по всему этому скучать. По импровизации, по людям, связанным с ней. Наверное, его всё устраивало, что сейчас происходит, потому что это происходило всё постепенно, но когда ещё вчера у тебя было всё, а тут резко тебя перебрасывает словно совершенно в другую вселенную, это выбивает из себя. К концу выпуска он больше не смеялся, большую часть времени сидя с серьёзным лицом, и изредка улыбался от каких-то шуток. Шокеры. Идут Арсений и Антон. Мужчина не просто смотрит, — он вспоминает, потому что помнит все их съёмки, помнит, как они пели перед тем, как начать снимать, помнит буквально всё до мелочей. Арс резко поворачивает голову, когда дверь открывается и в комнату заходит Антон, застывая на пороге, слушая знакомые голоса, доносящиеся из динамиков ноутбука. Попову на секунду кажется, что его сейчас попросят выключить, но Антон просто молча проходит в комнату, выкладывая на стол свои вещи, а Арсений зачем-то начинает диалог, не останавливая выпуска. — Помнишь? — Чего? — Это. Он кивает на ноутбук, где они с Шастом наставили друг на друга оружие в декорациях шокеров. Знает, что, конечно же, Антон помнит, но хочет услышать от него. Тот на это только утвердительно мычит, выискивая что-то в ящике, но Арсений не останавливается. — Посмотри. — Чего? Зачем? — он останавливается, тупо уставившись на Арса. — Посмотри, Шаст. Антон выдыхает, подходит и осторожно садится рядом с Арсением, который с улыбкой смотрит в экран. Оба были в костюмах рыцарей. От тёплых воспоминаний Шастун тоже спустя несколько секунд расплылся в улыбке, тихонько проговаривая: — Я помню, как в этом железном шлеме крикнул и оглушил себя. — Да… я тоже помню. А потом ты мне этот железный шлем на ногу кинул. Антон посмеялся, кидая взгляд на Арса. — Я что-то не сообразил, прости. Арс кивает, и оба досматривают до конца молча, погружаясь в то, чего больше нет, погружаясь в воспоминания. Но даже когда видео заканчивается, они заговаривают не сразу. Арсений отодвигает ноутбук и садится прямо, уставясь куда-то вперёд перед собой, Шаст делает то же самое. Брюнет понимает, что вот оно — сейчас. Пора уезжать. Билеты пока не куплены, но он попробует их найти, если остались. Ждать было нечего, оставаться было незачем. Но, чёрт возьми, уезжать почему-то тоже не хочется. Не хочется жить не своей жизнью, а хочется хоть на какое-то время задержаться в прошлом. Он поворачивается к Антону, желая найти какую-то поддержку, потому что, чёрт, ему сложно. Но видит только профиль Антона и опущенные глаза. — Ну что, я поехал? — Ты у меня спрашиваешь? — Нет, я просто… просто говорю. Его не станут останавливать. Арс понял это, отворачиваясь от Антона и устремляя взгляд в пол. Вспоминаются слова Серёги. «Всё, что у нас есть — это настоящее». Наверное? — Ты можешь переночевать и поехать с утра, спать в поезде не очень приятно. — Я на самолёте за два часа долечу, — зачем-то говорит Попов. Кажется, пути назад нет. — А. Ну да. Окей. — Но я могу остаться. — Ты можешь и уехать, я не держу. — Ты сказал сегодня, что хотел хлопнуть дверью, когда увидел меня, а сейчас предлагаешь остаться, — Антон поворачивает голову, и тот видит в его глазах злость. Арс думает, — хоть какие-то эмоции. — Я всего лишь предложил тебе переночевать, просто потому что подумал, что комфортнее спать на диване, а не в поезде или самолёте. Короче… забей. И езжай. Он лёг на кровать, сгибая руки в локтях и кладя их под голову, оставляя Арсения снова разрываться между двух огней. С одной стороны, хотелось уехать, нужно было уехать, потому что смысла оставаться не было. С Антоном отношения в какой-то пропасти, и ему стоило бы диких сил хотя бы попытаться их восстановить. Но с другой стороны… — Там, наверное, все билеты разобрали уже. Я переночую? — Арс поворачивается к Антону. Тот смотрит на него и пожимает плечами в разрешающем, но будто бы безразличном жесте. Однако себе Антон не признается, что внутри он почувствовал не безразличие, а только лёгкое облегчение. — Чё делать будем? — спросил Антон, доставая телефон и утыкаясь в него, перекатываясь на живот. — Есть одна идея. Антон поднимает взгляд и слегка настораживается от Арсеньевской улыбки. Зная его, он мог задумать, что угодно, но сейчас всё было проще. Арс кивает на ноутбук с остановленным в конце видео. Антон переводит взгляд, и спустя пару секунд до него доходит. — Арс… — Давай посмотрим, Шаст. Пожалуйста. Арсений хочет отвлечься от всего этого, хочет окунуться туда, где ему комфортно, как рыбе в воде. Ему хочется прошлого, выпусков импровизации, своих друзей, потому что происходящее не перестаёт сводить с ума своим абсурдом. И он смотрит жалобными глазами, которым Антон отказать не может. Он просто выдыхает, тянет ближе ноутбук и жестом приглашает лечь. Лицо брюнета вмиг просияло. Это то, что было нужно сейчас больше всего. Они ложатся, включают следующий выпуск и начинают смотреть, ловя каждый момент, каждую шутку. Они смеются. Порой, вспоминают, как говорили эти самые шутки, а, порой, вовсе удивляются тому, что они это сказали, потому что совсем не помнят. Спустя минут двадцать лежать в одной позе становится трудно, поэтому они садятся, облокачиваясь спиной о стену, и ставят ноутбук посередине, опираясь друг о друга плечом. В какой-то момент Антон украдкой смотрит на Арса, смотрит на то, как тот смеётся над шуткой Димы, и от этого невольно улыбается сам. Они смотрят два выпуска подряд, после которых настроение было получше, чем пару часов назад, и, когда их зовёт мама Антона поужинать, они весело кричат из комнаты, что уже идут, досматривают последние несколько минут и направляются ужинать. Импровизация сближает, — промелькнула мысль у Арсения, когда Антон улыбался за столом, рассказывая про свадьбу, на которой он был ведущим и на которой они знатно повеселились. Атмосфера была тёплая, даже семейная и тут Арс понимает, что должен позвонить кое-кому ещё. Должен позвонить родным. Узнать, не изменилось ли что за эти пять лет, всё ли в порядке. Поужинав, он решил не откладывать, поэтому выходит из-за стола и идёт на балкон в комнату к Антону, доставая свой телефон. Пароля он так и не знает, так что теперь всегда открывает телефон отпечатком пальца. Благо, технологии до этого дошли. Прохладный воздух охватывает его тело, а внутри перед звонком почему-то затаивается тревога. Подумав пару секунд, он понял, — боится узнать, что что-то случилось, боится, что не только в работе, но и в семье есть какие-то проблемы. Хоть он никогда не был паникёром, сейчас за несколько секунд перебрал в голове все варианты и худшие исходы. Но он всё-таки, чтобы не накручивать себя ещё больше, заходит в телефонную книгу и ищет контакт с надписью «мама», набирает и подносит к уху. Когда с другого конца провода раздаётся женский голос, Арсений даже немного успокаивается. — Алло? — Мам, — он улыбается, — Привет. — Арсений… Привет. Всё хорошо? — Да… да, наверное, я просто… просто решил позвонить, спросить, как дела у вас. — …У нас всё хорошо, вот сестра твоя буквально пару дней назад уехала, приезжала погостить, тебе привет передавала. — Хорошо. Ей тоже. Как у неё дела, с работой всё хорошо? — Да-да, тьфу-тьфу, всё в порядке. — А папа как? — Да спина у него побаливает немного, а в остальном, как говорится, здоров, как бык. — Ну слава Богу. Мам, я это… заеду к вам скоро. Всё было хорошо, а значит переживать не о чем. Все родные живы и здоровы, это ли не самое главное? Арсений облокотился о бортик и устремил взгляд куда-то в тёмную даль, вспоминая, как однажды Серёжа закрыл его здесь с Антоном. — …Арсений, у тебя точно всё хорошо? — Почему ты спрашиваешь? — Просто ты… не приезжал несколько месяцев, а тут… — Что? Чёрт… — брюнет проводит рукой по лицу. Значит, здесь тоже прокол. — Но я же звонил? Мам, когда я в последний раз звонил вам? — Ну… не знаю. Может, месяц назад… — Мам… мне так жаль, я… прости. — Арсе-ений, всё в порядке, мы же всё понимаем, у тебя работа, много съёмок… Но ты приезжай, я буду очень рада тебя видеть, да и папа тоже. Не переживай, хорошо? Мужчина кивнул головой, опуская её, будто бы это могли увидеть. Несмотря на свою жизнь и работу, он всегда был близок со своей семьёй, но что творилось теперь… Какое-то время они ещё поговорили. Мама спрашивала его о работе, съёмках, а Арс не совсем понимал, что отвечать, поэтому давал какие-то общие ответы или старался перевести разговор в другое русло. Через несколько минут они попрощались, но мужчина не сразу пошёл обратно в комнату. Он просто пытался сложить пазл того, каким человеком он всё-таки стал за эти года. Неужели он так изменился, что даже почти не видел свою семью? Балконная дверь открылась, и к Арсу вышел Антон, вставая рядом и закуривая сигарету. Попов смотрел на профиль друга, будто бы там он мог найти ответы на все вопросы. Ему хотелось выговориться, ужасно хотелось, но, если бы Антон промолчал, Арсений не стал бы ничего говорить. Однако Антон не промолчал. — Порядок? — глаза встретились друг с другом. Арсений не хочет врать. — Я не видел свою семью несколько месяцев, я не звонил им… месяц. Такого не было никогда раньше… Я имею в виду пять лет назад. — У тебя работа. — Да. Мама мне сказала то же самое, но знаешь, что? Это ведь всего лишь оправдание. И, если брюнет отвернулся, смотря вперёд со второго этажа, то Шастун продолжил смотреть на него, потому что искреннего Арса он видел слишком редко даже во времена импровизации. — Кажется, я настолько погряз в своей жизни, что забыл про всех вокруг. У меня такое чувство, будто… не знаю. Будто я должен извиниться перед каждым, с кем заговорю. — А какой смысл? — Что? — Какой смысл извиняться? Слушай, Арс, ты лучше меня знаешь, что прошлое не вернуть, так? Но то, что поддаётся исправлению, ты ведь можешь исправить. Тебе жаль, что проводил с родителями мало времени? Замечательно, это повод начать проводить больше. Просто пойми, пока мы не ошибёмся, мы не поймём, что нам правда дорого, а что нет. Антон затянулся сигаретой, не отрывая взгляда от голубых глаз, которые повернулись к нему, выпустил дым в воздух и облокотился спиной о перегородку, поднимая голову вверх. Было не просто осознавать, что он прав, а ещё сложнее исправлять свои ошибки. Особенно когда не знаешь, когда исправить. — Помнишь, нас тут Серёга с Димкой закрыли? Арсений чуть не вздрогнул от голоса Антона. Он посмотрел на его расслабленное лицо, которое смотрело вверх и понял, что, хоть они с Антоном и не общались часто, — он был ему дорог. Как и Димка, Серёга, но одновременно с этим как-то по-особенному. Он не верил, что не вспоминал про него пять лет, что даже не искал повода увидеться. Арсений Попов всегда был гордым, но ведь… не настолько? — Я тоже вспомнил об этом, когда вышел. Было весело. — Было холодно. Брюнет мягко посмеялся, а на сердце что-то заскребло. Что-то странное и непонятное. Он понимал, — будь повод, он бы остался. Ещё всего на пару дней. Просто так. — Пошли спать, — сказал Антон, посмотрев на него и выбрасывая сигарету в пепельницу рядом. Они молча выходят с балкона и ложатся. Антон — на кровать, Арсений — на диван. Тишина, в которой они оказались после того, как легли, казалось странной и неправильной. Оба хотели заговорить, потому что понимали, — Арсений завтра уедет, и, по сути, это их последняя ночь, и неизвестно, когда они встретятся ещё и встретятся ли. Антон думает, что Попов больше ни за что не приедет, но думает, как про факт, потому что не хочет допускать и мысли о том, что он хочет его возвращения. Слишком много времени прошло. Антон говорит, думая несколько секунд: — Спокойной ночи, Арс. И ему отвечают. — Спокойной ночи, Шаст. И выходит всё как-то скомкано, не высказано, что самого коробит. Но Антон отметает всё на второй план и пытается уснуть. У него даже, вроде как, получается, только Арс остаётся лежать со своими мыслями. Вроде бы не в одиночестве, но, с другой стороны, абсолютно один. И засыпает он только ближе к шести часам, просидев немалую часть времени в телефоне в глупых попытках отвлечься. После того, как проспишь всего четыре часа, состояние не самое лучшее, однако выбора не оставалось, ведь двух мужчин будит телефонный звонок телефона брюнета, от которого он вздрагивает, несколько секунд не понимая, чей телефон звонит и где звонит. Антон смотрит на него непонимающим, но немного злым взглядом. Арсений наконец-то находит телефон и видит надпись. «Кариша». От того, что его разбудили и того, что он сейчас не в лучшем состоянии, внутри появилось раздражение. Дошло до того, что Арс подумал про себя «Неужели, блять, я не мог нормально записать имя Карина?». Он посмотрел извиняющим взглядом на Антона и выскочил на балкон, принимая телефонный звонок. Всё-таки это была его теперешняя жизнь, а эта девушка — её составляющая. — Да. — Арсюш, привет. Солнце, ты всё же решил мне не перезванивать, да? — Блин, Карин, прости, я замотался. Правда. У меня тут… Да не важно. Ты что-то хотела? — Ты когда приедешь домой-то? — Я… Он закусил нижнюю губу, бросая взгляд через плечо в сторону двери, где комната Антона. Понимает, что должен уехать сегодня. Но, Господи, почему… — Я не знаю. Думаю… через два дня. Послезавтра, наверное… — Что? Арс… а ничего, что у нас на сегодня фотосессия назначена? — Какая? — Какая? О которой ты договаривался за месяц. Ты можешь хотя бы доделать свои дела после неё? — Я не могу, я… не в городе. — Ты не в Питере? В Москве что ли? — В Воронеже. — …Арс, я тебя не понимаю. То ты боишься, что я опоздаю с показа, то сам уезжаешь не пойми куда и зачем, я… Боже. — Карин… прости. Просто тут проблемы… я у друга. Мне пришлось уехать. Из трубки послышался выдох и долгое молчание. Попов сам не понимал, почему извиняется, но, раз это его девушка… — Ладно. Позвони перед вылетом. — Хорошо. — И фотографа предупреди, что всё отменяется, у меня номера нет его. — Хорошо. — Пока, Арс. — Давай. Он быстро сбрасывает трубку, но не идёт в ту же комнату к Шастуну в комнату. Думает, — и как объяснить ему, что он хочет задержаться? Как, что самое главное, объяснить себе это желание? Ему было проще здесь, у Антона, было спокойнее, потому что с этим человеком он как рыба в воде, а как вести себя с теми, кого он и знать не знал… это было серьёзным вопросом. Решение он принимает в этой ситуации самое простое. Дать выбор самому Антону. Поэтому он выходит с телефоном в руках, но почему-то не садится на диван, просто встаёт в паре метров от кровати Антона, который смотрит на него нечитаемым взглядом, удобно развалившись. По внешнему виду брюнета несложно было заметить напряжение, однако лицо его, как и всегда, выражало абсолютное спокойствие. — Карина звонила, — как было странно говорить о человеке, как о близком, когда как он, по сути, тебе никто. — Понял. — Спрашивала, когда приеду, — Антон что-то промычал, перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку. — А ты чего? — Я сказал, что дня через два, скорее всего послезавтра. Его губы тронула лёгкая улыбка, когда он увидел, как друг поднялся на локте и вопросительным взглядом посмотрел на него, но тот тут же продолжил. — Я могу взять сейчас билет на самолёт до Москвы и с кем-то зависнуть там на эти пару дней, а могу остаться у тебя. — Это ты типа мне выбор даёшь? — Ну ты же хозяин квартиры. Арс пожал плечами, уже с более смелой улыбкой глядя на заспанное лицо. Однако эта улыбка быстро спала после того, как Антон лёг обратно и проговорил, не отрывая взгляда от голубых глаз: — Собирайся. И, если есть фраза, что «два раза повторять не нужно», то она точно не про эту ситуацию, потому что Арсений застыл, а почти полная уверенность в том, что ему разрешат остаться, куда-то испарилась. Он думал, — Антон не так сильно зол на него, но оказалось, по всей видимости, иначе. Он сам не понял, от чего, но внутри что-то неприятно свело, он хотел спросить причину, но понимал, что не имел на это никакого права, как и не имел права злиться. Он опустил взгляд куда-то ниже Антониевских глаз и уже дёрнулся, чтобы молча пойти собираться, но тут же остановился и непонимающе уставляется на смешок Антона. — Я не про это. Завтра я ведущим на корпорате буду недалеко от Воронежа, сегодня должен буду приехать, чтобы обговорить все моменты. Если хочешь — собирайся, поехали со мной. И Арсений сначала не до конца понял, что тот имеет в виду, а потом не понял, чего хочет больше — рявкнуть или просто-напросто выдохнуть. Но выбрал он первое. — А драматическую паузу обязательно было выдерживать? — А что, правдоподобно? Может, тоже в актёры податься? — Дурачина. Попов отвернулся, чтобы скрыть улыбку, и пошёл в ванну умываться. Антон подумал, — всё было практически, как прежде. Настолько знакомо, что, казалось, не было всех этих пяти лет, ссор и разногласий, не было закрытия шоу, не было того Арсеньевского звонка, не было отказа брюнета на одну единственную попытку что-то наладить. Арсений ничего не знает, — ему проще. Антон же наоборот не может до конца забыть. Хотя, вроде как, взрослый человек, а неприятные ощущения сохранились сквозь года. Возможно, это и делает людей живыми. Он хотел было задать Арсу вопрос — «Испугался?», но в последний момент решил промолчать. Он предпочитал чаще всего не спрашивать чего-то, когда ему кажется, что ответ может ему совершенно не понравиться. Сначала они думают пойти в кафе позавтракать, но потом, когда Антон говорит, что в поездке столовой еды они ещё наедятся, мужчины остаются и соглашаются позавтракать. Арсу не так часто нравятся бытовые моменты, но сейчас, сидя за кухонным столом и наблюдая за тем, как Антон помогает приготовить маме сосиски в кляре и омлет, он просто улыбается. Сам не признается себе, но он задержался бы в этом моменте на какое-то время. В моменте, когда мама легонько толкает Антона и показывает, как правильно делать, в моменте, когда Антон случайно брызгает на себя водой, когда тот в шутку дуется на маму за то, что она пытается сделать всё сама. Это были, пожалуй, самые тёплые минуты за последние пару месяцев для Арсения, поэтому, когда мама Антона на него предложение помочь сказала: «Сиди, не напрягайся, Арсюш, справимся», он просто молча наблюдал за процессом. Позавтракав, они начали собираться. Арсений одолжил у друга небольшой рюкзак, оставляя свою сумку у него дома совершенно не для того, чтобы точно вернуться, а просто потому что все вещи ему не понадобятся. В рюкзак он складывает не так много вещей, — пару футболок, толстовку, штаны и нижнее бельё. Он даже не спрашивает у Антона, куда они едут, на сколько и на чём. Возможно, это казалось ему совсем не важным, а возможно он просто забыл. Шастун складывает в свой рюкзак какие-то бумаги, ноутбук, одежду и вот, вроде как, оба готовы. Попрощавшись с мамой Антона, которая лучезарно им улыбалась, они выходят на улицу и только сейчас Попов понимает, что должен спросить хотя бы на чём они поедут, но тут Антон проходит вперёд и идёт к какой-то чёрной машине, сверяя, по всей видимости, номера с тем, что было на экране телефона. Брюнету ничего не остаётся, кроме как молча пойти за ним, еле поспевая. Парни садятся в красивенькую тойоту на заднее сиденье, и младший здоровается с водителем. Арс проделывает то же самое, после чего непонимающе уставляется на друга. — У тебя свой водитель? — Заказчики прислали. — Понял. Куда едем-то хоть? — В Тамбов. — Серьёзно? На машине? — Ой, прости, ты, наверное, забыл, как это ездить по городам на обычных машинах, да? Арсений фыркнул на это напоминание про их туры и отвернулся от мужчины к окну, но Антон продолжил, пихнув его локтем. — Так дешевле и быстрее, тем более водитель просто был неподалёку. Три часа в одну сторону. Если хочешь, мы всё ещё можем остановиться, и ты поедешь домой. — Вот ещё. Давай, рассказывай, что за корпорат. Антон попросил его подождать пару минут, а сам позвонил, по всей видимости, организатору мероприятия и сказал, что только что выехал. Потом он молча ещё кому-то написал, достал с рюкзака бумаги и пару минут что-то читал, пытаясь подставить бумаги к свету от окна, чтобы лучше было видно. Несколько листов А4, по всей видимости, были программой на праздник и прочими мелочами. — Короче, — начал Антон, — Одной организации завтра исполняется десять лет. Завтра днём они решили устроить корпоратив. Вот это, — потряс бумагами, — Содержание того, что будет. Сегодня должны встретиться с организаторами, чтобы всё обсудить. Отель я уже забронировал, но, видимо, придётся брать другой номер, потому что в моём только одна кровать, — Попов кивнул, переваривая информацию. — Корпоратив пройдёт на воздухе в открытом ресторане, который рядом с озером находится. Что ещё… Да вроде как всё. — А уезжаем? — Завтра. Ну, после корпората. Получается начало примерно в два… продлится всё это, возможно, часов пять… ну, по крайней мере, я там на пять часов, дальше, скорее всего, они уже сами. В семь часов освободимся и поедем обратно, правда, уже своим ходом. Арсений кивнул, устраиваясь поудобнее. Безусловно, от частых переездов, порой, устаёшь, как это было во время тура, но, если он скажет, что поездки по городам ему не нравились, он соврёт. В голове всплывали воспоминания о том, как ребята всей компанией угадывали песню по одному её слову, как пели их на весь автобус, как играли в «я никогда не…» и много чего ещё. Арс думал, что Антон сейчас полностью погрузится в бумаги, сюжет, и они проведут время в поездке практически в тишине, однако, на его удивление, Антон сам начал разговор, вовлекая в него друга, и три часа проходят практически незаметно. В эти три часа Арсений ещё успевает найти в своём директе фотографа, с которым договаривался на сегодняшнюю фотосессию, в диалоге отыскать его номер телефона, позвонить и предупредить, что они с Кариной не смогут. Антон удивлённо покосился, когда его друг отменял встречу, но ничего не сказал, хотя внутри промелькнуло: «Почему он остался и отказался от фотосессии?». Порой, ему всё ещё казалось, что вот сейчас Арсений выложит, что ему что-то надо от Антона и, когда получит, что ему нужно, тут же уедет, но, на удивление, этого не происходило. Арсений просто повесил трубку, посмотрел на задумчивого Антона и ясно улыбнулся своей фирменной улыбкой, от которой что-то кольнуло в сердце. Улыбнулся, будто бы всё так и надо было. Происходящее казалось таким странным сном, потому что для Антона Арсения словно подменили. А на деле для Арсения этих пяти лет просто-напросто не существовало. По приезде в отель Антон и правда берёт другой номер с двумя кроватями, ведь лучше так, чем если друг спал бы на полу или каком-то неудобном диване. Оплачивает за одну ночь, ведь уже завтра вечером они поедут обратно. Антон вроде как хочет пошутить на тему того, что отель не пятизвёздочный и вряд ли подходит для знаменитых актёров, но всё-таки решает сдержать язык за зубами, потому что они словно и так ходят, как по тонкому льду. Несмотря на то что отель не самый лучший, выглядит он всё равно довольно презентабельно и уютно. В номере есть гостиная с креслами и плазмой, ванна с туалетом и спальня, где в двух метрах друг от друга находятся односпальные кровати. — Я в душ схожу, потом пошли пообедаем и поедем, окей? Или мне одному поехать? — Да я, наверное, с тобой прогуляюсь. Но после мы пойдём гулять по Тамбову, окей? — Ой, Арс, я и забыл, как ты любишь носиться по этим городам, — Шастун бросил вещи на свою кровать. — Придётся вспомнить, — кинул Арс и ушёл в ванну помыть руки, не замечая взгляда своего друга. Спустя несколько секунд Арсений выходит из ванны, пропуская Антона. — Я в душ после тебя. Тот ему кивает, закрывая за собой дверь. Попову очень внезапно, но очень сильно захотелось вдруг разгрузить голову и что-нибудь выпить. Он плюхается спиной на свою кровать, устремляя взгляд в потолок. Рядом с Антоном он и правда меньше думал о том, что происходит, рядом с Антоном было проще, спокойнее, уютнее, было так правильно, потому что Антона он знал. Но происходящее не вечно, и Арсений это прекрасно понимал. Услышав шум воды, он прикрыл глаза, полностью расслабляясь. Сейчас всё было хорошо, сейчас Антон рядом, сейчас Антон, если что, поможет. Он больше не отталкивает его так сильно, как было по началу. Брюнет прекрасно видел, что ему не доверяют до конца, да, кажется, даже на половину того, как раньше, но то, что было, уже успокаивало. Вода начала смешиваться с каким-то шумом в голове и становилась всё тише, пока не начало казаться, что весь шум окончательно утих. Иногда, когда человека будят, он злится на это, но бывают моменты, когда ты всем сердцем хотел бы проснуться. Так и сейчас, проснувшись, Арсений резко сел на кровати, неспокойно дыша и сразу же посмотрел на то, что его разбудило, а точнее, на кого. Увидев Шастуна, который поднимал с пола упавшие часы со столика, он всем сердцем мысленно поблагодарил его за то, что он бывает таким неуклюжим. — Чёрт, прости, не хотел тебя разбудить. — Ничего. Спасибо, что разбудил. Он устало провёл руками по лицу, вспоминая сон, в котором он точно также перешагнул через несколько лет, но в котором все, кто ему был дорог, были мертвы. Антон уже был в другой одежде, но не как обычно в какой-нибудь толстовке, а в чёрной рубашке и чёрных джинсах. Арсений оглядел его, пытаясь вспомнить, когда в последний раз Антон надевал хоть какую-то рубашку. — Не выспался? — Не знаю. Часа четыре поспал, кажется. Шастун коротко кивнул, опуская слегка обеспокоенный взгляд в экран телефона. Ему казалось, что с Арсом что-то происходит, казалось, что у него что-то произошло, ведь просто так он бы… не приехал? Но разве от Арса узнаешь хоть что-то? Он всегда умело держал всё в себе. А Антон, хоть и хотел всегда спросить, узнать, чувствовал себя навязчиво и глупо, потому что вряд ли ему ответят. Он и молчал. — Я пойду спущусь на обед. Тебе брать? Арсений кивает, всё ещё приходя в себя после мерзкого сна. — Я тоже схожу сейчас в душ и спущусь. — Угу, — он кивнул, направляясь к выходу, но останавливаясь у самых дверей. — Арс, — тот повернулся, поднимая вопросительно брови, но, кажется, Антон передумал в последний момент. — Ничего. Он вышел, оставляя после себя тишину и недосказанность, а просить продолжить у Арсения не было сил. Он просто поднялся с кровати и направился в ванну, по дороге снимая с себя футболку, потому что ужасно хотелось освежиться, подставить под воду свою голову, как будто это могло бы помочь выкинуть всё из неё. Он совершенно забыл