***
Осень пасмурная, облачная. Осень отчасти грустная и меланхоличная. Иногда она чудесная и разноцветная, когда листья кружатся в вальсе с ветром, а еле выглядывающее солнце отражается от мокрого асфальта после только что прошедшего дождя. Это пора теплых пальто, сапог и шарфов. Еще не зима, но уже не лето. И люди разгуливают по городу, словно сошли с обложек осенних фотосессий. Образ кремового пальто на идеальной фигуре одного конкретного стажера застрял в памяти бедного Сону навсегда. Это не работник в сфере рекламы и маркетинга, эта чертова модель, которая, видимо, перепутала жизненные ориентиры и зачем-то не ушла в модельный бизнес. А зря. Но лучше пусть Нишимура и дальше таскает своему сонбэ обалденный кофе, чем будет так порочно соблазнять каждого прохожего с журналов и баннеров. Ким прикусывает кончик ручки, а от усердия хмурит брови, раздумывая почему-то не о промо для новой дорамы их телеканала, а о шикарном аутфите подопечного. Его голова забита не тем, чем нужно. Нехорошо. Он сталкивается взглядами с сидящим по соседству Нишимурой, который и не скрывает, что пялится вот уже не первую минуту. Дыхание, кажется, замирает. Рики ухмыляется, а Сону тонет в этих глазах, в своих мыслях, ощущениях. Его будто бы вот-вот проткнет стрела, и эти секунды, как перед смертью, тянутся дольше обычного. Что, если встать с этого неудобного кресла, оседлать бедра красавчика и впиться поцелуем в хитрые, но такие манящие губы? Что, если бы он сначала углубился языком в его рот, а затем перешел на шею, пока бы они оба окончательно не сошли с ума? В кабинете резко перестало хватать воздуха, голова запульсировала, а зубы вгрызлись в ручку с новой силой. Потаскал пару месяцев кофе, называется. Ким уже рехнулся, позабыв вообще-то о том, какая непосильная ноша — это ваше наставничество. Но скоро это закончится, и все встанет на свои места. Подумаешь, дождаться его выпуска. Ха, делов-то. — Неужели я такой красивый, сонбэнним? — Рики уже не ухмылялся, а еле улыбался, положив голову на свой стол. Они одни в помещении: все разбежались на обед. Придурок. — Не придумывайте лишнего, Рики-ши, я лишь задумался о «Небесной легенде». Разве не слышали, что это наш новый проект? Это плохо, если Вы хотели и дальше оставаться тут, — очередная шпилька в его адрес. Как и положено надоедливому стажеру от его наставника. — Но мне казалось, Вы прожигали глазами во мне дыру, как минимум, три минуты. Я явно не похож на компьютер, — и снова ухмыляется. Он не просто надоедливый стажер, он сущий Дьявол. — Просто признайте, что не устояли перед моей харизмой, сонбэ. И, может быть, я подвезу Вас до дома. Да, Дьявол-искуситель. — Бесплатная поездка звучит заманчиво, я подумаю над этим предложением, — и вовсе не подмигивание от этого чертеныша заставляет его согласиться. Ким Сону определенно красив и в меру очарователен. Знает ли он себе цену? Конечно. Но такие красавчики это отдельный разговор: их побуждения непонятны, их помыслы хитры, их поступки эгоистичны. Проходили уже. Обжегшись однажды, в будущем будешь с осторожностью относиться к парнишам такого типажа, и, возможно, уже никогда не вылезешь из своей скорлупы и дорамного мира, где все всегда хорошо, а если нехорошо, то ты хотя бы понимаешь, что все лишь игра на камеру. Вечером он садится в машину Нишимуры. Откуда такая крутая тачка, да еще и в таком возрасте, не спрашивает. Он вообще не разговаривает с ним на протяжении всей поездки: Ким Сону ледяной, он осторожный и немного драматизирующий, если захочет — пусть Рики сам добивается его внимания. Дома по телевизору скоро показ предпоследней серии любимой дорамы, надо еще успеть приготовить рамен и сходить в душ. Интересно, смотрит ли тогда этот крутой парень дорамы? Хотя какое Сону вообще дело. Его до этого ничего не интересовало, значит, сейчас тоже не должно. Однако появление стажера размеренно, но верно сбивает привычный ритм жизни Кима. Просыпается он только когда чувствует, как кто-то — нетрудно догадаться, кто — отстегивает ремень безопасности и еле касается плеча. Стыдоба-то какая, уснул в машине врага! А как иначе называть того, кто вечно беспокоит на работе по поводу и без? — Сонбэнним, карета прибыла и