За окном стоит относительно хорошая погода. Лёгкий ветерок спокойно прогуливается по пустынным улицам, ещё не заполненным толпами людей, и приводит в движение успевшие заснуть за ночь деревья. Яркое солнце не спеша проникает в распахнутое окно на третьем этаже главного здания Национального Агентства Полиции. Его рассеивающиеся лучи лениво пробираются внутрь, перепрыгивая с одной поверхности на другую, и нагло останавливается на лице парня, пытаясь оторвать того ото сна. Он, явно недовольный таким обстоятельством, похлопывающими движениями шарит ладонью по дивану в поисках спасительной подушки, хватает её, прикрывая лицо. Блаженно выдохнув, парень вновь погружается в сон, который является для него, наверное, единственным спасением от тяжёлых мыслей, вечно охватывающих его сознание в минуты одиночества и тишины.
— Чонгук-и, — дверь в кабинет моментально распахивается, ударяясь о стену и впуская внутрь нежелательных гостей. Вообще, признаться честно, сейчас любой человек, нарушивший столь непродолжительный сон — будет нежелательным. — Чонгук, давай вставай, хватит спать. Сколько можно уже?
— Клянусь, Юнги, однажды ты дойдёшь до предела моей безграничной доброты, — Чонгук сильнее вдавливает подушку в лицо, отчего его голос разносится ещё более хрипло и отдалённо. — Вот тогда-то я точно добьюсь разрешения запихнуть тебя в одиночную камеру.
Может показаться, что Юнги совершенно не обладает знанием личных границ и банальным сочувствием по отношению к людям, которые явно успели поспать меньше установленной нормы, но на самом деле это можно списать на его извечный позитивный настрой, доброжелательное отношение к окружающим и невероятную любовь к этому чёртовому миру.
Мин Юнги — один из ведущих детективов оперативной группы Национального Агентства Полиции. В первое отделение Сеула он попал без каких-либо трудностей, благодаря тому, что ещё во время учёбы в академии он находился на хорошем счету, являясь прекрасным примером лидирующего курсанта по всем изучаемым дисциплинам. Юнги на всём протяжении обучения проявлял себя как стойкий, не способный к отступлению от своей цели человек. Им всегда движило нечто такое, что было абсолютно точно за пределами понимания.
Он обладает прекрасным набором основных характеристик, начиная от феноменальной памяти, заканчивая способностью к трезвым рассуждениям, не лишённым логики. Юнги всегда разделяет работу и личное время, умея переключаться и моментально настраиваться на нужный лад, мгновенно забывая о своих шутках и чрезмерном веселье.
Однако при его необычайной открытости, он в меру скрытен. О нём ведают много разного, но всего понемногу. Окружающие знают лишь то, что он сам лично даёт о себе узнать.
— Твоя фантазия так разнообразна на угрозы, — Юнги по-доброму усмехается, усаживаясь рядом с развалившимся на диване другом. и наваливаетсся на него сверху всем телом. — Если не встанешь, то я буду пытать тебя утренними объятиями.
Смертельная угроза для Чонгука.
— Говори больше и увидишь, что они не только разнообразны, но ещё и вполне осуществимы, — Чонгук пытается сжаться под телом навалившегося Юнги, отбивается, но, если честно, не особо охотно, позволяя распластаться на себе звездой.
У Чонгука в принципе ещё в детстве зародились проблемы в общении с людьми. Так уж вышло, что он довольно замкнутый человек, но в отличии от большинства себе подобных, он, Чонгук, способен признаться себе в этом. Более того, парень усердно пытается скрыть данный факт, стремясь не выделяться из общей толпы.
Получается на самом деле так себе.
Происхождение его проблемы берёт начало с самого раннего детства, отпечатавшись на подкорке сознания, ложась неподъёмным грузом на хрупком сердце. Так уж вышло, что мальчик родился не совсем обычным ребёнком. Вернее сказать, не совсем обычным для его страны. Это стало понятно стоило ему, Чонгуку, раскрыть свои крохотные глаза и совершить первый взмах редких ресниц, сосредотачивая взгляд изумрудно-зелёных глаз на медсестре. Такие яркие и насыщенные его глаза околдовывали в то же мгновение, утягивая всех без исключения в глубь елового шелестящего леса, освобождая от земных оков.
