Вниз по кроличьей норе

Уходя, Дик наводит хоть какое-то подобие порядка в папках с отчетами и протоколами, и даже выбрасывает из шкафчика весь мелкий мусор, копящийся там самым загадочным образом. Уже в холле, Саммерс провожает его привычным «до завтра», и он на автомате бросает «увидимся», хоть через пару шагов и понимает, что зря. -Вообще-то, с завтра меня не будет. Недели три, скорее всего. Саммерс разворачивается и возвращается назад, подойдя, как всегда, чуть ближе, чем стоило бы. -В смысле? Ты куда пропасть собираешься? Дик незаметно выдыхает и чуть опускает плечи. -Я взял больничный. Ну знаешь, после этого газа и вообще... Я не в лучшей форме сейчас. Ребекка смотрит на него испытующе. -Не хочу сорваться на кого-то, как Фрэд на выходных… Или как на того парня в ночь атаки. -Да ладно тебе, Дик, у нас и так людей не хватает, а без тебя тут вообще нормальных копов не останется, ты чего? Она сводит брови и чуть склоняет голову набок, и Дик чувствует тот же ощутимый укол стыда, что и на комиссии вчера. Обмануть доктора Лившица было проще простого, тот сам называл все ожидаемые симптомы и поднял на Дика глаза от силы раза два. Даже заготовленная история про страх многоножек-убийц не понадобилась. С Саммерс все сложнее. Плюс, ему не хочется, чтобы она считала его мудаком. -Неправда, Ребекка. Ты же на месте, - он мягко улыбается и смотрит на нее чуть виновато, - а я правда последнее время не в себе. Она немного молчит, а потом кивает, поджав губы. -Ну тогда отдыхай, Грейсон. Береги себя. -И ты. Уже на улице, Дик все еще не может отделаться от липкого чувства вины, за то, что оставляет дневные патрули в действительно самый неподходящий момент. Но ему нужно время на уход за Джейсоном. Еще вчера стало ясно, что оставлять его дольше, чем на пять часов, просто жестоко – сам он пока не может нормально добраться ни до кухни, ни до ванной. А сейчас нужно еще закупить продуктов на неделю, и хорошо бы успеть минут за сорок с дорогой. Но как только Дик начинает ходить между полок, понимает – это уж вряд ли. Смотря на огромную витрину холодильника с молочкой, он осознает, как давно не покупал себе нормальных продуктов, тем более, где-то кроме маленькой круглосуточной лавки Саида на углу его улицы. Заходя в каждый новый ряд, Дик смотрит на продукты и пытается вспомнить, что из этого готовил Альфред. Но всплывают как-то больше разговоры и шутки за едой, мягкий свет лампы над столом, горячий пар, поднимающийся от тарелки. Вкусы. Но не сами блюда. Поэтому, он валит в тележку все, что, как ему кажется, может успешно термически обработать, или же то, что этого вовсе не требует. В итоге, набирается целая куча продуктов, совершенно не сочетающихся друг с другом. Дик тратит уйму времени, набивая тележку сладостями, хотя, честно признаться, даже не может вспомнить, любил ли Джейсон сладкое. Любит, в смысле. Любит. «В конце концов, глюкоза должна быть ему полезна. Раз ее вводили через капельницы, можно подлечиться и более приятным способом» - решает он. Дойдя до остановки автобуса с двумя огромными бумажными пакетами в руках, Дик прислоняется к обрисованному баллончиком пластику и закрывает глаза. Он прислушивается к еле ощутимому тянущему чувству где-то за ребрами. Он знает, что это. Дик так и не говорил ни с кем из семьи все это время. Он знает, что Б выходит ночью, он видит заголовки, про Светлячка и Мен-Бэта, но это ни разу не значит, что он в порядке. Брюс всегда эффективнее, когда ему плохо. Завтра. Завтра Дик приедет к ним ненадолго. Сделает Джейсону перевязку, и на час смотается в поместье. Надо только позвонить Альфреду. Открыв глаза с чуть-чуть более легким сердцем, Дик понимает, что уже какое-то время прислушивается к музыке. В небольшом сквере напротив остановки покосившуюся лавку облепила кучка подростков. Парень играет на гитаре, другие ребята слушают, потягивают пиво из банок, кто-то громко смеется. Один кладет голову на плечо тому, что играет. Дик хочет отвести взгляд, но почему-то не может. Они