***
Долгожданный звонок с урока. Он лениво поднял голову с парты, спину ломило после долгой нудной пары, на щеке отпечаталась ткань джемпера. Пытаясь въехать в реальность после сладкого сна о том, как он в своей теплой кровати играет в видеоигры, он встряхнул головой, укладывая волосы, которые, к слову, торчали в разные стороны с самого утра. А он говорил, не нужно было ложиться с мокрой головой после душа.. — Чуун, соня-засоня, пошли в столовку, - донеслось за его спиной. О-неет, ни за что. — Ну нет, я не голоден. Иди сам. Он откинулся на спинку стула и запрокинул голову. Только не столовая. Во первых, он уже насладился горячим дошираком в своем сне, а во вторых, он не хочет снова столкнуться со своей ходячей проблемой. С катализатором его сердца и хитрым охотником по его душу. А он там будет. Точно будет. Он будет поджидать его, как хищник жертву. — Ну Чуун, ну пошли, я есть хочу. Ты же не бросишь меня в одиночестве — его дружок уже накинулся на него сзади и повис на шее, щекотя затылок пепельно-серыми волосами. — Мы быстренько, туда и назад. А? — Я не хочу. В школе дубарь, а батареи еще не топят, я только согрелся. Он обреченно простонал. — Нуу — Бен уже скорчил обиженную мордочку. — Ну лаадно — Чун сдался. — Но только быстро. -Ура! Да-да, мы одной ногой там, другой уже здесь! Они вышли из класса и потопали в место сосредоточения всех булочек, ватрушек и компотов в этом месте. Беннет что-то, не умолкая, трещал впереди, но Чун его не слушал. Все мысли в его голове крутились только вокруг одного человека. И этот человек скоро вновь предстанет перед ним. Тот всегда ходил в столовую в одно и то же время, и, о-боже-какое-совпадение, сейчас было именно оно. Ладно, главное просто притаиться у выхода, подождать Бена и быстро унести свой зад обратно в класс. Как только они подошли к столовке, Чун объявил, что подождет друга у дверей, аргументировав это тем, что не хочет быть намертво задавленным толпой. Тот, разумеется, начал канючить. — Ну Чун Юнь, как ты можешь так жестоко поступать со своим лучшим другом! — театрально воскликнул тот. — Ты же видишь какой я низкий и нерасторопный, и какая там толпа-толпища! Я же там сто лет стоять буду. Другое дело ты- высокий, сильный, мужест… -ЛААДНО, - Чун не дал ему договорить, так как уже понял, к чему клонит его друг. Он закатил глаза и ворчливо взял его деньги. Затем потопал по направлению к киоску. — Ты лучший! — услышал он вдогонку. Естественно лучший. Только вот сейчас ему придется, по видимости, пережить свой худший кошмар, потому что его глаза уже заметили до тошноты знакомый силуэт в толпе за едой. Эти темно-синие волосы, эта стройная фигурка и бледно-розоватая кожа. Он медленно приближался к нему. Хотя еще не поздно было развернуться. Сердце уже начало ходить ходуном. Его несчатье стояло глубоко в центре скопления людей, и он быстро шмыгнул в правый край толпы, подальше от него. Чертов Бен! Когда-нибудь я его шмякну, клянусь. Он топтался в очереди, которая так и старалась выдавить ему кишки через рот. Но он держал позицию и пытался сопротивляться. И временами поглядывал на затылок Синя.***
Син Цю. Именно так звали его горе. И он издевался над Чунем с начала этого учебного года. И вел себя очень странно. Он мог жестоко высмеивать его со своими друзьями, ставить подножки и всячески глумиться. Но порой, он зажимал Чуня в углах и подбрасывал двусмысленные записочки в его шкафчик. Когда Син впервые поцеловал его после школы в пустом коридоре, то Чун точно понял: он попал в капкан, из которого ему уже не вырваться. С этого момента, случаи физического контакта участились и это выбивало из Чуня последний дух. Это раздражало, он ненавидел Син Цю, но в то же время его бросало в жар и сердце заходилось ходуном каждый раз, когда холодные пальцы Синя касались его шеи. И он не мог понять, как в таком хрупком, изящном теле с миловидным личиком могла скрываться такая хитрая и коварная натура. Точно волк в овечьей шкуре! Однако, следует отметить, что в то время, когда Чун старательно избегал Син