на какое-то время, что внизу его ждёт Шастун, потому что не мог заставить себя вылезти из-под тёплого душа, который стекал по его плечам. Он всё ещё не до конца понимал, почему он решил остаться сейчас с Антоном, почему ему было так тяжело постараться влиться в новую жизнь, которая для обычного человека покажется сахаром. Он всё ещё не понимал, почему произошёл такой скачок и его накрывало чем-то неприятным от того, что он не сможет вернуться обратно. Выдыхая, он выключает воду, вытирается полотенцем, одевается в чёрную футболку и его любимые чёрные джинсы и спускается вниз к Антону. В столовой он видит Шаста, который допивает чай и доедает картошку в тарелке, а рядом стоит ещё одна с нетронутой едой. — Ты долго, всё остыло, наверное. Брюнет только безразлично пожимает плечами, отпивая всё ещё тёплый кофе из кружки. — Порядок? — Куда мы поедем? — спрашивает сам брюнет, не желая отвечать на вопрос. Антон с пару секунд смотрит на него, но отвечает. — В их офис. Ты можешь со мной пойти, а можешь где-нибудь потусоваться, это ненадолго. Где-то полчаса, я думаю. Только основные моменты. — Я подожду тебя где-нибудь… не знаю, в коридоре. — Хорошо. Доели они практически молча, особо не спеша, потому что Антону сказали приходить в заданный диапазон времени, в который они успели бы даже если решили бы прогуляться по городу. Однако после еды они едут сразу в офис, решая разобраться с делами, а там уже как пойдёт. В такси Арс чуть снова не засыпает, потому что даже выпитое кофе плохо бодрило его после небольшого количества сна, даже действие душа было краткосрочно. Глаза так и слипались, норовя закрыться, но он не засыпает, включая телефон и листая ленту инстаграма, а в какой-то момент и вовсе начинает отвечать на сообщения человека, которого, на самом деле, он знать не знает. Антон всю дорогу продолжает читать бумаги, изредка украдкой поглядывая на практически спящего друга, и от его вида почему-то начинало колоть сердце. Выйдя из такси, Арсений оглядел красивое высокое здание, перед которым они остановились. Когда ребята ездили сюда в тур, они проезжали его, но брюнет и не думал, что попадёт сюда, увидит его изнутри. Зайдя вместе с Антоном в двери, они подошли к ресепшену, представились, им сказали номер кабинета и этаж на лифте, так что они сразу же решили подняться на восьмой этаж. — Волнуешься? — спросил Арс, как только двери лифта закрылись за ними. — Да нет. Это же моя работа, тут всё привычно. — Даже после нескольких лет ты переживал перед нашими концертами. Их глаза встретились и не отрывались друг от друга ещё пару этажей, до тех пор пока они не приехали на нужный этаж. — Подождёшь меня? — скорее попросил Антон, кивая на кресло неподалёку, когда они подошли к дверям нужного кабинета. — Куда же я денусь. Оба зачем-то друг другу улыбаются, и Шастун скрывается за дверями, оставляя друга в коридоре. Садиться брюнет сразу не стал, — решил пройтись по коридору и осмотреть его. Большие окна до пола красовались в самом конце, и, хоть вид этот был на парковку, его можно было легко сравнить с каким-нибудь красивым видом в Москве. Возле окна на полу стояли растения, и Арсений про себя отметил, что это довольно неплохое место для красивого кадра. Увлёкшись видом, он не сразу заметил кого-то сзади и даже вздрогнул от голоса, резко поворачиваясь. — Извините? Вам помочь? Ой, простите, я не хотела вас напугать… — перед ним стояла молодая девушка со светлыми волосами и бейджиком на футболке. — Всё в порядке. Нет, спасибо, я жду друга. Она мило улыбнулась, кивая. — А вы же… простите, Арсений Попов? Актёр? — Всё верно. — О боже… не думала, что встречу вас. Хотела сказать, что восхищаюсь вашей игрой, то, как вы вливаетесь… это прекрасно. — Приятно слышать, что это находит отклик, — улыбка ещё больше налезла на его губы. — Может, хотите сфотографироваться? — О, я… была бы рада. Девушка немного стеснялась, робко доставая телефон и направляя на них камеру, но Арсений решил после фотографии отвлечь её разговором. — Вы здесь работаете? — он ладонью указал вперёд, предлагая пройтись. — Да, я бухгалтер, ничего такого. — Наоборот, по мне так это довольно трудно. Они дошли до ближайшего кофейного автомата, где взяли себе по кофе, мило беседуя. Арсений был рад, что подвернулась возможность поговорить и не сидеть в телефоне в ожидании Антона. Из беседы он узнал, как они планировали завтрашний корпоратив, сколько примерно народу там будет, какие между ними были разногласия и как в конце концов они пришли к консенсусу. Вскоре почти через тридцать минут выходит Антон, удивлённо переводя взгляд с девушки на мужчину, которые сидели на диване. — Антон! Ну что, закончил? — Ну… да. — Я пойду, не буду вам мешать. Приятно было познакомиться, Арсений. — Мне тоже, Виктория. Они обнялись на прощание, и девушка пошла по направлению к выходу. — Порядок? — спросил Арсений немного потерянного друга. — Да, порядок. Идём? — Да. Только… — он быстрым шагом подошёл к тому окну, у которого стоял полчаса назад. — Сфоткаешь меня? Антон не смог подавить усмешку, принимая из рук Арса его телефон и наблюдая за тем, как он садится за горшок с большим зелёным растением и выглядывает, прикрываясь зелёным листиком. Арс, который просит его сфотографировать и придумывает необычные штуки для кадра — отдельный вид искусства, а тем более такой знакомый. Сделав несколько фото, Шастун вернул другу телефон и вместе с ним смотрел, что получилось. — Спасибо, я это выложу. А теперь, — он сделал серьёзное лицо, вставая прямо напротив Шаста и убирая телефон в карман, — У меня проблема, — тот нахмурился. — Какая? — Мы ведь завтра идём на корпоратив? — Ну… и? — И мне нечего завтра надевать на него. Когда до Антона доходит, он прыскает со смеха, закрывая лицо ладошкой. Почему, как и раньше, от Арсения его веселит каждая фигня? — Чего ты смеёшься? Не пойду же я в этой футболке и джинсах с рваными коленками. — А почему нет? — Это непрезентабельно, — Арсений смущённо улыбнулся, опуская голову. — Да ты же даже выступать не будешь, просто посидишь. — Всё равно. Ну чего я, как дурак, в футболке буду? — Твои предложения? — А не пройтись бы нам по заведениям с одеждой? Оба улыбаются, но не могут выдержать взгляд друг друга, опуская его вниз. Антон соглашается, ведь разве у него есть выбор? Когда они проходят по магазинам, Шаст понимает, что тот точно также любит смотреть и выбирать одежду, но делает это, как и всегда, очень внимательно, пытаясь подобрать всё по стилю. Сейчас же у него была чёткая цель — белая рубашка, штаны и, желательно, пиджак. Он протащил Антона по нескольким магазинам, и, когда Антон сказал, что во всех предыдущих была нужная им одежда, ему ответили: «Ну мы же всё равно гуляем». В четвёртом магазине он всё-таки решил взять себе пару рубашек, чёрные брюки в крупную белую клетку, от чего Антон вообще был удивлён, потому что в брюках Арсений раньше не ходил особо, и вместе с этим даже чёрный пиджак, после чего ушёл в примерочную, наказывая Антону сидеть на диванчике рядом. Тот устало сел, потому что ходить по магазинам он не очень-то и любил, особенно по магазинам с одеждой, особенно, если покупал одежду он не себе. Он достал телефон, принимаясь ждать Арсения, который почему-то на несколько долгих минут завис в примерочной, и Шаст уже подумал было пойти ему покричать, но, когда он поднял взгляд и заметил своего друга, то больше не смог его опустить, оглядывая мужчину с головы до ног. Белая слегка облегающая рубашка, заправленная в штаны, идеально смотрелась с чёрным пиджаком, а сами чёрные штаны в клетку и вовсе были чем-то из разряда «вау», что Шастуну даже слов бы не хватило описать их. Ему редко нравился официальный фасон, всё толстовки-футболки и рваные джинсы, но сейчас он просто-напросто почему-то не мог сказать ничего, даже обычное «мне нравится». Арсений смотрел с ясной улыбкой на лице, которая так и норовила ослепить Антона в придачу с тем, как он был одет. — Ну как? — Ну… неплохо, — проговорил Антон, хотя брюнет заметил то, с каким интересом он разглядывал его вид. — Всего лишь неплохо? — усмехнулся. — Ну, раз просто неплохо, пойду что-нибудь ещё найду. — Постой, — он резко поднялся, подойдя к Арсу и заставляя остановиться. — Хорошо же выглядит, чё ты. Как будто… на свадьбу собрался, — брюнет ещё больше улыбнулся, довольно кивая. — Тогда беру. Он ушёл обратно в примерочную, оставляя Антона в каком-то странном состоянии. Шастун нахмурил брови, смотря вслед мужчине и пытаясь отогнать любые мысли, которые были не в том направлении. Он отошёл от примерочных, тут же доставая телефон, находя нужный номер и звоня по нему. Мысли должны были заполниться другим. Парни чувствуют себя хорошо, они чувствуют себя свободно, спокойно, улыбаются по дороге в отель, разговаривая в такси практически без умолку. Так много на общие темы, но так мало про них самих. А Антон ловит себя на мысли, что он хотел бы узнать про жизнь друга, про то, что произошло за эти пять лет, но его что-то останавливает, и он не решается даже задать вопрос. Возможно, его останавливает то, что его вопрос останется без ответа, потому что Арсений всегда был максимально скрытным человеком, а возможно он его останавливает то, что он может услышать ответ. Так или иначе, они доезжают до отеля, но на ужин решают не идти, — заказывают еду в номер. Была мысль взять бутылку вина, но перед завтрашним мероприятием оба сходятся на том, что пока лучше воздержаться. — Во сколько встаём? Парни берут по подносу с едой, которую им принесли, и рассаживаются друг напротив друга за столом. Арсений задаёт вопрос, делая глоток тёплого кофе из кружки. — Ну смотри, раз начало в два, думаю, пол второго мы уже точно там должны быть. Полчаса доехать, встать с утра, позавтракать, принять душ, прогнать программу… Думаю, в полдвенадцатого будет нормально. — Хорошо. Антон утыкается в тарелку с едой, но есть не начинает, — просто елозит вилкой по тарелке, разглядывая еду, как будто там и правда было что-то интересное, но на деле в голове просто было миллион мыслей, которые не давали засунуть сейчас и куска в рот. Да и, честно говоря, не очень-то и хотелось. А вот Арсений уже съел ложку салата и поднял взгляд на задумавшегося друга. Понимает, — тот хочет о чём-то поговорить, что-то спросить, и это отдаётся в сердце глухой тревогой, потому что разговаривать он не готов, не готов обсуждать то, что хочет обсудить Антон. — Арс, скажи… — Антон не отрывает глаз от тарелки, говоря каким-то будничным тоном, будто бы собирается обсудить сегодняшнюю погоду, но Арсений в свою очередь перестал жевать, услышав его голос, — Вот… ты вроде как приехал, чтобы по твоим словам убедиться, всё ли со мной нормально. Но ведь ты убедился. И почему всё ещё здесь? Как только Антон поднял голову и их взгляды встретились, внутри парней отдало чем-то, что можно было сравнить с самым слабом разрядом тока в импровизации шокеры. Он не понимал до конца, хочет ли правда услышать ответ на этот вопрос или нет. Он практически не надеялся на то, что этот ответ как-то его удовлетворит или что он вообще будет. Смотря практически в нечитаемые голубые глаза, сложно было вообще по ним что-то сказать, а может это просто-напросто Антон ничего не понимает в этом, он не был человеком, которые делает какие-то знаки или же хорошо их расшифровывает, в отличие от Арсения. Все понимали, — подтексты и чтение между строк для Арсения — это всё. Все понимали, но мало кто мог определить, где и правда заложен подтекст и что он означает. А брюнет просто не знал, что ответить ему на этот вопрос, не знал даже, как ответить на него себе. Как объяснить человеку своё спокойствие рядом с ним? С Антоном всегда было легко, — никогда не нужно заморачиваться, никогда не обижается на ерунду, и до чёртиков хотелось рассказать ему о том, что произошло, хотелось поделиться этим безумием, хотелось довериться. Но тут не поверил бы даже самый близкий и родной человек. — Я, конечно, понимаю, что, скорее всего, мой вопрос так и останется без ответа, потому что знаю тебя, — продолжил он, когда Арс опустил взгляд, чтобы привлечь его внимание. — Но… Может, у тебя проблемы… дома. Ну там с девушкой твоей. Вдруг захочешь рассказать. Теперь они поменялись местами. Арсений уткнулся в тарелку, елозя по ней вилкой, а Антон прожигал его взглядом, уже и правда не надеясь на ответ. Внутри была большая дилемма. Он понимал, что не может всего высказать, его просто не поймут. И поэтому отмахнулся в очередной раз. — Антон… Мне трудно объяснить, просто вернуться к прошлому… Забудь. Вообще у меня дома и правда есть проблемы, но давай не будем об этом, это не важно. — У тебя, по-моему, полно друзей для этого. — Что? Для чего? Шаст, я не использую тебя, как просто уход от личных проблем. — Окей. Антон засунул кусок еды в рот, почти не веря голубоглазому другу. Это казалось таким очевидным, что он прибежал к нему из-за своих проблем с девушкой, что он уже пожалел о том, что задал этот вопрос. Знал ведь, что лучше не нужно, и всё равно. Но Арсений показался ему слишком потерянным, когда понял, что ему не поверили, поэтому Антон снова решил послать куда подальше все свои принципы и ощущения. — Хочешь, посмотрим импровизацию? Брюнет поднял глаза, явно не ожидая этого, предполагая, что пауза и напряжение задержатся надолго. Он слабо улыбнулся и кивнул. — Ноутбук в рюкзаке. Арсений поспешно поднялся со стула и поплёлся в комнату, пряча уже более смелую улыбку. Доедают они вперемешку со смехом и время от времени обсуждениями происходящего. Порой оба вбрасывают шутки вместе с происходящим на экране, но чаще всего просто наслаждаются просмотром. Антон соврёт, если скажет, что до приезда Арсения он не пересматривал выпуски. Он часто включал, часто вспоминал, но всегда с нотками грусти в сердце от того, что всё это в прошлом, от того, что они в прошлом. После еды они перемещаются на диван Арсения, досматривая выпуск там, а после расходятся по кроватям в приподнятом настроении. Перед сном брюнет думает о том, что ему действительно интересно, как за эти года поменялся Шаст в плане ведущего, в плане работы, и ему правда было тепло на сердце от того, что уже завтра он сможет это увидеть. Парни просыпаются ровно в полдвенадцатого от будильника Антона, который, хоть и не так громко звонит, но Арсения тоже будит. Тот его выключает и проводит рукой по лицу. — Ты можешь ещё поспать, если хочешь, это мне пробежаться по сценарию надо, в душ сходить. — Да порядок, и так уже не рано. Они заказывают завтрак в номер и пьют кофе молча, пока Антон, разложив на столе свои бумаги, внимательно читает программу уже в который раз, всё-таки немного переживая. Он понимал, что всё пройдёт, как надо, но практически всегда присутствовало лёгкое волнение перед важными мероприятиями, а теперь ещё с присутствием Арсения. И это, вроде бы, успокаивало, но и одновременно накладывало чуть большую ответственность. Арсений идёт в душ первым, полностью приходя в себя после сна и чувствуя бодрость и прилив сил, а после него идёт и Антон, пока его друг листает ленту инстаграма сидя за столом, часто натыкаясь на незнакомые лица. Когда из ванны уже начала шуметь вода, взгляд Арсения упал на бумаги, что лежали на столе, и от скуки и даже интереса он решил почитать, что там написано, пробегаясь глазами по строчкам. Его даже не смутило, что Антон вышел из ванны, — он читал, не поднимая взгляда, а тот ему ничего не сказал. Через минут десять Антон ушёл с кухни в комнату со словами: — Собираться уже пора, пойду оденусь. Он не заметил кивка Арсения, который всё ещё был увлечён чтением, а ещё через какое-то время вздрогнул от крика Шаста с комнаты: — Ты идёшь? Попов собирает все листы в стопку и идёт в комнату к Антону, замечая, как тот стоит у большого зеркала на шкафу, поправляя верхнюю пуговицу. Он и правда слишком давно не видел его в костюме, поэтому смотрелось это странно, необычно, но, чёрт, ему правда шло. В голове Арса теплилась интересная идея, и он подошёл сзади к другу с улыбкой, сжимая листы бумаги. — Антон. Хочешь взорвать интернет? — Чего? — тот повернулся к нему, поднимая брови. — Хочешь, проведём корпоратив вместе? — Серьёзно? — Деньги требовать твои не буду, обещаю. — А при чём тут интернет? — Ну ты представь, столько лет прошло, и мы вдвоём ведём какое-то мероприятие… Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, пока Антон что-то обдумывал. — Там всё равно не будет посторонних или детей, так что вряд ли это просочится. — Да плевать. Так ты против? — А почему я должен быть против? Я проведу мероприятие с известным актёром, авось больше приглашать будут. — Дурачина. Арсений удовлетворённо улыбается, забирает купленную вчера одежду и идёт в ванную одеваться и приводить себя в порядок, оставляя Шастуна наедине с собой обдумывать произошедшее. Как же давно, чёрт возьми, они вдвоём ничего не вели, ему казалось, что это будет очень непривычно, и от этого стало ещё волнительнее. Через пятнадцать минут оба уже сидели в такси. Арсений почему-то улыбался во все свои зубы, шутил, разговаривал много о предстоящем корпоративе, задавал множество вопросов, так что, казалось, не переживал абсолютно, однако, когда они приехали, Антон при выходе из такси поймал себя на мысли, — пытался отвлечь, настроить на нужную волну, как и делал всегда. Он посмотрел на Арсения с некой благодарностью и осознанием, а тот ясно улыбнулся ему и принялся оглядывать окрестности. Там и правда было красиво, — белые шатры, красивые столики, большое озеро, — идеальное место для открытого ресторана. Арсений представил, как красиво здесь будет в тёмное время, но, увы, они в семь вечера уже уезжают, — он спрашивал у Шаста, билеты на поезд до Воронежа у них на восемь вечера, так что максимум, что они успеют, это забрать с гостиницы свои вещи, но никак не оставаться здесь до наступления темноты. Народу было уже достаточно, все рассаживались и разговаривали между собой, а Антон бродил глазами в поисках главного организатора, которого, по всей видимости, пока ещё не было. Нужно было как минимум спросить, не будет ли он против помощи Арса. Попов, увидев его обеспокоенный взгляд, слегка ткнул его в бок локтем. — Расслабься. Всё пройдёт хорошо, как и всегда. Окей? Антон кивает и слабо улыбается. Буквально минут через десять к ним всё-таки подбегает организатор и охотно соглашается на ещё одного ведущего, все вместе они обговаривают последние моменты, настраивают микрофон и в конце концов начинают. Арсений, безусловно, слегка волновался и сам, но не мог показывать этого, потому что это ни к чему не приведёт, а вот Антона подбодрить он мог. Однако когда парни начинают, всё идёт настолько хорошо, будто бы они проделывают такое каждый день. Люди смеются, слушают, после речи парней выходит директор компании, который поздравляет всех с десятилетием фирмы. Всё шло хорошо, но всё было распланировано до мелочей, — это Арсений понял ещё когда читал программу на листах, что были у Шаста. Было заметно, что все они решили знатно повеселиться с алкоголем, конкурсами, танцами и парочкой приглашённых диджеев. В общем и целом от ребят требовалось не сильно много, им даже накрыли стол отдельно ото всех, где они могли отдыхать в перерывах, перекусывать и смотреть на озеро, пока участники мероприятия говорили друг другу тёплые слова или отдыхали. Антону было спокойно, волнение ушло и, к счастью, так и не возвращалось перед очередным выходом. Прошло пару часов и скоро, когда все отдохнут от еды, должны будут начаться танцы, и Антон был почти уверен в том, что Арсений не будет во время них отсиживаться в сторонке. Он почему-то ждал этого момента. Ждал, чтобы убедиться в том, что внутри него всё ещё прежний Арсений Попов, готовый пуститься в пляс с незнакомыми людьми, просто потому что играет музыка. Парни объявляют конкурс. Последний конкурс перед танцами. Еда уже более-менее у всех улеглась, поэтому все готовы были пускаться в бой, отжигая под алкоголем будто бы в последний раз. Смех доносился отовсюду, а Антон с Арсением наблюдали за счастливыми лицами и происходящим в сторонке молча и с улыбкой. К Антону подходит организатор мероприятия, подзывая его куда-то к себе, поэтому он кивает и уходит вместе с ним, оставляя Арса наблюдать за всем одного. После ухода Антона он решает проверить телефон, потому что звук был отключён у двоих. И ведь правильно сделал, что проверил, — на телефоне красовались два пропущенных вызова от контакта «Крокодил». Брови полезли на лоб от такого наименования, поэтому перезванивать он не решился, но оно и не понадобилось, — на экране высвечивается входящий звонок от этого же человека. И тогда Арсений решает поднять трубку, — ну, вдруг, что-то важное? — Алё. — Да, здорова, Арс. — Это кто? — В смысле кто? Это я, Гена, ты чё? Окей, Арс как всегда донельзя логичный с наименованием контактов. Однако звонящего человека он всё ещё не знал. — Чего хотел? — Да ничего такого, спросить, как ты. — Да нормально. — Слушай, сегодня с Кариной виделся, сказала, что ты в Воронеже у друга, это ты у того самого? Всё же решил поехать? Попов впал в ступор, прокручивая в голове его слова и пытаясь предположить, что он имеет в виду. Вокруг уже начала раздаваться музыка, и некоторые люди уже бросились танцевать. Арсений следил за их движениями, будто бы это помогло подсказать ему ответ. — Арс? — Да, что? Ты о ком, у какого того самого? — Ну, блять, ты же просил зачем-то узнать какое-то время назад, где сейчас друг твой. Я и узнал, что в Воронеже. Не вспомню уже его имя… Кажется… — Антон Шастун? — Вот, точняк. Попов резко поднял взгляд на Антона, который неподалёку разговаривал с организатором и застыл, переваривая услышанное. Он просил найти его адрес. Просил найти спустя столько времени. Арсений всё ещё не до конца понимал, что случилось между ними и каким человеком он стал, но спустя столько лет он его не забыл, он помнил, он волновался. Успев поверить в то, что он забыл всех людей, которые были ему дороги, за что он корил себя больше всего, он убедился в обратном, и осознание обдало шквалом эмоций. — Арс? Он молчит, не отрывая взгляда от разговаривающего Антона, следит за каждым его движением. Видит, как организатор хлопает его по плечу и уходит, видит, как Антон бросил взгляд ему вслед, видит, как он поворачивается к Арсению, видит его ясную улыбку, адресованную ему, и в этот момент его перестаёт волновать вообще что-либо ещё. — Арс, алё. Ты, я надеюсь, не забыл, что у тебя кастинг пятнадцатого? — Я перезвоню. Арсений сбросил трубку и убрал телефон в карман, поднимая взгляд обратно на шагающего к нему Антона. — Порядок? — Да, всё хорошо. Так, друг звонил. — Окей. Мне сказали, что ещё полчаса, я объявлю последнего диджея, и мы можем быть свободны, дальше они уже сами. Как раз закончим примерно в семь, но поторопиться придётся, чтобы на поезд успеть. — Хорошо. Попов смотрел каким-то взволнованным взглядом в глаза своему другу, а в голове до сих пор прокручивалось «Я его не забыл». Антон кивает в толпу людей, что танцевали под музыку. — Пойдёшь? — Давай лучше просто посидим? Антон кивает, и они идут ближе к своему столику наблюдать за происходящим издалека. Он удивляется, ведь его друг редко когда упускал возможность подрыгаться под музыку, но ничего ему не говорит. Алкоголь в крови совершенно отсутствовал, ведь всё-таки они были ведущие, так что пили безалкогольные коктейли. Шум музыки, безусловно, доносился до их ушей, и брюнет правда хотел пуститься в танец вместе с остальными, но, раз им скоро надо было уходить, он решил, что лучше насладиться этим наедине с Антоном, чокаясь бокалами и перекусывая салатом. Антон объявляет последнего диджея, который сразу же врубает более зажигательную музыку, и идёт к Арсению, который в это время стоит у воды и наблюдает за солнцем, которое уже начинало садиться. До темноты было больше часа, поэтому, к сожалению, он не смог бы увидеть всю красоту этого места. — Я закончил, — Антон встал рядом, тоже устремляя взгляд на гладь воды. — Хорошо. — Арс, я… — Антон, — к ним снова подошёл организатор, окликая Шастуна и пребывая уже в крайне весёлом настроении, — Спасибо тебе. Тебе тоже спасибо, Арсений, — жмёт им руку. — Провели круто, парни, я знал, что вы справитесь. Антон, тебе я всё перевёл уже. — Понял, был рад сотрудничать. — Так вы чего, останетесь до конца мероприятия-то? — Да нет, у нас билеты на поезд на восемь. — А зря, мы салют запускать потом будем, да и потанцуем ещё. Но! Дело ваше. Всего хорошего вам, парни. Арсений всё также молча кивает, отворачиваясь обратно к воде. — Ну что, поедем в отель? У нас времени впритык, — Антон кидает взгляд на профиль своего друга, пытаясь уловить какие-то эмоции, но тот молчит, ничего не отвечая и даже не меняясь в лице. — Арс? — брюнет пожимает плечами, выдыхает и смотрит в глаза Антона, и от этого взгляда Антону почему-то хочется заскулить. На секунду показалось, что Арсений скажет нет, но он лишь отвечает: — Как скажешь. Отворачивается и действительно, чёрт возьми, уходит. Это происходит так резко, что взгляд Антона всё ещё был сосредоточен на том месте, где пару секунд назад был Арсений. Он не успевает. Не успевает за ним, за его действиями, и это ставит его в тупик. Однако ему приходится собраться и из этого тупика выйти, даже не подумав. — Арсений. Тот останавливается и оборачивается к Антону с какой-то почти незаметной улыбкой на лице. — Если что, мы можем остаться. — А как же билеты? Отель? — Билеты я могу сдать и взять на завтра, номер в отеле продлить. А можем и поехать уже сейчас. — Знаешь… — Арсений подходит, — А я бы посмотрел салют. И они остаются. Сами не понимая до конца, почему, но оба сходятся на том, чтобы просто «посмотреть салют». Антон сдаёт онлайн билеты, им охотно разрешают взять бокалы с вином и шампанским, они выпивают, наблюдая за тем, как солнце постепенно начинает уходить за горизонт. Разговаривают они не так много, просто наслаждаясь тишиной, но, когда алкоголь проникает в организм, Арсений становится чуть расслабленнее, поэтому он решает пойти на танцпол. Встав с мягкого стула, он снимает свой пиджак и расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки, не замечая короткие и быстрые взгляды, которые на него бросает Антон, снимая уже свой пиджак. Шаста берут за запястье и с улыбкой тянут в сторону танцующей толпы. Их не смущает абсолютно ничего, — ни что все эти люди