все выглядят так расслабленно, так… легко. Как будто весь мир принадлежит им, и ничего плохого не может случиться. Дику становится интересно, как давно он чувствовал себя так же. До смерти родителей? До того, что случилось с Барбарой? До смерти Уолли? Прошлого вторника? Он честно не знает. Как не знает, сможет ли хоть когда-нибудь быть тем темноволосым пареньком, легко целующим любимую макушку у всех на виду. Дома Джейсон потихоньку пытается ходить, но когда приходит Дик – сразу возвращается в постель. Понятно, что он не хочет слушать нотации, но кого когда волновало, чего он хочет. Где-то под волной раздражения, Дика задевает эта его фраза. Продукты он раскладывает молча, и набирает полные руки медикаментов. Кожа под бинтами сегодня выглядит немного лучше, но верхняя губа Дика все равно невольно кривится. Он рад, что Джейсон сидит спиной. -Как ты сегодня себя чувствуешь? Джейсон только хмыкает. -А выглядишь, как будто тебе лучше. -Да ты знаток, Грейсон. В комнате снова тихо, до следующего раза, пока Джейсон не зашипит, закусив губу. -Извини. -Нормально. Стараясь проводить пальцами по потемневшей бугристой коже как можно легче, Дик невольно вспоминает, как ребенком пытался потрогать спящего Тимбо через прутья клетки. После того раза, он окончательно решил, что, все-таки, не хочет становиться дрессировщиком. Когда Дик сосредоточенно и молча берет левую ладонь Джейсона в свою, чтобы перебинтовать последний оставшийся участок, - тот коротко одергивает ее. Дик смотрит с вопросом, и, возвращая руку на место, Джейсон как-то неловко поднимает голову и сразу отворачивается. -Можно? -Извини, - чуть слышно бурчит Джейсон куда-то вниз, кивая. -Очень больно? -Нормально. Кажется, что чем больше копится того, о чем нужно сказать, тем меньше слов у них находится друг для друга. Дик чувствует это молчание словно реальный вес на плечах и пальцах, и как каждый хороший акробат, знает, что с таким шутки плохи. -Слушай, я пока не буду ходить на работу, так что теперь ты не будешь оставаться один так надолго. Джейсон еле заметно кивает, полностью игнорируя теплую улыбку Дика. Тот сдерживает тяжелый выдох и борется с желанием закатить глаза. Взяв в руки маленький шприц, он немного мешкает. -А есть разница, в какую ногу колоть? Джейсон мотает головой, а когда по коже над коленом проходится прохладная спиртовая салфетка, поднимает взгляд. -Только надо выше, - согнутым локтем он пытается дальше отодвинуть уже подкатанную штанину, но не выходит. Дик дает ему время справиться самому, хотя, в итоге, все равно приходится немного поправлять, касаясь теплой бледной кожи. Когда после всех обязательных процедур Джейсон буквально падает на подушки, Дик все еще сидит на кровати рядом с ним. -Спасибо. -Не за что. Мы же договорились. Ты голодный? -Да. В смысле, если ты будешь. И если еда нормальная. -Тебе понравится. Блюдо называется «у-тебя-все-равно-нет-выбора». Объедение. -А шутишь ты все так же, да, Грейсон? -Ну хоть что-то должно оставаться прежним? Скользнув взглядом по лицу Джейсона, он сразу жалеет об этих словах. Ночью над Готемом зависает огромная туча и дождь льет так, что окна превращаются в подвижные серые картины. Свет от фонарей становится совсем тусклым, и можно заснуть даже не задергивая тяжелые пыльные жалюзи. Позже начинается настоящая гроза. Когда тишину разметывает по углам первым ударом грома, Дик кутается в одеяло и довольно жмурится. Но почти сразу распахивает глаза. -Джейсон? – тихо зовет он. Ответа нет, и он опускает босые ноги на пол, встает, так и завернутый в одеяло. Почти бесшумно, он идет по коридору и подходит к двери своей комнаты, заглядывает вовнутрь. Вжавшись щекой в подушку, Джейсон явно не спит. Они сразу встречаются взглядами. -Ты как тут? Грозы случайно не боишься? Джейсон окончательно откидывает одеяло с головы и приподнимается. -Серьезно? Ты издеваешься? Слушай, я не знаю, что там у тебя в голове, но мне не нужно сопли вытирать. Я не нуждаюсь ни в твоей заботе, ни в твоей