в твоих венах – яд

Чимин хлопнул дверью своей комнаты и бросился вниз по лестнице. На голове у него был беспорядок из спутанных волос, что прилипли к шее и лбу от пота. Волоски на затылке и руках встали дыбом от того, что он увидел во сне, а затем – в отражении зеркала. Он вдруг затормозил на пороге кухни, и его оголтелый взгляд остановился на двух парнях. Юнги и Чонгук обернулись к нему в недоумении. Чародей составлял список из того, что им удалось раздобыть на предыдущей вылазке, на которой они преследовали бандитов. Чонгук же лениво развалился на стуле: на коленях у него покоился темный клеймор, а в руке – точильный камень. — Чимин? Обычно ты не встаешь так рано, — удивился Юнги. — Забыл, что у тебя есть работа? — Что случилось? — спросил одновременно с ним Чонгук. Теперь он сидел прямо, откинув точильный камень куда-то на стол. Чимин не знал, что сказать. Найди. Убей. Поглоти. Голова кружилась от не унимающегося голоса, который был ему знаком и которому он должен был подчиниться. — Мне… мне приснился сон, — Чимин запнулся, пытаясь осознать все, что произошло с ним за последние несколько часов. — Моя татуировка изменилась. — Снова? — Чонгук встал и подошел к Чимину. — Их три. Как их может быть всего три? Юнги полностью развернулся лицом к Чимину, не поднимаясь со стула. — Когда это произошло? — спросил он, быстро взяв себя в руки. — Вчера вечером. Нет, то есть… сегодня утром. Я не знаю? Я не смотрелся в зеркало со вчерашнего дня. Я заснул под утро, и мне приснился этот сон, и… — Как твой сон связан с татуировкой? — спросил Чонгук, нахмурившись. — Да черт, дай мне договорить,— огрызнулся Чимин и начал мерить шагами комнату, схватившись за голову. — У меня никак не получалось заснуть. А когда наконец уснул, мне приснился странный сон… или, может, это был не сон? Скорее, это было видение? Я видел поле, и, мне кажется, я узнал это поле. А ещё ветряную мельницу, но вдруг упало солнце и… — Воу, Чимин, помедленнее, ладно? — Чонгук подошел ближе к растерянному эльфу, подняв руки в успокаивающем жесте. Он подтянул стул и пригласил Чимина сесть. — Я не понимаю, что ты говоришь. Присядь и начни с самого начала, на этот раз помедленнее. Чимин посмотрел на воина так, будто только сейчас понял, кто перед ним. Он медленно опустил руки и нервно натянул рукава рубашки до самых пальцев. Изношенная рубаха, в которой он спал, была мятой и мокрой от пота. Завязки на воротнике развязались, оголив бледное плечо. Юнги поставил перед ним пустой стакан и налил воды из кувшина. — Выглядишь так, будто… у тебя была тяжелая ночь, — осторожно начал Чонгук, садясь рядом. Его глаза проследили, как Чимин поднес стакан к губам, а затем скользнули к обнаженному плечу, немного там задержавшись. Чимин судорожно выдохнул и опустил руки. Стакан холодил ладони, и это помогло ему прийти в себя — он снова мог думать своим собственным голосом. — Мне приснился сон. Баал говорил со мной так же, как и с другими эльфами. Он показал мне одно место. Мне кажется, оно находится недалеко от города. Потом я проснулся, и она изменилась, — медленно объяснил Чимин, поднеся руку к татуировке под глазом. Он ущипнул нежную кожу в том месте, где была метка, так сильно, словно хотел сорвать её с лица. — Хорошо, — сказал Юнги, внимательно изучая лицо друга. — Расскажи об этом сне поподробнее. Что он тебе показал? — И что сказал? — нетерпеливо добавил Чонгук, тут же склонив голову, когда Юнги метнул в него острый взгляд. Чимин гипнотизировал стакан, крепче сжав его в ладонях. — Поле. Высокая и густая трава. Огромное солнце обжигает кожу. А потом сжигает всю траву, и мне открывается вид на старую ветряную мельницу, — он сжал стакан до побелевших костяшек; вода в нем заледенела, а стекло покрылось тонкой паутинкой инея. — И тогда он заговорил. Произнес всего три слова. Я… я не просто слышал, как он говорил. Он будто был в моем сознании, был моим сознанием. Будто в моей голове нас было двое. Но каким-то образом он завладел мной. Кто-то другой… внутри меня, — стекло треснуло в руках Чимина, и эльф судорожно сжал осколки. Чонгук тут же подскочил, и Чимину потребовалась пара секунд, чтобы осознать, что брюнет уже стоит рядом, а его руки нежно разжимают окровавленную ладонь. Он позволил тонким пальцам разжать свой кулак и осторожно вытащить осколки стекла. Из мелких порезов и более глубокой раны в середине ладони выступали маленькие красные крапинки, но Чимин этого не ощущал. — Он приказал мне убить, — тихо сказал Чимин. Юнги поерзал на стуле, чувствуя себя некомфортно. Чонгук скатал в комок самую чистую тряпку, которую смог найти, намочил ее в холодной воде и прижал к чужой ладони. Затем взял другую руку эльфа и приложил ее к тряпке. — Прижми вот так, — проинструктировал он. Чимин поднял на него глаза и кивнул, чувствуя легкий стыд от чужой заботы. Юнги прочистил горло. — Итак, он показал тебе место, которое тебе кажется знакомым, а потом приказал кого-то убить. Думаешь, это как-то связано с тем, что татуировка снова изменилась? — Если наша теория верна… — Чимин закусил нижнюю губу, — это означает, что умерли два эльфа. — Два эльфа, которые рано или поздно собирались убить тебя, — отметил Чонгук. — Кто-то, должно быть, добрался до них первым. Двое за одну ночь… — пораженно протянул он. — Минус два убийцы по твою душу. — Да, — прошептал Чимин, задержав дыхание. Он не думал об этом. Он был слишком потрясен своим сном – скорее, кошмаром – и внезапным исчезновением двух слез. — Не думаешь, что кандалы, в которые тебя заковали Жаворонки, блокировали сновидения Баала? — спросил Юнги, нахмурившись. — Возможно. Они заблокировали мою магию, я не удивлюсь, если они служили барьером между мной и этим… богом, — устало ответил Чимин. — То, о чем говорили эти эльфы, начинает происходить и со мной. Может, дело не в том, что в глазах Баала я недостойный. Может, меня просто держали подальше от него. — Значит, Жаворонки всё знали? — Не уверен. Зачем держать меня при себе, зная, что я принесу столько проблем? Жаворонок, на которого постоянно ведут охоту? — Чимин покачал головой. — Жаворонки убивают других, никто не убивает их. Чимин убрал мокрую тряпку с ладони и осмотрел порез. Ткань остановила кровотечение, но теперь он чувствовал жжение. Держать кинжалы будет непросто. — Ты должен туда пойти, — вдруг сказал Юнги. — Убить эльфа, пока он не попытался сделать это первым. Ты сказал, что знаешь это место. Оно близко? Чимин кивнул. — Я почти уверен, что это одно из полей за Тростхельмом. — Это очень близко, — сказал Чонгук. — Кажется, нам