Сахар со стеклом

Ривен знал, что феи станут его погибелью. Так всегда было, — испокон чёртовых веков, — специалисты жертвуют собой, чтобы защитить этих существ; бездумно лезут за ними и в огонь, и в воду. Так их воспитали. Жизнь фей была исключительно ценной, намного ценнее, чем жизнь солдат, готовых пойти за ними в пропасть. Но не для него. Уж точно не для него. Жалкие создания. Он их презирал. Будь его воля, Ривен держал бы их всех, — всех до единой, — на привязи и грёбаных транквилизаторах. Слишком эмоциональные. Слишком необузданные. Слишком сильные и могущественные. Они лезут туда, где их заведомо поджидает опасность. Они подвергают этой опасности других. В конце-концов, они творят настоящий хаос, но всё равно выходят из него героями. Он их терпеть не мог. Ривен смотрит на пятёрку первокурсниц, которых арестовывают прямо у ворот Алфеи, видит в их глазах кристально чистый страх, — это не напрасно, — и внутренне ликует. Это срывает ему крышу от восторга. Приносит странное ощущение триумфа. Видеть, как недалёкая Блум и её подружки, включая Стеллу, — в особенности чёртову Стеллу, — страдают и лишаются своей магии, о, такое зрелище — настоящая отрада для него. Для них всех. Для Беатрикс. Горячая зубрила, фанатично помешанная на истории и умело играющая на его эмоциях, радуется сильнее всего. На её пухлых губах — торжественная ухмылка. Ветер, неожиданно спустившийся на Солярию, играет с её пламенными волосами, почти ласково откидывая их с хрупких плеч. Лицо Би сияет от победы, а взгляд, которым она провожает пятерых фей, сочится ехидством. Она выглядит, как чёртово совершенство. Ривен всё ещё любил смотреть на неё. Да, она двинутая, — просто конченная на всю голову, — да, она убийца и предатель, но даже так Беатрикс была адекватнее доброй половины учеников Алфеи. Для Розалинды. Старуха, появившаяся в Алфее так же неожиданно, как и крылья у их рыжего подкидыша, стала неплохой встряской для заскучавшего Ривена. Она была чертовски страшной. Страшнее даже, чем Фарагонда в гневе. Он соврёт, если скажет, что не боится. Потому что он боялся, — нет, он был в ёбаном ужасе, — и это нельзя вообще никак объяснить. Грёбаная фея сломала ему мозг, сделала его собственной мессией, ментально привязала его к себе сильнее, чем он мог представить. Ривен знал, как воздвигать в своём разуме когнитивные стены, чтобы защищаться от вмешательства фей, — этому его учил Сильва, — но перед Розалиндой всё было бессмысленно. Он только подумал о сопротивлении, как она тут же сдула мысль об этом, словно карточный домик. «Ривен Эраклионский. Ты воин. Ты прирождённый лидер. Ты стремящийся к успеху.» «Ты беспрекословно выполняешь мои приказы. Ты воин.» «Ты верен мне. Ты воин. Твоя обязанность — служить мне.» «Ты воин. Силой и правдой. Ты служишь мне.» Мантра въелась в его мозг наотмашь. Теперь он её слуга, её верная до смерти псина. Предел его блядских мечтаний. Ко всему прочему, теперь он должен следить за этой феей. Два дурацких хвостика, детские свитеры оверсайз, дурной характер и способность читать его мысли — ходячее воплощение того, что его бесит. Он чувствовал себя уязвимым. Перед ней нечего скрывать. Казалось, даже если он завуалирует своё сознание, эта мышь всё равно туда залезет. Поднимет тонкий занавес и бесцеремонно считает его эмоции. Блядские феи. Он даже имени её не знал, а уже ненавидел. Через три дня он узнает её имя. Такое же дурацкое, как и она сама. Муза. Муза-обуза. Как для него, так и для остальных в Алфее. Говорят, она абсолютно бесполезна. Её сила не поможет в бою. Ещё через день он встретится с ней