Однако обладателей столь необычного цвета глаз довольно мало на нашей планете, так в добавок сыграл ещё тот факт, что среди корейцев таких не встретишь. Это было что-то из ряда феноменального случая, неверотяного стечения абстоятельств и своего рода фантастики. Собственно, отец Чонгука фантастикой особо никогда не увлекался, а потому заподозрил жену в измене, а мальчика отказался принимать в качестве своего сына, решив покинуть семью раз и навсегда, сняв с себя платок позора и сеть лжи, в которую его якобы кутала его собственная жена.
Чувство вины перед матерью за то, что он родился таким, легло мёртвым грузом, сжав сердце в железные тиски. Осознание того, что он — причина разрушения семьи больно ударило куда-то в область грудной клетки, подкосило ноги и убило цветок детской любви, с которым приходит в этот мир каждый малыш.
Тяжело понимать, что ты — причина несчастья собственной матери.
Эта мысль плотно засела в голове Чонгука. Его же мама дарила сыну самую трепетную и нежную материнскую любовь. Он стал для неё поддержкой и опорой в самые трудные времена, сам того не понимая, мальчик был, есть и будет главной причиной для продолжения жизни его матери, потерявшей в одно мгновение мужа, но получившей нечто более сокровенное.
Впервые осознание того, что у Чонгука есть друзья появилось после перевода из пусанского полицейского участка в сеульский. Именно тогда произошла встреча между ним, Чонгуком, Юнги и Намджуном. Их сформировали в одну команду, отметив, что вместе парни сочетают в себе все необходимые качества и идеально дополняют друг друга. По началу, конечно, работа никак не клеилась, вечные споры с Юнги, заканчивающиеся попыткой Намджуна растащить двух сцепившихся парней, пыхтения из разных углов их общего кабинета и метание молний друг в друга не приносили никакой пользы.
Возможно, Чонгук допускает такую мысль, хоть и не до конца с ней согласен, проблема таких тяжёлых отношений была в нём. В первую неделю парень ходил чернее тучи, мрачнее на глазах при каждом появлении в его поле зрения напарников. Он шарахался в разные стороны от Юнги, яро пытающегося познакомиться с сослуживцем поближе. Парень же не знал, что новоиспечённый товарищ не только слегка необщительный, но ещё и совершенно не тактильный, в отличии от него самого.
Ощущение того, что кто-то тебя трогает, берёт за руку, вызывает странные чувства у Чонгука. А объятия так вообще медленно убивают, заставляя задыхаться. Осознание того, что вот человек рядом с тобой стоит и закрывает от всех невзгод окружающего мира, греет душу. Но стоит разомкнуть эти спасительные объятия, как ты снова погружаешься в пучину своих страхов и одиночества. Доверять людям абсолютно точно нельзя, ведь рано или поздно они разомкнут эти спасительные объятия, превращая сердце в одно мгновение в песчанную пыль, некогда поддерживающую жизнь одного маленького, отвергнутого всем миром человека.
Больно.
Слишком больно.
Чонгук не хочет испытывать боль. Чонгук не хочет объятий.
Тем не менее отношения между напарниками наладились сразу же после того, как Намджун заявил о вечере откровений, отказываясь принимать какие-либо возражения по этому поводу. Именно это искреннее стремление напарников, наконец, наладить контакт со своим товарищем, подтолкнуло Чонгука к разговору, в ходе которого он проявил небывалую искренность. Он почему-то хотел довериться этим парням, которые проявили необыкновенную стойкость по отношению к нему и его пассивной агресии, которой он, Чонгук, плевался на протяжении первых совместно проведённых дней.
Искренний восторг Юнги на слова про его цвет глаз воистину подкосили его шаткий мир, позволив глазам округлиться в ответ на неподдельное восхищение в чужом взгляде. После этого Чонгук ни разу не пожалел о том разговоре, ведь отношения начали налаживаться также стремительно, как когда-то и испортились при его первом появлении в здании полиции.
