Кто смотрит из света во враждебную тьму, не видит никого из своих врагов, но служит мишенью для всех них. В. Ключевский.
В школе сегодня было особенно шумно: единственный на всю толпу учеников одиннадцатый класс начинал защищать свои проекты. Эту практику в их небольшую школу ввели только в этом году, и каждый считал своим долгом рассказать, как сильно он не понимает, что от него хотят и как сильно ему все это надоело. Защищали в актовом зале, хотя залом это было трудно назвать — класс, чуть более крупный, чем обычный; по всем стенам он был увешан рисунками первоклассников, старыми фотографиями выпускников прошлых лет. Впереди красовалась невысокая сцена, вместо занавеса были плотные цветастые шторы. Вместе с группой одиннадцатиклассников на задних рядах прятался невысокий кудрявый паренек — Ваня Горбун. После каждого вердикта учителей и замов в роли комиссии он выглядывал за дверь и тихо объявлял, кто сдал, а кто будет в очередной раз проходить предзащиту. Костя устало и сонно поддерживал рукой голову, стараясь не уснуть. Скучно. Душно и жарко. Рядом кто-то заметно зевает, заставляя скривиться и тихо шикнуть. Свой проект он сдавал одним из первых, поэтому с выводом о том, что он очевидно получит незачет, Костя уселся на свое место и отмахивался от жалостливых комментариев несколько минут, прежде чем им сделали замечание. Вполуха слушая недовольные замечания Марка по поводу окружающей обстановки, Костик внезапно уставился на сцену — на тонких каблуках, в розовом костюмчике вышла Ева. Невысокого роста, с аккуратными, немного детскими чертами лица она явно выделялась на фоне их класса. Изящная, точно фарфоровая кукла, хрупкая на вид, она была подобна лучику света в их разношерстном мирке, где каждый кричал и наровился подраться. Ева всегда говорила тихо, но строго, и каждый ее слушался. Даже сейчас она не изменила привычке: едва слышимо причмокнув губами, Ева поправила волосы и заговорила, да так, что в зале мгновенно воцарилась тишина: — Невск — небольшой город, построенный в 50-ые годы вокруг химического завода «Гигант», который сейчас принадлежит нашему мэру. Каждый житель этого города имел хотя бы одного родственника, который работал на этом заводе, и до сих пор почти любой мужчина считает своим долгом работать в нем. По сей день наш завод производит невероятное количество лекарственный препаратов и они пользуются упехом. Ведь мы все в большинстве своем пользуемся продукцией «Гиганта», верно? Стоит нам заболеть, как мы бежим в аптеку и покупаем «ГриппоСтоп» или «АнтиЖар», которые производит именно наше химическое предприятие. Но почему-то никто никогда не говорит, что многие продукты от этой же компании имели сильные негативные последствия на человеческий организм. Например, в 1974 году свыше тысячи людей пострадало от пневмонии после принятия противохолестеринового препарата «Холестит» — пятьдесят четыре человека умерло. пятьдесят четыре жизни было прервано из-за халатности ученых! Директор завода Раевский Ю.А. принес публичные извинения, и препарат был снят с производства. Ничего страшного, верно? Препарат-то был снят! Но следующим же летом был представлен новый, имеющий точно такой же состав. Жертв больше не было, хотя ничего и не меняли! Удивительно, что обладателем этого производства во время развала стал сын Раевского, ныне наш мэр и… Но она не успела договорить: Марк, сидящий справа от Кости, вскочил на ноги и громко прервал Еву: — Это бред! — все присутствующие оглянулись на него, но Марка это ничуть не смутило. — Каждый год компания проходит проверки, у нас нет ни ядовитых отходов, про которые с такой радостью ты говоришь, ни яда вместо лекарств! Мой отец порядочный человек, и он не имеет отношения к тому, что происходило при Советском союзе! — Марк, — Костя дернул соседа за рукав, но тот отмахнулся и продолжил свою речь. — Ты просто озлобленная дура! — выкрикнул под конец Марк и громко плюхнулся на свое место. Прежде чем шквал негодования, направленный