жалости, ни в чем-то еще. Прекрати уже ломать комедию. -Я и не думал, я… -Не моя проблема, что ты хочешь на ком-то отыграться, если где-то проебался. Мне все равно что ты хочешь искупить - лучше тебе не станет. Дик открывает рот, чтобы ответить, но у него пропадает любое желание говорить. Вокруг кадыка обвивается много колючих слов, которым лучше там и остаться. Гром делает тишину между ними чуть менее вязкой. Дик отгораживается от нее хлопком двери и громкими шагами. Заваренный чай получается невкусным, и Дик ложится обратно с горьким привкусом на языке. Слушать потоки за стеклом больше не успокаивает, и он вертится с боку на бок, мысленно разговаривая то с дрожащим под одеялом Джейсоном, то с самим собой. Иногда достается даже Брюсу. Выбившись из сил, барахтаясь в обвинениях и объяснениях, Дик, наконец, засыпает. Ему не снится ровным счетом ничего. Когда звонит будильник, за окном все еще темно. Дик собирает быстро ставший привычным набор, и дважды стучит в собственную дверь, не особо ожидая ответа. Пока он меняет пропитанные лекарством повязки, они так и не говорят друг другу ни слова. Все это похоже на игру, с простыми, но очень строгими правилами: один приближается – другой пятится назад , один касается – другой дергается. На каждый аккуратный вдох – два резких сдавленных выдоха. Перед началом, Дик обязательно обдает теплым дыханием руки и трет ладони друг о друга. Джейсон пытается не закрывать глаз. По большому счету, каждый раз выигрывает тот, у кого получается держаться отстраненней. Дику приходится учиться быстро. Когда он только нашел Джейсона, получалось, что физический контакт с ним был чем-то самим собой разумеющимся. Его тело вызывало у Дика эмоции – от ужаса до сострадания и даже, если быть честным, немного брезгливости, - но не смущения. Он читал его, как читают отчет судмедэксперта. Теперь – это как книжка со страшной картинкой, которую каждую ночь читаешь перед сном, и стараешься не смотреть, а перед глазами все равно стоят самые пугающие детали. Дик понимает, буквально кожей чувствует, как некомфортно сейчас Джейсону. Но многое ли он может оставить сделать самому человеку с обгоревшими ладонями? Справившись с повязками, Дик кладет на салфетку три таблетки и подносит к самому лицу Джейсона, а за ними – стакан с водой. Первая партия их странной игры закончилась, и у них есть еще несколько часов до утра. Выключив свет, Дик уходит и сразу же засыпает снова. Джейсон так и остается неподвижно сидеть на краю кровати в темной комнате. Через пару часов, все так же молча, они завтракают. Вилка в руке Дика подносит совершенно равномерные ломтики пережаренной яичницы то к одному лицу, то к другому. Джейсон старается жевать так быстро, как может, чтобы не заставлять себя ждать. А может, просто чтобы это быстрее закончилось. Дик хочет того же. В горле у него становится все суше и суше. А еще колко. Когда на обеих тарелках остаются только блестящие на тусклом солнце жирные следы, Дик пару раз сжимает и разжимает кулаки, а потом негромко говорит: -Мне нужно будет уйти ненадолго. Думаю, часа два. Хорошо? Джейсон безразлично склоняет голову набок, но потом, все-таки, выдавливает из себя небольшой кивок. -Тебе ни с чем не нужно помочь, перед тем, как я уйду? -Нет. Иди. Дик еще пару секунд сидит рядом, и резко встает. Уже выйдя на улицу, он думает о том, что не имеет ни малейшего понятия, есть ли сейчас в поместье хоть кто-то. Но звонить сейчас никому не хочется. Но дома, конечно же, оказывается Альфред. -Мастер Дик! Как замечательно, что вы здесь. Вам стоило предупредить нас, - он улыбается, как всегда тепло и сдержано. -Я некстати? -Что вы, мой мальчик, не говорите глупостей. Проходите. Отдав Альфреду куртку, Дик стоит в коридоре немного потеряно и не знает, куда девать руки. Когда они снова встречаются взглядами, хочется сразу все рассказать, хочется вместе радоваться, и жаловаться, и грустить. И еще хочется спросить совета. Наверное, все это отражается у Дика на лице, как бывает всегда, и