— Я встаю, честное слово, только слезь с меня, — Чонгук недовольно вздрагивает, приподнимаясь на локтях и поворачивает голову к Намджуну, что облокотился бедром о край рабочего стола и довольно наблюдал за представшей перед ним картиной. — Ты вообще предатель, — Чонгук кивает в сторону Намджуна, — не говори со мной ближайщие пару дней и ночей. Мне надо оправиться после твоего ужасного предательства.
Получив долгожданную свободу от Юнги, Чонгук принимает сидячее положение, протирая глаза тыльной стороной ладони. Немного расфокусированный взгляд устремляется в стену. На правой щеке выделяется отпечаток от подушки в виде длинных полосочек, а волосы небрежно прикрывают глаза, скрывая их от чужого взора.
Именно в такие моменты человек кажется наиболее уязвимым. В первые минуты после сна он всегда довольно беззащитный, зависимый от окружающей ситуации и рядом находящихся людей. Слишком чуткий, слишком мягкий.
И часто чертовски одинокий.
Однако, по мнению самого Чонгука, лучше одиночество, чем длительное склеивание своего сердца после расставания, утери пламени, которым тебя ударивал другой человек, а при уходе безжалостно забравший его с собой.
— По какому поводу вы решили прервать мой столь желанный сон? — полностью отгоняя сонное состояние, спрашивает Чонгук.
— Слышал про дело Ви? — Намджун сразу же переходит к делу, напуская на себя деловой вид, но от чуткого взора Чонгука не ускользают искры предвкушения в чужих глазах. И то ли это нетерпение как-то связано с этим Ви, что, собственно, уже странно, то ли Юнги его, Намджуна, снова напоил. Одно из двух. И почему-то Чонгуку кажется, что второе ему понравилось бы куда больше, чем очередной ненормальный преступник, за котором снова придётся бегать, забыв о спокойствие, поселившемся в его сердце впервые за долгое время, что уже подозрительно.
— Слышать-то, конечно, слышал. Сам ведь знаешь, что буквально несколько недель назад я помогал старшему офицеру Ли с базами данных, прочесав сотни списков в поисках этого парня, — Чонгук вскидывает бровь, приглаживая растрёпанные после сна волосы. — Но мы тут теперь каким боком?
— Просто теперь это дело переходит вам, — ответ совершенно неожиданно прилетел от только что вошедшего в помещение парня. На нём слишком идеально выглаженная светлая рубашка, аккуратно заправленная в не менее идеальные синие брюки с острыми стрелками. Поверх накинуто лёгкое серое пальто, спускающееся до середины колен. Незнакомец одной рукой поправляет очки в круглой оправе, а в другой руке удерживает несколько чёрных матовых папок. — Ким Сокджин, но вы можете звать меня просто Джин, — представляется парень, улыбаясь каждому их присутсвующих, задерживая взгляд карих глаз на Юнги. — Агент Министерства Национальной Безопасности. С сегодняшнего дня официально назначен руководящим по данному делу.
— Тогда я так понимаю, что приятно познакомиться, — Юнги протягивает руку для рукопожатия, крепко обхватывая тонкими пальцами чужую ладонь. — Я Мин Юнги, хотя, вероятно, вы об этом осведомлены, — парень кивает на папки в руках Джина, на что тот мягко кивает. — В любом случае, это Ким Намджун — специалист по информационной безопасности, а это, — Юнги вместе с Джином переводят взгляды на всё ещё немного сонного Чонгука, усевшегося на диване, — Чон Чонгук — капитан полицейских коммандос.
— Джин, не сочтите за грубость, мы, конечно, рады новому знакомству, — Намджун складывает руки на груди, не отрывая скептического взгляда от агента Министерства Национальной Безопасности, — но лично мы не получали приказа от нашего начальства о назначении на данное расследование. Тем более, если мне не изменяет память, это дело недавно перешло Министерству Национальной Безопасности и только его агенты имеют к нему доступ.