повезло, что этот божок предупредил тебя. — Но что, если это работает в обе стороны? — прошептал Чимин. — Что, если этот парень теперь знает, где я живу? Что, если ему тоже приснился сон, и он увидел эту улицу, и этот дом? — глаза Чимина были круглыми и полными страха. — Что, если он увидел вас всех? — Чимин, успокойся. Ты видел кого-нибудь ещё во сне? — ровным голосом спросил его Юнги. — Нет… только поле и ветряную мельницу. — Отлично. Может, он тоже никого из нас не видел. Нет повода для паники. — Ещё как есть! — встрепенулся Чимин. — Здесь живут мои друзья! Ты живешь здесь! Тэхён… — ему казалось, что если он додумает эту мысль до конца, то перестанет дышать. Он вспомнил слова Чонгука после недавнего нападения, когда тот сказал, что Чимин ведёт себя эгоистично. Попробуй подумать о том, что они чувствуют, одуванчик. — Больше ни один убийца не войдет в этот дом, — решительно проговорил Чимин. — Либо они, либо я! Я знаю, что нужно делать. Я иду туда. — Я пойду с тобой, — быстро сказал Юнги. — Прикрою тебя. Последний бой ты почти проиграл. — Я не могу позволить никому из вас пойти со мной. Ты не понимаешь: я делаю это как раз для того, чтобы отвлечь его внимание от этого дома, от вас. — Это неважно, Чимин. Меня не волнует, насколько благородны твои намерения. Я твой друг и я не отпущу тебя туда одного, — Юнги смотрел на него строгим взглядом. — Как самый старший из Бродяг, я запрещаю тебе идти одному. — У тебя нет права мне что-либо запрещать, — отрезал Чимин, чувствуя себя оскорбленным. — Никогда не было! — Сейчас появилось. — Это смешно. — Я десятками лет ходил по этим землям со своей демонической силой, Чимин. Я не вчера родился. И свои способности я получил не потому, что вежливо попросил демона. Как единственный член Бродяг, который владеет и фехтованием, и магией, я – идеальный выбор. Янтарные глаза Юнги замерцали, он весь будто закипал. Чимин уже собирался уступить ему, как вдруг раздался голос Чонгука. — Вы сейчас серьезно собираетесь оставить меня тут, будто я не при делах? Я все еще здесь. Чимин раздраженно застонал. — И ты туда же? Зачем мне брать с собой тебя? — Ну, во-первых, это я спас твою задницу в прошлый раз. Во-вторых, я был с тобой, когда мы узнали о татуировке, и я уже давно варюсь в этом деле. В-третьих, сам подумай, одуванчик, — воин оперся на стол одной рукой и наклонился к Чимину, пока их глаза не оказались на одном уровне. — Ты не считаешь меня своим другом. Так что, полагаю, меня ты в своей речи не учитывал. Возьми меня с собой. Я подхожу идеально. Можешь прятаться за моей спиной, ни о чем не беспокоясь, пока я буду рубить этого парня, — сказал Чонгук, одарив его ослепительной улыбкой. — Знаешь, а ведь аргументы веские. Живой щит мне был бы кстати. Чонгук засмеялся, в шутку отвесив поклон: — Сочту за честь. Юнги фыркнул и хлопнул ладонью по столу, заставив Чимина подпрыгнуть от удивления. — Это не шутки. Мы не можем все пойти туда и завалиться к этому парню, словно группка идиотов. Здесь нужна скрытность, ловкость, а не… — Я могу быть скрытным, если захочу, Юнги, — раздраженно возразил Чонгук. — Вы разведаете обстановку, а я прикрою сзади, на случай, если что-то пойдет не так. А всё всегда идёт не так, — он холодно смотрел на чародея. — Если этот парень разбил там лагерь, наняв кучку головорезов для своей защиты, то вы двое долго не продержитесь. Я вам нужен. Чимин тяжело сглотнул, мечась между закипающим взглядом Юнги и стальным взглядом Чонгука. В конце концов, чародей сдался и недовольно цокнул, вскинув руки. — Ладно. Не могу же я запретить тебе. Вы оба ужасно упрямы, и я ничего не могу с этим поделать. — Тогда идем сейчас. Не стоит медлить, раз мы знаем, где он прячется. — Да, идем сейчас, — согласился Юнги. Они оба повернулись к Чимину. Тот кивнул, все еще сидя с полным бардаком на голове и темными кругами под глазами. — Идем. Почти весь день ушел на то, чтобы найти поле из чиминового сна. Если бы они рассказали всё Тэхену, то смогли бы найти его в два раза быстрее, но Чимин настоял на том, чтобы никому больше не говорить, куда они собрались. Для остальных Бродяг они просто взяли подработку за городом. Чимин встал посреди тропы, уставившись на высокую траву перед собой. Все было именно так, как ему снилось: трава слабо покачивалась на ветру, а далеко впереди виднелись ветхие руины старой неиспользуемой ветряной мельницы. Его передёрнуло. — Думаешь, он нас ждет? — спросил Чонгук. — Этот бог никогда не предупреждал Чимина, что на него собираются напасть. С чего бы вдруг этому эльфу нас ждать? Чимин поджал губы и поднял глаза к темнеющему небу. Солнце висело золотым диском над полем, уходило за горизонт, оставляя на небе мазки из розово-золотистых оттенков. Скоро стемнеет. — Давайте найдем его, пока не стемнело, — произнес он, перед тем как ступить в травяное море. За спиной были слышны шаги Чонгука с Юнги и взмахи рассекающих траву мечей. Чимин не доставал кинжалы, предпочитая расчищать себе путь руками. Он вел группу вперед, туда, где предположительно находилась ветряная мельница. Они шли, шли и шли, сопровождаемые лишь шелестом травы и собственным дыханием. Солнце опустилось ещё ниже, и розовый цвет медленно перетекал в ярко-оранжевый. — Бред какой-то. Мы уже должны были увидеть ветряную мельницу, — нарушил молчание Чонгук. — Мы идем в правильную сторону? — Я иду прямо к ней, — раздраженно ответил Чимин. — Все правильно. — Чонгук прав. Мы уже должны были увидеть хотя бы верхушку, — сказал Юнги. — Лучше перепроверить. — И как же? — недовольно оглянулся на него Чимин. — Здесь ни черта не видно. Чонгук резко остановился и присел на корточки перед эльфом: — Залезай. — Что? — Давай, забирайся мне на плечи, так точно увидишь. Чимин недовольно вздохнул, но ухватился за плечи воина и плавно забрался ему на спину. Чонгук выпрямился быстрее, чем того ожидал Чимин. Он схватился покрепче и раздраженно пнул Чонгука пяткой. — Видишь что-нибудь? — Развернись, придурок. — Развернуться? — послышался голос Юнги. — Но мы же оттуда приш.