им не знакомы, ни официальная одежда, в которой они танцуют, ни незнакомая музыка. По началу танцевал только Арсений, пытаясь подключить своего слегка скептически настроенного друга, но вскоре они вдвоём терялись в движениях, в толпе, но терялись лишь тела, а взгляды были почти всегда направлены друг на друга. С усмешкой, огоньком в глазах, удивлением или интересом — не имело значения. Как и не имели значения люди, находящиеся там, как не имела значения какая-то девушка, решившая потанцевать с Арсением на пару. Нет, он не отказал ей, и они танцевали вместе, но чаще чем на неё, он кидал взгляды только на Антона. Казалось, сама обстановка пьянила их всё больше с каждой секундой. Они танцевали так, словно выплёскивали эмоции, отдавали себя этому полностью. Дыхание уже сбивалось, во рту пересыхало, но даже тогда они не уходили, порой делая по глотку вина и после продолжая двигаться. Когда музыка закончилась, а окружающие плохо стояли на ногах, парни, смеясь, отошли в сторону практически ровной походкой. Глаза всё также продолжали встречаться, и, казалось, эта ночь будет длиться бесконечно. А возможно им просто-напросто этого хотелось. Примерно через пятнадцать минут, когда все перевели дух, они встают и идут смотреть на салют, который будут запускать у воды. Арсений смотрит на луну, смотрит на редкие звёзды на уже тёмном небе, смотрит на то, как какой-то мужчина бежит обратно в толпу, и искры салюта начинают лететь в воздух, отражаясь в воде. Никто из парней ни на секунду не пожалел о решении не ехать сегодня. Они стоят плечом к плечу и смотрят на то, как в небе взрываются огоньки, рассеиваясь через несколько секунд, пока неподалёку все окружающие радостно кричат, хлопая в ладоши. Даже в этой толпе людей среди шума им было спокойно, было уютно и хорошо. Спустя какое-то время люди начинают расходиться, а парни сидят на траве у воды с бокалом шампанского у каждого. Вечерний воздух уже продувает их рубашки, хотя внутри тепло. — На сколько билеты завтра возьмёшь? — спросил Арсений, повернув голову и встречаясь голубыми глазами с зелёными. — На вечер, наверное. — Почему вечер? — Вдруг ты захочешь, как раньше, прогуляться по городу. А то так и не погуляли здесь особо. — Намекаешь на то, что всё время мы потратили на выбор одежды для меня? — Нет, не намекаю, я тебе говорю абсолютно прямо. И улыбки до ушей так и не сползает с лица, потому что им хорошо, как и было раньше, им спокойно, им легко, и Антон не думает сейчас о том, что было, не думает о поступках Арса, о том, что будет дальше, и просто наблюдает за зрачками друга, заглядывая куда-то в душу. Парни вздрагивают от звонка телефона Шаста, звук которого он включил, когда звонил маме, чтобы предупредить о том, чтобы она их сегодня не ждала. Арсений замечает, как Антон достаёт телефон, замечает, как улыбка буквально за пару секунд пропадает с его лица, замечает, как тот, подумав пару мгновений, сбрасывает звонок и поднимает глаза, в которых что-то поменялось. — Ты чего не ответил? Кто звонил? — Да так, не важно, забей. Ну что, поехали в отель? Попов кивает, поднимается и идёт за Антоном в сторону их стульев с пиджаками, хмуро думая, в чём же было дело и чей контакт сейчас сбросил Антон, сразу поменявшись в лице. Они доезжают до отеля, чуть ли не засыпая в такси, но всё ещё смеясь над чем-то. Арсений зачем-то настаивает на том, что сам продлит номер в отеле, заплатив за сутки. Про то, что он говорил Карине, что завтра уже полетит домой, он, конечно же, забывает, уже рассуждая в номере о том, куда они завтра пойдут. В глазах совсем немного плыло, так что, как пришли, они сразу же завалились по кроватям, молча смотря в потолок. Хотелось о чём-то поговорить, но у них не было сил ни на что, кроме как вспоминать прошедший день, прокручивать в голове танцы, салют, то, как они вместе вели это мероприятие. Брюнет чувствует, как начинают закрываться его глаза, но что-то не даёт заснуть ему просто так. — Антон. Они повернули головы друг к другу, снова встречаясь взглядами. — Если ты думал, что я забыл тебя за эти пять лет и приехал просто так от балды, то это не правда. — Рад слышать. И это даже не звучало, как сарказм, потому что таковым не являлось. На несколько мгновений Антон отвёл взгляд, задумываясь о том, как начать. — Арс, я… Но тут же замолк, прикусывая губу. Он понимал, что должен был сказать ему, должен был предупредить, как-никак он к нему приехал, интересовался его жизнью, был не чужим человеком, а значит имел право знать. Но Шастун почему-то не мог, что-то останавливало его. Он в очередной раз говорит себе «не сейчас» и прикрывает глаза от того, что сердце неприятно сжалось. — Ничего. — Скажи, — требует Арс, и от этого ещё тяжелее. Он хочет знать, но Антон не может продолжить. — Я просто… просто хотел сказать, что было круто. Сегодня. И Арсений сам до конца не понимает, верит ли он этой отмазке, но улыбается, чувствуя искренность. В этот раз первый засыпает Арсений со слегка ватной головой, а Антон остаётся лежать в темноте и втыкать в потолок, растерянно бегая по нему глазами. В голове самые ужасные мысли. В голове «Лучше бы Арсений не приезжал». На утро все ночные мысли на пьяную голову забываются. На утро всё снова спокойно, но что-то подсказывает Шастуну, что не на долго. Однако при виде сонной Поповской улыбки, он не может не улыбнуться сам, не может не нырнуть в этот омут временного спокойствия, забивая на то, что из него придётся вынырнуть, потому что иначе задохнёшься. И это абсолютно точный факт. На удивление, голова у парней не болит, поэтому, слегка освежившись в душе, в который первым идёт Арсений, они спускаются на завтрак, чувствуя, как что-то совсем немного поменялось. Их всё сильнее обволакивало спокойствие. Они совсем немного поговорили о вчерашнем празднике, завтракая и отправляясь гулять по городу. Билеты были заказаны на семь вечера, так что времени пройтись у них было достаточно. Они даже не думают о том, что в открытую ходят по городу, что интернет, возможно, уже всполошился после затишья в несколько лет, они просто гуляют по улицам, заходя в какие-то магазины, обедают в ресторане, но сразу же после обеда возвращаются в отель, планируя провести там последние часы, и они проводят. Арсений несколько раз норовился завести разговор на тему их прошлого, хоть как-нибудь осторожно узнать о том, что всё-таки случилось на самом деле, однако каждый раз он боялся нарушить что-то хрупкое, что-то хорошее, что между ними царилось, поэтому каждый раз откладывал на потом. Откладывал, как и Антон, который просто-напросто неизвестно по какой причине не мог заговорить с Арсением на тему того, о чём поговорить стоило. Он понимал, что это, как зубная боль, — ты откладываешь её на потом, до тех пор, пока не станет совсем невозможно терпеть, так и здесь. Он не собирался откладывать всё до последнего момента, но с удовольствием сделал бы это. На этот раз они правда уезжают. Вдвоём приходят на вокзал с собранными вещами, вдвоём садятся в поезд, располагаясь рядом, даже не напротив, а рядом. Антон что-то смотрит в телефоне, кому-то пишет, а брюнет не задаёт ему лишних вопросов, но видит какое-то волнение у него на лице. Уезжать не хочется. Даже когда они приедут в Воронеж, Арсу уезжать не хотелось. Казалось, Антон был совершенно не против, казалось, им вдвоём было о чём поговорить, казалось, им вдвоём хорошо, спокойно, правильно. Арсений постоянно куда-то бежал на протяжении жизни, постоянно что-то делал, чем-то занимался, но стоило только остановиться и посмотреть на тех, кто рядом с ним, в нём успокаивалась его вечная борьба с жизнью и просыпалось умиротворение. С Шастом создавалось ощущение, что все проблемы решаемы, абсолютно все. Антон был чудесным человеком, и Арс это всегда знал, только вот почему-то раньше не ценил, не уделял этому внимания, и поэтому сейчас он впервые подумал о том, что ему дали будто какую-то возможность. Возможность остановиться и увидеть, перестать бежать и просто прочувствовать момент. Он подумал, что это даже, возможно… хорошо? Однако, к сожалению, длилось это недолго. Они выходят из поезда в десять вечера довольные, но слегка голодные. Антон говорит, что мама уже приготовила ужин, так что заезжать в магазин или готовить самостоятельно им не придётся. Казалось, всё было хорошо по-настоящему. Ночной воздух приятно обдувал их тела, когда они вышли из такси, которое подъехало к дому Антона. Он не спрашивал у Арса, когда тот уедет, и почему-то боялся услышать, что это произойдёт скоро. Знал, что это должно было произойти, брюнет не сможет остаться тут навсегда, но не хотелось, чтобы это произошло именно сейчас. Молча два уставших за сегодня парня поднимаются на второй этаж и заходят в квартиру, где их с теплотой встречает мама Антона, которая ещё не спала. Арсений бросает в комнате Антона рюкзак рядом со своей сумкой, Антон же выкладывает свой ноутбук на стол. — Ну что, не будем нарушать традиций? — Что? — Антон удивлённо повернулся к нему. — Ну, у нас вроде как теперь традиция смотреть импровизацию перед сном. — Ничего себе, традиции за два дня создаются, не знал. Поедим только, окей? Арсений кивает, парни моют руки и идут на кухню, однако, не успевает Антон зайти, как у него звонит телефон, и он, извинившись, уходит обратно в комнату. Арсений садится на стул, расслабленно выдыхая. — Как съездили, Арсений? Всё хорошо? — Да, да, Антон, он… очень хороший ведущий. Я это ещё давно знал. — Я очень горжусь им и надеюсь, у него всё в порядке будет, — Арсений кивает. — Ты сам как? Когда планируешь поехать? — Знаете… а я не знаю. Я хотел уже сегодня с утра, но потом… — Ты оставайся, насколько захочешь, Арсений. Ой, правда там Антон собирается скоро… — Мам, Арс, — Антон зашёл на кухню, не давая женщине закончить, — Я пойду выйду покурить. — На улицу? — Арсений поднял брови. — Ну да. А что? — А балкон? — Я прогуляться хочу. В голове Попова только непонимающее «А…». Он перевёл удивлённый взгляд на его маму, а та лишь пожала плечами. Когда дверь хлопнула, у парня проскользнуло воспоминание о том, как на второй вечер его нахождения здесь произошло то же самое. Ему позвонили, — он вышел. И либо что-то случилось, что он не хотел бы сейчас обсуждать и решил остыть на улице, либо… — Я, пожалуй, тоже пойду прогуляюсь. Мама улыбается брюнету, кивая, а Арс понимает, что хочет знать, что происходит, поэтому быстро одевается, берёт ключи с тумбочки и выскакивает из квартиры. В его мыслях, когда он спускался по лестнице, было «Я сейчас спущусь, поговорю с ним, всё выясню, и всё будет нормально». И это хотелось повторять, как мантру, хотелось убеждать в этом самого себя, потому что предчувствие было совершенно другое. И оно его не подвело. По началу, когда он выходит из подъезда, он и правда видит Антона, который просто стоит и курит неподалёку, спиной к нему. Со стороны казалось, что он был какой-то потерянный, а, возможно, просто казалось. Попов подходит сзади, окликивая его: — Шастун. Тот резко оборачивается, явно не ожидая того, что за ним решат пойти. На лице проскользнула тень паники, которая была не понятна брюнету. Он подходит и останавливается на расстоянии метра, заглядывая в зелёные глаза, которые сейчас казались на порядок темнее, что, скорее всего, было просто из-за темноты. — Арс? Ты чего здесь делаешь? Иди в дом, я приду сейчас. — Я хочу понять, в чём дело. — Да ни в чём, я просто вышел подышать, какие проблемы? — Ты не хочешь говорить. Почему? — А мы что, на допросе каком-то? Иди в дом, Арс. Они смотрят несколько секунд в глаза друг другу, пока тлеет сигарета между пальцев Антона, пока Арсений старается понять, от чего за несколько минут он так поменялся, и почему в глазах сейчас столько эмоций, что уловить хоть одну сложно. Но происходит то, чего он не просто ожидает меньше всего, происходит то, чего он ВООБЩЕ не ожидает. Сзади Антона раздаётся женский голос. — Антон! С весёлым возгласом девушка бросается ему на спину, а тот еле успевает схватить её за руку. До Арсения, который инстинктивно отошёл на пару шагов от них, всё ещё не доходит суть происходящего. Суть доходит только когда девушка слезает со спины, притягивает Антона за шею и целует его в губы. Вот тогда-то Арсений и понял всё. Понял, к кому Антон вышел тогда и сейчас, понял, с кем он разговаривал по телефону в магазине одежды, когда Арсений вышел с вещами из примерочной, понял, с кем он переписывался, и почему-то это осознание отдалось взрывом в его голове. Но это внутренне. Внешне он молча пялился на происходящее, забыв про всякий актёрский талант маскировать свои эмоции. Он почему-то подумал, — всё закончилось. Те весёлые «каникулы», что он провёл с Антоном подошли к концу. И, казалось бы, ну что такого? Он не понимал сам. Антон отстраняется и смотрит на Арсения каким-то растерянным взглядом, пока девушка продолжает говорить: — Я так соскучилась, Тош. Ой, а это твой друг, да? Только сейчас Попов осознаёт, что тупо на них уставился, но ему удаётся очнуться от ступора, накидывая маску, улыбаясь и протягивая руку. — Да, я его друг. Арсений. Приятно познакомиться. А вы его, я так понимаю… девушка? — Да, Анфиса, приятно познакомиться. Они пожали друг другу руки, и девушка снова прижалась к Антону. Арсений переводит глаза на Антона и смотрит таким взглядом, который обычный человек не понял бы, но Шастун понимает, Шастун видит непонимание в глазах, видит растерянность, даже каплю злости, понимает, — вот и всё вскрылось, что он так отчаянно оттягивал, сам не зная, почему и зачем. И, если бы здесь не было Анфисы, которая что-то рассказывала, парни прожгли бы друг друга взглядом, а тут приходилось отвлекаться ещё и на девушку. — …в общем весёлый у меня сегодня был день. А вы как съездили? Всё хорошо? — Да, всё чудесно, — Шастун смотрит на неё, ясно улыбается, и, чёрт. Почему-то захотелось отвернуться. — Тош, а билеты на какое число? На пятнадцатое? — …На шестнадцатое, — Антон мысленно ударил самого себя, ведь об этом он точно планировал сказать ему сам. Он смотрит на голубоглазого друга в надежде на то, что он как минимум не спросит. — Простите, билеты? — всё-таки спрашивает он. — Да, мы тут с Антошей в Чехию к моим родителям знакомиться едем. Правда, милый? — она снова потянула его на себя, поцеловав в губы. У Арсения не получается натянуть даже слабую улыбку, не получается натянуть даже искусственную, внутри всё перемешалось, все мысли летали с молниеносной скоростью, а он не мог понять, почему Антон ему не сказал. Не сказал ни о чём. Не сказал о том, что у него есть девушка, не сказал о том, чтобы Арсений не планировал задерживаться здесь надолго, не сказал о том, что улетает. Да ещё и в Чехию. Это не так-то просто забыть. Он смотрит прямо в глаза Антона с немым вопросом «Почему?», а у того вид какой-то растерянный, это сразу заметно. Возможно, заметно не его окрылённой на радостях девушке, но точно заметно Арсению, который, кажется, не понимал совсем ничего. Все мысли прокручиваются буквально в пару секунд, и в конце концов он выдыхает и решает, что самое время пойти обратно. Кажется, лучше бы он и правда не выходил. — Я, наверное, пойду, — брюнет натягивает улыбку, но больше не смотрит на Антона, потому что почему-то не хочет. Он обращается только к Анфисе, и Антона это начинает бесить. Его начинает бесить, что он не может поймать его взгляд. — Приятно было познакомиться. — Мне тоже, Арсений. Он кивает, разворачивается и уходит, почему-то обращая внимание на свою походку, будто он сейчас может споткнуться, будто боится, что его шаги будут слишком быстрые. Резко вытащив ключи из кармана, он открывает ими дверь и буквально бежит по лестнице, желая зачем-то оказаться подальше от того места. Он абсолютно точно не понимал, что чувствует в данный момент. Ревность ведь он чувствовать не может, злость, по идее тоже, потому что на что ему злиться? Только лишь на то, что его не предупредили, ему не доверили это, но разве сам Арсений не делал то же самое? Тогда почему его сейчас это волнует? Оказавшись в квартире, а после и в комнате, он остановился посреди неё, не предполагая, что ему делать. Он скоро уедет отсюда, и это было абсолютно точно. Раньше он понимал, — может оттянуть момент возвращения домой, может отложить на день позже, а потом сделать то же самое ещё несколько раз, но теперь ему точно придётся уехать и совсем скоро. Он думал, что пара сейчас пойдёт гулять, останется разговаривать, да что угодно, но его сильно удивило, что в комнату распахнулась дверь, и вошёл Антон. Арсений обернулся, не ожидая его прихода и молча смотрел. А потом взорвался. — Ты вообще планировал мне рассказывать? Шастун не любил спорить, скандалить, он был человек-доброта. Но когда на него наезжали, особенно, когда он чувствовал, что его завели в тупик, когда чувствовал, что не совсем прав, главной его защитой было нападение. Но применял он это не всегда в подходящий момент. — А какая разница? — Что? — Рассказал бы я или нет. Что это меняет? — Что меняет? Мы друзья, а я знать не знаю, что ты сваливаешь в другую страну через три дня. Точнее, уже через два даже. — Мы — друзья? Да ты шутишь? Когда мы стали друзьями? За эти четыре дня? Ты серьёзно? — Мы раньше ими были. — Да не были мы никем, — Антон медленно начал подходить всё ближе, а его злость не передавалась Арсению, а наоборот, — она его угнетала. Брюнет потихоньку начал отходить назад, пока было, куда отходить. — Не были мы никем, слышишь? Ни пять лет назад, ни десять. Ты это доказал, когда свалил с импровизации, ты доказал это, когда обосрал меня в последнем телефонном звонке, ты доказал это, когда послал меня нахуй в последнюю мою попытку всё наладить. Что так смотришь? Не помнишь, как захлопнул дверь перед моим носом? А я это, блять, тоже забыть должен? И сейчас, спустя пять ебаных лет ты решаешь вдруг приехать, заявляя, что мы друзья, ты смеёшься? Антон остановился буквально в метре от Арсения, который упёрся задней частью ног в тумбу, рассеянно глядя в бешеные зелёные глаза. В этот момент он понял всё. Понял, что был прав, когда думал, что импровизация развалилась из-за него, понял, что тогда наговорил Шастуну в телефонном звонке, когда Антон попросил его позвонить, понял, откуда был такой холод, такое недоверие и злость. Всё это сделал он сам, всё это было из-за него, из-за его действий, которые он Бог знает, почему совершил. После последнего концерта, после последнего их тура произошло слишком многое, из-за чего поменялось буквально всё, именно поэтому Арсений сейчас стоит перед тем, кому сделал больно в прошлом, ошарашенный, как пятиклассник перед мамой, которая его отчитывает. Большую часть своей жизни Арсений думал, что можно исправить всё, сейчас он видит, что какие-то ошибки исправить невозможно. Невозможно было вернуть то, что было раньше, и от этого кошки на душе не просто заскреблись, они со всей силы начали впиваться где-то в груди. Попов не знал, что говорить. Оправдания были абсолютно бессмысленными, он просто почувствовал, как всё, что раньше было дорого, утекает из рук, как песок. Он бы проклял всё на свете, только вот в первую очередь — самого себя. Арсений не задел Антона плечом даже случайно, когда отошёл в конец комнаты, взял свой рюкзак, с которым ездил вместе с Шастом в Тамбов, достал оттуда вещи и принялся их убирать обратно в сумку, с которой приехал. Главная его цель была уже давно завершена — Антон жив, здоров, у него девушка, работа, у него всё нормально, а значит делать ему больше тут было нечего, да и видеть его здесь вряд ли хотят. Он совсем не подумал о том, что у него нет билетов, не подумал о том, где будет ждать поезд, не подумал о том, что сейчас практически ночь, не подумал о том, в какой отель ему, если что, пойти, он в принципе сейчас ни о чём думать не мог, кроме как о том, как же легко он всё проебал. Антон в это время просто молча наблюдал за тем, как мужчина собирает свои вещи. Хотел ли он его остановить? Головой понимал, что лучше не нужно. А сердцем… какая разница, как он хотел сердцем? Голова для него всегда была главнее, что тогда, что сейчас. Один лишь раз он доверился своему сердцу, приехав к Арсению в Питер, надеясь всё наладить, и эта попытка с самого начала была обречена на провал. Только когда Арсений собрал все свои вещи, он заставил себя остановиться с чёрной спортивной сумкой в руке и взглянуть в последний раз на Антона. Сказать ему что-то в последний раз. — Я не прошу простить меня, Антон, но хочу, чтобы ты знал, будь у меня хоть малейшая возможность всё исправить, я бы воспользовался ею. Мне жаль, что так получилось, и, я надеюсь, ты не совершишь таких ошибок, как я. Арсений сам успел удивиться тому, как спокойно и твёрдо звучал его голос, будто бы он говорил что-то, что говорил каждый день. С этими словами он вышел из комнаты, возможно, лишь подсознательно надеясь на то, что Антон пойдёт за ним, однако, когда он уже вышел из квартиры, его надежда полностью улетучилась. Он не соврал — будь возможность, исправил бы всё, и по законам жанра, это даже могло подействовать, дав ему возможность, только почему-то он продолжал идти по улице в одной футболке, которую сильно продувало. А у Шастуна, когда тот вышел, постепенно начало закрадываться чувство непонятной вины, а вины за что? За действия Арсения, на которые он не мог тогда повлиять? Или за слова правды, которые он буквально выплюнул брюнету в лицо пару минут назад? Из ступора Антона вывел стук в дверь, и он подсознательно на секунду понадеялся, что это Арс, хотя это было бы глупо, ведь тот ушёл. Дверь отворилась, и в комнату зашла его мама, которая удивлённо посмотрела на своего сына. Шастун дошёл до своей кровати и сел на неё, задержав на секунду взгляд на диване, на котором спал Арсений. Мама села рядом с ним. — Антош, что случилось, где Арсений? — тот пожал плечами. — Не знаю, он ушёл. Уехал. — Вы поссорились? — в ответ лёгкий кивок, а глаза всё также опущены. — Ты нагрубил ему? — мужчина поднял свои зелёные глаза на маму, но ничего не ответил. — Антон, ну разве я не учила тебя в детстве, что нехорошо грубить? — Ну мам… Всё равно ему скоро пришлось бы уехать, я же улетаю через два дня. — Ты так говоришь, как будто нет разницы, проститься на плохой ноте или на хорошей. Тем более, кто знает, что может случиться. А вообще, дело твоё, порой приходится себе напоминать, что ты у меня уже совсем взрослый. Она положила руку ему на плечо, улыбнувшись, поднялась и вышла из комнаты. И в эту секунду стало слишком тихо, слишком безлюдно в его комнате, настолько, что хотелось чем-то разбавить эту тишину или уйти. Он не мог больше сидеть на одном месте, так что поднялся на ноги, взял в руки сигареты с тумбочки и вышел на балкон. Окно кухни выходило туда же, куда и подъезды, но балкон его комнаты — нет, поэтому увидеть Арсения он не мог чисто технически. Оставалось только пялиться куда-то в темноту, перебирая в руках пачку и прокручивая слова мамы. Курить хотелось пиздец как, и пиздец как не хотелось ни о чём думать. Он ведь и так начал отпускать всё, что тогда было, так к чему ворошить, к чему приезжать, — он не понимал. Арсения в принципе понять ему удавалось довольно редко. Хотя, казалось бы, ничего такого не случилось, обычная ссора с практически посторонним человеком, так почему он так реагировал? Он отказывался рассматривать ту же причину, что заставила его пять лет назад приехать к Арсению в Питер, чтобы попытаться вернуть его в команду. Антон достаёт сигарету и смотрит на зажигалку, которая лежит на бортике. Смотрит, но не берёт её. Вместо этого он произносит раздражённое: — Да пиздец. Плюёт на всё, кидает обратно на бортик пачку сигарет, кидает саму сигарету, которую вертел в руках, даже не убрав в пачку, и пулей вылетает с балкона, забывая про всё — про кофту, которую стоило накинуть сверху, про телефон, забывая даже предупредить маму. Хватает с тумбочки ключи, наспех натягивает кеды и выходит из квартиры, не закрывая даже дверь на ключ. Они должны расстаться не т а к. Антон так не хочет. Это же был Арсений. Несмотря на то, что было в прошлом, это всё ещё был он. На улице его сразу же прошибло холодом, но он подумал лишь о том, что Арсений тоже ушёл в одной футболке. Выбежав из подъезда, он тут же посмотрел направо, надеясь на то, что брюнет ушёл недалеко. Он уже хотел было повернуть голову и налево, но внезапно останавливается, замечая в правой стороне удаляющуюся фигуру. Арсений. Он бы сейчас ударил самого себя за то, что ведёт себя, как какой-то подросток, но почему-то всё равно срывается с места и бежит, почувствовав одновременно и облегчение, и стыд, и собственную глупость. Дыхание быстро сбивается, несмотря на то что раньше он занимался футболом. Его любимым видом спорта, в котором он мог выплеснуть свои эмоции. Между ними остаётся небольшое расстояние. — Арсений! Антон останавливается в нескольких метрах, пытаясь отдышаться, но замечая, как Попов оборачивается к нему, замирая и разглядывая как-то с опаской. Оба молчат, словно ожидая чего-то, ожидая какого-то знака, что им сейчас делать. Брюнет подумал, — лучше бы не останавливал, лучше бы они разошлись сейчас, потому что уже пора разойтись, потому что они уже начинают зачем-то играть в какую-то детскую игру, занимаясь тем, чем не нужно заниматься. Антон подходит ближе. Понимает, — раз начал, нужно продолжать. Внутри возникает желание просто подойти и обнять Арсения, но он это тут же отметает, останавливаясь в метре. Они практически никто друг другу, но почему-то эти «никто» оба хотят остаться. — Прости. Прошло пять лет, а я… не знаю, — продолжает Антон. — Ты всё правильно сказал. — Осталось два дня. Они смотрели друг другу в глаза, будто бы в последний раз. Арсений не понимал, что происходит, а Антон про себя самого надеялся, что это не то, о чём он думает. Только не снова. Прошло несколько секунд, прежде чем Арс кивнул, повторив за другом: — Два дня. — Ты можешь пока остаться. Если сам хочешь. Но я не держу, я даже не прошу, просто говорю. И от этого как-то неприятно, хотя Арсений понимал, будь Антону всё равно, он не пошёл бы за ним. Он слабо улыбается, глядя в зелёные глаза, стараясь не думать о том, насколько же всё глупо. Делает шаг вперёд, слегка бьёт ладонью Антона по плечу и проходит мимо по направлению к подъездам. Секунд пять понадобилось Антону, чтобы прикрыть глаза, глубоко вдохнуть, прийти в чувства и пойти за Арсением.