Альфред, сведя брови, просто подходит ближе и обнимает его. На пару секунд становится тепло, и плечи сами падают вниз. На спине чувствуются два легких аккуратных хлопка. Дик смотрит в темные улыбающиеся глаза с благодарностью и чуть заметно кивает. -Просто… Много всего, знаешь. -Я знаю. Это большие новости для всех нас. Но прежде всего, то, что мастер Джейсон жив – это огромная радость, не так ли? – тон у Альфреда такой же аккуратный, как и движения. -Конечно. Да, конечно, - у Дика вдруг немного холодеет внутри, - Вы… Вы же так и не знаете, где он? Альфред двигается с места, еле уловимым жестом ведя Дика за собой вглубь поместья. -К сожалению, не думаю, что мастер Брюс или Джейсон сейчас готовы встретиться еще раз,- Дик набирает воздух, но решает промолчать, и Альфред продолжает, как всегда уловив недосказанное, - Но, несомненно, вам с ним как раз самое время пообщаться. Вам есть что обсудить. Он сейчас внизу. Ступайте. А после, если захотите, я буду ждать вас с чаем. Поблагодарив Альфреда и дружески сжав его предплечье, Дик спускается в пещеру через библиотеку. Брюс сидит за компьютером в домашней одежде. На ближних экранах запущенны процессы сканирования, сопоставления и дешифровки. На столе – тарелка с нетронутыми сэндвичами. Дик негромко кашляет и плюхается в кресло, на котором через пару секунд подъедет к Брюсу. -Привет. Тот еще пару секунд продолжает набирать код на клавиатуре и, оторвавшись, делает вид, что не сразу фокусирует взгляд на Дике. -Как ты себя чувствуешь? Ты взял больничный. Дик хочет спросить, просто чтоб выпустить это чувство наружу, но знает, что это бессмысленно. -Со мной все в порядке. Просто нужно время для другого. -Что-то крупное? Нужна помощь? -Нет. Ничего такого, требующего твоего внимания. Просто нужно много слежки, - Зависает небольшая пауза. - Как ты, Брюс? -Все хорошо. Работаю. -Над чем? Брюс смотрит без всякого выражения. -Много всего. Загадочник что-то затевает с городской системой наблюдения. Дик выжидает, но продолжения так и нет. -Ясно. Давай тогда напрямую. Думаешь искать его? -Кого? -Ты знаешь кого. -Джейсона? – Брюс произносит его имя немного тише. -Да. -Не думаю, что он хочет, чтоб его сейчас нашли. Дик невесело хмыкает. -А ты? Чего хочешь ты? – он замечает, что мелко дергает ногой под креслом. Брюс немного молчит. Он выглядит абсолютно спокойным. -Я хотел бы, чтоб все было иначе. Но сейчас, я не могу сказать ему ничего, что он станет слушать. -Откуда ты знаешь? Как ты вообще можешь такое знать? -Я видел его. Говорил с ним. Дрался. Я знаю. Дик прикрывает глаза и качает головой. Брюс только вежливо улыбается, и Дик ловит себя на мысли, что пропустил момент, когда такие улыбки успели проникнуть в их отношения. Он вспоминает угрюмое молчание и обидные фразы Джейсона, и понимает, что Брюс прав. Но все это ужасно неправильно. -Просто…Ты же не… Что, если ему и правда нужна была помощь? Если… Зачем вы вообще дрались? Как ты мог и правда драться с ним, Брюс? – наконец вырывается у него. -Тебя там не было, Дик, - он отчетливо слышит нотку обвинения, но не знает, появилась она в горле у Брюса, или у него в голове, - Я защищался. И защищал город. Защищал всех вас. Дик молчит, опустив взгляд на ладони. У него в голове звучит сразу несколько голосов, и ни один не говорит ничего приятного, а перед глазами – темные синяки и пропитанные рыжим бинты. Конечно, Брюс прав. Он знает, что делает. Всегда. Но знал бы он, если бы Джейсон так и остался лежать в комнатушке на грязном матрасе еще пару дней? Как бы он себя чувствовал, если бы подвел его еще раз, в этот раз окончательно? Выдержал ли бы он это? Испытал бы он облегчение? -Ты был рад, когда узнал, что это он? Что он вернулся? Брюс чуть заметно отстраняется в кресле. -Но он не вернулся, Дик. Он ворвался в мой город, и пострадали невинные люди. Конечно, я рад, что он не погиб. Но было бы ошибкой думать, что это – мой Джейсон. Наш Джейсон, - быстро исправляется он. -Да, но что, если… Слушай, я признаю, я не