— Мне понятен ваш скептицизм, Намджун, — Джин вновь улыбается, производя впечатление очень спокойного человека. — Ваше начальство уже поставлено в известность о вашем переводе. Это даже не обсуждается — приказ с самого верха, — тон парня становится более официальным, чем прежде, а папки с документами, которые он крепко сжимал доселе, отправляются к своим правообладателям. — В этих папках ваши личные дела с приложениями о переводе в Министерство Национальной Безопасности. Я здесь собственно, чтобы сообщить о назначении, сопроводить в центр и ввести в курс дела как можно быстрее, чтобы скорее начать работу.
Сказать, что Чонгук шокирован — значит ничего не сказать. Работать в Министерстве Национальной Безопасности это что-то вроде детской мечты каждого мальчишки, поступающего на военное отделение или в полицейскую академию. Секретные задания, высокотехнологичное оборудование, красивая форма и в добавок ко всему гриф секретности на всё, чем занимается любой сотрудник Министерства Национальной Безопасности. Попасть туда поистине тяжело, а уж получить личный приказ главнокомандующего о переводе, так вообще считай невозможно.
Чонгук переводит всё ещё удивлённый взгляд на друзей, которые уже тщательно изучают приказ о своём новом назначении, перелистывая страницы чёрной папки. Чонгук опускает потерянный взгляд на папку в своих руках и медленно открывает её.
Боится, что это окажется сном.
На первой странице прикреплено его собственное фото без линз, открывая чистые пронзительные изумрудно-зелёные глаза, смотрящие вглубь человеческой души. Чонгук часто носит линзы, скрывая истинный цвет, дабы избежать неловких вопросов, которые неизбежно поступали бы от окружающих. Меньше всего ему хотелось бы вновь и вновь возвращаться к своему недостатку, объяснять людям, пытаться что-то им доказать, хотя, честно сказать, Чонгук особо до конца и не понимает, что он должен доказывать окружающим.
Чонгук просто хочет забыть, что он отличается от других, что он — причина разрушения их семьи, что он, Чонгук, небесное прокльте собственной матери. Чонгук хмурит брови, передёргивая плечами и быстрее перелистывает страницу.
Чон Чонгук, 24 года, место рождения Пусан, Республика Корея.
Приказываю перевести Чон Чонгука, капитана полицейских коммандос, из сеульского подразделения Национального Агенства Полиции Республики Кореи в Министерство Национальной Безопасности бессрочно.
Дата, подпись, штамп.
Невероятно. Чонгук перечитывает документ ещё раз и ещё раз, задыхаясь от восторга, поселившегося в грудной клетке. Кажется, это правда не сон, неужели детской мечте суждено сбыться? Он взволнованно переводит взгляд на друзей и терпеливо ожидавшего их Джина.
— Парни, нам пора выдвигаться, — Джин подводит точку в этом разговоре, направляясь в сторону выхода из кабинета. — Вы даже не представляете сколько у нас работы, поэтому поторопитесь и ничего не берите лишнего.
***
Всю дорогу по пути до главного здания Министерства Национальной Безопасности Чонгук провёл довольно отстранённо в плане общения, лишь изредка сухо отвечая на вопросы, которые время от времени прилетали в его сторону. В его оправдание надо сказать, что он всё ещё пребывает в шоке от сложившейся ситуации и от предвкушения, начинающего одолевать его выдержку.
Само Министерство Национальной Безопасности выглядит просто великолепно по скромному мнению одного Чон Чонгука. Он, конечно, и раньше его видел, проезжая мимо то на учёбу, то уже после на работу, постоянно заглядываясь и в тайне мечтая там побывать хоть на одно ничтожное мгновение. Но сейчас он с содроганием в сердце вглядывается в высокие башни со скошенными вершинами, огромные окна, в которых горит яркий свет, в длинные переходы, украшенные бесчисленным множеством деревьев. Всё это вызывает истинное счастье, мгновенно проскальзывающее на лице Чонгука, что с поистине детским восторгом всматриваетя в окно автомобиля.
Машина остановливается у главного входа, и из неё выходят трое парней, оглядываясь по сторонам, а за ними и сам Джин, который захлопывая дверь, достаёт что-то из кармана, протягивая новоиспечённым напарникам.