лицом к лицу. Она не очень конфликтная, да и вывести её на эмоции трудно, но Ривен практически не умел держать всю накопившуюся желчь в себе, поэтому фея часто подвергалась его нападкам. Это приносило ему кристально чистое удовольствие, превращаясь в почти что физический экстаз, но длился эффект недолго — как только Муза игнорировала его выходки, надевая эти грёбаные наушники, он снова превращался в тяжелую тень, маячившую за её спиной. Следующую за ней по пятам. Безмолвную. — Я пойду в оранжерею. Нужно помочь отцу, — сразу после занятий говорит толстушка Терра, отчего Дэйн закатывает глаза. Ривен бы посочувствовал, но, что уж греха таить, ему по херу. Цветочница прощается со своими подружками, — демонстративно игнорируя всех остальных специалистов, — и тяжелой походкой мчится в свою берлогу. Дэйн следует за ней. Аиша, — наверняка единственная из пятёрки Винкс, которая не бесит его, — поворачивается к своему специалисту. Рослый пацан с яркими рыжими волосами, — опять чёртовы рыжие, — и спокойным характером. Люциус. Тоже первогодка, но намного выносливее, чем Дэйн. Он был молчалив, но тупым его точно не назовёшь. Ривен просёк его тактику с самого начала — молчит, чтобы слушать разговоры других, и, при первой же возможности, обратить все слова против них самих. Выжидает, мелкий засранец. Но с Аишей уже сблизился. — А я бы хотела поплавать… можно? — нерешительно спросила она, глядя на Люциуса. — Конечно. Я провожу, — ответил рыжий, дружелюбно улыбаясь. Ривен закатил глаза. Ёбаный подлиза. Таких он ненавидел больше всего — пресмыкается даже перед феей, чтобы заслужить похвалу от начальства. Они пошли дальше. Скай шёл рядом с Ривеном, сцепив руки за спиной и поглядывая за копной рыжих волос спереди — Блум. С тех пор, как вернулся Андреас, его единственный друг исчез. Золотой мальчик, живущий по совести, превратился в нелюдимого агрессора. Позавчера они подрались. По-настоящему. И спровоцировал эту драку, — впервые в жизни, — не Ривен. Скай не спал по ночам, — впрочем, как и его сосед, — и всё время пропадал на тренировочном поле. Они почти не виделись. Андреас взялся за него основательно, настраивая против Сильвы и обучая своему собственному стилю борьбы — более агрессивному, смертоносному. Нечестному. Слева от Ривена шёл Брендон. Парень видел его впервые, но, по словам Розалинды, он приехал в Алфею из столицы. Личный телохранитель её высочества, — блядской Стеллы, — и сын советника её матери, — ещё более блядской Королевы Луны, — этот человек служил им верой и правдой. Вот уж самая настоящая верная псина. Парень их возраста, которого воспитывали, как современного спартанца — он был холоден и отстранён, а лицо напоминало камень, лишённый каких-либо эмоций. Брендон следил за наследницей Солярийского трона с особым рвением. Неужели эта белобрысая сучка запудрила ему мозги? Скоро они оказались в кафетерии. Смотря на представшую перед ним картину, Ривен окончательно убедился, что Розалинда перевернула школу верх дном. Она изуродовала это место, превратила его в рассадник тьмы и ужаса. Учеников было мало, — намного меньше, чем обычно, — и от всех исходило напряжение. Они больше не радовались. Не смеялись. Не переговаривались между собой. С приходом трёх фей в кафетерии стало ещё тише. Ученики осматривали их, как вернувшихся с войны выживших, и перешёптывались. Им было страшно. Вот, что посеяла в Алфее Розалинда — животный страх. Ривен лишь ухмыльнулся. Хорошо. Он и так ненавидел это место. — Зачем мы пришли сюда? На нас все смотрят, — на лице у Блум появилось омерзение. — Мы для них как животные в