***

— Мы познакомились полтора года назад, когда я вёл одну свадьбу. Они стояли на балконе Антона в его комнате и до этого момента стояли молча. Антон курил, разглядывая дома впереди. Арсений, когда тот заговорил, резко повернулся, бегая глазами по его профилю и внимательно слушая. — Она была подружкой невесты, я был ведущим. А ко мне просто подошла спросить, когда по программе будут танцы. Ну и впоследствии мы на этих танцах танцевали с ней вместе. Было странно, но весело, — он затянулся и медленно выпустил дым изо рта. — Её родители переехали в Чехию к родственникам несколько лет назад, и мы всё собирались к ним поехать, познакомиться, но всё никак. А теперь уже точно, билеты заказаны. — И на сколько ты туда? — Не знаю, — Антон повернулся, встречаясь с брюнетом глазами и желая выцепить эмоции после следующей фразы. — Арс, я хочу там сделать ей предложение. — Ты что? Арсений абсолютно не верил своим ушам, предполагая, что Антон сейчас скажет «шутка», но тот смотрел на него абсолютно серьёзно. — Подожди, ты прикалываешься? — Почему должен? — Серьёзно? — А в чём проблема? — Да вы же… знакомы всего полтора года. А с Кузнецовой сколько… шесть лет? И ты тогда даже не думал о свадьбе. — Всё изменилось. — Что? — Я, например. Попов чувствует себя глупо, потому что держится за Антона так, будто он его единственный друг, а ведь на деле всё совсем не так. На деле у него много друзей, которые будут рядом, которые не улетят, и он пытался убедить себя в этом, потому что он должен быть рад за друга. Должен быть. Но почему у него такое чувство, будто он что-то упускает, будто что-то сейчас рушится? Ничего ведь нет и в помине не было. — Если ты уверен, что будешь с ней счастлив… — Я уверен. Она чудесная, Арс. С этими словами Антон тушит сигарету, бросает её в пепельницу и выходит с балкона, оставляя Арсения одного, и он ему за это сейчас чертовски был благодарен. Побыть в одиночестве какое-то время сейчас хотелось больше всего, ему нужно было остановиться и подумать, разложить всё по местам, вернуться к началу, к 2020 году. Ему нужно было проследить за своими же мыслями, чтобы найти ответы, ведь знать их мог только он. Почему он ушёл? Почему чувствовал дикое раздражение на протяжении всего тура? В голове промелькнула странная мысль, практически мимолётная, которую он тут же отмёл, потому что та показалась ему слишком бредовой. Но кроме неё у Арсения ничего не осталось, а тишина уже надоела, поэтому он выходит с балкона в комнату и видит, как Антон сидит на кровати в телефоне. — Почему я ушёл с импровизации? — Чего? — Как думаешь, почему? — Арс, блять… я-то откуда знаю. — Предположи. Арсений забрался на другой край кровати, внимательно наблюдая за другом, который устало выдохнул. — Я не знаю, Арс, честно. Единственное, что я узнал от Серёги, это что тебе предложили другой проект. У нас хуёво прошёл тур, я видел, как мы все друг другу надоели, и тебе особенно. И я… не знаю. Ты перегорел, — он смотрел какое-то время на Арсения, опустившего взгляд. Спрашивать настоящую причину у него он не стал — знает, что ему ничего не ответят, это ведь Арсений. — Впервые вижу тебя таким. — Каким? — Да не знаю. Растерянным. Даже странно. И Арсений вроде хочет собраться, сказать, что всё в порядке, только как-то не получается даже, поэтому просто молчит. А вот Антону смотреть на него и молчать становится неприятно как-то, так что он продолжает. — Слушай, я не люблю вспоминать всё это, честно скажу, но, если ты хочешь, мы можем поговорить об этом. И Попов неожиданно для самого себя соглашается, желая выяснить и оставить всё это в этом дне. И они разговаривают. Впервые разговаривают о прошлом. Говорили они долго и довольно напряжённо, но тем не менее оба понимают, — разговор должен был состояться. Антон всё ещё про себя удивляется некоторым вопросам друга, но терпеливо на них отвечает, и Арсений узнаёт немалое. Он узнаёт, что Шастун приезжал к нему в Питерскую квартиру спустя две недели после того, как Арс сказал, что уходит. Узнаёт, что он не пустил его даже на порог, аргументируя тем, что он «всё сказал». Узнаёт, что примерно высказал ему в том телефонном звонке, и даже не верил до конца, что это и правда мог быть он. Но приходится. После этого разговора он понимает, какого это — чувствовать, будто на тебя свалили груду метала, от которого тебе становится тяжело, но одновременно и чувствовать облегчение от того, что ты узнал, что нужно. Антон не говорит в осуждающем тоне, за что брюнет ему крайне благодарен, а под конец они даже слабо шутят, от чего становится немного легче. — На самом деле… я правда рад за тебя, Арс. Ну, что у тебя всё хорошо. Роли там, фильмы… Жаль, что пошло это всё вразрез с импровизацией, но главное, что у нас всё хорошо. Ну, точнее, у тебя и у меня. А теперь давай спать, поздно уже. Он улыбается и хлопает друга по плечу. Это даже успокаивает. И вроде бы всё хорошо, но с момента выхода Арсения на улицу его не покидало необъяснимое и неприятное чувство тревоги, которое он теперь не знал, куда деть. Они расходятся по кроватям, молча ложась, пока Попов спустя пару минут не говорит: — Антон, спасибо тебе. Ну, за то, что ты… — усмехнулся, — Пустил меня на порог. Не выгнал и не припомнил тот случай. Шастун промычал обычное «угу», а сам подумал, — разве он мог прогнать человека, в которого был влюблён пять лет назад?