Цю и внушал, что он делает себе только лучше, он обманывал сам себя. Ведь в глубине души он знал, что жаждет прикосновений Синя, что расстраивается, когда тот не обращает на него внимания, что уже давно попался на крючок своих чувств. И сейчас он стоял позади Син Цю и пялился на его затылок. То, что Чун изначально встал как можно дальше от него, не имело никакого значения потому, что толпа постепенно толкала его к центру и у него не было выбора, кроме как подчиняться. И вот он уже в метре от Синя и старается отвести взгляд. Однако поздно, тот, словно почуяв неладное, обернулся. Их глаза встретились и секундой позже губы синеволосого изогнулись в ухмылке. Этой чертовой ухмылке! Чун отвел взгляд, но уже чувствовал, как его щеки начинают краснеть. Через минуту они уже стояли плечом к плечу. И Чун даже чувствовал его запах. Такой приятный, но, в то же время, ненавистный. Нежный, как запах детской пудры. И милые, слегка торчащие ушки. Ох, черт. В голову без тормозов нагло лезли воспоминания о вчерашнем дне. Как прохладные руки Синя блуждают у него под рубашкой в кабинке школьного туалета. Как жаркое дыхание опаляет шею и мягкие губы жадно целуют. А Чун, как ни старайся, не мог скрыть возбуждения, он плавился, как масло в руках Син Цю. Он не мог противостоять ни тому, что творил с ним его «приятель», ни чувствам, которые бурлили внутри. Он лишь постыдно стонал в ответ. А тот все ухмылялся и наслаждался его реакцией. Он стоял в шумной столовой и пытался прогнать навязчивые образы из головы. Весь покрасневший, он пытался смотреть куда угодно, только не на Синя. Который, к слову, стоял рядом с ним совершенно спокойно. Чун Юнь ожидал, что тот как обычно пустит несколько язвительных комментариев в его сторону, но Син лишь купил пару сендвичей, дождавшись очереди, и с невозмутимым видом просто ушел. Отлично, просто класс.***
Уже вечерело, когда Чун сидел в классе и доделывал злочастную практическую по литературе. Все уже давно разошлись по домам, школа пустовала. Беннет настаивал подождать его, но Чун отправил его домой, так как работы было по горло, а заставлять других ждать он не любил. Он еле как карлякал в тетради, пытаясь собрать остатки здравых мыслей. Голова под конец дня совсем не варила. Особенно после встречи с Синем. Как же хотелось домой. Но для завершения задания ему нужно было еще заглянуть в библиотеку, дабы выписать отзывы некоторых критиков о произведении из христоматии. Он спустился в назначенное место и встал на пороге, как вкопаный. За длинным деревянным столом сидело воплощение всех его страхов и в то же время самых ярких чувств на земле. Вернее, не сидело- а лежало, положив голову на скрещеные руки. Он спит? Возможно, устал. так, надо максимально тихо забрать нужное и смыться. Он осторожно, почти на цыпочках прошел к полкам, минут пять покопался и выудил нужный сборник. Затем так же аккуратно направился к выходу. Но у двери остановился, обернувшись. Син по-прежнему сопел, как младенец и выглядел так мило, что Чун не удержался и решил подойти поближе. Ладно, только одним глазком взгляну, когда мне еще представится такая возможность? Правильно, — никогда. Он тихо потопал к столу. Обогнув спящего, Чун остановился в метре от него. Син Цю представлял собой полное невинности и невозмутимости творение. Волосы рассыпались по рукам, губы были слегка приоткрыты. А черты лица полностью расслаблены. Ей богу, как ребенок. И не скажешь, что этот человек способен глумиться над другими. — и долго ты еще собираешься пялится на меня? Он чуть не подскочил на месте. ТАК ОН НЕ СПАЛ?! Вот козел! Син Цю все еще лежал с закрытыми глазами, но затем медленно их открыл и покосил на Чуня. — любовался мной? Уголки его губ поплыли наверх. Вот же скот, он знал, что я здесь и специально притворялся, чтобы вогнать меня в краску! — Увидел, что ты тут валяешься и просто хотел убедиться, что ты не в отключке. — Слукавил Чун и уже направился к выходу, стараясь не выдавать эмоции. Но его резко дернули за рукав и прижались к нему сзади. Син Был ниже