… — Знаешь, я думал, что эльфы должны быть легкими, как перышко, — перебил его воин. — Кажется, людская еда плохо на тебе сказывается. Чимин впился ногтями в плечи Чонгука, ожидая оставить следы на мягкой коже, но вместо этого почувствовал лишь крепкие мышцы. Он вертел головой из стороны в сторону, молча рассматривая поле. Ничего. — Что-то не так, — сказал он с толикой паники в голосе. — Дай угадаю. Ты не видишь никакой мельницы, — произнес ни капли не удивлённый Юнги. — Ты издеваешься. Она была прямо перед нами, — Чимин почти физически почувствовал, как закатил глаза Чонгук. Он в последний раз скользнул взглядом по зеленому океану и нетерпеливо пнул воина в грудь: — Опусти меня. — Слушаюсь, Ваше Величество, — пробормотал Чонгук. Чимин с лёгкостью опустился на землю и развернулся к двум парням. — Что-то не так. Мы видели ветряную мельницу сдалека. Мы знаем, что она там. Ее от нас как-то скрыли. — Ее могли переместить? — Одному магу это не по силам, — покачал Юнги головой. — Скорее всего, она там, но скрыта. — Он знает, что мы здесь? — Думаю, это такой хитрый способ не дать другим приблизиться к ней, — предположил чародей. — Стоит кому-то подобраться достаточно близко, как магия скрывает ее из поля зрения. Так просто на нее не наткнешься. — Этот парень не хочет, чтобы его нашли, — сделал вывод Чонгук. — Очень жаль, но домой мы без него не уйдём, — твердо проговорил Чимин. — Идемте, мы теряем время. — Будем продолжать идти прямо? Чимин закусил губу. — Разделимся. Мы не можем знать наверняка, что магия не заставила нас наворачивать круги или идти в противоположную сторону. Если разделимся, сможем найти ее быстрее. — Категорически нет, — возразил Чонгук. — Хуже плана не придумаешь. — Тогда скажи на милость, лейтенант, что нам делать? Чонгук открыто посмотрел в горящие глаза эльфа: — Сила в количестве. — У тебя её предостаточно, постоять за себя сумеешь. — В том-то и дело, — пробормотал Чонгук. — Я беспокоюсь не о себе. — Спасибо, что так сильно веришь в меня, — ощетинился Чимин. — Давайте сделаем, как сказал Чимин, — прервал их Юнги. — Так будет быстрее и эффективнее. Наша цель – устранить угрозу как можно скорее, желательно до захода солнца. Если что-то случится, мы с Чимином подадим сигнал своей магией. Чонгук, раз ты так уверен, что с тобой ничего не случится… Брюнет закатил глаза. — Ладно. — Мы верим в твои способности, солдат. И ты сам сказал, что беспокоишься совсем не о себе. Чонгук скрестил руки, молча наблюдая, как Чимин с Юнги обговаривают стратегию. Через пару минут все трое пошли разными путями, скрывшись в траве. Чимин двигался тихо, едва касаясь ногами земли. Он старался быть как можно незаметнее, прислушиваясь к малейшему шуму. Сканировал взглядом высокую стену ярко-зеленого цвета, в попытке обнаружить что-нибудь или кого-нибудь, кто мог бы представлять для него угрозу. Он явно нервничал. Через пять минут по спине пробежался неприятный холодок от мысли, что он делает что-то не так. Через десять минут он начал сомневаться в своем плане. Может, ему все-таки стоило послушать Чонгука. Чимин отвлекся и под ногами раздался громкий хруст. Он вздрогнул, трава шумно зашелестела от его осечки. Чимин перешагнул через гниющие останки полевой мыши, плоть которой отслаивалась от крошечных костей и кишела личинками. Затем мотнул головой влево и вправо, и ощущение, что за ним наблюдают, окатило его, словно ледяная вода. Чимин попятился назад и медленно развернулся, доставая оружие. Может, это была паранойя, может, его разум играл с ним злую шутку, а может, кто-то с татуировкой под глазом наблюдал за ним из-за травы. Внезапно вокруг стало очень тихо. В лучах заката зеленое поле приобрело яркий отблеск. Подняв голову, Чимин увидел, как солнце раскаляет небо: огромный шар расплавленного золота утопает в море зелени, поджигая высокую траву. Он судорожно выдохнул, а в голове пронесся образ падающего на него солнца. Послышался чей-то смех. На фоне палящего солнца он казался полной противоположностью: холодный звук, похожий на скрежет зубов в морозную зимнюю ночь. Чимин повернул голову, пытаясь унять поднимающуюся в груди панику. По траве пронесся холодный, чуждый этому месту ветерок. Он закружился вокруг эльфа, а затем с невероятной силой ударил его в грудь. Чимин попятился назад, и его волосы взметнулись в воздухе. Ветер пронесся по траве и с новой силой метнулся назад, целясь прямо в ноги. Чимин упал, ударившись коленом о твердую землю. Он задрал голову в поисках невидимого нападавшего, но увидел только траву, которая над ним потешалась. Рядом с ногой что-то зашевелилось, и Чимин посмотрел вниз. Там судорожно дергалась тушка мышки: ее маленькие лапки болтались в воздухе, словно она надеялась снова побежать по полю. Затем ее исхудавшее тело вздулось и лопнуло. Чимин сорвался и побежал. Он бежал наугад, рассекая траву широкими размашистыми движениями. Услышав вдалеке крик, он поднял голову к небу, ожидая увидеть над травой снопы искр. Но там ничего не было. Он снова прислушался. Тишина. Эльф заставил себя остановиться, чтобы всё обдумать. Их явно заметили, а значит, своё преимущество они потеряли. Они были одни, порознь, на огромном поле, трава заслоняла им обзор и уже близилась ночь. Чёрт. Кем бы ни был этот эльф, он не собирался раскрывать себя. Не было у него и желания устраивать старую добрую драку на мечах. Чимин достал кинжал, и ощущение твердой рукоятки в ладони успокоило его. Они хотели магии – будет им магия. Чимин направил всё внимание вглубь своего тела, минуя органы чувств, минуя движение крови по венам и пульсацию собственного сердца. Окружающее пространство расстилалось перед его мысленным взором, и он чувствовал каждое насекомое, каждую пылинку, каждую травинку, прорастающую из влажной земли. Он медленно вдохнул. Справа в траве притаилось живое существо. Закрыв глаза и сосредоточившись, Чимин метнул кинжал в его сторону. В траве послышался шорох. Усилием воли Чимин вернул кинжал в руку и открыл глаза – тот был в крови. Он стоял на месте и ждал. Как по команде, сбоку снова раздался шум. Чимин отпрыгнул в сторону в тот самый момент, когда длинная полоса травы загорелась, и огонь быстро перекинулся туда, где он стоял пару секунд назад. Пламя шипело, но не сжигало траву и не расползалось дальше. Огненная стена застыла перед Чимином, отражаясь в его широко раскрытых глазах. Чимин почувствовал позади себя движение и бросился в ту сторону, как вдруг трава перед ним заколыхалась, превращаясь в неприступную стену терновника. Она тянулась к нему, пытаясь заключить в свои колючки. Чимин схватил одну длинную ветку и отломал ее, разрушив заклинание. Трава перед ним начала увядать, открывая вид на убегающую фигуру. Чимин ринулся за ней, заставляя свои мышцы двигаться быстрее, усерднее, выходя за пределы своих возможностей. Когда он был уже настолько близко, что мог протянуть руку и схватить того за волосы, эльф повернулся к нему и улыбнулся. Его глаза вспыхнули, трава вокруг Чимина замерцала, и он оказался в клетке из крепких железных прутьев. Чимин с криком бросился на них, и металл