Теплый приём

Барон Ли всегда устраивает чудесные приемы. Роскошные и чересчур вычурные, под стать гостям. Ежегодное мероприятие только для ограниченного числа приглашенных проводится в одном из его особняков, в зависимости от тематики безумного вечера. Несмотря на искушенность гостей, ему всегда удается преподнести очаровательную изюминку, вызывая у присутствующих снисходительное одобрение. В этом году всеми уважаемый Ли Суман проводил прием в своем весьма нескромном поместье на берегу живописного озера. Темную гладь разрезали яркие вспышки белых нежных лилий, а в лесную свежесть вплетался тонкий аромат напряженного ожидания. Вдали от пыльных дорог и шумного города затевалось настоящее веселье. Приготовления были завершены, и оставалось лишь дождаться гостей. Массивное здание поместья оплетали тонкие стебли белых цветов, окутывая происходящее сладким пряным ароматом, полы начищены до режущего глаза блеска, повсюду зажжены свечи и слугам отданы указания. Из леса потянуло ночной прохладой, а по траве растекался свет, струящийся из огромных окон. Назначенный час почти пробил, но дорога была пуста. Никем не тронутый кустарник разросся, скрывая узкую полосу, по которой когда-то ездили кареты. По мраморным ступеням к главному входу спустился сам хозяин, желая лично поприветствовать каждого гостя. Оказанное уважение было столь же ценным, сколь и любезность приглашенных. На бароне красовался белый фрак, идеально подогнанный по фигуре, цилиндр, а в руках он держал увесистую трость из красного дерева с золотым набалдашником. После первого удара часов начали прибывать гости. Барон почтительно кивал каждому, жестом приглашая пройти в главный зал, откуда доносились отзвуки тягучей, как мед, музыки и тихий смех. После восьмого удара массивные резные двери захлопнулись, знаменуя начало вечера. Ли Суман не спеша прошел в главный зал, постукивая тростью. С его появлением воцарилось молчание и пришло время для приветствия. - Доброго всем вечера. Спасибо, что почтили мою скромную обитель своим присутствием. Давайте насладимся этим коротким вечером, который ничто в сравнении с вечностью. Как чистая невинность в этом грязном мире разврата, это всего лишь миг. Сегодня вам удастся поймать сладкое мгновенье чистоты, чтобы превратить его в самое желанное. Также, хочу поприветствовать моего особенного гостя. Ву Ифань любезно согласился посетить нас, - барон указал на высокого молодого мужчину прямо у выхода. Статный, в черном, идеально сидящем фраке с серебряными пуговицами и проникновенным жестким взглядом. Послышались тихие вздохи, большинство гостей обратили свое внимание на невозмутимого красивого мужчину. Темная ткань подчеркивала сильные широкие плечи, цилиндр был небрежно снят, а светлые пряди обрамляли точеное лицо. Ли Суман отлично справлялся со своими задачами из года в год на протяжении стольких лет, что и не счесть. Он умел преподносить приятные сюрпризы, а это немаловажно, когда твой главный зал полон нечисти. Ву Ифань оказался в центре молчаливого внимания, чему он сам был не особо рад. Конечно, он знаком с большинством присутствующих, но беседовать с кем-либо не спешил. Несмотря на то, что ежегодный прием был гарантом полного перемирия и можно было не опасаться, осторожность была не лишней. Присутствующим было прекрасно известно, что Ифаня ничего не остановит при желании. Снова зазвучала тихая музыка, внесли вино и свежие сочные фрукты появились на мраморных аккуратных столиках. Возможностью свободного общения можно было насладиться лишь раз в год, чем и воспользовалось большинство, разбредаясь по залу. Ифань молчаливо наблюдал за происходящим, устроившись у окна с бокалом красного вина. Все это он уже видел и не раз, мало что изменилось за последние пару десятков лет, разве что убранство зала стало более вычурным, а вино более ароматным. Даже наряды присутствующих были такими же, как и двадцать лет назад. Казалось, что это было только вчера, и парочка кумихо, тихо хихикающих в углу, остались все теми же. Он их помнил. Ифань всех их помнил. Лухан и Сехун в одинаковых терракотовых шортиках и белых рубашках с накрахмаленными