По тебе ли я скучаю?

- Как хорошо, - выдыхает Бэлла, удобно расположившись на чужой кровати. Белые простыни смяты, одеяло, едва накинутое поверх них, буграми – волнами – лежит на постели, но в этой кутерьме, созданной громкой смеющейся хозяйкой, так сладко. Не приторно, не до умеренного подташнивания. Сладко, как в момент полной необходимости в этом ощущении. Музыка. Во всём доме музыка. Должно быть Катя снова подрубила свои колонки, унося в бушующую вселенную красок не только себя, но и девушек, проживающих вместе с ней. Песни попсовые из Tik Tok, но совсем не осточертевшие. Удивительно. Раньше Бэллу ни на что долго не хватало. Только на выпивку, драки и сон, как избавление от всего случившегося, от всего содеянного. Бэлла подправляет под собой подушку. Мягкий пуф не хочет укладываться в ровную колбаску, голову приходится приподнять. Возможно, если бы Бэлла убрала телефон в сторону, она бы покончила с этим делом раньше, но упрямство зависимого человека не отпускало. Как итог, подушка покинула хозяйскую обитель, плюхнувшись на пол. - Ну, зай! – протянула Гончарова, пододвигаясь к Бэлле, потягиваясь, перегнувшись через подругу, чтобы поднять свою собственность. – Разве ты не слышала, что если кидать или ронять подушки, то у их владельца будет голова болеть? - Разве это не про шапки? – отрывается наконец от телефона Кузнецова, не спеша облегчить Гончаровой задачу и исправить свою оплошность. - Не знаю, что там про шапки, - Наташа ловко подцепила пальчиками «сбежавший» предмет и подняла его на кровать, выпрямившись, - но про подушки я точно разумею. Бэлла улыбнулась растрепанному виду Гончаровой, но ничего не сказала. В этой комнате, залитой фиолетовым светом кольцевой лампы, было приятно, тихо и тепло. И хоть музыка лилась из щели приоткрытой двери, и хоть за стенами этой комнаты раздавался громкий, звенящий смех – было тихо. Кузнецова забрала у Наташи подушку и, свернув её так, как нужно было самой Бэлле, легла поближе к подруге. Наталья, не проронив не слова, опустилась следом. В фиалковой полутьме вновь вспыхнули экраны телефонов. Инстаграм, Телеграмм, ТикТок, Вконтакте – калейдоскоп писем, подписок, отметок, историй. Пазлы, фрагменты из которых, кажется, можно собрать себя. И себя хотелось бы собрать. Того милого, честного, заставляющего других людей заходиться в счастливом смехе человека хотелось собрать по кусочкам, плавно ровняя стыки разноцветной головоломки. Но это не так просто, как научиться делать плавный переход. Не так просто, ведь ты – это ты. Со своим прошлым, с личными заморочками, упрямством, характером. Истории в инстаграме Бэлла проматывала быстро, вскользь, не отрывая взгляда. Возможно, только немного ближе прижимаясь к плечу подруги, которая с молчаливым пониманием смотрела видео в ТикТоке. «Я счастлива где-то тут» - и Бэлла делала вдох. «По ушедшему счастью не убиваются» - думала Бэлла и делала выдох. Вспоминалось всё и сразу. Всё – это то, что было на* и после*, сразу – это то, что есть сейчас. И сейчас вроде бы всё хорошо, а точнее не так уж и плохо, но что-то съедает изнутри довольно долго. Если честно, то слишком долго. Хотелось разодрать, разорвать, выбросить, но нельзя избавиться от того, что стало частью воспоминаний. Хоть им и завещали хранить в сердце только тех, кто наполняет его радостью. Радость там была и сейчас, но с обуглившимися краями и усталостью. «Если можно уйти от этого, я бы ушла» Хотелось закрыть глаза и перечислить все причины, почему Бэлла ещё держится, почему не уходит, но в темноте под веками нет правды. Это Кузнецова также знает. Ведь всё длится, пока глаза закрыты, пока ответственность призрачная, как прошедшая ночь в памяти раннего утра. Да, будни они такие. Всё, что Бэлла может, это вычеркнуть в вымышленном ежедневнике обещания, планы, выдумки и… обещания. О, как много их было! Бэлла кусает губу, не сводя глаз с экрана мобильного. Может она сама не так честна, не так исполнительна, но, когда вера, которая была практически в руках, рассыпается, и ты снова встречаешься с миром, где любовь – просто секундный импульс (не более), становится горько. Разочарования стали обыденностью, а сказка осталась сказкой. Бэлла убирает в сторону телефон и думает о лете. Она ведь сама похожа на лето. Так говорят. Кузнецова смотрит на Наташу, которая улыбается милым сообщениям фанатов и плавно водит пальчиком по экрану телефона. Наташа хорошая. Бэлла ценит Наташу. Ей хочется, чтобы Гончарова всегда была на её стороне, но просить об этом страшно. Страшно и думать, что такое станет правдой. Войдёт в привычную реальность и опровергнет всё, что не смогли опровергнуть ранее другие люди. Раны ещё слишком свежие, рубец даже не образовался. Какая же подлость. Некого в этом укорить. И снова замкнутый круг. Словецкая крепко зажмуривается, поворачивается на бок и крепко утыкается лбом в единственное тепло, что есть рядом. Пока есть рядом. Бэлла спешит убраться из круга порочных мыслей. О, как было тяжело, когда рядом не было тепла, а ей нужно было бороться! Почему она тогда не поняла? Почему не оценила себя здраво? Почему поддавалась минутам счастья игнорируя часы угнетённости? Разве это не было показателем? Мягкая рука ложится на плечо Кузнецовой, осторожно поглаживая, едва похлопывая. Эта безмолвная поддержка, такая же значимая, как и их разговоры по душам. И мыльный пузырь лопается: «Почему только я плохая? Неужели я не заслуживаю счастья? Могут ли меня любить? Я не изменилась? Избалованный ребёнок. Пора взрослеть. Научись слушать. Тебе никто не желает зла. Просто научись слушать. Перестань убегать от проблем. Пора решать проблемы самостоятельно. Тебе никто не поможет». Бэлла слушала эти голоса – от собственного усталого до чужих, настойчивых, бесцеремонно обвиняющих, воспитывающих, «поддерживающих». Если Бэлла не слушает, то можно ли сказать, что остальные не слышат? Она поднимает голову, открывает сухие глаза и смотрит в лицо Наташи. У подруги взволнованно приподнятые брови, слегка сжатые губы и внимательный, добрый взгляд. Бэлла улыбается. Честно, без надрыва. - Спасибо, Наташа, - раздается в комнате голос Бэллы. Этот свободный голос и искристый взгляд, почти как чистое осеннее небо – холодное и яркое. Гончарова кивает, уголки её губ красиво приподнимаются. - Пойдём к Кате? Чайку может попьём, - предлагает Наташа. Её рука всё еще лежит у Бэллы на плече. - Если ты поделишься вкусняшками от Копатыча, - ухмыляется Кузнецова, соскакивает с кровати, весело хохоча, и скрывается за дверью, сверкая голыми пятками, оставляя за собой смятую постель и не успевшую сориентироваться подругу. - Эй, это мои вкусняшки! – смеется Гончарова и покидает комнату вслед за блондинкой.

По тебе ли я скучаю?