зазвенел под его весом. Ухватился за прутья и попытался их раздвинуть, но трава превратилась в твердую сталь. Он вдруг подумал о Чонгуке и его недюжинной силе. Я беспокоюсь не о себе. Зарычав от досады, Чимин сильнее тряхнул решетку. Он был так близко! Чимин снова призвал магию и попытался раздвинуть железо, но ничего не вышло. На лбу выступили капельки пота. Ему не нравилось чувствовать себя загнанным в клетку зверем. Ни Юнги, ни Чонгук пока не подавали сигналов о помощи, но тревога за друзей снедала его. Он подался вперед, прижимаясь лбом к прохладному металлу заколдованной клетки. Сосредоточился на своих ладонях. Сжимая два прута, мысленно представил непрерывный поток горячей энергии. Металл медленно нагревался, пока не стал обжигающе горячим, и Чимин, стиснув зубы, изо всех сил напрягся. Тускло-серый цвет прутьев превратился в пыльно-красный, затем в оранжевый, и Чимин закричал от боли. Он давил, давил и давил. А потом потянул прутья в стороны. Расплавленный металл поддавался медленно, и Чимин снова закричал, пытаясь пересилить боль. Ему удалось раздвинуть два прута настолько, чтобы пролезть через них. Довольный результатом, он слегка завалился назад. Кожа на ладонях покраснела, обгорела и стала отслаиваться. Чимин старался не смотреть. Он выбрался наружу, чувствуя, как кровь пульсирует в обожженных ладонях, и побежал. Снова услышав знакомый шорох, Чимин не стал медлить. Он поднял окровавленную руку и сжал ее в кулак. Боль была такая сильная, что он готов был потерять сознание, но злость двигала его вперед. С играми было покончено. Взмах запястьем – и трава перед ним пришла в движение, сплетаясь в единое целое. Густые лозы поползли к фигуре, медленно скручиваясь вокруг нее. Чимин сильнее сжал кулак, не обращая внимания на болевые спазмы, и те еще плотнее обхватили эльфа. Сквозь боль Чимин ощутил, как из самых темных глубин его обозленного сознания пробивается и другое чувство. Оно было очень похоже на триумф, волнующий и пьянящий. Он поднял сжатый кулак, и в ту же секунду лозы подняли эльфа высоко над полем. Чимин на миг задумался, посчитают ли остальные это предупреждением. Лицо противника не было полностью скрыто травой. Его коса распустилась, и длинные волосы рассыпались по плечам. Кажется, он просил о пощаде. Чимину не хотелось показательно растягивать этот момент. Он не хотел знать, кто этот эльф, не привел ли его в город – в его дом, в дом его друзей – разгневанный бог, который боялся быть забытым. Ему было все равно. Лозы обвились вокруг головы эльфа, Чимин еще раз сжал кулак, и раздался противный хруст. Такой же, как когда он наступил на тушку полевой мыши. В этот момент все поле словно сотряслось от громовой волны. Вокруг Чимина заклубилась невероятно сильная энергия, настолько плотная и густая, что он почти мог увидеть её, или почувствовать на кончике языка. Внутри все забурлило от адреналина и волнительного ощущения, будто его впервые за долгое время собрали воедино. Практически. Он раскрыл ладонь и увидел, что на ней больше не было ни ожогов, ни крови. В свете давно зашедшего солнца его кожа была абсолютно гладкой. Справа послышался шелест: длинная сабля разрезала траву, и из неё выскочил запыхавшийся Юнги. Злой и растерянный. Он застыл, увидев Чимина с поднятой вверх рукой. Чародей не спешил опускать саблю, а Чимин не убирал руку. — Это ты, — выдохнул он. — Ты убил его. Это не звучало как вопрос, поэтому Чимин не стал отвечать. Он опустил руку, травяной кокон упал, и Чимин подошел к нему ближе. Ему показалось, что позади раздалось шипение лезвия, но из травы вдруг выскочил Чонгук. Воин тяжело дышал, а его лицо и руки были покрыты множеством мелких царапин. — Я увидел… — начал Чонгук, а затем медленно выдохнул. — Я увидел издалека. Не был уверен… — его бегающие черные глаза остановились на Чимине. — Не был уверен, ты это или не ты. — Что я внутри кокона или что я его создал? — спросил Чимин, все еще не оправившись от прилива адреналина. Чонгук не ответил. Юнги подошел к кокону и срезал траву, что скрывала лицо эльфа. Чимин не стал подходить ближе, но, судя по тому, что он видел, тот был молодым. Как и он сам. Имперский эльф со светлыми волосами, длинными ушами и метками слез на лице. Юнги тяжелым взглядом осмотрел его тело. Сжал губы в тонкую линию и, не говоря ни слова, направился к ветряной мельнице. Чонгук подошел к Чимину. Черные глаза заметались по всему его лицу, пока не остановились прямо под правым глазом. — Еще одна слеза пропала. — Я знаю, — ответил Чимин, чувствуя облегчение. И в то же время страх от осознания, что остался всего лишь один. Один из нас двоих. Они отправились вслед за Юнги внутрь старой постройки, миновали дверь и поднялись по длинной, извилистой лестнице. Когда они оказались на втором этаже, в нос ударил резкий запах крови и смерти. Оглядевшись, Чимин увидел две огромные клетки, внутри которых лежали трупы двух имперских эльфов. Он подошел к ним, прикрывая нос рукой. Рядом с клетками уже какое-то время стоял Юнги. Чимин заглянул в ту, что была справа. Там лежал эльф: короткие волосы цвета песка и глаза цвета смерти. Зрачки смотрели на него в ответ с застывшим ужасом, а под глазом Чимин заметил выцветшую татуировку. Он повернулся к другой клетке. За железными прутьями, в сидячем положении, находился труп стройной эльфийки. Ее ноги были согнуты под неестественным углом. Она была похожа на марионетку или куклу, у которой жестокий кукловод перерезал все ниточки. Длинные пепельные волосы слиплись от засохшей крови, а под правым глазом можно было разглядеть очертания слез. Чимин заметил, что, в отличие от эльфа, она была полуголой, а ее бедра покрывали синяки. Он почувствовал подступающую тошноту, но вовсе не от запаха смерти. Подавив рвотный позыв, Чимин отвернулся. — Это ужасно… — пробормотал Чонгук, покачав головой. — Этот ублюдок издевался над ними. — Он их пытал, — подал голос Юнги. Его взгляд метался вокруг: от черных прутьев к кандалам и к эльфийским безжизненным глазам. — Лишил их достойной смерти. — Пойдёмте отсюда, — сказал Чимин. Ему стало интересно, что это были за эльфы. Были ли они беспощадными убийцами, что жаждали служить своему богу. Или они были такими же, как Чимин: их заставляли быть жестокими, но они никогда этим не наслаждались. Заставляли сражаться со своими сородичами, чтобы остаться в живых. Лжец. На этот раз тебе понравилось. Чимин заглушил крошечный голосок в своей голове, пока тот не успел напомнить ему, как сильно он хотел уничтожить того эльфа на поле. — Вы слышите? — неожиданно спросил Чонгук, подняв