скоро превратится в тыкву, если Вы и дальше будете спать, — Сону не видит, но чувствует едкую ухмылку у своего уха, отчего гулко сглатывает. В машине так тихо, что Сону слышит лишь свое громкое дыхание и сердцебиение, боясь даже взглянуть в сторону негодника. Но Сону был бы не Сону, если бы промолчал в ответ, и поэтому: — Если карета превратится в тыкву, то, видимо, ты — в крысу. Весьма подходящая трансформация. — Как грубо. — Прости, но, кажется, мои хрустальные туфельки не успеют меня довести до дома, если я так и буду тут болтать попусту с твоей вредной задницей. Шикарной задницей. — Тогда бегите, сонбэнним, пока мое превращение в крысу не оставило меня без одежды, — и теперь Сону точно убегает, словно его только что чуть не подстрелили. Да так, что пятки сверкают. Несносный, бестактный, оборзевший в край стажер лишь со спокойной улыбкой оставался на месте до тех пор, пока вид убегающего сонбэ с раскрасневшимися ушами полностью не исчез. И листья умиротворенно летали по городу, потому что природа, как и любовь, живет по своим правилам. Со временем совместные поездки до дома Кима становятся неотъемлемой частью рутины обоих.***
Их командная работа поражает многих в офисе, но постепенно каждый свыкается с мыслью, что сначала эти двое грызутся так, что вокруг искры летают, а затем возвращаются к обсуждению работы, как ни в чем не бывало. Практика студентов проходит без каких-либо происшествий: когда надо — учатся, когда надо — работают, а когда надо — отдыхают. Утренний карамельный латте, обмен любезностями, мозговой штурм, вечерний сон в машине Нишимуры плотно вошли в жизнь Кима, будто так было всегда. Ему нравится украдкой улавливать улыбку хубэ во время его разговоров с другими, нравится ловить на себе понятные для остальных и не понятные для них самих взгляды. Нравится соприкасаться случайно пальцами и ругаться из-за личного пространства; чувствовать приятное тепло в груди при виде блондинчика и учащенное сердцебиение; тайком засматриваться на родинки на его лице и мечтать прикоснуться к каждой. Но есть и то, что не нравится Сону, и это — слишком много думать. О том, что надо быть осторожнее, о том, как он уже облажался, о том, что не хочет снова ощущать себя использованным, а потом проснуться наутро, зная, что человек, которому ты больше всего доверял, слил твои обнаженные фотографии, сделанные без спроса. Не нравится, что, несмотря ни на что, не может полностью положиться на стажера, когда очень хочется. На душе сквозит такой холод, что протяни ты руку — обожжешься. Вьюга взбаламутила в голове все мысли и ответы на вопросы. Сону все чаще уходит в себя, чувствуя зябкое внутреннее одиночество, от которого сходит с ума. На улице падает первый снег. Все вокруг радуются, но Кима эта романтика больше не интересует. Раньше он так же ждал первого снега, чтобы встретить его со своей второй половинкой и счастливо упасть в омут влюбленности с головой. Сейчас он ничего не ждет, ни с кем не встречает эти мгновения, не влюбляется. Потому стажер так и манит к себе, чертенок, но он опасен. Хочется ли так верить Киму или это аксиома? Наверно. Сону теперь и в этом не эксперт. Брюнет не замечает, как кабинет пустеет, ведь в пятницу сокращенный день. Они снова остаются наедине. Либо поняв настроение сонбэ, либо просто забив на него, Нишимура его не трогает, лишь заботливо протягивая руку помощи. Все так же заботливо закрывает кабинет на ключ, усаживает его в машину и пристегивает. Автомобиль трогается, отчего хочется как обычно вздремнуть на удобном сидении и ни о чем не беспокоиться. Время здесь всегда пролетает незаметно. — Приехали, — Сону лишь мысленно крутит пальцем у виска и смотрит на водителя как на дебила, мол, ты с ума сошел, это не мой дом. — Я голодный, ты голодный, а еще я сегодня невероятно добрый. — Мне показалось, или ты перешел на ты? — Хён, пока дают — бери, чего ты опять включил недотрогу. Разве в такую зимнюю дорогу тебе не хочется рыбных пирожков или ттокпокки? — он поиграл бровями, приглашая присоединиться к трапезе в заведении, о котором Сону до этого дня не знал. В нос сразу пахнуло разными запахами еды, но первыми Ким ощутил тепло и простую атмосферу кафе, и в животе