Sweet

      Дара проснулся, ощущая ненавистный ему вкус ванили на кончике языка. Ширази зажмурился и сделал глубокий вдох, отчаянно пытаясь успокоиться. Он ушел, а ты остался совсем один — твердило ему сознание. Дара был напуган, когда Ноам перевернулся на кровати, Дара не сдвинулся с места, когда Ноам обнял его за плечи и пробормотал:  — Доброе утро, дорогой.*  — Привет, — прохрипел он в ответ.       Дара почувствовал, как Ноам хмурится в его шею.  — Всё в порядке?  — Просто сон.  — О нём?       Дара не ответил. Ноам ослабил хватку.  — Ты в порядке?       Ширази кивнул.  — Да, мне просто нужно… Алкоголь  — Душ или что-то в этом роде. побыть одному Дара не сказал последнее вслух, но Ноам прекрасно понял его и без слов. Он просто остался в кровати, внимательно наблюдая за Ширази. Дара улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать своего парня в щеку.  — Скоро вернусь.       Его улыбка погасла, как только за ним закрылась дверь ванной, но Ноаму совершенно незачем это знать. Он снова вздохнул и стянул с себя липкую пижаму. Он ненавидел просыпаться с воспоминаниями о коже Лерера, прижатой к его собственной, ненавидел быть беспомощным в своих кошмарах, ненавидел то, как Лерер смотрел на него, ненавидит осознавать, что он совершенно один и никто не придет на помощь.       В любом случае, это было неважно: Лерер ведь умер. И на удивление это убийство даже сошло им с рук.       Тем не менее, Даре пришлось ударить себя по щекам, чтобы хоть как-то избавиться от воспоминаний, с трудом сдерживаясь от желания впиться ногтями в кожу, заглушая физической болью моральную. Он не хотел, чтобы Ноам молча беспокоился о красных следах, оставленных на его руках, не хотел нерешительных взглядов, которые Ноам, как правило, бросал в его сторону, когда собирался сказать что-то, что не понравилось бы Даре. Не хотел, чтобы Ноам в очередной раз осторожно держал его руку, прижимался губами к царапинам и мягко побуждал Дару поговорить об этом со своим терапевтом.       От привычек трудно отказаться, даже если они вредны для здоровья. Дара никогда бы не признался в этом Ноаму, но иногда он скучал по алкоголю, синякам и царапинам. По тому, как он впивался ногтями в кожу и видел, как она краснеет. Как со временем синяки бледнеют, но при этом на них можно надавить и причинить себе боль. Конечно, это неприятно, но лучше, чем ничего.       Но он ничего не сделал. Просто наблюдал, как вода течет по его телу, пока он пытался думать о других вещах, например, о том, как убедить Ноама подарить ему козу. Дара вышел из душа, игнорируя тот факт, что с него ручьем текла вода, и обернул самое мягкое полотенце, которое только смог найти вокруг себя. К черту членовредительство, он больше не собирался умирать на радость Лереру —  глупая и незрелая мысль, но Дара был довольно упрямым.       Ширази подошел к зеркалу и заставил себя взглянуть на свое отражение. Он выглядел таким худым, что невольно скривился. Дара провел рукой по щетине на подбородке, он всегда ненавидел бриться, но это нужно было делать. Он работал методично, игнорируя случайные воспоминания о его времяпровождении с Лерером, которые так некстати всплывали в голове, о том, как он показал Даре в 13 лет, как правильно бриться, и он был в восторге от того, что на него обратили внимание.       Идиот.       Когда он закончил, то прошел в спальню и увидел, что она пуста, кроме Волка. Дара почесал его между ушами. «Я в порядке, мальчик». Пес медленно вилял хвостом, прежде чем поднялся и вышел из комнаты. Дара уронил полотенце, натянул спортивные штаны и украл один из свитеров Ноама. Он глубоко вздохнул, чувствуя запах… гари? Дара закатил глаза, бормоча: «Конечно». И спустился вниз.       Ноам ругался себе под нос, отчаянно тыкая в сковородку лопаткой. Дара невольно улыбнулся и беззвучно подошел, чтобы прижаться к спине своего парня и обнять его за талию. Ноам удивленно дернулся и чуть не уронил кастрюлю себе на ногу.  — Господи! Ты напугал меня, дорогой.       Дара прижался щекой к спине Ноама и улыбнулся.  — Мне жаль.  — Ты врешь.       Дара улыбнулся и медленно провел рукой вдоль живота Ноама.  — Неправда.       Он поцеловал парня в шею и положил свой подбородок на его плечо.  — Что ты делаешь?  — Жарю яичницу.  — Почему она коричневая?  — Потому что я ужасен в готовке яиц.  — Неправда, просто дай мне подправить. Дара дернулся с намерением схватить лопатку, но Ноам поднял ее высоко над головой.  — Нет, нет, я делаю ее для тебя!  — Но я люблю готовить!  — Тогда приготовь бекон, если хочешь.       Дара снова закатил глаза.  — Так сложно, — насмешливо прошептал он. Ноам послал ему улыбку через плечо, и Дара не смог сдержать ответную, растянувшуюся на его лице. Он достал сковородку и поставил ее на плиту, чтобы нагреться, прежде чем бросить туда бекон, смеясь каждый раз, когда Ноам вздрагивал, стоило маслу начать брызгаться. Дара достал бекон голыми руками и откусил кусочек, просто чтобы увидеть испуг на лице Ноама.  — Он горячий, дорогой. Ты обожжешься.  — Не обожгусь.       Но Ноам все равно сжал его руку, чтобы оставить поцелуй на пальцах. Когда Альваро слизнул с них капли жира, Дара не мог не притянуть его к себе и поцеловать.       Ноам оперся на него, положив руки на бедра.  — Ммм, еда остывает, — сказал он с сожалением в голосе.  — Тогда пошли.       Ноам протянул ему тарелки и поцеловал в щеку.  — Я принесу чай.       Дара улыбнулся и погладил Волка, вертящегося в поисках еды, удовлетворение расцвело у него в  груди от вида Ноама, возившегося с чайником. Все, что они делали в этом небольшом, но уютном домике было таким обыденным, но таким новым, и от радости у Дары порой кружилась голова.  — Держи.       Дара поднял голову, посылая Ноаму ослепительную улыбку.  — Спасибо.       Глаза Ноама засияли нежностью, и он наклонился, чтобы поцеловать широкую улыбку Дары, один, два раза, прежде чем Дара, смеясь, оттолкнул его.  — Милый, я знаю, что передо мной трудно устоять, но я пытаюсь позавтракать.       Ноам усмехнулся и поднял две руки вверх, сдаваясь.  — Ладно, хорошо.       Край его рубашки задрался, обнажив его восхитительный пресс и бок, раскрашенный чернилами. Дара быстро отвел взгляд на подгоревшую яичницу, нельзя повышать эго Ноама.       Альваро рухнул на свое место.  — Я хочу сделать себе еще одну татуировку, что думаешь? — спросил он.       Дара выгнул бровь, все еще глядя на яичницу.  — Это твое тело, так что можешь делать с ним все что угодно.  — Я знаю, но еще я знаю, что мои татуировки тебе нравятся.  — Ты ошибаешься, — отрывисто сказал Дара, начав резать еду. — Я к ним совершенно безразличен.  — Неужели? — Ноам ухмыльнулся.  — Да.  — Уверен?  — На все 100  — Кажется, тебе трудно держать себя в руках с тех пор, как они появились.       Дара пожал плечами.  — Мне всегда было трудно держать себя в руках, когда ты рядом, так что я без понятия о чем ты говоришь.  — Ой, дорогой, ты такой милый сегодня.  — Я всегда милый, — отрезал Дара.       Ноам недоверчиво посмотрел на него.  — Что?  — Ты можешь быть немного вспыльчивым.       Дара вздохнул.  — Я знаю.       Нога Ноама мягко коснулась его, в то время как Альваро наклонился вперед, чтобы Дара получше разглядел его серьезное выражение лица.  — Я знаю, что ты над этим работаешь, я просто дразнился.  — Я знаю, — мягко сказал Дара.       Ноам снова откинулся назад.  — Итак, еще одна татуировка.  — И какую ты хочешь?  — Что нибудь со звездами на память о тебе, если ты не против.       Дара надеялся, что по его щекам не расползся предательский румянец, хотя по ощущениям они просто пылали.  — У тебя уже есть цветы на бедре на память обо мне.  — Да, но я хочу еще что нибудь, а ты любишь звезды.  — Если мы когда нибудь расстанемся, то ты останешься в дураках.  — Если мы когда нибудь расстанемся, чего я никогда не захочу, то я все равно хочу помнить тебя.       Ноам был так невыносимо искренен, что Даре пришлось отвернуться.  — Перестань так на меня смотреть.  — А как я смотрю?  — С любовь и мягкостью.  — Но ты красивый и я люблю тебя.       Дара смущенно прижал руки к щекам.  — Ноам!  — Ты стесняешься? О, дорогой, — Дара услышал смех Ноама, — я остановлюсь, обещаю. Просто посмотри на меня.       Дара снова взглянул на него и Ноам снова сделал это, отчего уголки его губ приподнялись вверх, лицо расслабилось, а в глазах появилась нежность и мягкость.  — Ты снова это делаешь.  — Прости, просто я тебя очень очень сильно люблю.       Дара хотел закатить глаза или пнуть Ноама под столом, но вместо этого он просто поерзал на стуле.  — Я тоже тебя люблю.       Ноам наклонился вперед с дразнящей ухмылкой.  — Что это было?       Дара приподнялся и перегнулся через стол, чтобы быстро поцеловать его.  — Я сказал: я тоже тебя люблю.       На лице Ноама было ошеломленное выражение.  — Ой.       Дара снова сел.  — Не удивляйся.  — Нет, просто… приятно это слышать. Он не часто слышал от меня признания в любви, — пронзила Дару мысль, — я должен буду сказать это еще раз. Ширази послал ему улыбку, игнорируя порхающих в его животе бабочек.  — Итак, где ты хочешь, чтобы она была?  — А? — спросил Ноам, не пережевав яйцо.       Дара сморщил нос.  — Я о татуировке, глупенький.  — Ой, — Ноам задумчиво жевал какое то время, прежде чем пожать плечами. — Не знаю, может быть, предплечье. Где-нибудь, где я могу легко его рассмотреть.  — Дурачок, — обвинил Дара       Губы Ноама растянулись в усмешке.  — Только для тебя, дорогой.  — Я сказал прекратить.  — Я ничего не могу поделать,  ты идеален.  — Если ты будешь продолжать в том же духе, я не позволю тебе вставать с кровати в ближайшее время.       Ноам подпер руку щекой с бесстыдной ухмылкой.  — Это должна быть угроза, дорогой? Потому что это происходит с точностью до наоборот.       Дара приподняла бровь.  — Ты говоришь это сейчас, но я не тот, кто умоляет о пощаде после первого раунда.       Ноам надул губы.  — Я устал. И я не понимаю, почему у тебя такое высокое либидо.       Дара пожал плечами.  — Я являюсь олицетворением высоких требований, милый.  — О, я знаю, — сказал Ноам с дразнящей улыбкой. Затем он нахмурился. — Не голоден?  — Ой, — Дара посмотрел на свою несъеденную тарелку, — нет, просто отвлекся.  — Хорошо.  — Спасибо.       Они продолжали есть в уютной тишине. Дара смотрел, как Ноам взволнованно сует еду ему в лицо, и покачал головой.  — Хочешь побегать позже? — спросил Ноам.       Дара не был дураком, он прекрасно знал, что Ноам пытался отвлечь его от сна, но усилия были милыми, и они заставили что-то в его груди трепыхать.  — Я бы хотел этого.       Ноам все еще смотрел на него.  — Что за взгляды сегодня?  — Прости, я не знаю, что на меня нашло. Я просто…       Дара протянула руку через стол, и Ноам с радостью переплел их пальцы.  — Я знаю.  — Хочешь потом пойти на свидание?  — Разве мы планировали что то подобное сегодня?  — Мы давно не ходили на свидания, если хочешь, можем пойти в кофейню, которая тебе нравится, пообедать там, отвезти Волка в парк, а затем мы пойдем в планетарий или что-то в этом роде.       Дара закусил губу, но не смог сдержать улыбки.  — Звучит неплохо.  — Это было просто.  — Ты действительно думаешь, что тебе нужно убедить меня провести с тобой время?       Ноам пожал плечами.  — Некоторые источники мне сказали, что ты злишься.  — Твои источники верны, дорогой.       Ноам сложил руки на груди и надулся.  — Ты знаешь, что это правда.  — Ага, — засмеялся Ноам. — И ты меня любишь.  — Я люблю тебя.       Ноам поднес их переплетенные руки к губам, чтобы поцеловать костяшки Дары.  — Я хочу, чтобы сегодня был хороший день.  — Я думаю, что так и будет.       И Дара поверил в это.