***

Утро наступает, а лучше совсем не становится. Арсений просыпается с каким-то непонятным и жутко неприятным чувством внутри. Несколько секунд он соображает, вспоминает, откуда это чувство взялось, и, когда понимает, становится почему-то ещё неприятнее. Антон просыпается практически одновременно с Арсом, они кидают друг на друга взгляд, но ничего не говорят, не желают даже доброго утра, совсем ничего. Оба почти одновременно берут свои телефоны, в первую очередь замечая, что проспали на удивление намного дольше, чем обычно. На часах час дня. Но они даже не успевают подумать о том, что зря они проспали так долго, — их мысли были полностью заняты чем-то другим. Шастун также молча поднимается, потирает лицо, ставит на зарядку телефон, и только по полотенцу, которое Антон захватил, Арсений понимает, что он идёт в душ. Когда Антон уходит, становится немного проще дышать, потому что, хоть они и поговорили ночью, в воздухе чувствовалось напряжение. Или это так казалось Арсению. Он заходит в свои сообщения, которых накопилось достаточно много за последние дни, и начинает читать. Крокодил, какой-то Руслан, Кариша. Он решает открыть диалог с девушкой и узнать, не бросила ли она его за время отсутствия, хотя, на самом деле, было даже как-то наплевать. Однако кроме одного вопроса «Когда ты приедешь?» было сообщение, отправленное в 12:52 сегодняшнего дня: «Арс, у тебя кастинг завтра, не забудь». Мужчина выдохнул, выключил телефон и отвернулся к стене. Голова говорила о том, что на кастинг поехать надо, но что-то внутри твердило очень слабым голосом «Ты чёрт знает, когда теперь увидишь Антона», хотя, по сути, один день ничего не менял, а у него в кармане могла бы быть роль в фильме, ведь как-никак, ему дальше жить. Но ч ё р т. Почему же тогда так не хотелось уезжать обратно? Почему было плевать уже даже на кастинг в фильм? Он чуть ли не вздрагивает от телефонного звонка, оборачивается, но тут же понимает, что это звонит телефон Шаста, который его оставил на зарядке. В голове промелькнула мысль о том, что, наверное, Анфиса звонит. Но это был телефон Шаста, а по чужим телефонам он никогда не лазил и лазить не собирается, поэтому просто ложится на спину, какое-то время словно пытаясь прожечь в потолке дырку. На душе странно, так странно, что хочется поскорее от этого чувства избавиться, перестроить свои мысли. Арсений всё ещё не понимает, что с ним происходит или не хочет понимать, пытается отложить все мысли в долгий ящик, но делает это зря. Антон выходит из душа, и это первое, что отвлекает Арсения. Он смотрит на его взъерошенные мокрые волосы, которые очень забавно смотрятся сейчас на его голове и даже улыбается, но сразу же вспоминает: — У тебя телефон звонил. — А, да? Антон подходит к тумбочке, отсоединяет мобильник от зарядки и хмурится, когда видит пропущенный, но тут же перезванивает, пока что не двигаясь с места. Спустя несколько секунд трубку подняли. — Да, Лёх, звонил? Садится на кровать, отряхивая от чего-то свою футболку, в то время как Попов сосредоточенно смотрит на его лицо, будто бы пытаясь по нему прочитать, что ему говорят. Единственное почему-то успокаивает — не Анфиса. — Блять… Серьёзно? Почему? Со стола берёт пачку сигарет и уходит на балкон, так что дальнейшего разговора Арсений не слышит. Не сказать, что он был жуть какой любопытный, просто хотелось отвлечься хоть на что-то. Поэтому он встаёт, оставляя телефон в кровати, и плетётся на кухню, желая наткнуться на маму Антона, поговорить с ней. И, к счастью, натыкается. С этим человеком-солнышком было приятно разговаривать всегда. Она не стала расспрашивать о том, что произошло вчера, — помирились и хорошо. Арсений был ей за это благодарен, потому что сам не до конца понимал, что это вчера было, как и не понимал, зачем он снова остался. Женщина кормит его приготовленными пирожками, и всё это так мило, по-домашнему, что внутри впервые за утро просыпается что-то хорошее и тёплое. Когда Арсений пьёт свой кофе, на кухню заходит Антон, который поначалу отнекивается от еды совершенно, но мама заставляет его съесть один пирожок вместе с чаем. Шаст почему-то не садится за стол, — стоит в паре метров, оперевшись поясницей о тумбочку. Стоит и просто наблюдает. Ему хотелось делать сейчас лишь это. Он наблюдает за мамой, за Арсением, улыбается с шуток и немного нехотя, но поддерживает разговор. Мама вскоре уходит — говорит, договорилась встретиться с подругой и сходить в кино. Антон провожает её, целует в щёку, возвращается на кухню, но на этот раз садится за стол прямо напротив Арсения. Пальцами медленно ведёт по кружке, будто бы собираясь с мыслями, и начинает. — Друг звонил. У него там какой-то пиздец произошёл на самом деле, — с девушкой расстался, она машину ему расхерачила, короче Бог знает, что. Попросил приехать. Ты со мной? Арсений даже не успевает удивиться предложению. Отвечает: — А он не будет против? Я же незнакомый совершенно человек, а он тебя приехать просил. — Забей, я уже спросил его, он не против, — отмахивается Шаст, облокачиваясь о спинку стула. — Да и вообще он экстраверт настолько, что я не удивлюсь тому, что мы сейчас приедем к нему, а у него уже толпа народу. И к тому же он обожает новые знакомства. — Тогда… да. Да, почему нет. Они встают из-за стола, собираются и выходят из дома. Напряжение уходит, но как раньше они себя пока что не ведут. Арсений понимает, — ему надо свыкнуться слишком со многим. С тем, что произошло тогда пять лет назад по его вине, с тем, что Шастун улетает чёрт знает, насколько, с тем, что он собрался делать своей девушке предложение. Шастун будет делать предложение. Звучало так странно, что раньше он бы посмеялся, но сейчас даже можно понять, — возраст. Рано или поздно это произошло бы, и это было нормально. Лёша жил не сказать, что далеко, но и не сильно близко, — в районе побогаче. Антон сам рассказал, что с деньгами у его друга проблем нет, но вот счастья они ему не много приносят. Они едут на такси, и у Арса впервые за это время возникает вопрос, — где машина Антона? Он отвечает, — оставил в Москве, потому что там бывает чаще, а добраться из Воронежа в Москву и обратно было проще на самолёте или поезде. Этот район действительно был «побогаче». Большие новые многоэтажки, построенные совсем недавно, неподалёку парк с озером, площадка для детей, состоящая не из типичных пластмассовых горок.Впрочем, даже лучше, чем Арсений себе представлял. Когда они подошли к подъезду, Антон заметил на парковке автомобиль Лёхи. Разбитый. Парни подошли ближе, чтобы посмотреть. Лобовое стекло было, хоть и не полностью, но разбито, каркас весь в трещинах, а боковое зеркало вообще непонятно, на чём висело. — Это ж как твой друг девушке-то своей не угодил? Арс провёл по волосам, немного их разлохмачивая. — Там дико странная ситуация, да и когда я видел её, было понятно, что она способна на что-то такое. Погнали, ладно. Они звонят в домофон, заходят в просторный подъезд с растениями и парой кресел, поднимаются на восьмой этаж и заходят в квартиру. В нос сразу же бьёт запах алкоголя. Не такой сильный, но заметный. Поздоровавшись с Антоном, мужчина принялся оглядывать заинтересованным взглядом Арса так, что тому даже стало некомфортно от того, что он пришёл, вдруг и правда он хотел с Антоном наедине поговорить о своих личных проблемах? Но спустя уже несколько секунд Попову протягивают руку и загребают в приветственном объятии, хлопая по спине. — Лёха. — Арсений. — Пойдёмте, пацаны. Они проходят вперёд по коридору по просторной квартире, пока Арсений с восхищением оглядывает интерьер. Потолки довольно высокие, всё было сделано со вкусом преимущественно в белых тонах, что визуально будто бы увеличивало квартиру в размерах. В гостиной висело несколько картин, посередине уютные диваны с креслами и столиком, а у шкафа стояла гитара. Попов провёл глазами по комнате и перевёл восхищённый взгляд на своего друга. Тот сразу же прочитал этот взгляд, улыбнулся и понимающе кивнул. Двое друзей расположились на диване, Лёха же на кресле рядом, подхватывая стакан чего-то светло-коричневого и отправляя жидкость в рот. — Сколько выпил-то уже? — начинает Антон. — Да хуй его знает. Это пиздец, мужики. — Давай выкладывай, в чём дело. И Алексей начал рассказывать. Изредка запинаясь, путая последовательность событий, но в целом, если не знать, что он пил, можно было даже не заметить, потому что казалось, что этот человек был в этом состоянии, как рыба в воде. Из рассказа парни узнали совершенно абсурдную ситуацию того, как девушка решила, что он ей изменяет, потому что кто-то ей об этом сказал и привёл совершенно глупые и не правдивые доказательства, как сильно они поссорились, где высказали друг другу в лицо все претензии, как она не поверила Лёхе в том, что ничего не было, и как она, забрав свои вещи из его квартиры, разбила его машину какой-то железкой. На автомобиль, кажется, ему было совершенно без разницы, а вот девушку он и правда любил, хотя это не было видно напрямую. Это было заметно по его состоянию, по тому, как он, хоть и материл её, но лишнего явно не позволял. — Так ты ей серьёзно не изменял? — Я что, придурок два года её добиваться, чтобы потом спустя пять месяцев изменить? Тох, я любил её. И люблю. Ей подруга её навешала лапшу на уши, а она поверила, дура. Ещё и машину расхуярила. — Бля, Лёх, я сразу сказал, характер у неё взрывной. — Да и похуй. Взрывной-не взрывной, какая разница? Будет она хоть сто раз сукой с характером самого ёбнутого человека, это не отменяет того, что я люблю её. И она меня любит. Он поднялся, взял со стола стакан, дошёл до стола, на котором стояла бутылка и принялся наливать себе содержимое. Двое друзей переглянулись, задерживая друг на друге взгляд, но синхронно повернулись, когда Лёша предложил им алкоголь: — Будете? Показал бутылку, но те также синхронно покачали головами в отрицательном жесте. Ему оставалось только пожать плечами. — Так, Лёх, тебе тоже, я думаю, уже хватит, — Антон подошёл к нему поближе, чтобы забрать бутылку. — Ну, а чё мне делать? — Поговори с ней. — Да один хуй она мне поверит. Не хочет, — не надо. Антох, отдай, — они вдвоём вцепились в бутылку, не желая отдавать друг другу. — Нет, Антон прав, — оба повернулись на Арсения, который всё ещё сидел на диване. — Да, не сейчас, но попытку-то надо сделать. Когда успокоитесь и будете готовы. Ты же сказал, что любишь её, так не сдавайся просто так. В комнате воцарилась тишина. Шаст ослабил хватку, и тот медленно вытянул свою бутылку, но поставил её обратно на стол, о чём-то размышляя несколько секунд. Шастун не отрывал взгляда от голубых глаз. — Это… — начал Лёха, — Есть будете? Парни кивнули и все прошли за ним на кухню, мимо проходя ещё пару комнат, и, когда они сели за стол, Антон всё-таки соглашается немного выпить. На этот раз они уже разговаривали о чём-то отвлечённом, — о том, как забавно они с Антоном познакомились, о смешных ситуациях, что с ними произошли, о том, как вместе выбирались на отдых и много чего ещё. Арсений с интересом слушал, а потом смеялся с того, как Лёша спустя только пару часов понял, что Попов — актёр, потому что прозвучало: «ятебягде-товидел». Они делают фотку на память, и в эту секунду Арсений вспоминает про фотографию, что сделал пару дней назад Антон, когда Арс спрятался за цветком около большого окна.Вспоминает: «Спасибо, я это выложу». И Арсений действительно решает выложить, пока парни звонко смеются, переговариваясь друг с другом. Решает, несмотря на то что эта фотография немного выбивается из тех, что были у него теперь в профиле. Когда нужно было подписать, думает всего несколько секунд. «Приятные разговоры скрасят даже самые длинные поездки! #чтобыктотонашёл #хорошожевыглядитчёты #окночтобысмотретьсалют #алучшевживую Куда в последний раз ездили?» И отсылок здесь, как и всегда, слишком много, но их поймёт лишь два человека. Арсений и Антон. Нажимает «опубликовать», довольно наблюдая, а через несколько секунд уже посыпались первые лайки с комментариями. Он открыл публикацию, осторожно пнул Шаста локтем и показал ему эту фотографию, мол «выложил». Тот посмотрел в его телефон, поднял глаза на Арса и так светло и нежно улыбнулся, что, кажется, внутри Арса что-то свело. Арсений вообще не так часто различал «типы улыбок», но этой дал бы название интимная. Абсолютно не в пошлом, а в самом искреннем и чистом значении этого слова. Хотелось улыбаться в ответ. Лёха приносит карты, и, хотя парни отнекиваются, они начинают играть. Хозяин квартиры вместе с Антоном учат Арса новой карточной игре, когда как тот пытается всё запомнить и сделать так, чтобы в голове ничего не смешивалось. В следующую партию по этой же игре Арсений выигрывает. «Дуракам везёт» — проносится в голове у Арсения. «Новичкам везёт» — произносит Антон. — Парни, вы же не против, что я позвал ещё некоторых своих друзей? — спросил Лёха между делом, когда был ход Арса. Шастун улыбнулся, показал ладонью на Лёшу и сказал брюнету: — Ну я же говорил. Человек, блять, экстраверт. Я удивлён, Лёх, что ты пробыл так много времени всего лишь с нами втроём. Да похер, мы, наверное, пойдём всё равно скоро. — Да ну бля, нет, оставайтесь, тусу замутим. Арсений, тут, кстати, стены толстые, музыку нормально так врубать можно. — Ага, помню я, как соседи, блять, в дверь стучали в пол первого ночи, хорошо хоть ментов сразу не вызвали. Толстые стены, толстые. — Слушай, Тох, слишком громко тоже бывает. Тут уже не стены виноваты. Да останьтесь вы хоть на пару часов ещё. Парни переглядываются и кивают. Они сидят, разговаривают, и даже забывается, что Антон скоро улетает. Создаётся ощущение, словно вот они посидят у друга Антона, поговорят, вернутся домой, посмотрят импровизацию, лягут спать, а на следующий день повторится что-то похожее. И через день. И через два, через три, до тех пор, пока кому-нибудь вдруг не надоест. Ощущения были настолько странными, что Арсений даже не верил до конца. Знал, понимал головой, но верить — другое. В одной замечательной книге сказано: «Верите ли вы в то, что вы умрёте? Да, человек смертен, я — человек: следовательно… Нет, не то: я знаю, что вы это знаете. А я спрашиваю: случалось ли вам поверить в это, поверить окончательно, поверить не умом, а телом, почувствовать, что однажды пальцы, которые держат вот эту самую страницу, — будут жёлтые, ледяные… Нет: конечно, не верите — и оттого до сих пор не прыгнули с десятого этажа на мостовую, оттого до сих пор едите, перевертываете страницу, бреетесь, улыбаетесь, пишете…». К вечеру, как Лёша и обещал, начинают подтягиваться друзья. Все они собираются в одной из комнат, где был домашний кинотеатр, проигрыватель с музыкой, книги и много чего ещё. По началу все знакомятся, в большинстве своём с Арсением, пара человек его узнаёт, что даже немного смущает. Когда Попова расспрашивали о чём-то, он не видел, как чуть позади стоял Антон и улыбался одними уголками губ, даже с гордостью наблюдая за происходящим. На улице уже начинало темнеть, когда включили музыку, когда пошли первые танцы, веселье, а кто-то даже притащил с собой пиво. Время шло быстро, пока все развлекались, пока делились историями и чокались банками с пивом. Музыка была не сильно громкой, но достаточной для того, чтобы можно было под неё смело танцевать и выкрикивать. В один момент какие-то парни начали играть в приставку с Лёхой. Арсений со смехом наблюдал за тем, как они материли друг друга, толкали друг друга и шутили друг над другом. А потом повернул голову в поиске Антона, потому что целых несколько минут он не попадал в его поле зрения. Улыбка сползла с губ, когда он увидел его удаляющуюся по направлению к двери спину. Попов посмотрел вокруг себя, поднялся с ручки дивана и пошёл вслед за Шастом. В гостиной хлопнула балконная дверь, и Арсений понял, — ушёл курить. Подумав пару секунд, пошёл за ним. Улицу уже во всю окутывала темнота, а воздух был довольно холодный. Не настолько, чтобы сильно замёрзнуть, но настолько, чтобы отрезвить во всех планах, несмотря на то что Арсений пить отказался. Музыка до этого места практически не доносилась. Антон стоял, облокотившись о перила бортика руками, и курил. Когда Арсений зашёл, он посмотрел на него, опустил взгляд и отвернулся обратно, глядя вперёд. Арсений встал рядом, тоже устремляя взгляд куда-то вдаль. Какое-то время друзья стоят молча, но Антон начал первым, даже не глядя на Арсения. Брюнет почему-то подсознательно боялся того, что он скажет, но ничего такого он не произнёс. — На самом деле они стоят друг друга. Ну, Лёха и его девушка. У неё взрывной характер, у него тоже, а вместе они как завод по производству чего-то горючего. Идеальная парочка, короче. — Да… Я уже понял. — Он мне тут шепнул, кстати, что уже написал ей и позвал сюда. — Сегодня? Сейчас? — Да, должна прийти скоро. — А ничего, что тут люди, музыка? — Антон пожал плечами. — Сказал, что не хочет ждать. Арсений лишь кивнул, а мысли сразу же соскользнули с этой темы. Снова тишина, и она почему-то стала давить. Было лучше, когда голову заполняла музыка, разговоры, смех, а тишина д а в и т. Причём непонятно, на кого из парней больше. В голове Арса снова э т о. Снова то, что не должно быть, у него снова мысли о женитьбе Антона, хотя хотелось прогнать их куда подальше. Но одновременно почему-то и хотелось поговорить об этом. — Где думаешь сыграть свадьбу? Даже если Антон и совсем не ожидал такого вопроса, то виду он явно не подал. Просто посмотрел с пару секунд на Арсения и снова отвернулся. — Не знаю пока ещё. Может, маме куплю билет в Чехию и сыграем там. — Но… у тебя же тут не только мама. — А кто ещё? Их глаза снова встретились, а брюнет чуть не ответил «я». — Ну… друзья. — …Не знаю, Арс, я ещё не решил. Потом вдвоём с ней решим. — А ты вот прям уже уверен, что она согласится? — Арсений сам не понимает, какое ему дело, не понимает, зачем спрашивает, продолжает и не понимает, что хочет услышать. — Что? Да. Да, я уверен. — Почему? Антон смотрит в голубые глаза, и Попову всего на секунду кажется, что друг читает его мысли. Так или иначе Антон просто смотрит, но через несколько секунд отворачивается. Отворачивается и н е г о в о р и т. Вместо этого перескакивает совершенно на другую тему. — Ну, а ты? Когда домой поедешь? Пара дней, как ты говорил, закончились ещё позавчера. — Я могу уехать хоть сейчас, если хочешь. — А где я сказал об этом? И снова глупые детские гляделки, которые ни к чему не приведут, но отрываться тоже не хотелось. Где-то внизу засигналила машина, но парни даже не дёрнулись. Они стоят молча, но в какой-то момент Антон затягивается в последний раз, тушит окурок и кладёт его в банку, служившую пепельницей на балконе. Произносит, выдыхая клубы дыма: — Пошли, здесь холодно. И Попов молча следует за ним обратно в комнату. Возвращаться в шум и гам снова не хотелось, но и делать было нечего. Они проходят по безлюдной гостиной, но внезапно Антон останавливается, заостряя на чём-то внимание. Арс останавливается в дверях, поворачиваясь к Антону комнату и замечая, как он идёт в сторону гитары. — Эй. Ты идёшь? — Антон не отвечает на этот вопрос, только окидывает взглядом гитару, берёт её в руки и произносит: — Закрой дверь. — Мне выйти или остаться? — Дело твоё. Шастун улыбается одними уголками губ, проходит вперёд и садится на одно из кресел, ставя гитару на колено. Долго думать Арсению не нужно было, — закрывает дверь, оставаясь по эту сторону баррикад, оставаясь в комнате с Антоном. Вместе. Наедине. Осторожно проходит вперёд и садится в кресло напротив Антона в полутора метрах от него. Арсений всегда любил музыку, любил музыкальные инструменты и прекрасно помнит, что Антон умеет хорошо играть на гитаре. Тот сидит, перебирая на грифе пальцами и вспоминая аккорды. — Ты играл раньше, я помню. Шастун медленно кивает, удивлённо осознавая, что музыка из комнаты, где были остальные, поутихла, либо её вовсе выключили. Он как-то заторможено бросил взгляд на дверь, пока его пальцы более-менее снова привыкали к положению, пока он дёргал струны, вспоминая переборы, пока думал, что сейчас можно было бы сыграть. — Что я играл-то раньше, не помнишь? — Цоя. Парни улыбнулись друг другу, но Антон решает, что это не совсем то, что он хочет сейчас сыграть, но в голову упорно ничего не шло. Как и частенько бывает, когда у тебя вроде как много историй в запасе, а когда просят рассказать, — всё вылетает из головы. До определённого момента. Антон вспоминает про Сплин. — Я буду запинаться, возможно. Не играл уже пару месяцев так точно. — Да ничего, — отмахнулся Арс, переводя взгляд с глаз Антона на его пальцы и обратно. Внутри затаилось небольшое волнение, причём у двоих парней сразу. Арсений не помнил, когда в последний раз играли ему, а Антон не помнит, когда в последний раз играл хоть кому-то. Парень начал с перебора. Плавного, красивого, и что удивительно, чёткого, как будто он только вчера репетировал эту песню. Арсений скрепил руки в замок, поглаживая большим пальцем по своей же ладони, и уставился на Шастуна, не отрывая от него взгляда. Когда пошли первые слова, внутри что-то заискрилось, а сердце, кажется, замерло. — Лестница здесь. Девять шагов до заветной двери. А за дверями русская печь и гость на постой. Антон не смотрел на Арса, а только куда-то в сторону, и тот ему даже был немного за это благодарен. — Двое не спят. Двое глотают колеса любви. Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой. Казалось, что брюнет никогда не видел друга с такой стороны, казалось, сейчас он выглядит по-особенному, когда не просто произносит, — проживает слова песни. — Час на часах. Ночь как змея поползла по земле. У фонаря смерть наклонилась над новой строкой. Они забывают, что в квартире не одни. Забывают, что их могут потерять, забывают, что сейчас может кто-то зайти. Арсений теряется в музыке, в строчках, а Антон потерялся уже давно. — Двое не спят. Двое сидят у любви на игле. Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой. Им было хорошо вместе. В каких бы то ни было смыслах. Хорошо в тишине, хорошо в разговоре, хорошо сидеть и смеяться или сидеть с грустью вспоминать о прошлом. Им было спокойно вместе так, как будто бы они друг для друга единственная поддержка и опора, и точного названия этому не было. Оно и не было нужно. — Нечего ждать. Некому верить. Икона в крови. У штаба полка в глыбу из льда вмерз часовой. Антон всё-таки переводит взгляд и смотрит прямо в голубые глаза. Смотрит нечитаемым, но очень выразительным взглядом, не опуская его до конца песни. Арсений не был близок с ним. Не так, как мог бы. Но чисто подсознательно он всегда знал, что может попробовать, может сблизиться, всегда знал, что у него есть возможность это сделать, знал, где его искать, а сейчас единственное, что знал Арсений, это что через пару дней Антон улетит. Всего через два дня жизнь Антона изменится навсегда. — А двое не спят. Двое дымят папиросой любви. Им хорошо. Станем ли мы нарушать их покой. Арсений не забывал обо всём безумии, что произошло с ним. Не забывал практически ни на минуту, потому что не понимал, как забыть, что он перескочил почти через пять лет жизни. Всё казалось таким не его. Таким чужим. Но Антон был тем немногим, что осталось с прошлого. — Если б я знал, как это трудно — уснуть одному. Если б я знал, что меня ждёт, я бы вышел в окно. Попов прекрасно знал, как выглядят счастливые люди, видел их рядом с собой. Но он поймал себя на мысли, что Шастун таким почему-то не кажется, как не казался и раньше. И то ли он так упорно скрывает свои эмоции и чувства, то ли скрывать было нечего, но Арсений в глубине души надеялся на первый вариант. Он хотел бы счастья для Шастуна. — А так все идёт. Скучно в Москве и дождливо в Крыму. И все хорошо. И эти двое уснули давно. Последние слова, последние спокойные звуки мелодии. В комнате воцарилась тишина. Брюнет всего на пару секунд улыбнулся уголками губ, но тут же вновь лицо стало серьёзным. Парни смотрели друг на друга и, как будто бы, оба чего-то ждали. Попов и правда хотел что-то сказать и уже открыл было рот, но дверь распахнулась, и в комнату вошёл Лёха. — Пацаны! — он был явно счастлив до небес, преодолевая комнату по направлении к двум парням. — Мы помирились, прикиньте? — Антон поставил гитару рядом с креслом и поднялся, Арс встал со своего кресла за ним. Лёша обнял по очереди сначала одного, а потом другого. — Вы были охуеть как правы. Она приехала, и мы поговорили, причём спокойно, прикиньте? — Круто, Лёх, — Шаст улыбнулся, всё ещё изредка поглядывая на Арса. — Чего вы тут сидите-то? Погнали праздновать. Арсений, я тебя ещё познакомить с ней должен, — Арс кивает и уже хочет направиться к выходу, но Антон останавливает его, положив руку на плечо. — Мы сейчас придём, — говорит он Лёше, и тот выходит за дверь. Он поворачивается к брюнету и спрашивает: — Свалим? — Свалим, — отвечает тот, и они вместе идут к выходу мимо комнаты, где сейчас происходило самое веселье. Они не решают сразу поехать домой и, не сговариваясь, плетутся в сторону озера с парком, где сейчас было красиво и очень атмосферно. Фонари освещали дорогу, а луна уже светила и отражалась в воде. Антон выкуривает ещё пару сигарет, пока они идут, а Арс морщится от дыма, который на него попадает, но ничего не говорит, сверля взглядом тротуар под ногами. — Порядок? — Антон всё же решает спросить, когда выкидывает окурок в мусорку по дороге. Арсений поднимает растерянный взгляд, который даже немного пугает. Он хочет сказать, что всё прекрасно. Но выдыхает и говорит: — Не знаю. Всё вроде как хорошо, — съёмки, карьера, девушка. Он на какое-то время замолчал, потому что не знал, как продолжить, не знал, как объяснить. Он чувствовал себя глупо, потому что у него есть всё, о чём он раньше мечтал, и грех было это не ценить. — Но? — просит продолжить Антон. — Но… Я не знаю. Господи, это тупо, забудь. — Арс, — Антон останавливается, осторожно останавливая и Арсения, положив руку ему на плечо. — То, что у тебя много чего есть, не значит, что это должно приносить счастье, это нормально, — тот качает головой в отрицательном жесте. — Нормально, Арс. — Я не знаю, что происходит. Я не знаю, что ещё мне нужно. Но он знает. Врёт Антону, врёт себе, хотя где-то внутри понимает, что ему нужно. Ему нужно было, чтобы Антон не уезжал. А какая причина этого желания, уже не так