брови. — Кто-то зовет тебя, Чимин. Эльф отвлекся от мрачных мыслей и прислушался. Из сумки доносился приглушенный голос, напоминающий ему лучшего друга. Он покопался в сумке и достал маленькое зеркальце, подаренное ему Намджуном. Оттуда раздался громкий голос Тэхёна. — Ну, наконец-то! Где вас черти носят? Я думал, вас не будет всего пару часов! — Да, это заняло немного больше времени. Мы уже возвращаемся домой, — Чимин надеялся, что его лицо не выдавало никаких эмоций. — Вы все целы? — неуверенно переспросил Тэхён. — Ага. Поговорим позже, — он спрятал зеркало обратно в сумку с мыслью, что дома придется объяснять всем две пропавшие слезы. Не сказать, что Чимин этого хотел. — Ты пошел туда один, никому не сказав? Ты с ума сошел? — Я был не один. Со мной были Юнги и Чонгук. — Нас семеро, Чимин. Бродяг семеро. — Это не касается всех Бродяг. — Это касается одного из нас! — Вот именно! — закатил глаза Чимин. Он надеялся (уже не в первый раз за ночь), что этот разговор окончен. Они с Тэхёном сидели тут уже почти час. — Что у вас происходит? — раздался голос вошедшего в дом Хосока. Они кричали так громко, что никто не услышал, как он открыл дверь. — Чимин тайком пошел убивать одного из этих приспешников Баала, — тут же выдал Тэхён, поймав на себе злой взгляд Чимина, который ещё даже не успел повернуться к полуэльфу. — Если я был с Юнги и Чонгуком, значит, я был не один! — крикнул он в сотый раз. — Что? — Хосок уставился на Чимина, но быстро сменил выражение лица на менее удивленное. — Где мое кресло на случай обмороков? Я потрясен до глубины души. Он снял перчатки и тяжело опустился на одно из кресел, присоединившись к остальным. — Это не шутки! Его могли ранить! Его могли убить! — Тэ, ты все время забываешь, что твой лучший друг – опытный убийца и шпион, — сказал Сокджин. — И был таким почти всю свою жизнь. Раз он до сих пор здесь, значит, свою работу он делает отлично. — Не в этом дело! — сердито выкрикнул Тэхён. — Именно в этом, — Чимин устало выдохнул. — Послушай, у меня была возможность найти его. И я был уверен, что найду его. Просто хотел пойти туда маленькой группой, чтобы застать его врасплох, — соврал он. — И ты его нашёл? Чимин вздрогнул, пропуская этот вопрос. — У нас был план. Неважно, сработал он или нет. Мы поймали его. Я поймал его без чьей-либо помощи. Теперь он мертв, и на одного эльфа-убийцу стало меньше. — Я просто хочу, чтобы ты больше доверял нам, — Тэхён скрестил руки. Выглядел он действительно расстроенным. Сердце Чимина сжалось. — Конечно, я доверяю вам. — Тэ, если тебе станет легче, — вдруг вмешался Юнги, — нас он тоже не хотел брать. Пришлось долго уговаривать. Тэхён разочарованно вскинул руки. — Мне кажется, или не хватает еще одной слезинки? — спросил Хосок, придвинувшись к Чимину. — Тот эльф сначала прикончил двух других. — Вся работа насмарку. Наверное, он был очень зол, когда ты убивал его, — Хосоку всё это казалось забавным. — За нашим Чимином теперь охотятся на три убийцы меньше. Это здорово. За это надо выпить. Намджун слегка кашлянул, привлекая к себе внимание: — Как ты собираешься найти последнего? — Дождусь следующего видения. И нападу первым. — Мы нападем первыми, — поправил его Тэхён. — А если видение придет к нему раньше, чем к тебе? — спросил Чонгук. — Если он увидит двухэтажный дом на окраине Тростхельма? — Тогда я надеюсь на вашу помощь, — Чимин улыбнулся, но губы Тэхёна все еще были сжаты в тонкую линию. — А что будет, когда ты останешься один, Чимин? — прошептал Юнги. — Ты знаешь, что будет тогда? Чимин облизал пересохшие губы. — Останусь только я и старый бог. Он ворочался в постели как минимум час, прежде чем решил встать и снова переодеться в привычный кожаный наряд и плащ. Спрятав кинжалы в карманах и потайных местах, Чимин быстро спустился по лестнице. Ему хотелось прогуляться по крышам города и полюбоваться звездами, в надежде очистить голову от назойливых мыслей. Однако наткнулся на Тэхёна, сидевшего в одиночестве за длинным столом. — Почему ты всё ещё тут? — Снова сбегаешь? — Я не сбегаю, — улыбнулся Чимин. — Иначе ты бы меня не услышал. — И то правда, — вздохнул Тэхён. — Тогда куда ты не сбегаешь? — Хочу прогуляться. Клянусь, никаких убийств сегодня вечером. — Надеюсь, — хмуро посмотрел на него Тэхён, но потом его лицо расслабилось. — Знаешь, я рад, что он умер. Я рад, что ты цел и невредим. — Я знаю. Тэхён внимательно просканировал его лицо, задержавшись взглядом на татуировке. — Это выводит меня из себя. — Моя татуировка? — Да. Вообще вся эта ситуация. Этот эльфийский бог убийств. Мне не нравится, что он пытается убить моего лучшего друга. — А мне не нравится, что он заставляет переживать моего лучшего друга. — Разве тебе не стоит побеспокоиться о себе? — Я больше беспокоюсь о тебе, — мягко проговорил Чимин, заправляя прядь светло-каштановых волос за тэхеново ухо. — Поэтому не хотел брать нас с собой? — Да. — Мы рискуем нашими жизнями каждый день, — вздохнул Тэхен. — Речь идет не о головорезах и не о ворах. Мы не знаем, что они из себя представляют. Они опасны. — Прямо как ты? — изогнул бровь Тэхен. — Мне не нужен бог, помечающий меня словно какой-то скот, чтобы считаться опасным. Люди боятся меня с восьми лет, — весело улыбнулся Чимин, а Тэхён закатил глаза. — Просто обещай, что расскажешь мне, когда в следующий раз увидишь сон. — Хочешь почитать мой дневник снов? — Меня интересуют только самые пикантные моменты. Чимин рассмеялся. Он был рад, что Тэхён больше не смотрит на него так, будто он в нем разочарован. Это ещё хуже, чем если бы он был просто зол. — Кстати, где все? — Спят, — Тэхен пожал плечами. — А, Чонгук тоже где-то в городе. Он сказал, что пошел тренироваться. — Тренироваться? Куда? — Пара стражников, патрулирующих район, рассказали ему о старых казармах возле восточной сторожевой башни. Иногда он ходит туда тренироваться. Они вроде как заброшены, неплохое место для спаррингов. — Он дружит со стражниками? — удивленно вскинул брови Чимин. — Чонгук довольно дружелюбный парень. — И ходит по ночам в заброшенные казармы, чтобы тренироваться? — А вы не очень часто общаетесь, да? — усмехнулся Тэхён. — Мы достаточно общаемся, — ощетинился Чимин. — И много переглядываетесь. — Чего? — Чимин беззвучно рассмеялся. — Это не так. — Он тоже есть в твоем дневнике снов? Чимин дал Тэхену подзатыльник. Чуть сильнее, чем обычно. — Иди спать, ребенок. — Мы одного возраста! — Все знают, что ты выдумал свой день рождения, потому что не помнишь его, — голос Чимина стих, когда он вспомнил, почему его другу пришлось