— Это ваши пропуска, — передавая Намджуну карточку, Джин бегло всматривается в его глаза, но не замечая изначального недоверия, потягивает такие же Чонгуку и Юнги. — Настоятельно прощу не терять, я чертовски долго их делал.
Быстро пройдя контроль, Джин проводит небольшую экскурсию, дополняя её забавными фактами о каждом отделе, который они проходят. Заходя в лифт, он с некой гордостью упоминает о том, что их совместный офис находится на верхних этажах, благодаря чему оттуда открывается просто невообразимый вид на Сеул.
Собственно, надо заметить, что Джин не соврал, вид и правда захватывающий, а сам офис вовсе не напоминант по своему устройству прежний кабинет, располагающийся в следственном отделе Национального Агенства Полиции.
Чонгук проходит первым, присаживаясь в кресло напротив панорамного окна, в которое устремляет свой взор. Намджун проходит следом, присаживаясь с одной стороны дивана, наблюдая за Джином, который лёгким движением стягивает пальто, вешая на крючок вешалки, и проходит в центр комнату, закатывая на ходу рукава рубашки. Юнги в это время осматривается по сторонам, пробегаясь по сторонам беглым взглядом, отмечая что-то у себя в голове, и присаживается на диван с другой стороны.
— Наконец-то, мы можем приступить к делу, — Джин привлекает внимание к себе, хлопая в ладоши и сосредотачивая взоры парней на электронной доске, расположившейся справой стороны от него. — Для начала введём вас в курс всего происходящего: я думаю, что о деле Ви вы, конечно же, слышали, но вряд ли погружались в него в силу отстуствия необходимости, — Джин обводит взглядом присутствующих и, получив их утвердительные кивки, продолжает. — Основная суть в том, что есть некая группа лиц, которые позиционируют себя как повстанческое движение, основателями которого являются трое молодых парней, собственно и являющиеся первыми участниками этого движения. Основная их цель до недавнего времени — это довольно обеспеченные люди, чьи счета парни шустро опустошали за считанные секунды. Лично для нас это дело не представляло никого интереса, так как мелкие грабежи — не наша первостепенная задача, сами понимаете. Именно поэтому изначально делом повстанцев занимались ваши бывшие коллеги из следственного отдела, — Джин переключает несколько слайдов, на которых представлены сводки новстей об ограблении известных бизнесменов группой неизвестных. — Что они делают с этими деньгами мы не знаем, — парень поджимает губы. — Лично Министерство Национальной Безопасности привлекло то, что при расследовании была выявлена интересная тенденция — все потерявшие деньги люди — инвесторы всех крупных и засекреченных проктов и разработок, ведущихся на наших базах. Именно после этого мы начали копать под этих ребят, тщательнее следить за каждым их шагом. Мы постарались максимально обезопасить наших спонсоров, но ничего не вышло. Нас каждый раз, день за днём обводили вокруг носа и оставляли ни с чем, — Джин немного разочарованно свесил голову, приподнимая в усмешке уголки губ. — За месяц работы над этим делом мы не узнал ничего, как бы это абсурдно не звучало. У нас не было информации ни об именах, ни о роде занятий, ни о семьях, даже о количестве участников этого движения до сих пор нет никакой информации. Абсолютный ноль.
— Что же это за парни, раз само Министерство Национальной Безопасности перед ними бессильно, — Чонгук заинтересованно уставился на Джина, приподняв одну бровь и скрестив руки на груди.
— Вероятно, и им самим стало довольно забавно наблюдать за нашим недоумением и полным развалом дел, что они сами раскрыли свои личности.
— Чего? — Намджун в замешательстве посмотрел на Джина, ухватываясь одной рукой за ручку дивана от нетерпения. В его взгляде, направленном на агента Министерства Национальной Безопасности так и читалось: не говори глупостей. Это же полнейший бред.
— Не смотри на меня так, Намджун, я абсолютно серьёзен в своих словах.
— То есть ты хочешь сказать, что эти трое осознанно, в стабильном психическом состоянии совершают ограбления инвесторов ваших секретных проектов, тем самым лишая их возможности финансировать нечто такое, что хранится под грифом секретности?