важно. — Ты и не сразу понял, что хочешь быть актёром. Дай себе время. Брюнет улыбнулся. — Ты изменился. Прям психологом заделался. — А ты стал более открытым. Не намного, но… Тот закивал, прекрасно понимая, про что говорит его друг. — Мы не ужинали. Хочешь, зайдём куда-нибудь? Арсений соглашается, понимая, что хочет провести с ним как можно больше времени до его отъезда. Соглашается, и становится даже чуть легче, потому что всю дорогу, пока искали кафе, они разговаривали, становится легче, потому что он ловит последние дни. Брюнет даже на пропущенные звонки перестаёт обращать внимания, потому что с ними разберётся позже. А сейчас только настоящее. Они всё-таки находят какое-то круглосуточное кафе, где кроме них всего пара человек, и то, что время уже близилось к полуночи, их совершенно не волновало. Арсений впервые чувствует, как что-то налаживается, а не портится после того, как он, хоть и немного, но открывается, потому что ранее даже с близкими людьми это доставляло только сложностей. Домой они возвращаются к часу, и их попытки не разбудить маму Антона были, хоть и удачные, но забавные. На цыпочках они прошли в ванную, чтобы помыть руки, где тихонько смеялись от того, как Антон чуть не уронил вешалку с верхней одеждой и как чуть не упал сам. Помыв руки, Шастун поворачивается к Арсу, брызгает на него капельками воды, что ещё стекали по его ладоням, и тихонько убегает, пугаясь возможной мести. В комнате он переодевается в свободную футболку и шорты, которые были для сна. Арсений заходит с улыбкой и словами: — Я бы, конечно, мог тебе отомстить, но отложим на другой раз. Он тоже переодевается в чистую футболку и штаны, и Антон всего на секунд пять задерживает взгляд на его спине, на родинках, которыми она усыпана. Улыбается одним уголком губ и снова переводит взгляд в свой телефон. Арсений поворачивается к нему с заговорщической улыбкой и взглядом, и тот на пару мгновений испугался того, что Арс заметил. Но всё было проще. — Посмотрим серию? Спать хотелось и тому, и другому, но Арсений приносит Шастуновский ноутбук, садится к нему на кровать, и они включают серию импровизации, хихикая буквально постоянно. К концу серии уже закрываются глаза, кажется, этот день длился чересчур долго, но в этом даже была своя прелесть. Парни расходятся по кроватям и засыпают с приятными эмоциями внутри, с каким-то тёплым чувством, которое сейчас даже не может перекрыть уезд Антона через два дня. Попов предусмотрительно заводит будильник, так что долго они не спят, несмотря на то что легли не рано. Просыпаются парни в одиннадцать утра. Арсений тянется, разминая мышцы и лепечет: — Доброе утро. — Доброе. — В душ я первый. Антон утвердительно мычит, утыкаясь лицом в подушку, желая поспать ещё, но головой понимая, что пора бы уже вставать. Когда Арсений уходит, захватив одежду и чистое полотенце, он садится на кровати, облокачиваясь спиной о стену, и обводит взглядом комнату. Комнату, в которой скоро его не будет, комнату, которую чёрт знает теперь, когда увидит, комнату, в которой какое-то время находился Арсений, которого теперь он будет вспоминать чаще, чем хотелось бы. Из ванны доносился шум воды, когда Шастун находился наедине со своими мыслями, и с ужасом осознавал, что это всё действительно происходит, что Арсений и правда у него, что Арсений и правда остался, уже плевать по какой причине, что брюнет смотрит на него таким взглядом, что снова хочется сдохнуть или убить его самого. Антон продолжал относиться с отторжением к мысли, что его чувства, которые пять лет назад закопал, снова вернулись, а, возможно, и не уходили вовсе. С отторжением, но, на удивление, не с таким уже диким. Однако так было нельзя, — он это прекрасно понимал. У него теперь совершенно другая жизнь, он и не планировал возвращаться к прошлому, даже если прошлое хочет вернуться к нему. Арсений выходит из душа, кидая взгляд на Шаста, который что-то искал, бегая от одного комода к другому. — Чё ищешь? — брюнет подходит к своему телефону, берёт его в руки, включает и хмурится. Снова было несколько пропущенных. — Да забыл, куда засунул новую пачку сигарет. — В куртке посмотри, ты их и не выкладывал, — на экране телефона снова высветился звонок с именем «Лада», и на этот раз мужчина всё-таки решил взять. — Алё, — ответил и вышел на балкон. Антон бросил на него взгляд и поплёлся в сторону коридора, где висела его куртка, вспоминая, что он и правда оставил в кармане сигареты, которые купил ещё вчера. По дороге Антон успевает поздороваться с мамой, схватить со стола печенье, а после всё-таки достаёт пачку с кармана куртки и тащится на балкон вслед за Арсением. Заходит и видит, как тот стоит, облокотившись о бортик, и с кем-то спорит, но приход Шаста заметил не сразу. — Да я же сказал, что не могу сегодня… Чего? Слушай, напомни момент, когда я дал тебе право так говорить со мной. В голове всё взрывалось от того, что девушка, удивлённо ответившая на его вопрос «кто это?», что она его агент, чуть ли не называла его сумасшедшим от того, что Арсений отказывался от сегодняшнего кастинга. И он честно задумывался ещё вчера о том, чтобы поехать, но что-то его останавливало. Учитывая, что теперь он успешный актёр, ролей у него будет ещё много, а когда в следующий раз они с Шастуном смогут увидеться, было непонятно, поэтому в очередной раз пришлось делать выбор. Сбросив трубку, он вздрагивает от подошедшего с пачкой сигарет друга. — А вот манера отвечать людям в таких ситуациях у тебя не изменилась. В чём дело? — Да ни в чём. — Арс, — брюнет вздыхает, и говорит, как будто бы это ничего не значит: — У меня пробы сегодня должны были быть, — поворачивается и уже идёт к выходу, но парень останавливает его за руку, чуть не поперхнувшись воздухом. — Чего, блять? Пробы? И почему ты здесь ещё? — Ну, я… — но что ответить он не совсем понимал, потому что сказать правду было слишком глупо. — Просто поздно уже возвращаться. — Что? Во сколько у тебя? — он зажёг сигарету, затягиваясь дымом. — Я не знаю. Да забей, Шаст, всё в порядке. — А какой фильм-то хоть? Какая роль? — Бля… На главную роль, а фильм… Размытыми границами… или гранями. На этот раз Антон всё-таки поперхнулся дымом. — Ты что, шутишь? Даже я слышал про него от своего друга, который, кстати, тоже актёр. Арс, тебе нужно поехать. — Шаст… — Арс, я серьёзно, мне друг рассказывал сюжет, это реально классный фильм. Ты должен пойти на кастинг. Оба сверлят друг друга взглядом, будто бы мысленно пытаясь что-то донести. Арсений сыплется, понимает, что Антон прав, что ему нужно ехать, это его жизнь, его работа, но больше неподходящего момента, чем этот, стоило ещё поискать. Он опускает взгляд, несколько раз кивает и снова собирается уйти, но его снова останавливают только уже словами. — Я могу поехать с тобой, — если бы Шастун знал, зачем он это предложил, было бы проще. Но сейчас, желая всеми силами забыть Арсения, он собственноручно закапывает себя ещё глубже. — Что? — он оборачивается и смотрит на друга тупым взглядом, как будто бы он сказал что-то из ряда вон выходящее. — Если хочешь, я могу поехать с тобой. — Ты улетаешь завтра. — Арс, я улетаю завтра ближе к ночи. На самолёте от Воронежа до Москвы два часа, можно столько раз туда-обратно слетать. Или куда там тебе, в Москву или в Питер? — Я не… постой, ты серьёзно? Почему? — Ты же ездил со мной в Тамбов. — Да, но… да. Только… мы уже можем не успеть, я не знаю, там кастинг может быть и с утра… — Звони, Арс. Хорошо? Антон кладёт руку ему на плечо, мягко улыбаясь, и ч ё р т. Этой улыбке веришь, веришь в то, что всё будет в порядке, она успокаивает, что Арсу сейчас и было нужно. Он кивает, взглядом провожая Антона, который тушит окурок и выходит с балкона, несколько секунд думает, какой номер набрать, и вспоминает. Евгений Васильевич. Номер, с которого ему звонили, подтверждая его приход в самый первый день этого безумия. Он набирает номер в каком-то трансе, совершенно не понимая, что сейчас происходит, и подносит телефон к уху. Выходит он к Антону, который сидел на кровати, спустя пару минут, много времени ему не потребовалось. Выходит так, будто бы только что пережил какое-то потрясение, и как-то размыто смотрит на Антона, а тот и сам поднимает на него взгляд. — Ну что? — В Москве в два часа. В два часа дня, Антон, мы… — Мы успеем. Даже если опоздаешь, плевать. — Сейчас пол двенадцатого, нам только лететь два часа, билетов на это время может не быть, и… — Арс. Такого актёра, как ты, могут и подождать, — улыбается и опускает взгляд в телефон. — Я заказываю билеты. И ничего не остаётся, кроме как молча согласиться, всё ещё стоя истуканом и тупо пялясь на то, как Антон что-то набирает в телефоне. Он не знал, что и думать, не понимал, почему Антон сейчас срывается вместе с ним в Москву, хотя должен готовиться к перелёту в другую страну, не понимает, зачем ему это. Нет, он не против, он просто не до конца верит, но, осознавая, к нему постепенно начинает подкатывать волна какого-то странного адреналина, и после слов Антона: — Ты не стой, собирайся. Он тут же начинает собирать чистые вещи в сумку, пытаясь ухватиться хоть за одну мысль, которая сейчас у него в голове. Антон молча выходит из комнаты, и Арсений как-то даже не совсем понимает, что ему делать, не понимает, что чувствовать, что говорить, благодарить ли, радоваться ли, он не понимает ничего, но в этом даже была своя прелесть. Шастун возвращается минут через пять с едой, которая была в пластиковом контейнере и тоже начинает собираться, сказав другу, что маму уже предупредил. Долго собираться не пришлось, учитывая, что они летели совсем ненадолго, и, когда парни остановились друг напротив друга в комнате с собранными сумками, Антон сказал: — Я взял на 12:20. Если поторопимся — успеем, — но оба не двигались с места, рассматривая друг друга. — Мы всё равно опоздали. — Знаешь же поговорку? — Лучше поздно, чем никогда? — Антон кивает. — А ты знаешь ещё одну? — Дорога ложка к обеду? — кивает Арсений, светло улыбаясь. — За кого же они меня примут, если я опоздаю в первый же день? — У тебя будет шанс это проверить. Самым первым зрительный контакт разрывает Антон, хлопая того по плечу и выходя с рюкзаком из комнаты. Арсений стоит с пару секунд и думает, — парень и правда изменился, но одновременно с этим это всё ещё был он. Оглядев комнату, он выходит из неё, следуя за Шастом. В коридоре парни прощаются с мамой Антона, но ненадолго, — оба прилетят уже совсем скоро, поэтому Арс и не стал забирать свои вещи, хотя, казалось бы, логичнее было остаться в Москве и не кататься туда-сюда. Арсений махает на это рукой, Арсений хочет провести последние два дня с Шастом, Арсений уже ничего не пытается понять, кроме того, почему он не был с ним близок раньше. Хихикая, они едут в аэропорт. Брюнет отвечает «Карише», уверяет, что будет на кастинге и что всё в порядке, та говорит, что по возвращении в Питер им нужно будет серьёзно поговорить, но, честно, его не трогает даже это. Как-то выкрутится, извинится, оправдается за все неотвеченные звонки и такой резкий уезд, но это потом. Сейчас — пробы, сейчас — Антон. Попов не любит опаздывать, ненавидит даже, особенно на такие ответственные мероприятия, как это, потому что частенько люди судят по первому впечатлению, а на первое впечатление он не пунктуален. Не объяснишь же, что ты перешагнул резко через пять лет своей жизни и остался у, пожалуй, единственного отросточка из прошлого, которого и так скоро не будет. От этой мысли внутри неприятно кольнуло, но парень всё списал на дружескую привязанность, и это было нормально. Он уже раз 100 за эту неделю пожалел, что у него нет его чёрных очков, потому что они защищали даже если только чисто психологически. Ими можно было укрыться, а дальше дело за малым — натянуть улыбку, и никто не поймёт по глазам, которые будут скрыты, что она неискренняя. Всё было просто. Но времени заходить в магазины как такового не было, да и самих хороших магазинов с качественными очками. Ему бы его собственные. На рейс желательно приходить заранее, но, на удивление, они успевают, и Арс удивляется тому, как сейчас сопутствует им удача, потому что всё даже складывалось. Если не учитывать того, что пробы через полтора часа, а прилетят они только через два, так ещё и доехать с аэропорта нужно было. Но Антон внезапно говорит, пристёгиваясь: — Я взял самый быстрый, лететь час десять. — Что? — Что? Арсений уставился на него, постепенно чувствуя, как приходит осознание того, что этот человек правда готов пойти на многое, чтобы ему помочь, этот человек купил билеты, затащил его в самолёт и полетел с ним, ничего за это не требуя взамен, и брюнет не понимал, как не видел всего этого в нём раньше. Он был благодарен слишком сильно, но всё ещё не умел свою благодарность выражать. — Я верну деньги за билеты. — Ерунды не говори. Несмотря на нередкие перелёты, Арсений всё ещё не любил самолёты, и порой доехать на поезде было проще для него, но сейчас время поджимало, так что выбирать не приходилось. Однако Антон на время взлёта отвлекает его разговором, рассказывая о том, при каких обстоятельствах друг ему об этом фильме рассказал и вовлекая в разговор Арсения, который, хоть по началу и не мог отвлечься, но спустя время разговорился и был даже за этот разговор, который его отвлёк, мысленно благодарен. Нервы слегка шалили, учитывая, что всех этих пяти лет и такого опыта у него не было, а значит приходилось надеяться только на себя настоящего, и он абсолютно не был уверен в том, что сможет, но энтузиазм, который теперь разгорелся внутри, не давал ему возможность не воспользоваться шансом. К тому же он чувствовал, что не может разочаровать Антона, отказавшись от этого предложения. Прилетают они примерно через час пятнадцать. Уже выйдя с самолёта, доехав до пункта высадки на автобусе и пройдя паспортный контроль, Арсений хочет заказать такси, но друг останавливает его обычным «Подожди», высматривая кого-то вдалеке, как только они вышли на улицу. Попов непонимающе хмурится, но следует за парнем, который ускорил шаг, даже не дожидаясь его. Через пару минут, как только они подошли ближе к дороге, Антон просиял, замечая своего друга, стоящего у чёрной красивой машины. Тот тоже замечает парней, улыбается и идёт по направлению к ним. — Антоха-а, здорова, — они жмут руки и обнимаются, пока Попов всё ещё не совсем понимает, что происходит. — Я Витя, — протягивает руку брюнету, и тот кивает, пожимая её. — Арсений. А в чём дело? — Я перед посадкой написал ему, попросил приехать, он отвезёт. — Погнали, парни. Виктор жестом зовёт их за собой и направляется к своей машине, когда как двое друзей шли за ним немного сзади. Арсений соображал несколько секунд, но всё же решил спросить. — А почему не такси? — А такси не станет ехать быстрее положенного и рисковать со штрафами. Я бы подвёз сам, но моя машина далеко отсюда. Шастун улыбается, открывая дверь машины, и садится на заднее сиденье вместе с Арсом, который не перестаёт удивляться происходящему. Попов всегда был человек-неожиданность, но, когда такие штуки проделывали с ним самим, его это могло сильно удивить. Арсений почти не разговаривает. Неловко улыбается на шутки и отворачивается к окну, потому что переживает, хоть и старается не показывать, но сейчас было видно. Антон пихает его локтем, улыбается своей яркой улыбкой и пытается как-то приободрить, но Арсений просто сыпется с того, какие странные он подобрал для этого слова. Сыпется и начинает смеяться в голос. Становится немного легче. Он всё ещё сомневается в совете Шастуна, что не нужно предупреждать об опоздании, но слепо действует, как он скажет, потому что сложно было мыслить адекватно. Сам факт того, что он раньше не снимался в крупных ролях, а сейчас его берут и приглашают на главную, немного выбивал из себя. Но он — актёр. Он соберётся, выйдет и сделает, что от него просят. Ведь этого он хотел всё время. Они приезжают по адресу, который был записан у Арсения в блокноте на телефоне и который он перепроверил раз десять, чтобы точно быть уверенным в том, что приехали, куда нужно. Арсений благодарит Витю, выходит из машины, делает несколько шагов к зданию, осматривая его и вход неподалёку, и краем уха слышит, как Антон прощается со своим другом и отпускает его домой, заверяя, что обратно они доберутся. Подходит и встаёт рядом с Поповым, точно также кидая взгляд на здание. — Переживаешь? — Да нет… — А я думал, ты научился рассказывать о своих эмоциях. И это было совершенно не осуждающе, даже как-то по-доброму, несмотря на то что Антон волновался за друга. Они посмотрели друг на друга, улыбнулись, Арсений говорит: — Идём. И они направляются ко входу. На часах было 14:20. На входе у них сразу же спрашивают паспорт, который они предъявляют, осматривают вещи, примерно говорят, в каком направлении двигаться, и отпускают. Арсений нервно сжимает в своей ладони ручку от своей спортивной сумки с вещами, направляясь прямо по коридору к нужной двери. К двери, на которой, как подсказала одна из девушек, которая их встретила, должно было быть написано «Прысякин Евгений Васильевич», которому он, к слову говоря, и звонил на балконе. Антон пытается нагнать его сзади, но, несмотря на то что ноги у него длиннее, походка Арса была, кажется, вдвое быстрее. Они не произносят ни слова, пока идут по коридору, и также молча останавливаются у нужной двери. Арсений встаёт напротив неё и смотрит на Шаста, который встал рядом, слегка тревожным, но поддерживающим взглядом и выражением лица. Хочет что-то ему сказать, но неожиданно в нескольких шагах оказывается девушка. Парни заметили её, только когда она начала говорить: — Простите, вы же Арсений Попов? — подошла ближе, обращаясь к брюнету. — Да, всё верно. — Мы с вами по телефону договаривались неделю назад, Евгений Васильевич просил меня позвонить тогда. Вы к нему? — Да, на пробы. — Извините, его нет сейчас. — Что? Он ушёл уже? — Нет, — мягко улыбнулась, — Он ещё не приходил. Парни мысленно выдохнули, а Шастун сзади засветился улыбкой. — Понял. А когда будет? — Совсем скоро уже должен подойти. Вы извините, что так. — Да ничего, мы сами опоздали. Это, если что, мой друг, никаких проблем же? — Да, конечно. — Простите, а тут можно переодеться? — Без проблем, могу проводить вас. Арсений кивает и направляется за девушкой чуть позади вместе с Антоном. Сейчас он уже более-менее расслабился, не один он опоздал сегодня, а значит в этом плане уже можно было выдохнуть. — Зачем тебе переодеваться? — шепчет Шастун. — Ну, а чего я, в футболке такой пойду? Хотя бы рубашку белую надену. Тот кивает, усмехаясь. Они доходят до нужной комнаты, которая специально для этого была отведена, и, пока девушка предлагает Антону кофе, Арсений со своей чёрной спортивной сумкой идёт переодеваться. В просторной комнате сейчас никого не было, как и, впрочем, практически везде. В здании было так тихо, словно здесь нет ни одного человека. Он снимает с себя чёрную футболку, снова погружаясь куда-то в коридоры своих мыслей, и осторожно её расправляет, убирая в сумку. Достаёт белую рубашку, которую предусмотрительно взял с собой. Даже в экстренных или нестандартных ситуациях всегда умел хорошо ориентироваться. Подходит к зеркалу, застёгивая пуговицы и прошёлся взглядом по своему лицу. Всё такой же Арсений Попов, всё с тем же лицом, с теми же волосами, правда немного постарше, но красота никуда не делась. Правда, внутри что-то поменялось, и это «изменение», казалось, он видел даже в своём отражении, в человеке, который на него смотрит. Только вот поменялся он не за пять лет, а буквально за семь дней, что пугало ещё больше. По-настоящему пугало, потому что насколько сильно эти изменения на нём отразятся, в каком они направлении, что они значат, — он не понимал до конца. И оставаться здесь, смотря в своё отражение, он больше не мог. Надо было найти Шастуна. Очень сильно надо было. Прямо сейчас. Арсений берёт свою сумку и выходит с ней за дверь, пытаясь сообразить, по какому из всех коридоров ему сейчас пойти. Он не знал, куда ушла та девушка с Антоном. Не знал, но отправился на поиски, заворачивая в одну из сторон. Кабинетов было много, что было не удивительно, ведь это здание было каким-то не широко известным театром. Легче от этого не становится. Он уже начинает нервничать, пройдясь по какому-то холлу и вернувшись назад. Спросить было не у кого, людей там абсолютно не было. Становится немного жарко, и неподалёку он замечает в коридоре небольшое зеркало с парой кресел, куда и направляется. Сумку ставит на пол, а сам расстёгивает у рубашки верхнюю пуговицу, чтобы стало посвободнее, хотя лучше не становится. Откуда не пойми сваливается что-то наподобие волнения или лёгкой паники. Он делает глубокий вдох и выдох. Хочет позвонить Антону, у которого уже давно взял его новый номер, но его останавливает голос какой-то девушки, от которого он вздрагивает и резко оборачивается. — Извините. — Да? — Не хотела вас напугать, но… Сейчас же не ваше время, что вы тут делаете? В одну секунду ему становится не просто немного жарко, ему становится слишком жарко. Глаза ошарашенно уставились на незнакомую ему девушку, а в голове пролетели тысячи мыслей со скоростью света. От «Что она имеет в виду?» и до «Откуда она знает, что я не в своём времени?». Ему становится действительно не по себе, но его хватает только на заторможенное: — Что? — Ну, сейчас же моё время. Вы ведь на танцы к Михаилу Юрьевичу? — кивает на дверь, рядом с которой стоял Арс, и до него доходит. Он выдыхает. — Нет, я просто проходил мимо, подошёл к зеркалу… — Ой, простите пожалуйста, я подумала по сумке, что вы на танцы… — Всё в порядке, — Арсений улыбается, провожая её взглядом до тех пор, пока она не скрылась за дверью, и ещё раз вздрагивает, но уже от знакомого голоса. — Арс. — Блять, — он поворачивается и видит Антона, который шёл к нему с конца коридора, разведя руки в стороны. — В чём дело, ты где был? Я вернулся тебя уже не было. — Тебя искал. Боже. Пошли. — Всё в порядке? — Да, всё хорошо, идём. И они отправились обратно к месту, откуда и ушли. Евгения Васильевича они встречают в коридоре. Арсений не узнаёт его, потому что и не знает, но после того, как его окликнули: — Арсений Сергеевич? Он предположил: — Да. Евгений Васильевич? И получил утвердительный ответ от мужчины, который явно был постарше него. Шастун успевает только быстро сказать пару напутственных слов Арсу, прежде чем он отдаёт чёрную сумку Антону на хранение и уходит вслед за мужчиной в сторону какого-то зала. Антон смотрел им вслед, чувствуя на плече собственный рюкзак, а в руке Арсеньевскую сумку. Лёгкая тревога за него, будто бы в миг осознания, появилась из ниоткуда. Сперва он сел на кресло и достал телефон, пытаясь себя чем-то отвлечь, — получалось не очень, поэтому он встал и принялся ходить взад-вперёд, кидая взгляды в сторону зала, в который ушли парни, а на часы смотрел чаще чем раз в пару минут. Устав ходить по коридору, он снова сел, уперевшись затылком в стену. Антон даже не задумывается над причиной, по которой сейчас переживает, не задумывается, в дружеской ли это форме или нет, но оно и не важно сейчас, он не мог трезво мыслить сейчас о посторонних вещах. Лишь бы у Арсения всё получилось, лишь бы у него всё было хорошо, — это было важным для него, как и было важным пять лет назад. Обычно он не умел поддерживать, не умел подбирать слова, но именно для Арсения подбирать слова почти всегда получалось. Да, возможно скомкано, возможно не так, как мог сделать кто-то другой, но всегда искренне, всегда с готовностью помочь, оказаться рядом. И он не понимал, почему именно сейчас. Не шесть лет назад, не пять, даже не четыре, когда всё ещё могло наладиться, а именно сейчас Арсению это понадобилось. Он слышит, как хлопает дверь и тут же подскакивает, выглядывая в коридор. Вышел какой-то мужчина, и Антон разочарованно выдыхает, но тут же замечает, как дверь открывается снова, и из неё медленно выходит Арсений, по лицу которого совершенно невозможно было ничего понять. Шастун быстрым шагом преодолевает расстояние, оказываясь в метре от друга. — Арс. Ну что? — Арсений понимает взгляд, который даже немного его пугает, но тут же пожимает плечами и говорит: — Меня утвердили, Шаст. Понимаешь? — Антон просиял. Он не мог сказать ни слова, с восхищением глядя на брюнета. — Ты понимаешь, что я не бездарный актёр? Ты понимаешь, что я могу хорошо играть? Блять… — он проводит по волосам, понимая, что всё это время проблема была не в том, что он плохо играет, а в том, что его действительно никуда не звали. Он не требует от Антона никаких грандиозных поздравлений, — прекрасно видит, как тот рад за него. Но Антон понимает, что хочет выразить ещё и словами. — Арс, я в тебе не сомневался, честно тебе говорю. Не сомневался и пять лет назад, не сомневаюсь и сейчас в том, что у тебя всё получится. И это откровение бьёт куда-то слишком глубоко, потому что для Арсения было важно, что в него верят. Он не показывал этого и вряд ли покажет, но, когда в тебя верят, — это прибавляет сил. Даже тогда, когда он сам в себе сомневался, Антон в него верил. Он улыбается Шасту благодарной улыбкой, не в состоянии ничего ответить. Адреналин всё ещё хлещет в крови, как перед первым концертом любимой музыкальной группы. Он не думает, — рвёт расстояние в метр между ними и крепко обнимает Антона, прижимая к себе. А для Антона это было лучше тысячи слов благодарности. Он обнимает его в ответ. Для Арсения они не обнимались давно, для Антона — мучительно давно, даже чересчур. И оба по этому соскучились. — Антон, спасибо, — в глаза это сказать в тысячи раз сложнее, так что он говорит это сейчас куда-то ему в плечо, всё ещё обнимая. — Правда. За всё. — Я рад, что у тебя всё будет хорошо, — он отстраняется, заглядывая в глаза. — Будет ведь? — спрашивает как бы в шутку, понимая, что Арсений сейчас ответит утвердительно, но тот, как назло, молчит несколько секунд, а потом натягивает улыбку и переводит тему: — Сумка-то моя где? На пару минут всего оставил, — проходит мимо Антона в поисках своей сумки, как будто бы заданного вопроса не существовало. Шаст поворачивается в сторону, куда ушёл его друг, какое-то время растерянно смотрит на его спину, пока Арсений подходит к своей сумке, что лежала в кресле, в котором сидел Антон, выдыхает и идёт за ним, оставляя это на потом.