выдумывать дату рождения. Тэхён мало что помнил о своей жизни до смерти. — Вернусь через пару часов. Не жди меня, — сказал он друиду и вышел из дома, не дожидаясь ответа. В итоге он пришел к восточной сторожевой башне. Чимину хотелось ударить себя по голове, но даже ему не хватило бы гибкости для такого манёвра. Он мог бы специально поскользнуться на влажной черепице крыш, упасть и сломать ногу. Так было бы правильно: заставить своё тело перестать идти навстречу неприятностям. Сделать так, чтобы всё, что ему оставалось – это доползти до дома. Он завернул за угол и увидел сторожевую башню, гордо возвышающуюся на фоне звездной ночи. Он все еще мог развернуться обратно и убежать. Я просто хочу потренироваться, вот и все. Лжец. Чонгук не знал, сколько времени он тренировался в пустой казарме, но он не собирался возвращаться домой, пока не прочувствует, как налилась свинцом каждая его мышца под тяжестью меча. Место было совершенно безлюдным и запущенным, но опилки на земле, побитые манекены и полупустые стойки с тупым тренировочным оружием, напомнили ему о доме. Когда-то он проводил долгие часы, тренируясь на полигоне военной академии в Краунгарде. Он тренировался как с другими новобранцами, так и в одиночку – ему было все равно, лишь бы махать мечом и не думать ни о чем, кроме воображаемых сцен, где он сражается с дикими эльфами. Он представлял, как уклоняется, делает выпады, рубит и кромсает фигуры с заостренными ушами и магией на кончиках пальцев. Жаждал увидеть, как они падут перед ним, а он заполучит новые татуировки и уважение его страны. Он остановил себя, когда воображаемые эльфы стали принимать черты одного определенного: с глазами цвета жженой карамели и волосами, сотканными из золота. Волоски на затылке встали дыбом, и только тогда Чонгук понял, что за ним наблюдает тот самый эльф, о котором он старался не думать. Обернувшись, он увидел, как Чимин проходит мимо стоящих в ряд тренировочных мечей. Скользит кончиками пальцев по тупым остриям, словно подыскивает подходящий. Останавливается на длинном деревянном копье и берет его в руки, слегка покрутив на пробу. — Как ты меня нашёл? — Маленькая фейри нашептала мне, что ты пытаешься подружиться с городской стражей. — Это проблема? — Мне всё равно. — Но ты пришёл, — сказал Чонгук, поднимая брови. — Это уже второй раз, когда ты подкрадываешься ко мне исподтишка, пока я тренируюсь. — Мне нравится держать тебя в тонусе. — Что ещё тебе нравится? Чимин подошел ближе, опираясь на копье в непринужденной позе, от чего Чонгуку не становилось ни капли легче. — Драться с тобой, — улыбнулся тот, и брюнет не смог не задержаться взглядом на его губах. Большего и не нужно было. Чимин улыбался, смотря ему в глаза; залитые лунным светом волосы ниспадали золотыми волнами на плечи – и это всё, что видел перед собой Чонгук, когда в него метнулось копье. Он едва успел отбить удар мечом, отступая на шаг. Чимин все еще улыбался. — Сегодня без кинжалов? — Всегда со мной. А вот где они, я тебе не скажу, — эльф сощурился, — придётся тебе найти их самому, если не хочешь, чтобы я их использовал. — С тобой нельзя, чтобы всё было по-честному, да? — вздохнул Чонгук. — Так не весело. — Раве тебе не интересно, сможешь ли ты победить меня в честном бою? — С чего бы? — Не знаю. Чтобы потешить своё эго? — Твоя взяла, — Чимин улыбнулся ещё шире. — Но у меня есть одно условие. Никакого Небесного Правосудия. Чонгук ослабил хватку на клейморе. Поднял ножны с земли и спрятал меч, подперев его к стойке. Вместо него выбрал один из затупленных тренировочных мечей: длинный, большой, с потертым лезвием и деревянной рукоятью. — Мой меч заставляет тебя чувствовать себя некомфортно? По лицу Чимина пробежала тень. Чонгуку не следовало этого говорить. Он вспомнил, как приставил острие к его горлу всего через пару недель после их знакомства. Эльф изо всех сил старался не смотреть на него после того случая. Чонгук понимал, что в оружии было что-то такое, что заставляло его напрягаться, и дело было не только в том инциденте. — Это большой меч. А у меня всего лишь маленькое копье, — отозвался Чимин. — Это уже дает тебе огромное преимущество. Я не привык к оружию с таким радиусом действия. — Тогда почему выбрал его? Чимин поколебался, прежде чем ответить. — Хочу сохранить дистанцию. Чонгук решил не задумываться над тем, что имел в виду эльф, и нанёс ответный удар. Он нацелился на голову Чимина, но тот легко уклонился. Затем снова сделал выпад, целясь в бок, но и тут Чимин увернулся, оббегая его. Чонгук обернулся и увидел, что эльф обходит его с безопасного расстояния, держа своё копье за спиной. Каждый раз, когда он пытался сократить дистанцию, Чимин ускользал от него, даже не пытаясь ударить. Когда эльф подошел слишком близко к тренировочному манекену, Чонгук притворился, что нападает на него, но вместо этого нанёс удар по манекену. Тот упал на грязный пол прямо под ноги Чимину. Эльф промахнулся, и воин остановил его удар своим тупым мечом в последнюю секунду: острие копья прошло в нескольких сантиметрах от лица Чонгука. У Чимина от удивления открылся рот, а лицо напряглось в попытке парировать выпад. Чонгук же наседал, не прекращая давить, пока Чимин не наступил ему на ногу. Оба попятились назад, отходя друг от друга. В холодном ночном воздухе их дыхание вырывалось облачками пара. — Честный бой – не твоя стихия, да? — В настоящем бою нет места для честности. Считай, тебе повезло, что я не использую магию или кинжалы. Чонгук бросился вперед. Его удары рассекали воздух, а Чимин танцевал вокруг него, уклоняясь от меча. Пытался найти слабое место, но каждый раз натыкался копьем на затупленную сталь. Одно у него получалось точно: держать Чонгука на расстоянии. Словно змеиный язык, копье мелькало то там, то здесь, нанося колющие удары. Эльф хотел измотать его, и воин это прекрасно понимал. Чимин кружил над ним, как стервятник – красивая, но безжалостная хищная птица: наносил удары, а затем отскакивал назад, заставляя воина вертеться из стороны в сторону, чтобы не потерять его из виду. Когда острие копья резко оказалось у глаз Чонгука, тот дёрнулся и оступился, потеряв опору. Чонгук выругался, упав на одно колено, и высоко поднял меч, чтобы отразить внезапную атаку. Губы Чимина изогнулись в торжествующей улыбке. Подняв голову и посмотрев на эльфа, Чонгук отзеркалил его улыбку, а затем сгрёб горсть опилок и швырнул их прямо в глаза Чимину. Знал, что улыбаться в ответ было ошибкой, но не смог удержаться. Думал, что сможет удивить его своими грязными трюками. Но лишь предупредил