его и выглядел довольно хрупким, но силы у него было не отнимать. — Ну чего ты так сразу- слащавым голоском протянул тот. — Только пришел и уже уходишь? — Отцепись, мне не до тебя сейчас. — Ты так груб, хотя минутой ранее стоял и бесстыдно любовался мной. -все в том же тоне тянул Син Его руки уже начали скользить по животу Чуня, нежно поглаживая. Тело последнего уже напряглось и вытянулось по струнке. Он попытался резко вырваться, однако ему не позволили. Син уже, как к себе домой, запустил руки под рубашку своей «добыче». По всему телу Чуня тут же пробежали мурашки. Дыхание участилось, а щеки мгновенно обдало жаром. Нет, нет, нет, нет, ТОЛЬКО НЕ ЭТО Он зажмурился и тяжело выдохнул. Ему хотелось убежать, попытаться вырваться снова и удрапать от сюда к чертовой матери, но он не мог. Не мог больше сопротивляться чувствам. Син медленно водил пальчиками по напряженному пресу. — Ты весь напряжен, Юни. Тебе стоит расслабиться. С этими словами он толкнул Чуня на ближайший стул и тут же уселся сверху. СТОП, а вот это уже слишком, он меня сейчас отыметь пытается? Прямо в этой чертовой библиотеке???! Ладно школьный туалет — там уже никто ничему не удивляется, но не библиотека же черт возьми! -Стой, я не... -попытался промямлить он, но его тут же заткнули поцелуем. Син уже по хозяйски нырнул языком в рот Чуня, продолжая гладить плечи и тело того под рубашкой. Его губы были мягкими, влажными и теплыми. И такими желанными, черт возьми Чун Юнь ты совсем попрощался с головой! Спустя минуту мокрых поцелуев, Син отодвинулся, чтобы отдышаться. Его грудь вздымалась, а сам он смотрел на Чуня, как волк на ягненка. Коварно ухмыляясь, он пожирал его взглядом. И Чун был готов поклясться, Син Цю наслаждался пунцовыми щеками Чуна и его растерянным видом. -Ненавижу тебя. -промямлил Чун, запрокидывая голову. Он был готов провалиться под землю сейчас, настолько неловко ему было. -Кто бы сомневался — Син хмыкнул и поддался вперед, обхватив мочку уха Чуня губами. Он неспеша водил языком по ушной раковине, периодически целуя и слушая тяжелое дыхание в ответ. Его ручки вынырнули из-под одежды парня и скользнули по шее, обхватив затылок. Он выстраивал цепочку из поцелуев, спускаясь от уха к скулам, щеке, губам, затем шее. А Чун? А что Чун? Его сознание уже давно было за пределами этого города. Он лишь придерживал бедра Синя, и выгибался навстречу его действиям. Было чертовски приятно, и он не мог это отрицать. Сердце плясало чехарду, дышать становилось все сложнее, в штанах стало предательски тесно. ЧЕРТ! Разумеется, Син Цю заметил это. Он хитро улыбнулся, прям как кот обожравшийся сметаны. Его юркий язычок снова оказался у Чуня во рту, а рука поползла вниз. «Ох» — только и успел подумать про себя Чун, как ширинка его брюк расстегнулась и прохладная ладонь накрыла горячую плоть. Син запустил вторую руку в копну его волос, слегка сжимая и продолжая целовать. Он продолжал ритмично двигаться, пока Чун, уже не стесняясь, постанывал, уткнувшись лицом в его плечо. Через несколько минут пришла долгожданная разрядка и он с силой вжался в Синя, судорожно выдохнув. Нежность смешалась со страстью, любимый запах успокаивал, а кровь бурлила внутри. Они смотрели в глаза друг другу еще с минуту, пытаясь отдышаться. Чуню хотелось просто исчезнуть. Он чувствовал себя маленькой продажной шлюшкой. Если бы Бен знал, чем он сейчас занимается, то точно бы хорошенько вмазал ему за распутство в общественном месте. Даже если и сейчас они были в этом месте только вдвоем. -Что же ты делаешь со мной.. Чун бессильно опустил голову Синю на плечо. Но тот лишь слегка погладил его по щеке, а затем медленно отстранившись, слез с колен. Больше не поддерживая зрительный контакт, он взял свои вещи и направился к выходу, оставив абсолютно охеревшего Чуня позади. Он уже был готов потянуть за дверную ручку, как резко остановился. — До завтра — сказал он, а затем обернулся. На его губах располагалась та самая ухмылка. Жестокая. Ухмылка хищника. Волка в овечьей шкуре. Син вышел из библиотеки. ЧЕРТ!