знал его так хорошо, как должен был, но каждый человек…Ты хоть представляешь, что с ним могло происходить все это время? Что он пережил? – Дик одергивает себя, и заметно смягчает тон, - Ты пытался узнать, где он был все это время? -Я предполагаю, что он какое-то время действовал как наемник и мститель в Штатах, Европе и Южной Америке под именем Красный Колпак. Дик широко распахивает глаза. -То есть, он продолжил геройствовать отдельно? -Это не совсем то слово. Он убивал людей. Герои защищают, а не наказывают. И он был не один. Не всегда, по крайней мере. Я и вышел на эту информацию через его, так называемого, напарника. Рой Харпер. -Тот самый Харпер? – глаза Дика удивленно распахиваются, и Брюс кивает, - А Олли знает? Ты говорил с ним? -Да. Они давно потеряли связь, но…не совсем. Оливер просто выбрал не вмешиваться. -И ты сказал ему про них? И про Джейсона? Брюс смотрит на Дика так же, как когда тот просил привести Титанов в поместье с ночевкой. Им обоим нужно время, перед тем как начать говорить снова. Просто по Брюсу этого не видно. Наконец, Дик спрашивает: -И что ты думаешь теперь с этим делать? -Пока – ничего. Голоса разделились у Дика в голове на два лагеря - одни восхищались спокойствием и решительностью Брюса, вторые – хотели наброситься на него с кулаками. Дик хотел бы быть таким же, как он. Но с облегчением понимал, что этого никогда не будет. Из задумчивости его вырвал какой-то вопрос. -Прости, что? -Просто хотел удостовериться, что ты в порядке и хорошо себя чувствуешь. -А, - протягивает Дик, - Да. Да, конечно, все в порядке. Это кажется последним удачным моментом, и он решается: -Брюс, ты же знаешь, если вдруг, тебе захочется поговорить о чем-то… -О чем мне может захотеться поговорить? -О чем угодно. О том, что случилось, - пытается еще раз Дик. -Спасибо, Дик, но это лишнее, - ничто в Брюсе как будто не меняется, и если бы они не научились понимать друг друга по дыханию и взгляду, то Дик мог бы подумать, что его старания поняли и оценили, просто сейчас не время. Но, как и пять лет назад, им обоим ясно, что время не наступит никогда. И это скребло ребра Дика изнутри. -А как Тим? -Он сейчас в фонде. Все в порядке. -Вы с ним поговорили? Ему должно быть сейчас тоже не просто, Брюс. -Да. Да, мы поговорили, - Брюс отвлекается на один из экранов, где процесс еще не завершён и никаких новых результатов не появлялось, - но, раз уж ты об этом заговорил, может, тебе пригодится его помощь в твоей слежке? Думаю, ему полезно будет поработать с тобой. Дик прикрывает глаза и пытается выдохнуть как можно тише, но достаточно глубоко, чтобы стало немножко легче. Конечно, поговорили они. Брюс просто пытается сплавить на него растерянного сына, чтоб тот не мешал ему упиваться своими виной и обидой. А если достаточно долго не говорить ним, то он, конечно же, все поймет сам. Ну или Дик с этим разберется. Внутри у него очень постепенно начинает нарастать волна гнева, но Дик не дает ей поднять голову, и шумно сглатывает. -Не знаю даже, там и работы на двоих нет, - взгляд Брюса чуть заметно тяжелеет, - Но я свяжусь с ним. -Спасибо. Знаешь, он не очень хорошо воспринял небольшой инцидент, что случился у нас той ночью. Сейчас он уже исчерпан, но тогда было много эмоций, и мне пришлось отстранить его от событий. Думаю, сейчас ему важно побыть нужным. -Да ты мастер эмпатии, Брюс. Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, - Дик улыбается и почти с удивлением отмечает, что его руки немного затекли, так крепко они были сцеплены в замок. Он вспоминает о времени и, после еще одной затянувшейся неловкой паузы, откашливается. -Я тогда, наверное, пойду, загляну еще к Алу. -Да, конечно. -Рад был увидеться, Брюс. Держись, - уже встав, он кладет ладонь на широкое теплое плечо и немного сжимает. Брюс не двигается, а только поднимает глаза. -Я тоже рад, Дик. Спасибо, что дал о себе знать. Жду тебя на приеме в следующую среду. -Это обязательно? -Насколько возможно, офицер Грейсон. Нам сейчас нужна хорошая