— Да.
— То есть они не рандомно выбирают цель?
— Сомневаюсь в этом, не похоже на хаотично действующих преступнкиов, развлекающихся от скуки, — Юнги задумчиво смотрит в окно, постукивая пальцем по нижней губе. — Скорее всего преследуется какая-то цель.
— Предполагаю, что это так, — Джин согласно кивает, переводя внимание на экран и перелистывая слайд. — Хочу вам их представить: Пак Чимин, 26 лет.
На экране появляется справка из личного дела, дополненная фотографиями. На них изображён парень с блондинистыми волосами, которые прикрывает ярко-красная тонкая шапка. Чёрные джинсы плотно обтягивают стройные ноги, поднимаясь до талии, их верхний край прикрыт чёрным свитером крупной вязки, а глаза скрываются за тёмными очками.
— Чонгук, смотри это твой соотечественник, — замечает Намджун, подходя ближе к экрану и располагаясь по правую сторону от Джина. — Тоже из Пусана. Интересно, учился на программиста, — парень переводит взгляд на агента Министерства Национальной Безопасности, — он стало бы тот самый хакер, ухитряющийся обойти все ваши системы защиты?
— Не исключено, но и не точно, — Джин вновь пожимает плечами, тем самым показывая, что даже здесь информации недостаточно для утверждения данного факта. — На сколько нам известно, они все хорошо разбираюся в этой сфере, поэтому утверждать что-то одно мы не можем.
Перелистнув слайд, Джин останавливается на следующем парне, над фотографией которого крупно подписано — Чон Хосок. Он несколько выше предыдущего, но примерно такого же телосложения. Одежда на нём мешковатая, но не сильно скрывающая пропорциии, охрового цвета свободные брюки, серая однотонная толстовка и клетчатое пальто. Его лицо частично скрыто маской, а на глаза спадают слегка завитые светлые пряди волос.
— И последний? — пробежавшись глазами по личным сведениям Хосока, Чонгук предвкушает что-то ещё более интересное, почему-то именно сейчас его терпение трещит по швам. Надо признаться, не каждый ведь день тебе достаётся возможность окунуться в столь необычную историю, полную очередных загадок, ответы на которые ещё предстоит выяснить.
— А вот о нём есть только одна информация, и то не несущая в себе абсолютно никакого смысла, — разочарованно отвечает Джин, тем самым осаждая пыл Чонгука. Слайд переключается. На белом фоне высвечивается лишь одна буква и правда не несущая в себе никакого смысла.
«V»
Чонгук поразительно долго всматривается в слайд, совершенно забывая, что стоило хотя бы моргать. Он смотрит в абсолютно точно самую обыкновенную букву. Но почему-то у него складывается стойкое ощущение, что эта буква прячет за собой нечто такое, что скрыто от сужих глаз, стёрто для чужого понимания. Нечто личное. Эта буква — ключ ко многим вопросам.
— Получается этот парень что-то вроде их лидера? — предполагает Намджун.
— Я бы сказал не что-то вроде, а он и есть лидер этого повстанческого движения.
— Хотелось бы мне у них узнать, как им так легко удаётся каждый раз опережать вас на три шага вперёд, — Юнги закидывает одну ногу на другую, откидываясь на мягкую спинку дивана и прикрывая глаза. — Поразительная точность действий.
— А мне интерсно, каким образом они сообщили вам свои личности?
— Письмо голубиной почтой отправили с чёрно-белыми фотографиями времён моей бабушки, — хмуро отзывается Чонгук, поднимаясь с дивана и поправляя задёрнувшийся край своего свитер. — Серьёзно, Намджун, ты же специалист по информационной безопасности — почему спрашивашь такие очевидные вещи.
— Вероятно, по спутнику связались, — отзывается с дивана Юнги, ловя усмешку Чонгука.
— Логично, — Джин морщит нос, посмеиваясь с Намджуна, который в данный момент почувствовал себя преданным.
— Ким Сокджин, вас там зовут, — в комнату влетате молодой парень в стандартной униформе Министерства Национальной Безопасности, — Ви, — он делает глубокий вдох, пытаясь отдышаться, — вышел на связь.