Чимина о своей маленькой хитрости – тот повернул голову как раз вовремя, чтобы уклониться. И все же, у Чонгука появился шанс. Он подскочил и довольно сильно толкнул эльфа, занося над ним меч. Чимин выставил перед собой копьё, но чужой меч рассек его пополам, едва не задев грудь. Половинки копья бесполезно упали на землю, а маска спокойствия сползла с лица эльфа. На замену ей пришёл испепеляющий взгляд. Чонгук приставил кончик меча к горлу Чимина, и тот начал отступать назад, пока спина не коснулась стены. Чонгук шагнул к нему, подняв меч выше. — Забавно, — выдохнул воин. — Мы постоянно заканчиваем бой на том, что подставляем оружие к горлу друг друга. С этим пора что-то делать. — Так сделай. Ореховые глаза, которые он всегда считал нечитаемыми, смотрели на него, не мигая. На долю секунды Чонгуку показалось, что он, наконец, смог разглядеть слова, что притаились за этим теплым карим. Только в том, как Чимин смотрел на него, не было ничего теплого: светло-коричневый потемнел до цвета земли, поцелованной весенним дождем – за миг до того, как в ней зарождалась новая жизнь. Чонгук выпустил меч из рук и врезался губами в губы Чимина. Он полностью сосредоточился на том, как ощущались чужие губы на его собственных. Тело расслабилось от напряжения, которое, казалось, копилось все то время, что он был с Бродягами. Будто он все ходил и ходил, задержав дыхание, пока не узнал, какой на вкус Чимин. И этот вкус ему нравился. Чонгук заявлял права на губы эльфа так же, как заявлял о своих победах в бесчисленных битвах: бесстрашно, с напором и уверенностью, которая граничила с наглостью. Может быть, это то, чего я хотел с самого начала, — подумал он. — Завоевать Чимина, как это делают на полях сражений. Но чиминово поле было неподступным и усеяно изломанными телами. Чонгук не был уверен, что находится на стороне победителя. Чимин стоял неподвижно под его напором, затем, будто бы приглашая, слегка приоткрыл рот. Чонгук уже ощутил приближающуюся победу, как вдруг зубы Чимина вонзились в его нижнюю губу, прикусывая нежную плоть. Чонгук рыкнул и отстранился. Он поднес ко рту руку, которую до этого, незаметно для себя, держал на талии Чимина. Почувствовал боль от раны и влажную дорожку на подбородке. Кончики его пальцев оказались в крови. Чимин наблюдал за ним сквозь длинные ресницы, прислонившись головой к забору. Должно быть, Чонгук, сам того не осознавая, прижал его к стене. На верхней губе эльфа виднелось едва заметное пятнышко крови. Его крови. Чонгук ошибался. Чимин был самой настоящей войной. — Что, по-твоему, ты сейчас делаешь? — спросил тот, но от Чонгука не ускользнуло, что его голос был на грани шёпота. — Побеждаю, — повторил он сказанное когда-то Чимином. — Ты уже победил, — прошептал эльф. Лунный свет отражался в его глазах, подчеркивал черты лица, гладкость кожи и кончики длинных ушей. — Вот что ты делаешь со своими военнопленными? Чонгук вздрогнул. Он ведь совсем не это имел в виду. Тревога начала тугим узлом скручиваться у него в животе, готовая погасить огонь, вспыхнувший, когда он осмелился поцеловать Чимина. Почувствовав стыд, он сделал шаг назад. Чимин же резко приблизился и, с неожиданной силой отодвинув ладонь Чонгука, прижался к его губам. Надавил на укус посильнее, вынудив Чонгука зашипеть. Губу жгло, точно так же, как прикосновения Чимина обжигали все его тело. Эльф сильнее сжал чонгуково запястье. Кончиком языка прижался к ранке, слизывая кровь, и воин снова почувствовал жжение. Это было приятно и больно. Он не хотел, чтобы это прекращалось. Даже если это означало, что губы Чимина испачкаются его кровью. Возможно, какая-то его часть хотела это увидеть. Он не знал, целовать ли его в ответ или отстраниться. Этот поцелуй был наказанием. Но Чонгук наслаждался. И это подталкивало его действовать смелее. Чимин наказывал его, но делал это двусмысленно. Он отстранился от воина с красными губами и вызовом в глазах, отталкивая того, словно с него достаточно. Чонгук прижал эльфа обратно и провел рукой по волосам, слегка потянув за них, чтобы открыть себе доступ к длинной шее. Чимин покорно поддался. Воин ожидал какого-нибудь язвительного комментария, но все, что получил в ответ – это чужое сбитое дыхание на своём лице. Он понял, что Чимин и не думал заканчивать бой. Они все еще танцевали вокруг друг друга, делая выпады и уклоняясь. Выжидали, когда другой сделает свой ход, и обдумывали свой следующий шаг. Они выжидали, чтобы победить. Чонгуку нравилось побеждать. Он охотно принимал свои боевые трофеи. Воин медленно провел кончиком носа по чужой шее. Оставил поцелуй на нежной коже под ухом, затем на сонной артерии, затем над ключицей. Вкус был такой же, как на губах: пьянящий, отдающий приятным теплом в животе. Чимин под его ладонями – словно статуя, высеченная из мрамора. Чонгук знал, что именно это он и почувствует, если хоть раз позволит себе прикоснуться к нему. В ответ Чимин выгнул спину и провел щекой по его щеке. Они прижались друг к другу, и Чонгук заметил, как под его лаской вся холодность эльфа начинает таять. Воин оставил за собой еле заметные отпечатки крови на чужой коже, и пришел к выводу, что этот вид ему по душе. Правда, что это странное открытие говорит о нем, как о человеке, он пока не знал. Когда Чонгук снова потянул его за волосы, Чимин на секунду затаил дыхание, а затем судорожно выдохнул. Воину нравилось то, как ощущались волосы Чимина в его руке. Нравилось, что он почти никогда не завязывает их, а предпочитает, чтобы те свободно спадали на плечи и спину. Однажды Чонгук сказал ему, что распущенные волосы для бойца – это непрактично. Чимин лишь бросил на него равнодушный взгляд и стал ходить на вылазки с распущенными волосами, без всяких косичек и пучков, лишь бы позлить Чонгука. Чимин запустил руку в волосы брюнета и притянул его голову к своей шее. Другой рукой надавил на поясницу, прижимая к себе как можно ближе. Нога Чонгука оказалась между чужими бедрами, упираясь в пах. Воин на пробу качнул бедрами, выбив из Чимина вздох. Эльф откинул голову назад, и на лице у него было совершенно незнакомое беззащитное выражение. Тело Чонгука отреагировало новым всплеском адреналина. Он обхватил лицо Чимина второй рукой и сильнее прижал к стене своим весом, наблюдая, как тот выгнулся под ним. Раскрылся, словно бутон розы под первым весенним дождем. Ноги Чимина разъехались, и Чонгук был уверен, что с каждым новым толчком, тот чувствует каждую частичку его тела, чувствует, как сильно он хочет его и как сильно пытался это скрыть. Он захотел поцеловать Чимина