воротничками болтали без умолку, кормя друг друга сладким виноградом. Среди лохматых макушек виднелись аккуратные ушки и слышался тихий смех. Шаловливые взгляды цепко впивались в каждого по очереди, оценивая уровень силы и возможные перспективы. Обманчиво невинные пальчики скользили по хрустящим манжетам, ловко подцепляя круглые пуговки, а шортики оголяли соблазнительные коленки, приглашая развлечься. Кумихо любили играть, но они были единственными, кто получал от этого удовольствие. Вот уже присмотрели себе новую жертву, молодого инкуба, и строят ему глазки. Горячий, слишком вызывающий и дерзкий, с необузданной силой, так и плещущей через край. Легкая добыча для лисиц, если бы не старший рядом с ним, более опытный и умеющий скрывать свою истинную сущность за невинным взглядом. ДиО улыбается, подмигивая кумихо, и те перестают хихикать. Слава инкуба опережает его, а с подобным мало кто захочет тягаться. Он хватает молодого под руку, и до Ифаня доносится строгое «Кай, сдерживайся». Вот как, молодое поколение слишком необузданные и гордое, но века научат покорности или силе. При умелом обращении со вторым, первое совсем не потребуется, о чем Ву Ифань знает не понаслышке. Свет, отбрасываемый свечами, тускнеет, и гостей проводят в столовую, больше похожую на салон, чем на место для трапезы. Ли Суман знает, что не стоит определять место во главе, и поэтому превращает праздничный обеденный стол в миниатюрные и резные, обставляя зал удобными мягкими креслами с подушками. Каждый находит себе уголок по вкусу, а почетный гость устаивается в ближайшее от дверей. Ифаню кажется, что он ничего не пропустил и вряд ли бы что-то изменилось, не появляйся он еще десяток лет на ежегодном приеме. Вот уже и банши разогрелись, намереваясь повеселиться как следует. На одном из вечеров гости остались без бокалов из-за их шалостей. Бен Бекхен и Ким Чонде в этот раз грозились исполнить кое-что новенькое для странно улыбающегося эльфа, который, кажется, не подозревал о подвохе, подбивая банши на активные действия, хлопая в ладоши. Ифань собирался уже ретироваться, как внесли еду. Вернее, еда внесла блюда. Красивые молодые барышни в пышных шуршащих платьях с рюшами источали нежный дурманящий аромат топленого молока. Разговоры затихли, но никто из присутствующих не обращал внимания на изысканные блюда на тарелках, жадно втягивая запах столько желанного ужина. За процессией смущенных таким вниманием девушек вошел хозяин вечера. - Надеюсь, все хорошо проводят время. Эти милые девушки из школы для благородных девиц любезно согласились приготовить ужин и поиграть с нами. Сейчас давайте насладимся трудами этих прелестниц и посмотрим небольшое представление нашего невинного талантливого дарования, - барон кивнул, позволяя внести инструмент на небольшое возвышение в углу зала. Присутствующие кавалеры уступили свои места молодым аппетитным барышням. Свежие лица со стыдливым румянцем стали украшением этого зала, как главное блюдо роскошного обеда. Ифань знал, что барон тщательно отбирает лучшее для вечера. Невинность в эту ночь определенно превратится в что-то иное. Чудесные девственницы отлично подходили тематике вечера, служа дополнительным штрихом к общей приятной атмосфере. Кто-то посещал вечера Ли Сумана, чтобы сделать связи более прочными или чтобы обзавестись новыми. Были те, кто выискивал слабости у недруга, но большинство приходило отведать лучшие лакомства и получить удовольствие от представления. Сегодня должно было быть что-то особенное, Ифань знал это. Просто так дракона не приглашают, тем более барон Ли собственной персоной. Дверь в зал вновь открылась, впуская сегодняшнего исполнителя. Белое, довольно простое платье с газовой полупрозрачной юбкой открывало обзор на стройные длинные ноги и подчеркивало пухлые яркие губы и фарфоровую кожу. Ифань знал, по какой причине его позвали. Кому-то нужна услуга, и он определенно ее получит, раз смог устроить подобное. Гости расступались, пропуская исполнителя к сцене. Тонкая ткань шуршала при каждом шаге, на возвышении возле арфы появился табурет, и восхищенную тишину прервала задетая струна. Густые ресницы