***

Они выходят из здания на свежий, немного прохладный воздух. Арсению было хорошо, — в эту минуту он дышал полной грудью. Антон шёл рядом, что-то выискивая в телефоне, а спустя несколько секунд останавливаясь. — Билеты есть на сегодня на… шесть часов и на восемь, — поднял вопросительный взгляд, будто бы спрашивая, на какое время брать билеты. Арсений несколько секунд смотрел на него молча. — А на завтра? — Арс… — Шаст, ты ведь уезжаешь вечером, правильно? — Ну. — Мы с утра завтра прилетим, и ты успеешь собраться. Когда в последний раз ночную Москву видел? — Честно говоря, неделю назад, — улыбнулся он Арсу. Улетать сегодня и правда не хотелось, и чисто теоретически можно было подождать до завтра, но… Ему что-то не давало согласиться. А может, он просто понимал, что завтра уезжать будет ещё тяжелее. Брюнет показушно закатил глаза, наигранно тяжело, но с улыбкой выдохнул и пошёл вперёд, оставляя Антона стоять одного. В голове Шаста вертелось только слово «блять», потому что этот грёбанный Арсений буквально не оставляет ему выбора. Ему так казалось. На самом деле выбор был, просто Антон его не оставил себе сам. Внутренне он уже сдался, мысленно оправдывая себя тем, что это последняя их ночь. Сдался, но не перестал себя за это корить. Он быстрым шагом догоняет друга. — Беру самый ранний на завтра. — Ну только не на пять утра пожалуйста, — улыбается тот, как будто совершенно не удивился решению друга, как будто так и надо было. И Антона эта самонадеянность даже немного выбила, но всего на минуту. — Кстати, я вообще удивлён, как тебя Анфиса отпустила сюда, вы же улетаете буквально завтра. Она хоть знает? — и говорит Арсений так, будто бы это для него ничего не значит, будто бы всё ещё верит в то, что всё это шутка, верит в то, что Антон никуда не летит. Но внутри всё равно неприятно сводит, и даже подавить это чувство сложно, хоть он и пытается отстраниться от того, что будет завтра и запомнить то, что происходит сейчас. Получается только наполовину. — Да, знает. Она работает учителем в школе, и перед поездкой ей нужно самой много чего доделать, поэтому в последние дни мы не виделись особо, — тот медленно кивает, смотря вперёд. — Номер в отеле снимем? — Да, как скажешь. Можем в отеле, можем у Вити. У него я, кстати, и живу, когда в Москву приезжаю. — А он прям не будет против? — Да нет, почему. Ему наоборот веселее будет. — И чего, это ты типа мне выбор предоставляешь? — Ну, а как же? По-моему, я уже много чего выбрал. — Это чего, например? — Например, что мы с тобой улетаем завтра, а не сегодня. Парни пару секунд смотрят в глаза друг другу, глупо улыбаются и снова отворачиваются. Они не договариваются, но оба как-то выбирают молча отель. Погода немного ухудшилась, что зачастую бывает в мае, — пошёл дождь. Пока они были в такси на пути к отелю, их это не волновало, но когда парни вылезли из машины, волосы и одежда немного намокли, несмотря на то что дождь был несильный. — Погуляли, блять, — говорит Антон, быстрым шагом направляясь к зданию. — Предсказываю, к ночи всё будет окей. — Да ну тебя, предсказатель. — Я хоть и не синоптик Антон Шастун, но чуйка есть. А может дождя как раз не будет, потому что я в это верю, — толкает друга локтем и заговорщически усмехается, заходя в двери отеля. Антон смотрит на него немного странно, но уже привычно. Это просто-напросто Арсений Попов, ничего удивительного. «Синоптик Антон Шастун» проносится флешбеком в голове. Они берут номер с одной односпальной кроватью и раскладным диваном на одну ночь и бросают в номере свои сумки. Оба немного устали, — от перелёта, переживаний, мыслей, но устали даже больше физически. Арсений разместился на кровати, Антон разложил диван и тоже лёг на него, расслабляясь. — Охуенно. — Согласен. Пару часов они решают подремать. Просто потому что глаза закрывались и для того, чтобы нормально посидеть или погулять ночью. Заводят будильник и просыпаются ровно через два часа. На улице, хоть и уже поменьше, но всё ещё шёл дождь, однако на взгляд Антона, который означал «Я же говорил», Арсений ответил: — Ещё не ночь, Антон, и даже не вечер. Погнали в магазин. — Чего? Это ещё зачем? — Поесть купить. А может, и не только поесть. — Бля, Арс, ну мне лететь завтра вечером. — Только не говори мне, что ты трезвеешь дольше трёх часов, Шастун, я тебе не поверю. Меня на роль в конце концов взяли, и мы даже не отметим? Тот закатывает глаза, и выдыхает: — Ладно. Пока они собираются, дождь ещё больше успокаивается, так что получается пойти даже без зонтов, которых у них, к слову, и не было. Они даже не берут такси, — решают пройтись до какого-нибудь ближайшего хорошего магазина. Солнце уже потихоньку начинало садиться, и Арсений понадеялся, что закат будет красивым. Последний их закат. Они не обращают особого внимания на прохожих, — идут, разговаривая и хохоча, как самые настоящие лучшие друзья. Парни, хоть и не думают сейчас об этом, знают, — им этого будет не хватать совсем скоро. Им будет не хватать друг друга. Точно также, как после распада Антону не хватало Арсения, и, кажется, ему придётся пережить что-то похожее снова. Шастун думает, что Попову будет проще после его уезда, — он к нему вряд ли чувствует даже симпатию. Арсений думает, что будет проще Антону, — у него есть любимая девушка и в целом всё в порядке. Но оба ошибаются. В магазине они быстро берут что-то по мелочи на перекус, пару бутылок обычной воды, хватают не очень крепкую бутылку рома и бутылку вина, долго споря о том, выпьют ли они столько или нет. Выходят с магазина и направляются обратно к отелю, когда дождь снова начинает накрапывать, разгуливаясь с каждой минутой всё больше. — Бля… Тебе весело? — наигранно злобно произносит Шастун, когда они шли максимально быстрым шагом оба сильно вымокшие. Арсений смеялся, поглядывая как по лицу Антона стекали капли воды. — Да брось, Антох, не будь занудой. Предлагаю сыграть. — Во что? Под дождём, блять? — Убьём двух зайцев, — он хлопает Антона по плечу и бежит вперёд с криками: — Ты водишь! — Да ты охуел что ли? Шастун кидается за ним. У двоих было в голове чёрт знает, что, а в руках по пакету с едой и бутылкой. Они бежали по тротуару как маленькие дети и смеялись, не в силах остановиться, и даже уже дождь становится не так важен, хотя добежать до отеля и правда было быстрее. Антон хлопает по спине Арса, и тот пытается тут же осалить его, но от него уворачиваются, и теперь уже Попов преследует Шастуна, который бежит, размахивая руками. Они даже не останавливаются у пешеходного перехода, — видят, что пешеходам горит зелёный, быстро смотрят по сторонам и перебегают. Через дорогу от них, которую они только что пересекли, на тротуаре стояло три девушки лет 19-20, а одна из них пыталась что-то найти в сумке. Стефа, ожидая, пока её подруга наконец найдёт то, что ищет, устало смотрит по сторонам и замечает двух бегущих парней через дорогу от неё. Лицо меняется за пару секунд, а взгляд неотрывно смотрит на мужчин. Она толкает рукой свою подругу, которая стояла рядом: — Вик, — та поворачивается, прослеживает взгляд Стефы и тоже замечает этих двух, — У меня чё, галлюцинации? — Чего? — та, что искала что-то в сумке перестаёт это делать, оборачивается и тоже смотрит в сторону, куда и её подруги. — Блять, скажите, что я не одна это вижу. — Да ну нахер, это Попов с Шастуном? — одна из них с дикой улыбкой смотрит на своих подруг и снова на парней. — Да ну нахер, — кричит она ещё громче, не в силах сдерживать эмоции. Вика прикладывает ладони к лицу и начинает визжать, а Стефа всё ещё не верит, пытается найти подвох, думая, что её глаза её обманывают. — Стефа, это они, — Вика тормошит её за руку. Парни перестают бежать, потому что подошли к дверям отеля. Арсений что-то говорит Антону и оборачивается в их сторону, тогда-то девушки точно убедились в том, что это и правда они. Когда Арсений догоняет Антона, он его салит и останавливается, смахивая с глаз чёлку, потому что оба хотят отдышаться. Они уже подошли к отелю, когда Арсений слышит какой-то визг с другой стороны дороги. Говорит Антону, пытаясь привести дыхание в порядок: — Слышал визг? Это, видимо, узнали нас, — поворачивается в сторону, откуда он доносился и замечает трёх девочек по ту сторону дороги. — Да неужели, блять. А то такое чувство было, будто вообще никто нас не знает, — Антон открывает двери отеля и проходит вперёд, придерживая для Арсения, который утвердительно кивнул. Посередине холла Арсений останавливается с разочарованным: — Бли-ин. — Что? — Да надо было подойти с ними сфоткаться. Прикинь, насколько бы ахерели? — Арс, ты так людей до инфаркта доведёшь. Им, я думаю, хватило увидеть нас вместе через пять лет. Они улыбаются друг другу и идут в сторону лифта. Сразу пить они не решают, — спускаются в ресторан на первом этаже отеля и там ужинают, спокойно разговаривая. На улице уже окончательно заканчивается дождь, поэтому, несмотря на слабые препирания Антона, они идут гулять, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом, и прогуляли пару часов так точно. Парни уловили последние нотки заката, увидели кусочек розового неба, которое постепенно становилось всё темнее. Ночью красиво, — красиво светят фонари, красивые пустынные улицы, красиво светят редкие звёзды. Арсений достаёт свой телефон, включает со словами: — Хочу кое-что сделать. Открывает камеру, ставит на лавочку, что-то нажимает и заводит в кадр непонимающего Антона, который быстро ориентируется, встаёт нормально и смотрит в камеру. Попов довольно улыбается сделанной фотке и кивает. — Я пришлю. Чувствует на себе тёплую улыбку друга, от которой внутри что-то съёживается. А может, это всего лишь от холода. Когда от холода от майской ночной прохлады начинают мёрзнуть руки, парни возвращаются обратно в отель, предчувствуя, что этот вечер и эта ночь не закончится так просто. Арсений любезно просит в ресторане на первом этаже пару стаканов и вместе с ними и с Антоном идёт наверх. У него самого настрой был хороший, — он шёл, улыбаясь и что-то рассказывая, у Антона же настрой был немного другой, — его что-то тревожило, он не мог отделаться от мысли, что что-то не так сейчас или что-то будет не так, однако эти мысли улетучились с первым же стаканом рома, который распили, расположившись у Антона на разложенном диване. Недалеко от кровати находился балкон, на который, к удивлению Арса, Антон не выходит покурить ни разу за весь сегодняшний вечер. Им было не просто весело, — им было хорошо, им было спокойно, и чувствовали они себя практически свободно, когда взгляды задерживались дольше нужного, когда случайных касаний было больше, чем обычно, от алкоголя, который помогает раскрепоститься, когда улыбки стали интимнее опять же в самом чистом понимании этого слова. Допивая бутылку вина, они включают импровизацию. Не на ноутбуке, потому что не захватили его с собой, а на телефоне Антона, лёжа на животах плечом к плечу и смеясь громче обычного, потому что сейчас было можно, потому что сейчас они одни, потому что сейчас была последняя ночь, когда они могут себе это позволить. Попов всегда мог трезво мыслить, даже когда выпьет, но сейчас почему-то он чувствует большую свободу, чем обычно, сейчас разум даже слегка затуманен, поэтому, хоть он и может мыслить адекватно, он позволяет себе отдаться этому состоянию хотя бы сейчас. Тем более был даже повод, — его взяли на главную роль в фильме. Они досматривают серию импровизации, допивая уже остатки вина и заваливаются рядом друг с другом на спину, глядя в потолок. У Арсения проскальзывает мысль о том, что стоило спросить у Серёги, не пьёт ли он всё ещё или же нарушил свой главный принцип, и он даже делится этой мыслью с Антоном, наблюдая с улыбкой, как тот от чего-то смеётся. Спать практически не хотелось. Они лежали совсем близко, соприкасаясь плечами, но не чувствуя никакого дискомфорта. Сейчас этот номер — их личный несколькочасовой дом, их убежище, где они могут поговорить обо всём. Или практически обо всём. Арсений чуть ли не выдаёт ему то, что с ним приключилось, но вовремя останавливается, даже пьяным понимая, что звучать это будет дико. Антон внезапно говорит ему, что пытался научится рисовать, и тот, удивившись его откровению, несколько секунд смотрит на него, почему-то невольно представляя, как тот сидит и вырисовывает какие-то детали, и это зрелище было забавным и даже немного милым. — Что? — спрашивает Антон из-за пристального взгляда друга. — Молодец, художник. Улыбается. Улыбается так, что Шастуну хочется провалиться под землю от этой улыбки. Улыбается так, что внутри что-то сводит. Улыбается так, что вся симпатия, что была пять лет назад снова возвращается, будто бы и не уходила вовсе, а, возможно, и правда не уходила. Парни смотрят друг на друга, и ненароком в памяти всплывает фраза про Антона. «Это сказка была бы про художника, который раскрасил серый мир», которая была сказана с такой лёгкостью тогда, много лет назад, будто это было чистой правдой для Арсения. Однако про этих двоих можно было написать много историй. Можно было с лёгкостью написать, например, какую-то комедию, показывая, как глупо всё получилось. Рассказывая о том, как эти двое очень тупо и даже забавно просрали друг друга, не контактируя столько лет, а потом, как в каком-то типичном фильме один из них приезжает, и всё, что было раньше, возвращается. Как эти два героя вновь привыкают друг к другу, вновь вспоминают все моменты, что были тогда, несколько лет назад, гуляют, смеются, бесятся, ругаются, обижаются, отрицают, поддерживают, обнимаются, выпивают и, наконец, как итог всех эмоций и чувств, всего, что произошло, — целуются. Это происходит так спонтанно, что парни не успевают даже подумать. Они лежали на диване, смотря друг другу в глаза, но уже не улыбаясь. В голове — всё, что может только быть. Никто из них не тянется первым, — они тянутся оба одновременно, будто бы сговорившись. Преодолев небольшое расстояние, они закрывают глаза и цепляются губами, как будто ждали этого много лет. Арсений кладёт ладонь на щёку Антона, цепляясь пальцами за загривок. Никто из них не перехватывает инициативу, потому что инициатива исходила от двоих одинаковая. Поцелуй не был страстный, не был и сильно нежный, но он как будто бы отражал то, как сильно они друг в друге нуждались. Он был не долгий, — пять секунд или около того. Они даже не понимают, кто отстраняется первым, но оба открывают глаза и смотрят друг на друга, постепенно осознавая, что произошло. Арсений думал, что после такого он ударит себя самого, думал, что совесть и разум буквально пригвоздит его к полу, но, на удивление, в голове не было даже «Пиздец, я поцеловал мужика». В голове было только «Пиздец, я поцеловал Антона». А вот у самого Антона было наоборот, потому что всё это безумие последних минут, часов, даже дней вогнало его в какое-то отчаяние. Потихоньку, ещё не совсем осознавая, он начинал себя ненавидеть. «У меня есть девушка», — пронеслось раз двести в голове, пока он резко поднялся, отпрянув от Арсения, схватил с комода пачку сигарет и выбежал на балкон, несильно хлопая дверью. Попов сел на диване, посмотрев ему вслед и устало проводя руками по лицу. Собрать мысли воедино получалось плохо, потому что алкоголь, потому что ночь, потому что Антон. Он не понимал, с какого момента он так проебался, не понимал, как обычный «крючок из прошлого, за который можно подержаться» превратился в то, что происходит сейчас, превратился в нежелание отпускать Антона, превратился в то, что он сейчас злится на себя, но не за то, что поцеловался с парнем, а за то, что он поцеловался с человеком, у которого есть вторая половинка, которой он собирается сделать предложение, он злился, потому что Антон ушёл. Он смотрит на две бутылки, которые стоят рядом с тумбочкой, плюёт на всё, резко поднимается и выходит на балкон, сам не зная, зачем, но ожидая увидеть хоть какие-то эмоции Шастуна. Но тот обернулся, когда Арсений позвал его: — Антон. С абсолютно спокойным лицом, не выражающим никаких эмоций. А, возможно, Арсений просто не был в состоянии их прочитать. Антон затягивается, заглядывая в голубые глаза, выпускает дым и проговаривает то, от чего почему-то становится неприятно. — Пиздец на какие глупые поступки способны люди под алкоголем, да? Выбрасывает куда-то вниз окурок, и, не дожидаясь ответа на вопрос, проходит мимо Арсения в комнату. Арсений, кажется, ожидал не совсем этого. Точнее, совсем не этого. Он остался стоять на балконе ещё несколько секунд, чувствуя, как холод пробирается по телу, немного отрезвляя, прежде чем зайти обратно. Даже почему-то не посмотрев в сторону Антона, сидящего на диване, он идёт к себе на кровать, что была в нескольких метрах от кровати, и ложится на неё, укрываясь одеялом. Антон проделывает то же самое, бросая затылок на подушку. Напряжение и недосказанность были сейчас одним из немногого, что они ощущали. Проходит какое-то время, прежде чем Антон зачем-то говорит: — Я уезжаю завтра. — Я знаю. — Просто… решил напомнить. Арсению не нужно напоминать. Он помнит об этом постоянно и, честно, чувствует себя крайне глупо, словно маленькая школьница. Ему стоит просто забыть его, — формула была очень проста по формулировке, осталось всего лишь проверить, какова для выполнения, и Арсению придётся это проверить. Какое-то время они снова молчат и молчат так долго, что, кажется, уже не заговорят, потому что говорить было не о чем, — оба всё понимали, но Антон, перевернувшись на бок, зашипел и проговорил тихое: — Блять… — Что? — не то чтобы пытается ухватиться за это, но тем не менее спрашивает Арсений. — Ничего. Голову ломит. — Таблетку дать? — Не надо. — Какой же ты упрямый, Шастун, — Попов злится, но поднимается с кровати, подходит к сумке и достаёт оттуда таблетки, практически не шатаясь. Вспоминает, что нужно принести ещё воды, поэтому достаёт ещё и бутылку воды из пакета, что они принесли с магазина. Подходит к другу и даёт ему всё это в руки, замечая, как тот, морщась, пытается встать. — Спасибо, — тихо произносит он, выпив таблетку и подняв глаза. Арсений кивает и уже собирается уйти, но тот останавливает его, положив руку ему на предплечье, сам не понимая, зачем. — Арс, — Попов приземляется обратно и выжидающе смотрит, но тот молчит, потому что сказать было нечего. Брюнет видит это. Видит и поэтому нарушает тишину сам, выдавая неожиданное предложение вместо тысячи слов и напряжённого разговора. — Мне остаться здесь? — «здесь» означало на диване, вместе с Антоном. Но тот ведь не скажет напрямую, ему нужно переложить выбор на друга, поэтому он пожимает плечами: — Как хочешь, мне всё равно. И Арсений снова встаёт, потому что чёрта с два он решит это сам, но его снова останавливают, схватив за предплечье. — Арсений, подожди. Блять… — Антон понимает, — если бы не алкоголь, ничего из того, что было между ними последние часы, не было бы. Как и не было бы того, что он скажет дальше. — Охуеть, как всё тупо, да? Но, сука, если это последняя ночь с тобой… И Арсению не нужно продолжение, — он взрослый человек, поэтому он просто молча ложится рядом, укрываясь вместе с Антоном каким-то пледом, потому что холодно, поворачивается на бок лицом к Антону и несколько секунд смотрит на него. Хотелось прикоснуться, — обнять, как раньше, случайно дотронуться до плеча или запястья, что он и делал периодически, просто, казалось, «по приколу», но понимал, что сейчас нельзя, понимал, что лечь с ним, — это край, это всё, что было позволено. Никаких «взять за руку», потому что они взрослые парни, потому что тот внезапный порыв, который вылился в поцелуй, уже прошёл, а какие-либо действия были бы ненужным подтверждением. Поэтому брюнет закрывает глаза, потому что тяжело их было уже держать открытыми, — спать хотелось сильно. Антон не понимает, для чего попросил остаться, думает, что он кретин полнейший, но только пару минут. Позже мозг словно отключается, и он снова чувствует себя спокойно, будто бы на своём месте. Вместе с этим спокойствием, посмотрев какое-то время на то, как подрагивают ресницы Арсения, он засыпает, чувствуя даже, что завтра ему придётся разбираться слишком со многим, а с собой с первую очередь. Парни просыпаются от будильника Антона в 11 утра, который тот предусмотрительно завёл, чтобы не проспать слишком долго. В голове немного шумело, но это было ерундой по сравнению с воспоминаниями, которые всплыли у Шаста. Он выключил будильник, удивлённо замечая Попова рядом, а в голове проносится всё, что странным образом вчера произошло. Уперевшись локтем о диван, он несколько секунд смотрит в голубые глаза, будто бы совершенно не понимая или не веря в то, что произошло ночью, потом поднимается, берёт сигареты, телефон и уходит на балкон. Арсений не идёт за ним, как ночью, не только потому что не может из-за головной боли, но и потому что понимает, что сейчас его лучше оставить одного, сейчас его лучше не трогать, а заодно и самому привыкнуть к мысли о том, что он сделал то, что, как думал, никогда не сделает. Лежание на спине с ладонью на лбу не помогает избавиться от боли в голове, поэтому ему приходится встать за таблетками, что, благо, были рядом на тумбочке из-за того, что ночью он приносил их Шасту. Выпивает и садится обратно на кровать, сцепливая в замок руки и опуская голову. Что делать теперь — было непонятно. Антон уезжает уже сегодня вечером, и ему, видимо, тоже уже было пора. Им не суждено было быть вместе, — Арсений понимал. И не только потому что оба мужчины, но и потому что у них теперь совершенно другие жизни. Разные. Антон выходит с балкона спустя несколько минут, бросает Арсу: — Я взял билеты на час. И куда-то выходит из номера, не давая и слова сказать в ответ. Арсений злится. Злится потому что тот ведёт себя очень глупо, убегая, не намереваясь обсудить. И вроде бы было всё ясно, но последнее, чего ему было нужно, — это такая напряжённая обстановка в последний день перед тем, как они расстанутся. Но Антон злился не меньше, но больше не на Арсения, — на себя. Он выходит из отеля, потому что хочет прогуляться, и сразу же звонит Анфисе, чтобы отвлечься, чтобы как-то морально загладить свою вину, хотя понимает, что это глупо. Рассказывать не собирается и за это ненавидит себя ещё больше. Им сегодня улетать, а между парнями произошёл такой пиздец, что иначе назвать нельзя было. Антон надеется, что это минутное помутнение, которое скоро уйдёт и даст спокойно жить со своей девушкой, поэтому ничего лучше он не придумывает, как начать Арсения избегать, потому что не может даже смотреть ему в глаза. Это и происходит ближайшие несколько часов. Он возвращается за час до вылета и не говорит ни слова, а брюнет и сам не решает заговаривать в ответ, хоть ему и абсолютно не нравится то, что происходит, не так он хотел провести последний день. Они молча доезжают до самолёта, уткнувшись в телефоны, словно и знакомы не были, а Арсений в который раз жалеет, что у него нет его чёрных очков. Садятся на самолёт они тоже молча, и только там Арсений решает с ним заговорить, потому что бок о бок им лететь почти два часа. — Антон, — тот поворачивается и поднимает брови, будто бы не понимая, в чём дело. — Слушай, насчёт того, что было. Мы были пьяные, и… — Да, я знаю, Арс, всё окей. Но нихуя всё было не окей. Антон надевает наушники, и тот оставляет попытки с ним поговорить, понимая, что бесполезно. Знал бы Арсений, что так будет, он бы сделал всё, чтобы этого не допустить, — точно бы не стал пить в тот вечер или даже не полетел бы вместе с Антоном в Москву на кастинг. Он не понимает, — презирают его за то, что случилось, или просто напросто хотят сбежать от этого. Возможно, Антон думает, что так будет проще, так будет быстрее забыть весь этот бред. Арсений чувствует, что вот сейчас всё дерьмово, но на самом деле дерьмово становится тогда, когда в аэропорт зачем-то приезжает встречать их Анфиса, дерьмово становится, когда Арсений молча садится на переднее сиденье рядом с таксистом, утыкаясь в телефон, а улыбающаяся парочка сзади, дерьмово становится, когда, уже выйдя из такси у дома, Антон протягивает Арсу свой рюкзак с вещами, проговорив: — Донесёшь? И, увидев кивок, уходит куда-то вместе с девушкой. Вот тогда-то становится всё по-настоящему дерьмово. Мужчина заваливается в квартиру, где его встречает мама Шастуна, и на вопрос «А где Антон?» честно отвечает: — Не знаю, ушёл куда-то с девушкой. Проходит в комнату и даже не представляет, что теперь делать. Антона больше нет, их тёплых отношений больше нет, и Арсений путается. В себе, в том, как действовать дальше, — путается во всём. Единственное, что он понимает абсолютно точно, так это то, что ему нужно взять билет обратно в Питер, и, желательно, чем скорее, тем лучше. Однако, замечая билет на самолёт через час, он почему-то его не берёт, несмотря на то что разум говорит ему, что «надо». Что-то его толкает взять билет на девять вечера. У самого Антона вылет в десять, так что Арсений уедет даже раньше его. Оплатив билет, он кидает телефон рядом с собой, переворачиваясь на диване на бок, пытаясь куда-то уйти, убежать, потому что всё с л и ш к о м. Слишком странно, слишком глупо, слишком по-детски. Арсений давно себя так не вёл и уж точно не целовался с человеком своего пола. Он прикрывает глаза и даже не понимает, сколько проходит времени, но чувствует, что оно идёт сейчас слишком быстро, а времени на прощание с Антоном было слишком мало, но он не злился. Он понимал. Трудности Антону были не нужны, да и самому Арсению вряд ли. Мужчина вздрагивает от стука в дверь, поднимается, проговаривая хрипое: — Да. И видит, как дверь открывается, а в комнату заходит мама Антона с тарелкой в руке. — Я пирожков испекла, будешь? — улыбка трогает губы мужчины, когда она подходит и садится рядом. — Большое спасибо, но я, наверное, немного позже, — потому что есть не хотелось совершенно. Она ставит поднос на комод и обеспокоенно поворачивается. — Ты бледный какой-то, Арсений, — ладонью трогает его лоб, проверяя температуру. — Не заболел ли часом? — Кажется, просто не выспался. — Антона что-то долго нет. Не звонил тебе? — отрицательный кивок. — Неужели поссорились снова? Он тебе нагрубил? — Арсений ещё раз улыбнулся. — Немного повздорили, вы очень проницательны. — Только не всегда понимаю, что это совсем не моё дело, — несколько секунд сидят молча, улыбаясь друг другу, пока Арсений не говорит: — Я взял билеты на самолёт на девять вечера, — улыбка сразу же пропадает, и женщина как-то даже обеспокоенно кивает. — Была очень рада тебя видеть, Арсений, спасибо, что навестил. Пусть у тебя всё будет хорошо. Арсений благодарит, они обнимаются несколько секунд, отстраняются и ещё пару минут сидят, разговаривая о том, что Арсений намеревается делать дальше, а Арсений отвечает, что в ближайшие дни поедет в Омск. Они слышат, как ключ в двери поворачивается и оба замолкают, а через несколько секунд в комнату входит Антон, останавливаясь на пороге и оглядывая присутствующих каким-то немного испуганным взглядом. — Привет, мам, — говорит спустя несколько секунд и проходит в комнату. — Привет, Антош. Всё в порядке? — Да, Анфисе вещи помогал собирать, сейчас уже свои буду. На Арсения тот даже не смотрит, и он не находит ничего лучше, как подняться и сказать маме Антона с натянутой улыбкой: — Я, наверное, пойду прогуляюсь. Та улыбается, кивает и провожает взглядом его до двери. Когда он уходит, женщина тоже поднимается с дивана, подходит к сыну, говорит: — Антон, ты ведёшь себя, как ребёнок. И, не замечая прифигевший взгляд парня, разворачивается и тоже уходит за дверь. Шастун выдыхает, запрокидывая голову к потолку, а сделать ничего не может, — уже слишком поздно. Возвращается Арсений примерно спустя час, успевая в кафешке выпить кофе и немного проветрить голову. Открыв дверь в комнату, он замечает, как вещи разбросаны по кровати, а сам Антон складывает что-то в сумку, но останавливается и оборачивается на друга. Оба несколько секунд молча стояли, и Антон понимает, что ему нужно заговорить первым. — Поможешь собрать вещи? Попов кивает, подходя ближе и слушая, что нужно складывать, а что нет. Они так и не говорят о случившемся, но, наверное, так даже лучше. Арсений просто сообщает, что взял билет на девять часов, и тот с заторможенной реакцией кивает. Всё было слишком странно, а холод ощущался больше, чем даже в первую их встречу неделю назад, но ни Антон, ни Арсений не знают, как вернуть то, что было всего сутки назад. Когда две большие сумки оказываются заполнены, Арсений садится на диван, облокачивается затылком о стену и просто не верит в то, что сейчас происходит. Не верит в то, что Антон улетает вот так, не верит, что уже подходит время прощаться, потому что оно наступило слишком внезапно. Не верит и не понимает, как он сам здесь оказался. Из-под ресниц следит за тем, как заканчивает собираться Антон, который то ли не замечает, то ли не хочет замечать, что происходит. Арсений чувствовал, что ему не плевать, но сделать ничего с этим не мог, потому что оставалось минут сорок до выезда Арсения в аэропорт. Сердце почему-то неприятно сводило от одного вида парня, и это начинает даже бесить, поэтому брюнет поднимается и выходит на балкон, чтобы какое-то время побыть с собой наедине, успокоиться и попытаться мыслить трезво. У него было слишком много вопросов. Но главный был, на удивление, не «как он здесь оказался, перепрыгнув через пять лет?». Главным был вопрос: «с какого момента Антон стал ему не безразличен?», и этот вопрос не давал ему покоя уже почти сутки. Он уже не задавался вопросом о том, как получилось, что шутки о шипперстве и про артон перестали быть шутками, как и не задавался вопросом о том, как ему мог понравиться свой же пол, потому что эти вопросы ни к чему уже не приведут. То, чему он удивляется сейчас больше всего, так это тому, что балконная дверь открывается и заходит Антон, подходя к бортику, где стоял его друг, и зажигая сигарету. — Не замёрз? — спрашивает Антон, потому что в одной футболке было прохладно, а дело шло уже к вечеру. Солнце постепенно садилось за горизонт, окрашивая розовыми лучами небо. — Нет. — Слушай, наверное, я извиниться должен, веду себя… не знаю. Но ты же всё понимаешь? Он поворачивается к Арсу с немой просьбой ответить утвердительно и не продолжать разговор. Их взгляды встречаются, и ч ё р т. У двоих будто постепенно что-то обрывается. Арсений кивает несколько раз, потому что он и правда всё понимает. Антону нужна нормальная жизнь, как и ему самому. Он уже представляет, как вернётся в Питер, как поедет на днях в Омск, и как будет сниматься в кино, и это было так правильно и просто, что иначе и быть не могло. Они стоят какое-то время ещё на балконе, спокойно переговариваясь о какой-то ерунде. Антон говорит о том, что он специально взял билет в ночь, чтобы можно было поспать в самолёте, Арсений говорит, что скоро поедет в Омск к родителям, и Шастун этому слабо улыбается, почти незаметно кивая. Когда становится совсем холодно, они возвращаются в комнату, и Арсений заканчивает собирать свою сумку, готовясь уже выезжать, и блять. Происходящее было настолько странным, будто они оба были в каком-то трансе, будто бы даже не до конца осознавали, что завтра уже не увидятся. Когда Арсений идёт с сумкой в коридор, его выходит провожать мама Антона, с которой он тепло прощается и обнимается. Она берёт с него обещание, что как-нибудь он заедет ещё, и уходит на кухню, давая парням попрощаться. Всё это время, пока они прощались, Антон стоял, прислонившись плечом к шкафу с опущенными глазами, а Арсений уже начинал злиться от абсурда, от того, что происходит, от того, как всё заканчивается. И злится он и на себя, и на Антона, потому что тот, хоть и повзрослел почти на пять лет, но ведёт себя глупо, пресекая попытки спокойно поговорить и попрощаться. Шастун подходит ближе, натягивая на лицо маску безразличия, и проговаривает: — Ну, давай, пока. — И всё? Просто пока? — А что ещё? — но он совершенно не ожидал, что брюнета это не устроит. — Что ещё? Ты серьёзно? После всего, что было, ты, блять, говоришь мне просто пока? — А что было, Арс? И сейчас злость, накопившаяся за весь день, постепенно заполоняла собой всё внутри брюнета, но он просто усмехается, иронично глядя в зелёные глаза, качает головой, бросает: — Пока, Шастун. И выходит за дверь, чуть ли не хлопая ею со всей силы. Антон прикрывает глаза, пытаясь успокоиться. В с ё. Конец. Не такой, какой должен был бы быть, но конец. И только сейчас Антон полностью понимает, что и правда повёл себя, как мудак, что и правда вместо того, чтобы по взрослому поговорить и решить проблему, он весь день его избегал, думая почему-то, что так кому-то будет лучше. А теперь из-за этого попрощались они хуже некуда. Антон выдыхает, взвешивая за и против, говорит себе «шанса больше не будет», и чуть ли не матерится вслух, открывая дверь, спускаясь по лестнице на первый этаж и выбегая из подъезда. История повторяется, и ему это определённо не нравится, но выбора не остаётся. Он себе не простит, если не сделает попытку попрощаться нормально. — Арсений, подожди. Да стой ты, блять, — Попов раздражённо поворачивается, и тому даже начинает казаться, что его сейчас пришибут. — Хочешь поговорить? Давай. — Пиздец ты вовремя, Шастун, мне уезжать сейчас, я такси вызвал. — Пять минут, Арс, всего пять ебаных минут, — тот выдыхает, поднимает глаза и говорит: — Ладно. Что это было? — Что? — Ночью, — Антон и не подумал, что ему и правда придётся отвечать на этот вопрос, не подумал, что им придётся всё это обсуждать, если он его остановит. Он не был готов. — Я не знаю, Арс. — Почему это произошло? — тот качает головой. — Почему, Шастун? — Да не знаю я, блять. — Ты меня остановил, чтобы пиздеть стоять? — оба были на взводе, и выглядело это так, будто они друг другу чего-то должны, хотя это было совершенно не так. — Я остановил тебя, чтобы поговорить спокойно, а не орать на всю улицу. Хочешь знать, почему это произошло? Да потому что я влюблён в тебя, слышишь? Влюблён. Прикольно, да? Думаешь, есть другая причина, по которой пять лет назад я единственный решил к тебе приехать? Думаешь, есть другая причина, по которой я неделю назад тебя пустил к себе? Ты охуеть какой не проницательный, Попов. Тот стоит, немного приоткрыв рот от удивления. Несмотря на то, что он догадывался, — признания никак не ожидал. Не от Антона. И точно не думал, что пять лет назад Антон был влюблён в него. — Пять лет назад? Ты серьёзно? — Я больше не хочу пиздеть, так что да, я серьёзно. И, честно, Арс, лучше бы ты не приезжал. Тот даже не успевает сообразить, не чувствуя какого-то укола, потому что сейчас слишком не до этого. Сзади подъезжает машина, и брюнет, как в трансе, медленно бросает на неё взгляд. Говорит Шасту: — Я сейчас. Подходит к такси, прося водителя подождать и уверяя, что ожидание он оплатит. Возвращается с сумкой обратно к Антону, который хочет закурить, но не взял с собой сигареты. — Хочешь знать одну из причин, по которой я ушёл тогда, пять лет назад? — спрашивает он уже спокойно. — Ну? — Я понял это только полчаса назад на балконе. Знаешь, когда я пытался докопаться до этой причины, я обычно возвращался к началу. И я думал, что начало — это последний день нашего тура, но сегодня я вернулся ещё раньше. Я не мог понять весь чёртов тур, что меня так вымораживало и раздражало и списывал это всё на выгорание. Но, кажется, я ушёл, потому что испугался. — Чего? Арсений натянул улыбку, которая сказала всё за себя. Он не понимал, что с ним происходит, но знал, что это не должно зайти слишком далеко и перерасти во что-то большее. Именно поэтому он всячески отталкивал Антона, именно поэтому грубил ему и даже не пустил на порог в тот день, когда он приехал. Это не было единственной причиной ухода, не было основной, но это будто бы последний пазл, после которого полная картина сложилась. Он не мог позволить себе быть с мужчиной, но, испугавшись неделю назад, вернулся к тому, от кого бежал. — Мне жаль, что спустя пять лет мы вернулись туда же, где и закончили. — Не туда же, Арс. Прошло слишком много времени, у нас теперь совершенно другие жизни, ты сам понимаешь. — И ты будешь счастлив с ней, если… — Да, буду, Арс. Я люблю её. — Себе веришь? — Я себя не обманываю. Уже слишком поздно. — Да почему поздно? У тебя собраны вещи, такси ждёт, билет, я уверен, ещё купить можно до Питера. — Арс, просто поверь, уже поздно, — тот усмехается, пожимает плечами, произносит: — Окей, — отворачивается и начинает уходить прочь, потому что уговаривать он его точно не собирается, ведь человек взрослый, сам принимает решения. Но Антон его останавливает одной фразой, но, честно, лучше бы он этого не делал. — Арс, Анфиса беременна, — тот резко останавливается, прикрывая глаза. Понимает, — вот это последний пазл для целой картины. Поворачивается к Антону, заглядывая в его лицо в надежде найти хоть какое-то объяснение. — Да, я такой мудак, что опять не сказал сразу, я знаю, но сейчас не время для этого. Именно поэтому я уверен в том, что она выйдет за меня замуж, как сказал тебе тогда, именно поэтому слишком поздно. Мы проебались. Все мы. Но у меня просто не остаётся выбора, понимаешь? Ты бы поступил также, потому что это правильно. А Арсений улыбается. Даже не усмехается, — это самая настоящая улыбка, несмотря на то что в первый раз ему становится не просто неприятно, ему становится б о л ь н о. Потому что это означало только одно, — и правда конец. И конец не только глупой возможности, что у них может что-то быть, а конец даже их общению. — Теперь это правильно, да? Совершенно беззлобно говорит он, подходит к Антону и заключает его в объятия. В последние объятия. Антон просто молча обнимает в ответ, понимая, что им двоим это было нужно сейчас. Нормальное прощание, — это то, чего эти двое по-настоящему заслужили. Совершенно плевать было, как это выглядит со стороны, потому что кроме этого ничего не будет. Антону казалось, что у него проводят ножом по органам внутри, когда он закрыл глаза и сильнее прижался к брюнету, последний раз вдыхая собственный шампунь, которым Арсений мыл голову на протяжении недели. Попов едва заметно проводит рукой по его спине и говорит: — Мне жаль, что так получилось пять лет назад, — отстраняется, смотря прямо ему в глаза. — В этом виноват я целиком и полностью. Но как ты сказал тогда? Я надеюсь, что у тебя всё будет хорошо. Будет ведь? — примерно повторяет фразу Антона, сказанную после того, как его самого взяли на роль и на которую Арс тогда не ответил, подмигивает, разворачивается и уходит к такси, которое стояло в нескольких метрах, твёрдым шагом, оставляя Антона смотреть ему вслед. Когда Попов уже открыл дверь на заднее сиденье, Шастун произносит его имя, не двигаясь с места. — Арсений, — тот оборачивается и замечает лишь, как Антон улыбнулся ему, ничего больше не говоря, но еле заметно кивнув. Глаза говорят всё за него. Брюнет ясно улыбается в ответ, в ответ на кивок тоже отвечает лёгким кивком, будто бы прекрасно понимает, что он значит, и садится в такси, облокачиваясь о сиденье. Всё.