зоопарке. — Хочешь, можем уйти? — попытался угодить ей Скай, отчего Ривен закатил глаза. Но промолчал. Это так на него не похоже, — вообще не похоже, — но он действительно решил промолчать. — Девочки, вы что-то слышали? Или мне показалось? — демонстративно спросила рыжая, поворачиваясь к двум подругам. Чёртовы феи. — Нет. Тебе показалось, — ехидно улыбнулась Стелла. — Муза, что скажешь? Ривен вздрогнул — один звук её голоса бурлил кровь в его жилах. Он ненавидел эту белобрысую дрянь всей своей душой, но больше всего, — так, что аж до смерти, — ненавидел её мать. О Боже. Боже, Ривен. Где ты? Я ничего не вижу… Рив, она чудовище. Мне так страшно. Не уходи, хорошо? Возьми меня за руку. Не оставляй меня. Громкий вскрик, полный страха и отчаянья, разрушил собой тишину в кафетерии. Ривен дёрнулся, рефлекторно сжимая рукоять своего меча, выискивая взглядом причину шума. Мелкая девчонка, — одна из фей огня и первокурсница, — стояла в центре столпотворения, выставив руки перед собой. Кончики её пальцев горели огнём, перебираясь на кисти рук и предплечье, постепенно перекидываясь на других фей. Кто-то из них закричал от боли. Бедняг обдало разрушительным жаром и они упали на пол, пытаясь затушить себя о что-то. Девчонка с ужасом на лице зарыдала. — Помогите! Я не знаю, что происходит! — завизжала она. — Как это остановить? Почему не получается? — Тише! Тише, всё хорошо. Смотри на меня, всё хорошо, — какая-то второкурсница подошла к ней впритык, не боясь обжечься, а затем силой мысли отключила её сознание. Фея огня, как и ожидалось, обмякла, в последнюю секунду падая в руки подбежавших к ней солдат. Её увели. Блум, — грёбаная спасительница несчастных и обездоленных, — резко двинулась за ними, но Скай поймал её за руку, с лёгкостью возвращая на место. — Нет, отпусти! Какого чёрта? Разве Розалинда не должна учить нас контролю?! Почему её забрали? Скай тяжело вздохнул. — Теперь потеря контроля расценивается как проявление слабости и угроза окружающим. Таких сразу же увозят, чтобы… исправить. — Остынь, Блум. Ты не можешь помочь ей, — встряла в разговор Стелла. Ривен почти истерично улыбнулся — это был первый и единственный раз, когда он согласился с её грёбаным высочеством. — Да, Блум, послушай совет своих подружек, — язвительно откликнулся он. — Иначе снова создашь нам всем ёбаные неприятности. — Ривен, — осадил его Скай, приобнимая всхлипывающую рыжую за плечи. Несмотря на всё, она позволила ему. — Мы должны идти. Розалинда вызывает Блум в офис. Муза и Стелла окинули подругу беспокойным взглядом. Рыжая тоже переживала, — новость была неожиданной, — но заставила себя улыбнуться. — Я пойду. Всё в порядке. — Уверена? Мы можем пойти с тобой, — предложила принцесса, вынуждая Ривена закатить глаза. Мисс чёртово благородство. — Да, все хорошо. Я буду там… с ним, — девчонка указала на Ская, при взгляде на него по-прежнему сквозила обида. — И потом сразу вернусь в комнату. — Можем прогуляться, если хочешь… — специалист слабо улыбнулся. — Нет. Не хочу. С кем угодно, но не с тобой, — рыжая обошла его, демонстративно задев плечом. Ривен не сдержал ухмылки — вот уж точно фея огня, как внешне, так и характером. Они пошли к выходу раздельно, — Блум шла спереди, не оборачиваясь, а Скай следовал за ней покорной тенью, — и вскоре их спины исчезли в толпе учащихся. — Мне скучно. Брендон, увези меня отсюда, — закапризничала Стелла. — В парк или на шоппинг. Мне нужно развеяться. — Хорошо. Королева Луна сказала, что вам необходимо дышать свежим воздухом. Что это… полезно для свежести кожи, — низким голосом ответил