Джин, не дослушав, резко дёргается в сторону двери, оббегая парня, облокотившегося о свои согнутые колени, и вылетает в коридор. Чонгук распахивает глаза, услышав то самое заветное «Ви», и слишком резко вылетает за дверь, отчего проскальзывает пару сантиметров по начищенному полу. Чонгук поднимает взгляд от пола к удаляющейся спине Джина и направляется бегом за ним. Юнги вылетает следом, чем пробуждает затормозившего Намджуна.
Джин, распахнув двери, влетает в информационный отдел. Следом за ним показывается Чонгук, кидая быстро взгляд на огромный экран на всю противоположную стену. В спину Чонгука врезается Юнги, не успевший затормозить, а справа останаливается Намджун, переводя дыхание.
— Включай, — голос Сокджина резко раздаётся в наступившей тишине, отчего эхом отскакивает от стен просторной комнаты.
Чёрный экран сменяется на загрузку, готовясь к воспроизведению звонка.
— Привет, Джин, — сладко тянет Чимин, улыбаясь своей самой искренней улыбкой, и помахает в камеру.
— Привет, Чимин, — устало произносит парень, тяжело вздохнув и потерев переносицу.
Чонгук удивлённо уставился на экране, теряясь в пучине своих мыслей, а после глупо переводит глаза, метаясь ими от Чимина, который просто так взял и позвонил по видеосвязи в Министерство Национальной Безопасности к Джину, которого это обстоятельство никак не удивило. Окей, видимо это нормально, да?
Просто позвонить по видеосвязи в одно из самых защищённых мест в Корее. Просто поболтать с ведущим агентом Министерства Национальной Безопасности в дружеском тоне. Все так делают.
Окей, нет, это ненормально.
— Тут с тобой кое-кто хочет познакомиться, — радостно сообщает Чимин, разворачивая камеру на неизвестного парня, который стоит спиной.
Парень довольно высокого роста, в чёрных зауженных джинсах, мягко обтягивающих ноги. Его чёрная хлопковая рубашка развевается на ветру, пропуская слабые потоки ветра под струящуюся ткань. Чуть отросшие, слегка волнистые волосы, удерживаются широкой чёрной повязкой.
— Ты так долго пытался узнать, кто я, Джин-и, — усмехается парень. — И так безуспешно. Опять.
От этого голоса Чонгук впадает в ступор, отказываясь выдыхать весь набранный ранее воздух. Он задыхается, утапливая себя самостоятельно и не желая своего спасения.
Низкий. Бархатный. Пленительный.
Отлично, кажется, у Чонгука начинает кружиться голова и подкашываться ноги. Похоже на признаки бронхиальной астмы, потому что иначе объяснить сбой всех систем от голоса неизвестного парня, да ещё и похоже преступника, Чонгук не может.
— Сканируйте голос, — командует Джин, явно пребывающий в нервном состоянии, отчего начинает рассхаживать из стороны в сторону, словно хищник, мечтающий вгрызться острыми клыки в шею свой глупой жертвы. — Живо, чёрт возьми!
— В этом нет необходимости. Прошу, не утруждайте себя, — парень мягко отзывается, заводя правую руку в волосы и перебирая их. — Его не будет ни в одной базе данных, — он усмехается, и Чонгук ловит себя на абсолютно точно неправильной мысли — он бы хотел увидеть эту ухмылку.
Джин уже было хотел что-то сказать, как парень на экране начал медленно поворачиваться в сторону камеры. В комнате воцарилась звенящая тишина, разрываящая барабанные перепонки быстрее, чем снаряды.
Высокий лоб, длинные пушистые ресницы, взмах которых открывает уверенные янтарно-карие глаза с всполохами искр, идеальная линия челюсти, острота которой заставляет судорожно сглотнуть вязкую слюну. Но самое худшее — это чертовски прекрасная улыбка, от которой, видит Бог, Чонгук пытался оторвать свой взгляд.
— Меня зовут Тэхён, Ким Тэхён, но вы знаете меня как Ви.