***

Аэропорт. Толпы людей, спешащих на рейс, цифровые табло, какие-то вывески, охранники, работники, сумки с багажом, животные в переносках, разговоры, поцелуи, смех, слёзы и Арсений, который забирает свой паспорт у девушки и проходит вперёд. В голове — непонятно, внутри — странно. Он достаёт телефон, потому что потом забудет, открывает диалог с Каришей. «Надо переименовать» — в голове у Арсения прокрутилось раз десять. Последние сообщения были отправлены вчера. Арс, привет, как кастинг? Ты ходил?

Да, ходил, меня взяли

Я не сомневалась) Когда домой?

Завтра скорее всего

Напиши, как в аэропорту будешь.

Хорошо

Арсений бегает глазами по телефону, поглядывая вперёд, чтобы ни в кого не врезаться, поудобнее обхватывает сумку и набирает:

Через двадцать минут вылетаю.

Гасит экран телефона и убирает его в карман. Мысли странно цепляются за всё подряд, перескакивая от одной к другой. «Надо обойти эту толпу», «Одна лампа перегорела», «Камер много», «Нужно в ближайшие дни сходить постричься». Садится в самолёт рядом с какой-то девушкой, которая ему улыбнулась и которой он даже улыбнулся в ответ. Пристегнувшись, он облокотился спиной о спинку и посмотрел вперёд. Жизнь продолжалась. Пассажиров попросили поставить телефоны в авиарежим. Арсений достаёт свой для того, чтобы включить этот режим и замечает сообщение. Буду ждать, Арс) Он на это сообщение не отвечает, но в одну секунду понимает, что кое-что должен сделать. Зачем — не знает. Он заходит в телеграм, набирает новый номер Антона, прикрепляет в диалог фотографию их вместе, которую они сделали ещё в Москве, предварительно несколько секунд на неё посмотрев, и отправляет, никак не подписывая. «Я пришлю». Антон читает почти сразу же, и Арсу как будто передаётся всё то, что он сейчас чувствует. Бортпроводница продолжает что-то объяснять, но мужчина её не слышит, просто сидит в их диалоге, сверля взглядом фото. Знает, что Антон не ответит, и чувствует, — ему тоже тяжело. Выдыхает, выходит из приложения, переводит телефон в автономный режим и убирает его. Через несколько минут самолёт начинает набирать скорость и взлетать, но Антона уже не было рядом, чтобы его отвлечь. — Боитесь летать? — неожиданно спрашивает сидящая рядом девушка. — Только при взлёте и посадке, — любезно улыбается, отвечая на вопрос. — Всё будет хорошо, не переживайте. Я уверена, что этот полёт пройдёт удачно. Тот кивает, почти незаметно хватаясь за ручки сиденья. Когда они взлетают, Арсений расслабляется и даже прикрывает глаза, потому что начинает немного клонить в сон. Какое-то время спустя пилот обращается к пассажирам с сообщением о том, что возможна небольшая турбулентность из-за не очень благоприятных природных условий, но в целом полёт пройдёт хорошо. Арсений не пугается даже этого заявления, — всё пройдёт, как надо. Он понимает это, когда засыпает. И даже на лёгкие толчки самолёта он не обращает внимания. Когда толчок становится слишком резкий, будто бы тебя чем-то шибанули, Арсений вскакивает и открывает глаза, оглядываясь вокруг. Дыхание было слишком учащённым, а сердце билось слишком быстро, но ещё сильнее оно забилось, когда Арсений начал размышлять о том, почему вокруг так темно, почему он слышит шум дождя и почему… Он бешено обводит глазами комнату, в которой сейчас находится, кровать, на которой сидит и шторы, которые закрывали окно. Вскакивает резко с кровати, чуть не путаясь в простынях и почти падая, берёт с тумбочки телефон, садится на корточки, дрожащими руками включает экран, щурясь от света в глаза и читает. «21 окт. 2020 г.». Он вглядывается в эту дату, сверлит взглядом, несколько раз моргает, но она не меняется. Тогда он откладывает телефон, утыкаясь лицом в ладони, которые никак не успокаивались, и сидит так несколько секунд, пытаясь прийти в себя. За окном гремит и стучит дождь, который всё ещё не успокоился за это время. Кстати о времени. Арсений снова берёт телефон, смотрит ещё раз на дату, которая не изменилась, и только потом на время. «03:06». Арсений усмехается, всё ещё сидя на корточках. Внутри непонятно что, а как реагировать он не знает совершенно, но на самом деле не хочет даже разбираться в том, ч т о это было. Он встаёт, чувствуя дикий прилив адреналина и заходит в ванну, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Это был он. Не постаревший на пять лет, настоящий Арсений Попов. Умывает прохладной водой лицо и какое-то время ещё стоит с выпученными глазами, потому что не до конца верил тому, что это случилось, боялся спугнуть. Но это — реально, он понимает. В голове проносится всё, что с ним произошло за ту неделю, всё, что почувствовал. В голове проносится Антон. Вопрос «что делать?» отпадает сразу же, как только всплывает в голове, потому что это было очевидно. Он выходит из номера в лёгких штанах и футболке и направляется в комнату к Серёже, в которую стучал вместе с ребятами, пытаясь разбудить его перед концертом. Всё происходит словно в каком-то сне, но так реально, что от контраста сознание всё ещё находится в какой-то пелене, которая рассеивается более-менее, только когда после стука в дверь и несколькосекундного ожидания Серёга открывает дверь, протирая глаза. Серёга. Его лучший друг. И всё в нём было, как прежде, — немного недовольное и сонное лицо, борода, причёска, — всё. — Арс? Ты чего тут… Но он не успевает договорить, потому что Арсений делает шаг и заключает его в объятия. Друг, очевидно, не успевает ничего сообразить, только удивлённо обнимает его в ответ. — Арс, у тебя всё в порядке? — Попов отстраняется, прикрывает дверь, кладёт руку ему на плечо и смотрит прямо в глаза. — Серёга, послушай. Прости меня, хорошо? За всё, что было, за всё то, как я себя вёл, а вёл я себя, как мудак, просто прости. Я не собираюсь из-за какой-то херни терять с тобой дружбу, окей? — Да как будто кто-то собирался переставать дружить с тобой, не отделаться тебе от меня так просто, не надейся. Что на тебя нашло-то? — Да если бы я знал. Я просто понял… У нас бывают неудачные дни, концерты, туры, но сейчас я понимаю, что люблю это, ты не представляешь, насколько сильно. — …Понял… Я тоже… Переночуешь здесь? — тот отрицательно качает головой. — Мне кое-что нужно. — Так? — Какой номер у Шаста? — 203, кажется. Решил всех наших перебудить? — Ну, а чего ж мне, одному не спать? — улыбается, открывая дверь, но останавливаясь в проходе, что-то вспоминая. — И ещё кое что. Серый, даже не вздумай срезать свой хвост. — Да не дождётесь. И вот оно. Всё, как прежде. Серёжа всё ещё его лучший друг, импровизация всё ещё существует, а Антон… Антон. Он думает о нём всё то время, пока идёт к его комнате. Вспоминает слова, что были им сказаны, вспоминает, что Антон в него влюблён и не понимает, как раньше ничего этого не видел, потому что сейчас всё очевидно, чисто и прозрачно. Неприятные ощущения всё ещё томились где-то внутри, потому что не сразу получается включиться в реальность и осознать, что всё снова на своих местах, но понемногу Арсений начинает чувствовать что-то на подобие свободы, лёгкости и даже какого-то счастья. Он доходит до комнаты Антона, но не стучит сразу, а только спустя несколько секунд, потому что волнение сидит где-то внутри, как будто он вновь перемещается в тот момент, когда он только приехал к Антону в Воронеж и ждёт его у порога, думая, здесь ли он. Ему не открывают, и он стучит ещё раз, уже улавливая какие-то звуки за дверью. Ему открывает сонное, до чёртиков знакомое лицо, которое щурится от света, исходящего из коридора и удивлённо глядит на гостя. — Арс? — Ты, кажется, посидеть предлагал. — Но ты, кажется, отказался. — Знаешь, у меня было время подумать. — Ты думал… — он поворачивается в комнату, смотрит на настольные часы с зелёными яркими цифрами и поворачивается обратно, — Три часа? — Поверь, гораздо больше. Волнение уже полностью ушло, и Арсений проходит в комнату, не дожидаясь приглашения. Антон закрывает дверь, проходит вперёд и застывает, разглядывая Арса. — Послушай, Шаст… Я должен извиниться. — За что? — Да много за что, на самом деле. Я был полнейшим придурком последние дни, — садится на кровать, пытаясь собрать мысли в кучу. — И злился не на вас, а на самого себя. Прости, хорошо? Тот продолжает стоять в полнейшем ахуе, и сейчас, кажется, он окончательно проснулся. Арсений поднимает брови. — Что? — Ты… не знаю. Просто удивляюсь тому, что ты решил рассказать что-то и вообще прийти, — он проходит и садится рядом с Арсом на кровать, утыкаясь взглядом в пол на какое-то время и не замечая, как тот глядит на него с до жути тёплой улыбкой. Антон здесь, рядом, и это было настоящим чудом. Они встречаются взглядами. — Так значит ты… получается, ты едешь с нами в Москву? — брюнет отрицательно качает головой. — Нет, Шаст, я беру билет до Питера, — тот кивает, опуская взгляд, но Арсений быстро реагирует. — Но я хочу, чтобы ты поехал со мной. — Чего? Это зачем? — Знаешь, в Питере очень много красивых мест, которых ты ещё не видел. У меня есть пара дел там, а после мы поедем в Москву, когда нужно будет подписывать контракт, — он не сдерживает улыбки, когда Антон удивлённо выпучивает глаза, не в состоянии какое-то время сказать ни слова. — Арс, боже… Когда я тебя, наконец, пойму? Тот смеётся, хватает того за предплечье, тянет на себя и сгребает в охапку, снова оказываясь в тёплых объятиях и ощущая, как длинные руки неуверенно обвивают его спину. — Если поймёшь, будет не так интересно. — Охуенно ты придумал, Попов. Брюнет снова мягко смеётся куда-то в плечо Антона, слышит от самого Шаста тихий смешок, и становится так свободно, так легко, так спокойно, так тепло, что оба понимают, — правильно так.