подрагивают, длинные тонкие пальцы поддевают струны, рождая с тихим дыханием изящную сладкую мелодию. Чистота первого снега и горной реки, невинность первого прикосновения и распустившегося цветка, беззаботность молодости и отчаянность последних лет - все сплетается в лозу неудержимой песни. Ни единый шорох не прерывает прекрасной мелодии, впитывая желанную иллюзию жизни через музыку. Все взоры прикованы к умелым пальцам, гибким запястьям и дрожащим от удовольствия ресницам. Разливается невинность, чистая и незамутненная, отчего отчаянно прекрасная и пугающе завораживающая. Мелодия затихает, рассыпаясь на мелкие осколки. Никто не двигается с места, и барон незамедлительно встает, привлекая к себе внимание. - А сейчас давайте немного поиграем. Прятки в моем поместье особенные, с изумительными сюрпризами, - Ли Суман следит за каждым хищным взглядом, за каждым движением, готовый в любой момент принять необходимые меры. На выступающего устремлено все внимание, голодное и по-странному теплое, - будем прятаться парами, чтобы было веселей. Первым дадим возможность выбрать нашему почетному гостю, - барон выжидающе смотрит на Ифаня. В зале слышится лязг, и кто-то начинает пробираться поближе к импровизированной сцене. Ждать долго не нужно, атмосфера и так раскалена до предела. Ву Ифань знает, что сегодня пришел сюда не зря, пусть вечер и мгновение в сравнении с вечностью, от такого подарка отказаться просто невозможно. Два шага до возвышения и четыре до дверей. Прохладная узкая ладонь в сильной руке доверчиво сжимается, а осторожные движения сопровождаются шуршанием ткани. Дракону никто не посмеет перечить, но столь желанное угощение хочется испробовать каждому. Тягучая сладость дразнит и манит, словно первая любовь. Взгляды впиваются раскаленными иглами в нежную шею, разрывают никчемную ткань и упиваются запретным. У дверей слышится тихое возмущенное шипение, кто-то смелый и довольно сильный не желает принимать выбор Ифаня, преграждая путь. - Прочь, - тихое рычание режет напряженную тишину. Девицы в креслах непонимающе переглядываются, ежась от ощущения опасности, которое можно почувствовать кожей. Лепрекон не готов нарушить клятвенное обещание, данное сотни лет назад и отступает, пропуская пару. Ифань помнит правильные черты и властный взгляд, помнит мощную силу и непреклонный норов. Сухо не смеет тягаться с драконом, но и уступить желанное не в его природе. Не в первый раз лакомый кусочек достается именно Ифаню, а не уважаемому столетьями лепрекону. Но пока золотой горшочек при нем, ожидание станет уделом решительного, сменяя собой заранее проигранную отчаянную битву. Веселье продолжается, а юных дев берут в пары загадочные незнакомцы, любовно оглаживая аппетитные формы. Прятки были завершены в тот же миг, когда появился долгожданный ужин. Теперь самое время насладиться угощением в укромном месте. Пары разбредаются по поместью, и никто не задается вопросом о том, кто же будет водить. Двери закрываются на защелки, оставляя стоны и душераздирающие крики в немых стенах поместья. «Приятного аппетита» тихо желает барон Ли, отдавая распоряжения покорным слугам. Эта дикая ночь невинности и чувственного разврата определенно хороша. Но самое главное – это удовлетворение желаний дракона, хотя подобный дар просто не может оставить равнодушным. Ву Ифань открывает первую поддающуюся дверь, пропуская гостя внутрь, и замирает в нерешительности, любуясь и втягивая тонкий аромат трав и меда. - Имя, - тихий хриплый шепот касается нежной кожи. - Исин, - тело напрягается, ощущая обжигающий неудержимый жар. - Как они посмели вырядить тебя в жалкие тряпки, - Ифань бережно касается плеч, опускаясь ниже. Слышится громкий хруст ткани и платье опадает драным клочком на пол. - На выступлении положено находиться в одежде, - Исин мягко и тепло улыбается, осторожно касаясь серебряных пуговиц на фраке. - Одежда не имеет значения, когда глаза видят саму сущность, - Ифань перехватывает чужое запястье, скользя горячими пальцами выше. Медленно и осторожно, впитывая каждый миг соприкосновения кожи. - Я хочу… - тихий вздох, и ладонь ложится на черную плотную