на Марка, набрал обороты, Костя поспешил отсесть от друга, но его это не спасло. Под крики учителей и под возгласы в защиту Евы оба оказались в коридоре. Марк обиженно поправил лямку рюкзака и внимательно осмотрел Костю с ног до головы, будто бы стараясь запомнить каждую деталь в его недовольном выражении лица и старой помятой рубашке. — Пошли отсюда, а? — наконец говорит Марк, игнорируя обернувшегося в сторону актового зала друга. — Все равно ничего важного не осталось. Пойдем на «Клетку»? — Костю хватают за плечо и разворачивают на месте. По улыбке Марка стало понятно, что дорога до дома пройдет через любимое место друга. «Клетка» представляла собой заброшенную старую больницу из двух корпусов. Говорят, что ее не достроили из-за развала и отсутствия банальных средств, так что по большей части больница состояла из голых этажей, а иногда даже без стен. Она быстро стала для них настоящим вторым домом: тут каждый мог рассказать о том, что давило на грудь; тут каждый мог вести себя так, как хотел. Тут пели, танцевали, рисовали и писали стихи маркером на стенах. В «Клетке» жили свободно, как стая птиц. Летом здесь всегда было людно. Летом жгли костры и готовили еду, тут устраивали громкие вечеринки и строили палаточные лагеря. Одним словом, «Клетка» была заменителем нормальных кинотеатров, клубов и кафе, в которых могли бы отдыхать подростки. Слушая обрывки диалогов, Костя, чуть сгорбившись в попытке скрыть лицо от острых веток, шёл за Марком. Тот же, юрко, точно какой-нибудь дворовый котяра, перепрыгивал сухие корни и в итоге скрылся в здании. Костик оглядывается, тяжело вздыхает и, недовольно прокашлявшись в кулак, ныряет следом. Его разом окутывают привычные для этого места темнота и прохлада. Он вдыхает полной грудью и осматривает изрисованные стены. Когда-то давно и он тут рисовал, и если поискать, то за нагромождением новых стихов и глупых ванильных цитат можно будет найти его старые рисунки. Надо же, он тут не рисовал уже года два. — Пошли, Кость! Крыша ещё не занята, давай быстрее! — разносится эхом голос. Костя прыгает через сломанные ступени на лестнице, бегло глядит на небо через отверстия для окон и ныряет в чердачную дверь. Сильный порыв ветра чуть подталкивает его вперед, треплет волосы. Он громко хмыкает и с глухим звуком садится сбоку Марка, протягивая руку за сигаретой. Внизу все казалось таким незначительно маленьким, хотя они были всего на этаже восьмом. Отсюда хорошо было видно, как оборудованы некоторые комнаты без крыши, как прибран около дорожек мусор. Костя затягивается и выдыхает дым. Он надеялся провести в «Клетке» остаток дня, вернуться домой под самый ужин, а потом завалиться спать. — Набросился ты на неё, не стыдно? — через несколько минут молчания спрашивает Костя. — Ничуть, — отрезает Марк и тушит свою сигарету о бетонный пол под ними, — каждый год одно и то же, Кость. С шестого класса у неё как будто пластинку заело! Наша компания творит зло, видите ли! Наша компания производит лекарства, дура! — плюется он напоследок, вызывая у его друга громкий и заразительный смех. Он любил Еву, честно говоря. Любил так, как можно любить человека, с которым с самого раннего детства привык играть в догонялки и прятки, с которым они сами придумывали игры и общались, несмотря на горькие обиды. Он любил Еву, но их пути разошлись. После смерти ее отца и прогрессирущей болезни матери она решила полностью закрыться от Кости каменной стеной, и он не смог её пробить никакими средствами. Возможно, был выход из этой ситуации. Возможно, Костя сам боялся рисковать, но чего там гадать? Еву он потерял, и был уверен, что жить ему стало отчего-то легче. — Она не дура, — в итоге говорит Костя, — просто у неё чувство справедливости есть, а у тебя только желание поссориться со всеми и покурить! Костю с силой толкают в плечо, и он вновь ржёт, роняет сигарету вниз и обиженно глядит на Марка. Это будет хороший день, несмотря на потерю сигареты.Костя
27 февраля 2021 г. в 12:21