неприятно заурчало, скорее требуя подкрепиться. Нишимура действительно заказывает много вкусностей и, пока они едят, вопросительно поглядывает, будто изучая. — Чего тебе? — с набитым ртом бурчит сонбэ, обычно беспокоившийся о своем внешнем виде и манерах, на что Рики только прыснул. Ему часто приходилось видеть, как стажер смеется, но он никогда не смеялся рядом с Кимом. Было в этом что-то одновременно волнительное и пугающее, что ли. — Что с тобой сегодня, м? Хён, — Нишимура привстает, чтобы взъерошить волосы сонбэнниму. Весь день он с ним так ласков, что даже непривычно без их вечных подколов и сарказма. Его вопрос остается без ответа, утопая в звуках пережевывания пищи. Стажер требовательно говорит, что расплатится сам, говоря подождать в машине, а Сону долго и не сопротивляется, разморенный сытым желудком, не находя в себе силы о чем-то спорить. Вскоре дверь с водительской стороны тоже захлопывается, руки студента опять пристегивают пассажира, и машина, наконец, едет к нужному дому. Первый снег, как далекое воспоминание из прошлого, заставляет голову погрузиться в пучину того отчаяния и разочарования, которые он испытал несколько лет назад. Ноги идут словно сами по себе, Ким даже не помнит, как вышел из машины и поблагодарил ли блондинчика за бесплатный ужин, который, в принципе, никакой выгоды для Нишимуры не несет. Так зачем? Поглумиться над наивностью сонбэннима перед всем коллективом и благополучно свалить в закат? Внутренне сотрясается в истерическом беззвучном хохоте, на деле — загнанный зверек, который боится открыться и пораниться. Чужая рука резко разворачивает его на пол-оборота, и тяжело дышащий Рики, будто вот-вот сорвется, яростно смотрит в упор на сонбэ. Но эта злость какая-то другая, вопросительная, а взгляд Сону, наоборот, отвечающий на что-то, пока сам еще не понимающий, на что. Горячие губы касаются холодных в необъяснимой жажде, но так осторожно, как никто не касался. Язык проходится по верхней губе, пока не проникает глубже. Воздух будто весь выкачивают, а снежинки-спасательницы приятно остужают сошедшие с ума головы. Сонбэнним крепче хватается за плечи, сжимая их руками, и углубляется сам. Зима — холодная стихия, но лед может и обжигать, почти как хаотичное пламя, поглотить полностью сердца и разумы. Со стороны слышится всхлип, который Сону с удивлением распознает как свой. Но слезы не катятся по розовым щекам, они оседают снежинками на ресницах, участливо убранные сразу же пальцами Нишимуры, пока Ким не падает в объятия к своему хубэ, пытаясь отдышаться от накатившего недосрыва и поцелуя. Он даже… за него благодарен? Ладонь успокаивающе поглаживает по спине, пока в самое ухо шепчут: — Прости меня, пожалуйста, прости, — осознание того, что он только что натворил, ударило в голову только сейчас. Если… Если сейчас от него отвернутся, Рики поймет. Все же он переступил черту. Но уже без привычной иронии. — Ты не виноват. Правда. — Сонбэ, мне правда жаль, если ты не хотел, я… — Сону своей грудью почувствовал, как прижимающий его к себе человек трясется не меньше, но при этом боится отпустить. — Первый снег, он такой… Согревающий, тебе не кажется? — а в ответ — кивок. Удивительно, но почему-то ледники начали таять именно зимой, вопреки всем законам природы.***
Горячо. Их тела такие горячие, словно ожившее после зимы солнце возродилось в них. Шуршание ткани друг о друга, частые вздохи. Дрожь в ногах, которую невозможно унять. Они на рабочем месте — стажер и менеджер, который на самом деле стоит не так уж много, чтоб начальство их не выперло. Касание разгоряченных губ к холодной коже вызвало порцию новых тихих полустонов. Черт возьми, Сону не был готов к сексу в офисе, еще и так скоро после начала отношений. — А кто сказал, что мы собираемся заниматься сексом прямо здесь, сонбэнним? — язык Нишимуры небрежно прошелся по ушной раковине, ловя каждый звук со стороны хёна, у которого в последнее время появился кинк на «сонбэннима». Неожиданное, но не менее приятное открытие. К тому же очень полезное. — И да, ты снова сказал вслух о том, о чем подумал, но, к твоему счастью, я еще не полностью поехал крышей, чтобы так бессовестно взять тебя на этом столе, — его колено