ткань. Пара серебряных пуговиц с тихим звоном падают на пол, материя трещит под нетерпеливым напором, а шумное дыхание срывается с соблазнительных губ. -Сложно поверить. Настоящий, - восторженный шепот ласкает слух. Ифань замирает на мгновение, любуясь стройным гибким телом перед ним. Светлые растрепанные волосы цвета речного песка, кожа подобна первому цвету жасмина, взгляд темных глаз, проникающий до самого сокровенного, и ласковая улыбка. Тепло обволакивающее и свежее, как весенний ветер, расходится мягкими волнами, схлестываясь с горящим жарким и опасным пламенем. - Это редкая удача, за которую придется платить, не так ли? – руки Исина стягивали с широких плеч рубашку. Прохладные пальцы соприкасались с опаляющей кожей, делясь рвущей на части свежестью. Огонь разливался по крови, вплетая нотки тягучего меда и предрассветной росы. - Я готов отдать больше, чем имею, за возможность прикоснуться к единорогу, - губы Ифаня передавали шепот мощными разрядами через чувствительную кожу. Руки скользили по телу, ловя ответные несмелые движения. - Я возьму больше, чем можно представить, - мелодичный голос прокрадывался под кожу, отметая запреты. Исин прикрыл глаза, отдаваясь захватывающим ощущениям. Тела соприкасались, плавя чувства и доводя до предела желание. - Бери, - жадное рычание и смелые, почти отчаянные поцелуи остаются на коже алыми цветами. Ифань касается плоской груди, узких бедер и понимает, что не сможет насытиться. Аромат тела раскрывается в невероятную палитру, откровенно манящую и всепоглощающую, не давая возможности вздохнуть. Хочется жадно пить тихие стоны, срывающиеся с ярких пухлых губ, наслаждаться ответными рваными движениями и этим доверчивым взглядом. Дикое желание обладать накрывает полностью, срывая заслонки вечности и обнажая чистую силу. Из нежных и ласкающих прикосновения перетекают в рваные и режуще-откровенные. Ифань обнимает крепко, до боли, получая такие же объятья в ответ. Длинные ноги обвивают талию, а жаркий шепот в шею посылает дрожь нетерпения. Исин стонет, почти не ощущая жесткого холода стены позади, лишь жадно пытаясь прижаться ближе. Аромат солнца и жизни дурманит, просит подарить всего себя, и отказать ему просто невозможно. Раздражающий запах розового масла врезается в жаркую идиллию. Капли стекают горячим металлом, готовя к боли и наслаждению. Склянка с витиеватым узором выпадает из рук Ифаня, звонко разбиваясь о холодную поверхность пола. Комната наполняется удушливой сладостью розы, но сейчас имеют значение лишь осторожные движения и еле-заметный решительный кивок в ответ на немой вопрос. Бедра соприкасаются, и неудержимое пламя разрывает предрассветную свежесть с болезненным вздохом. Дыхание смешивается в яростный клубок, сотканный из ничем не прикрытого вожделения. Стоны разливаются по комнате, а движения становятся резче. Ифань сжимает в руках сильное тело, делясь жаром и принимая ответные нетерпеливые движения. Исин старается удержаться, хватаясь тонкими пальцами за влажную гладкую кожу. Тонкие полосы царапин расчерчивают смуглую спину, разжигая страсть сильней. Дыхание срывается на бешеный беспорядочный ритм, а мощные руки лишь сжимают узкие бедра сильней, пытаясь соединить теснее и навечно. Ифань забывает об осторожности, лишь дурманящий аромат и податливое тело рядом имеют значение. Нарастающее тугое напряжение растекается огненным жаром по крови и вырывает на мгновение из реальности. Громкий протяжный стон льется из сладких губ, делая наслаждение полным, идеальным. Ленивая нега окутывает заботливым коконом, погружая в расслабленный сон. Ночь накрывает усталостью и спокойствием, ничего не обещая и не прося взамен. Рассвет не увидит одинокой фигуры, покидающей роскошный особняк посреди глухой чащи, утренняя прохлада не сможет уловить тонкий аромат обещания, а первые птицы не услышат тихого «Спасибо за гостеприимство барон. Услуга, в которой Вы нуждаетесь, будет оказана». И только полная луна станет свидетелем мягкой ласковой улыбки. Осторожные шаги затихнут вдали, оставляя неуловимое, как ветер, тайное знание о том, что единорога невозможно встретить без его на то желания.