Брендон, кивая. — Пойдёмте. Стелла самодовольно ухмыльнулась. Ну, конечно, этот пёс обязан исполнять её приказы. Она — чёртова принцесса. Душа Ривена снова возликовала: какое счастье, что ему попалась не она. Будь он специалистом Стеллы, её светлость не дожила бы и до утра. — Муза, дорогая, хочешь с нами? — она обернулась к хвостатой, даже не обращая внимание на стоящего перед собой Ривена. Хорошо. Вздумай лишь посмотреть на меня, тупая ты дрянь, и тебя даже мать не спасёт. — В другой раз, Стелла. Я хотела навестить Сэма, — что ещё за Сэм? Неужели у социофоба феи есть дружок? — Развлекайтесь. Ривен впервые посмотрел на неё прямо. Надо же. Хвостатая умеет разговаривать. А он уже успел забыть о её существовании. Её лицо было бледным, — она лишь призрак, безучастный свидетель их разговора, — и казалось ему отстранённым. Будто её здесь не было, — мысленно, — вместо девушки оставались лишь хрупкие кости, обтянутые загорелой кожей, и оставшееся на кончике языка безразличие. Такой она нравилась Ривену больше: отсутствие сил сыграло ему на руку. Она больше не может прочитать его; не может копаться в его извилинах. Её глаза не светятся фиолетовым — цветом, который действовал на него подобно триггеру, — больше нет. Он перед ней — девственно чистый лист. Пустой. И это чертовски утешало. — Ну хорошо. Встретимся вечером, — блондинка послала ей воздушный поцелуй, а затем развернулась на своих каблуках и ушла. Брендон пошёл следом. Осознание накрыло его с головой: всё это время ему было трудно дышать. Ривен не понимал, из-за чего именно. Это реакция на запах её паршивых цветочных духов, закупоривших глотку, или самого присутствия принцессы. Может, и то, и другое. Но Стелла ушла — и он вздохнул полной грудью. — Я хочу пойти в другой корпус. Ты отведёшь меня? — снова подала голос брюнетка. Он изогнул бровь. Думал, что лимит её слов на сегодня закончился. Неожиданно. Она стояла перед ним, скрестив руки на груди, её холодный, — даже беспристрастный — взгляд бродил по его лицу. — Нет. — Что, прости? — она задрала голову наверх, её взгляд стал тверже. — Кажется, ты не понял. Я повторю. Мне нужно увидеться с Сэмом. Сэм. Ривен вспомнил его. Парень, которого он видел рядом с ней на тренировочном поле. Это была их первая встреча. Феи разума… ходячие неприятности. Удачи тебе с ней, чувак. Тот самый Сэм. Братец болтливой Терры. О да, он его помнил. Цветочный мальчик — вот какие в её вкусе? Слабовато. Но, как говорится, изгои находят друг друга. Она — молчаливый эмпат, который ограждает себя от внешнего мира с помощью музыки, и он, пацан, ходящий сквозь стены. Вот это комбо. Ривен криво ухмыльнулся. — Он же один из заключённых, да, крылатая? Значит, к нему тебе нельзя, — парень смотрит на неё насмешливо, с толикой ехидства. — Ты уж прости. Так бывает. — Это твоё последнее слово? — её лицо остаётся холодным. Уверенным. Будто всё, что здесь происходит, происходит по её воле. Он хмурит брови. Какого хера? Почувствовала себя главной? — Либо ты отведёшь меня, либо я сбегу. И пойду к нему сама, — она приближается к Ривену с мнимым чувством превосходства, и он смотрит на неё сверху вниз, забавляясь такой картиной. Беспомощная фея перед лицом вооружённого воина. Какой сюр. Девчонка правда думает, что победит в этой схватке? — Ух ты. А дальше? Что дальше делать будешь? — он склонил голову набок, любуясь секундным замешательством на её лице. — Дай подскажу, крылатая. Когда они тебя поймают, одними наручниками не ограничатся. Ты сгниёшь за решёткой. Как предатель и угроза для Алфеи. Не очень-то радужно, да? — Значит, вместе там сгниём. Я за то, что