Убийство в Восточном экспрессе

У Сяо Чжаня оказывается в городе много знакомых: однокурсники, бывшие коллеги, даже подписчицы его блога с радостью готовы приветствовать его на новом месте, так что о социальной изоляции речи не идёт. Но ему очень хочется совместной какой-то активности, и они выбираются знакомиться и общаться, чтобы создать новый общий круг. На этот бранч Сяо Чжань особых надежд не возлагает. Его университетский знакомый никогда не был ему особенно близок, да так, что Сяо Чжань даже не потрудился выяснить, высокомерен он или просто производит такое впечатление из-за, например, близорукости. Но тут была не его инициатива, и даже не его первый каминг аут, так что, он всё равно очень благодарен и приложит все усилия, чтобы эту благодарность выказать. Они с Ибо приходят первыми, так выходит, что сильно заранее, и решают начать сами. Они смотрят на залив с 57 этажа комплекса Марина Бэй, и Сяо Чжань думает про себя штампами: «Это был бы самый красивый вид в моей жизни, если бы я не смотрел на тебя». Правда, момент их жизни сейчас так хорош, что Сяо Чжань готов простить себе любые клише. Они сидят на дальнем диванчике в самом конце длинного балкона. Сегодня нет тематических вечеринок и всё-включено акций, поэтому людей мало, и, несмотря на то, насколько они открыты всем ветрам на этой высоте, обстановка почти интимная. Еда здесь итальянская, континентальный поздний завтрак, апельсиновый сок, шампанское. Ибо такой красивый, ему так идут этот ветер и простор, что у Сяо Чжаня кружится голова. От глотка шампанского и от любви. Совсем сносит крышу. Будто он вдохнул судорожно, тогда, едва увидев Ибо, и так и живёт в этом изумлённом вдохе, восторженно замерев. Но эти восторги сейчас у него не самого возвышенного свойства. Французы чем-то эдаким начиняют свои пузырики, одобрительно думает он, глядя на запотевший флют. Ван Ибо сидит на диванчике боком ко всему балкону и входу внутрь, а Сяо Чжань лицом, и видит, что никто к ним пока не идёт — ни официанты, ни другие гости чтобы сесть где-нибудь в их стороне балкона. Поэтому он чуть склоняется к Ван Ибо и голос понижает, но не особо. — Знаешь, о чём первом я подумал о тебе? Никогда не догадаешься. Глаза Ван Ибо заинтересованно вспыхивают, и он проводит пальцами по влажной стенке своего стакана с соком, который только что поставил на столик. — М-м? О чём же? — Я хотел съесть с тебя завтрак. С тебя, полностью раздетого, лежащего на спине, голым, вымазанным в сладком джеме… — Ибо оглядывается вокруг, алея щеками, и облегчённо вздыхая, убедившись, что некому услышать все эти возмутительные вещи, — ...собирать с тебя губами виноград, поцарапать тебе рёбра гренками. Ибо смотрит на него хорошим охуевшим взглядом — тёмным, жарким. В нём самом всё внутри так горячо, даже язык, которым он произносит эти слова, ощущается горячим. И пересохли губы. — Взять тебя за подбородок и слить в твой послушно открытый рот прохладный, чуть согретый у меня во рту, смешавшийся с моей слюной апельсиновый сок. Длинной жёлтой струёй. Ибо тихонько сползает по сиденью вниз, должно быть, стесняясь своего румянца, из его горла вырываются вздохи, которые могли бы стать стонами в спальне. И они точно станут. Эта картина наталкивает Сяо Чжаня на мысль, от которой он совсем теряет себя. Он берет в руки шампанское, и делает небольшой глоток, оглядывая балкон снова, — он всё так же почти безлюден, спинки диванов и плющ на разделяющих их деревянных столбиках создают иллюзию уединения. И сейчас даже не совсем иллюзию, они всё же препятствуют взгляду. — Ложись, — говорит Сяо Чжань, и глаза Ван Ибо почти закатываются. Он давит немного на плечо Ван Ибо, показывая ему направление и чуть разворачивая, и укладывает его себе на руку. — Открой рот. Ван Ибо открывает рот с тихим, но явственным стоном, и Сяо Чжань, отпив ещё немного Вдовы Клико, склоняется над ним низко, но не до расстояния поцелуя. Он выпускает изо рта щекочущую каплю, ещё одну, струйка разбивается об высунутый язык, о нёбо дурманящими брызгами. Ибо выгибается, но держит рот открытым, а язык высунутым. Несколько ошеломительных секунд они делают это чуть ли не в самом открытом месте мира. Сяо Чжань сглатывает остаток шампанского из-под языка, и говорит: — Ибо, глотай. Открой глаза. Ибо смотрит на него мутным взглядом и смыкает покрасневшие от прилившей крови губы. Они остаются одни ещё несколько минут, в молчании переживая произошедшее, обмениваясь взглядами и улыбками. Обещая друг другу безмолвно повторение, выяснение, обсуждение сто раз, как они хулиганили в Лаво над заливом. Обещая друг другу счастье.