снова, но тот отвернулся. Чонгук потянулся за его губами, но эльф опять уклонился, прижав руки чонгуковой груди, чтобы удержать того на месте. — Что-то не так? — голос Чонгука прозвучал более хрипло, чем ему хотелось бы. Он чувствовал себя сбитым с толку, потерявшим равновесие, опьяненным близостью чужого тела. — Не целуй меня. С такого близкого расстояния Чимин выглядел как один из тех эльфийских древних богов, которых он видел в книгах. Те были столь могущественны, что заставили всю свою страну поверить в то, что они нечто большее, чем просто смертные. Его взгляд был таким же холодным и непроницаемым, как на картинах. Неземным. Чимин смотрел на него сверху вниз, будто Чонгук был недостоин его внимания, потому что не принадлежал его миру. — Почему? — нахмурился Чонгук, проведя пальцами по чиминовой линии скулы. Когда он снова попытался коснуться его губ, эльф увернулся. — Потому что я не хочу. — Но ты сам меня только что целовал, — взгляд воина метался по белоснежному лицу. — Я тебя укусил, — огрызнулся Чимин. — Не понимаешь разницы? Чонгук отшатнулся, резко убирая от него руки, будто обжегся. — Почему? — повторил он. Злость закипала в нем, стирая все, что он позволял себе чувствовать до этого момента. Чимин отвернулся, будто прячась от лунного света. — Я не позволю ни одному королевскому солдату целовать меня. — Но позволишь им зажимать тебя, пока не кончишь без рук? — его голос прозвучал твёрдо, как сталь. Он чувствовал себя униженно и злился одновременно, насколько мог понять Чимин. — Я не должен был приходить. Поздравляю, ты победил. Чонгук молча наблюдал, как тот, снова выстроив между ними стену, прошел мимо него к ржавым воротам казармы. Ему хотелось остановить Чимина, спросить, было ли это его в планах с самого начала. Ему хотелось умолять Чимина остаться. Когда он открыл рот, чтобы что-то сказать, тот уже испарился в тумане. Ворота закрылись. Дикие розы, обвивающие изгибы кованых ворот, слабо покачивались на ветру. От них исходил еле заметный сладкий аромат. Чонгук не чувствовал себя победителем. Только что он что-то потерял. Запах роз показался ему кислым. Чимин захлопнул за собой дверь и дрожащими пальцами развязал плащ. Он был в ярости. На себя, на Чонгука, на дурацкую полную луну, которая освещала его до абсурдности привлекательное лицо. Даже если бы он закрыл глаза, он все равно смог бы вспомнить глубину этих темных глаз: как они были чернее ночи, но ярче звезд. Ему хотелось утонуть в них. Потому что пока те смотрели на него, он не мог сделать и вдоха. Он скомкал плащ и зло отшвырнул его. Чимину хотелось топнуть ногой и по-детски захныкать. Но он заставил себя думать, что он умнее этого. Сейчас, в своей комнате. После того, как он сделал разумный выбор и ушёл от Чонгука. Но точно не до этого, когда позволил ему прижимать себя к стенке, словно кисейную девчонку. Он слишком увлёкся боем. Драки всегда меня возбуждают. Эльф поморщился, уткнувшись лицом в подушку. Ложь самому себе о несуществующих странных кинках вряд ли сможет ему помочь. Он потерял контроль. Это был один из его главных страхов – потерять контроль над своей магией, жизнью, своей слабой способностью контролировать эмоции. Он провел половину жизни, пытаясь свести концы с концами. Подавляя свои эмоции на случай, если плотина прорвется, и он совершит что-то безумное, о чем потом будет сожалеть. Такие случаи он мог пересчитать по пальцам одной руки. Сегодня был второй. Он увлёкся солдатом Королевства. Тем, чье тело было изрисовано поражениями его народа. Эта мысль пожирала его, словно хищный зверь. Что бы он ни наговорил Чонгуку, отчаянно пытаясь вернуть себе хоть каплю самообладания, в конце концов, он целовал его. Чимин вздрогнул, вспомнив ощущение чужих губ на своих. Они были обветренными и сухими, но целовали его бесстыдно и уверенно. Именно это заставило эльфа укусить Чонгука в ответ. Какая наглость! Прижал его к стене, опьяненный своей победой, а затем попытался забрать приз. «Победителю достается вся награда» – вот, что говорил его взгляд. Ты сам сказал. Ты просто укусил его. Чимин перевернулся на спину, пряча покрасневшее лицо в изгибе локтя. Он лежал спиной на своих длинных волосах и чувствовал, как те неприятно натянулись. Но он не обращал внимания. Ему нравился этот дискомфорт. Ему нравилось это ощущение натяжения. Вспомнив, как Чонгук так же дернул его за волосы, он простонал и повернулся на бок, свернувшись калачиком. В одном он поступил верно: убежал. Он честно сразился, как того хотел воин. И проиграл, наконец узнав, на что, черт возьми, Чонгук тогда намекал: что бы он сделал, если бы ему удалось прижать Чимина к стене. Дело закрыто. Теперь, когда он знал, каково это – быть поцелованным врагом его народа; воином, убивавших эльфов; членом семьи, которая устроила заговор против всей чиминовой страны, – он мог стереть все из памяти и больше никогда не спрашивать себя: «а каково это…». Он больше не хотел знать. Этой ночью Чимин увидел еще один сон. Он отличался от первого: цвета были приглушенными, а видение – далеким, зыбким. Эльф не мог сфокусироваться на том, на что должен был смотреть. Он увидел лес сплошь из каменных деревьев. Ветви тянулись к тошнотворно зеленому небу, словно тысячи костлявых рук, простертых в мольбе о помощи. В воздухе стоял густой туман и едкий, неприятный запах. Чимин шел по забытой тропинке. Обычно та была усыпана опавшими листьями, но сейчас под ногами была лишь черная слякоть. Чимин тяжело ступал по извилистому пути, как вдруг чьи-то холодные пальцы подняли его голову вверх. Он увидел огромную пещеру, высеченную в склоне горы. Пришлось задрать голову еще выше, чтобы охватить весь вид. На него безмолвно смотрело гигантское лицо – лицо рогатого демона или чего-то ещё более древнего. Из камня выступали толстые, чудом сохранившиеся длинные рога, острия которых загибались к небу. Глаза представляли собой две черные дыры, а брови – рельефные изображения двух эльфов, скрюченных в нечеловеческих позах. Нос плоский, с двумя узкими прорезями, из которых выползали вереницы тараканов и других насекомых. Пастью же служила зияющая дыра. Она была шире и выше любой двери, которую когда-либо видел Чимин. Будто издавала ушедший в глубь веков крик, который Чимин, к счастью, не мог услышать. Приготовься. Чимин вздрогнул. Голос снова заговорил, вторгаясь в его сон и озвучивая собственные мрачные мысли. Чимин знал, чего хочет от него Баал. Это было не то место, где прятался последний эльф. Это то место, где будет его ждать бог убийств, когда Чимин останется последним.