уперлось в пах, отчего Киму пришлось прикусить ребро своей ладони. — Может, потому что я еще не постиг все уровни твоего сумасшествия? Мы встречаемся всего ничего, а если нас выгонят, дьявол? — гневно шептал Сону, когда на самом деле хотелось кричать, ведь руки Рики забрались под рубашку, чтобы ощупать каждый миллиметр любимого тела. — О, неужели я еще не рассказывал? — а на лице снова знакомая и такая сексуальная ухмылка. — Дядя по маминой линии — президент, так что расслабь булки, ничего нам не сделаю... Ах! — Ким прикусил ему кадык. Так, для профилактики. — Какого фига ты молчал?! На самом деле вот такие их порывы страсти — самое обыкновенное дело. Они могут внезапно перейти к их недетским игрищам даже за просмотром Губки Боба, но при этом до настоящей ночи вместе у них не доходило, за что Сону благодарен. Как только лапанье друг друга переходит границу дозволенного, он словно впадает в ступор. Нишимура решил подождать, сказал, что все в порядке, и вообще якобы не ожидал столько инициативы от хёна, который будто бы спал все это время и сейчас готов постигать мир отношений с завидным энтузиазмом. Киму хорошо рядом со студентом, чего даже он не ожидал от себя, беспокоясь о разнице в возрасте и его учебе. — Сюрприз? — виновато улыбнулся Рики в ответ, зная, что его хён долго злиться не будет да и не захочет. А даже если сделает вид, что обиделся, то ключ к сердцу любого человека лежит через желудок, тем более что экземпляр-то не больно привередливый. Заказать на дом вредной жирной еды, посмотреть вместе что-нибудь, а потом выслушать нытье об опухшем лице и возможных лишних килограммах и плевать, что всегда самый красивый, — идиллия, в которую они оба влюблены. Влюблены друг в друга. У Рики интерес как-то сам собой проснулся, уж больно его сонбэ симпатичный, в итоге получилось как получилось. Никто не жалеет. С наступлением весны они стали больше открываться, желая узнать друг о друге как можно больше. Заполучить полностью в свои владения и не отпускать никогда. В душе порхают, может, и не бабочки, но маленькие дракончики точно заставляют ледяного Сону терять голову от такого сногсшибательного парня. Его парня. Крепкие руки, на вид казавшиеся худенькими, сильнее зажимают хрупкую спину, загребают тонкую талию под свой контроль, не давая выбраться, но выход не то, что нужно Киму, и их гармония — лучшая. От глубоких поцелуев так мокро, что даже немного стыдно, и это проявляется на розовых щеках, пока блондинчик уже засасывает шею, выдыхая негромкое: «Мой», и это «мой» отпечатывается в сознании Сону как прописная истина. Красавчики опасные, и, кто знает, возможно, Рики в их списке, но сейчас, в этот самый момент, это никого не волнует. Существует лишь запах прошибающей страсти, заполонивший все помещение. — Твой. Нужны ли только деньги и социальное положение его родственников парню, в которого он так бесшабашно влюблен, или же сам Нишимура является главной наградой за этот тяжелый путь одиночества? Не важно. Застукает ли их кто-то? Плевать. Рики сбережет, не отпустит, все ради него отдаст. За эту снисходительную улыбку, когда они испытывают нервы друг друга на прочность, за это чувство наполненности рядом, за это благодарное выражение лица, когда сонбэ получает свой утренний латте и делает вид, будто все равно. — Ты же понимаешь, что пора прекращать? Я очень бы хотел этого, но, правда, только не в этом кабинете, — Нишимура отрывается от шеи Сону, чтобы взглянуть на него. Какой же он все-таки восхитительный. Жаль, вредный достался. — Согласен, если только ты купишь мне вкусненького. Компромиссы, знаешь ли, не бесплатные. Какой есть. Четыре времени года Рики потребовалось, чтобы пустить корни в сердце Сону, и теперь он точно так просто его не отпустит. — Советую поторопиться, потому что если мы опоздаем к началу серии новой дорамы, я тебя убью, не моргнув и глазом, мистер стажер-со-связями, — подмигивает ему сонбэнним. Кто знает, как жил бы он дальше, если бы этот блондинчик не подкатывал к нему. Его раковина вообще дала бы хоть трещины? Даже удивительно, что не умер от скуки, ведь сколько всего нового с приходом их стажера появилось в жизни Ким Сону. Стажер, к слову, симпатичный.