пресса, – Брюс улыбается, как всегда, когда обращается к Дику по званию. -Посмотрим. Пока! – раздвижные двери уже скрывают от него одинокую прямую фигуру на фоне десятка экранов. Поднимаясь, Дик выдыхает и думает, что сейчас ему нужен явно не чай. -Ну как вы, мой мальчик? Вместо ответа, Дик только прикрывает глаза, и поднимает руку с поднятым указательным пальцем: -Есть у тебя под рукой что покрепче? -Настолько? – Альфред приподнимает бровь и, чуть помедлив, уходит за едва начатой бутылкой джина. Потому что, раз уж ты пьешь до обеда, остается не так много приемлемых опций, правда? -Вы уверены? -Уверен, - кивает Дик, и плюхается на стул в просторной светлой столовой. На мягко расплывающиеся деревья в окне такси приятно смотреть. Дик чуть прислоняет лоб к прохладному стеклу и прикрывает глаза. Дышится свободно и думается легко. Он смотрит на часы и окончательно впускает мысль о том, что ему не нужно возвращается в зашторенное молчание крохотной комнаты прямо сейчас. -Остановитесь на перекрестке возле Кинг парк? Лакированное дерево барной стойки ужасно приятно чувствуется под руками и сейчас немного напоминает подлокотники кресел в красивом театре, где они выступали в первый, и единственный, раз. Дик смотрит на толстое мутноватое стекло и думает, что все сделал не так. Ведь это же не сложно. Что ему стоило быть немного добрее и терпеливее? Со следующей рюмкой, любовь в его сердце все больше выходит из берегов, и теперь охватывает, кажется, абсолютно всех на свете. Им, конечно же, было невообразимо хуже и сложнее, чем ему, все они заслуживали сострадания и помощи, и каким же слабаком и эгоистом надо быть, чтобы забыть об этом. Дик еще раз думает, что отдал бы что угодно, только бы его семья могла быть счастлива. А потом он вспоминает о маме. Вспоминает, как чувствовал себя точно так же, когда она поднималась под купол и долго сидела там одна, а потом раскачивалась и делала одно арабское сальто. Без страховки. А спускалась с красными глазами. Он никогда не мог угадать, что случилось, и это сводило с ума. Может, у нее не получался новый номер, а может, она не хотела уезжать из этого города. Может, папа сказал что-то не так. Но всегда, как только он подходил с расспросами и брал ее за холодную руку, мама улыбалась широко-широко, и говорила: «Ты что, как у меня может случиться что-то плохое, если ты рядом, птичка?». Дик не может остановить хлынувший прямо в сердце поток воспоминаний. Он все больше чувствует, как скучает по тем временам. По слепящему глаза свету, по сладкому запаху ваты, и терпкому – клеток, по красивым костюмам танцовщиц с желтыми перьями в волосах. А еще, наверное, по себе самому – вечно загорелому мальчишке, смеющемуся и показывающему язык перед выступлением каждому, кто идет к манежу. Дик точно помнит, что Брюс любил и принимал его таким. С самого начала. И они могли рассказать друг другу все что угодно. Как же тогда все так поменялось? Даже не смотря на часы, Дик чувствует, что уже засиделся. В конце концов, он обещал уйти совсем ненадолго, и не важно, что Джейсон изо всех сил делает вид, что не ждет. Встав, он понимает, что до дома лучше пройтись. Захватить минералку и по дороге выпить кофе. Совсем зашифроваться, конечно, не удастся, да и черт с ним. Имеет право, наверное. И не то чтобы кому-то сейчас до этого было дело. По дороге, Дик уже начинает воображаемый разговор с Джейсоном. Хочется удержать в голове все те добрые правильные мысли, что роились там еще пол часа назад. Но уже не очень получается. Приходят как-то в основном вопросы и оправдания, иногда – обвинения. Пару раз в это все вклинивается сдержано-обеспокоенное лицо Альфреда и их сегодняшний разговор. «Легче всего осудить то, чего не знаешь». Да, конечно, Ал, очень умно и великодушно. Только ни черта не помогает. -Рассказывай, что на самом деле произошло, или можешь выметаться отсюда, - Джейсон смотрит на вошедшего без стука Дика ошарашенно и колко, и тот понимает, что собирался начать не так, но уже поздно.