сбежала, — говорит она шёпотом. — А ты за то, что не уследил за мной. Нравится такой исход? Ривен взглянул на неё почти восхищённо. Этим феям, — этим жалким существам, — бестолковой смелости не занимать. — Ну так что? Я пошла, да? Муза отстраняется от него и, криво улыбнувшись напоследок, уходит прочь. Не так быстро, долбанутая ты фея. Ривен чувствует, как злость обрушивается на него, — точно волна лавы, — и затмевает больной разум. Окончательно. Она бесит его, — будто специально выводит из себя, — и делает по-своему. Знакомая ярость растекается по спине. Он хватает Музу за предплечье, не беспокоясь о том, какая сильная у него хватка, и разворачивает её лицом к себе. Спустя мгновение она шипит и смотрит на него, как обезумевшая сука. Её глаза, — тёмные, почти чёрные от накатившего гнева, — прожигают его взглядом. Феерия. Он всё-таки вывел её на эмоции — и это принесло ему чувство восторга. И если бы взглядом можно было убивать, — о, не сомневайтесь, — Ривен бы умер прямо на месте. — Пусти, — она отталкивает его, а он поддаётся, выпуская её из захвата. — Никогда больше не прикасайся ко мне! Он собирался ответить, — или послать её нахер, — но тут его взгляд, блуждающий по кафетерию, зацепился за фигуру, облачённую в чёрное. Беатрикс. Она сидела за одним из столов, подпирая рукой подбородок, и наблюдала за ними с очевидным интересом. В шоколадных глазах блестел знакомый огонёк безумства, а красные губы кривились в усмешке. Она замечает его взгляд на себе, а затем машет рукой. Его. Она хочет его. Сейчас. Чёртова Муза. Он должен избавиться от неё. — Сейчас вернёмся в твою комнату. Будешь сидеть там, как послушная феюшка, ты же такая? — он лжезаботливо приобнял её за плечи, не позволяя отодвинуться, и потащил к выходу из кафетерия. — Я не хочу снова сидеть взаперти, — запротестовала она. — Ты ведь должен всегда быть рядом! Фея оставила попытки вырваться — это было так же бесполезно, как и колдовать в наручниках. — Н-ет, я лишь должен тебя сопровождать. На занятия и тренировки, — протянул он сладким елейным тоном. — Других указаний не было. И раз занятия кончились, а тренировки начнутся завтра, то пора тебе обратно в башню, принцесса. Он слушал проклятия Музы всю дорогу, — на удивление, у тихони длинный язык, — и умело терпел каждое из них. Он держался. Это было почти поразительно — Ривен игнорирует, а не нападает в ответ. Ривен молчит, а не убивает словесно. Ривен позволяет ей сорваться, отключает слух и загоняет себя в ментальное убежище — там, где её нет. Где нет вообще никого, лишь он. Его личное укрытие. Он заталкивает брюнетку в её апартаменты, и она тут же бросается обратно к двери. Двинутая. Ривен видит её лицо: брови хмурятся до предела, губы сжаты в тонкую линию, а в чёрных глазах полыхает огонь. Он впервые видит её такой, — злющей, как фурия, — и его губы кривятся в ухмылке. — Не скучай. Он хлопает дверью прямо у её носа, накладывая на замок двойную защиту, и с торжественным видом уходит. Слышит новые проклятия, — даже угрозы, — в свой след, но не придаёт этому значения. Это фея, обычная до глупости фея. Она скованна. Одна. Значит — неопасна. Ривен смеётся. Блядские феи. Ничтожные создания. *** Алфея давно погрузилась в покой: с приходом Розалинды в школе ввели комендантский час. На часах — полночь. В коридорах и старых кабинетах пусто, ни единой души, ничего, что может нарушить правила. Кроме одного — в библиотеке. Между бесконечными стеллажами, прижавшись к пыльным книжным полкам, были двое. Она и он. Рыжая фея, выгибающая спину от удовольствия, и специалист, поддерживающий её за бёдра, двигающийся в ней со зверским остервенением, приближаясь к финишной. Секунда. Она издаёт крик, полный восторга, и шатен накрывает её рот своей ладонью — звук канет в пропасти из тишины. Он отпускает её. Беатрикс, лишившись поддержки, ватными ногами становится на древесный пол и, чтобы не упасть, хватается руками за стеллажи. Ривен застёгивает ширинку на джинсах, а затем поворачивает голову влево, туда, где выход. Выжидает. Спустя полминуты криво улыбается и продолжает собираться — их не заметили. Трахаться в заброшенной библиотеке. В стиле чокнутой Беатрикс. Это уже вошло в привычку. — Ты сегодня какой-то кислый, — тяжело дыша, констатирует она. Первокурсница поправляет волосы, растрепавшиеся после его рук, и красит губы. Они всегда целовались слишком остервенело — после такого её помада превращается в месиво. Ривен хмыкает. Ученицы Алфеи уже не те, что раньше. — Как там дела с девчонкой эмпатом? — будто невзначай спрашивает Би. — Видела вас в кафетерии. Вы поладили? — Хера с два. Она ненормальная. Даже больше, чем ты, — он накидывает на плечи кожаную куртку, шарит по карманам в поисках чего-то. Находит. Достаёт заветный косяк и вставляет между зубов. Прикуривает. Втягивает дым в лёгкие, изуродованные заядлым курением, и размазано смотрит на Би. — Но именно такие в твоём вкусе… разве нет? — она обнимает его за шею, смотря своим фирменным я-вижу-тебя-насквозь взглядом. — Сумасшедшие. Чтоб аж зубы от злости скрипели. Хочешь поспорить? В нос бьёт запах её любимых парфюм, — что-то очень изящное, пьянящее его разум, — и он делает жадный вдох. Её запах — древесный кедр. Она пропитана им до кончиков пальцев. Ривен любил это. Иногда казалось, что он сам пропах ею, — так долго находился с ней рядом, — и разносил чарующий запах по коридорам Алфеи. — Она с тобой и рядом не стояла, — он снова затягивается и, приближаясь к рыжей, выпускает в раскрытые пухлые губы ядовитый дым. Она по-девичьи смеётся. — О, я знаю. Я лучше всех в этом жалком подобии школы, — Би скользит руками по его шее, спускаясь под футболку, и гладит выученные наизусть шрамы. У него пиздецки много шрамов. Он покрыт ими с детства. — Розалинда мне доверяет. И папа тоже. Это слово режет ему слух. Папа. Па-па. Она произносит его мягко, шелковисто, а карие глаза блестят в темноте — знакомый ему огонёк. Прилив нежности. Ривен порой забывал, что Андреас, — тот самый Андреас Эраклионский, отец Ская, — на самом деле жив. Он воспитал чужое дитя. Он воспитал Беатрикс. И вернулся, будто ничего и не было. Из-за него забрали Сильву. — Какой план? Чего хочет Розалинда? — спрашивает вдруг Ривен. Он никогда не интересовался этим раньше. Он просто принимал это, как должное. Ведь он воин. Он должен защищать, а не задавать вопросы. — Она жаждет справедливости, — мягко улыбнулась рыжая. — И истребить Сожжённых. До конца. — Тогда зачем ей подкидыш и остальные? — Ривен… они несут опасность, ты же знаешь, — она с тяжестью вздыхает, но это лишь игра. Беатрикс — чертовски хорошая актриса. — Просто следи за ними. Докладывай обо всём мне или Розалинде. У них точно есть какой-то план. Это всего лишь пятёрка фей, — они глупые подростки, — и не несут никакой опасности планам Розалинды. Они беспомощны. С теми наручниками — тем более. И он это знал. Это все знали. Потому что причина держать их в другом. Они, — эта блядская Розалинда, Андреас и Беатрикс, — что-то скрывают. От него. От всех. — Доверяй нам, Рив… доверяй нам всем. Она смотрит на него чистым, непорочным взглядом, утягивает его на самое дно своей лжи. Привязывает к себе. Делает его зависимым. И целует.