Останься со мной

Застонав от боли, она попыталась перевернуться на другой бок. Кажется, она потеряла сознание при падении. Дёрнув мантию, Гермиона нащупала осколок палочки, причиняющий резкую боль и, поглубже вдохнув, вытащила его. Кровь, к счастью, почти перестала течь, но от её запаха девушку замутило. Привстав на колени, она оперлась руками о землю и выпрямилась. Кажется, она переместилась в лес… судя по окружающим её пихтам и елям. Вдалеке виднелась невысокая гора. — Минни! — позвала девушка непослушными губами. — Крастер! Северус… Но в ответ только зашелестели деревья, да сорвавшаяся с ветки ворона пронзительно каркнула, улетая прочь. Она попробовала несколько заклинаний и с ужасом поняла, что ничего не чувствует. Магия, всегда ощущающаяся внутри, молчала. Слишком много сил вложила в этот отчаянный прыжок в пространстве. От страха её затрясло, и непрошенные слёзы хлынули из глаз мутным потоком. Никто не знает, где она. И она сама не знает, и даже весточку послать не сумеет — палочка сломана, а чтобы попасть в возможно волшебную часть того места, где она находится, нужно уметь колдовать. Слава Мерлину, ребёнок не пострадал при падении и так же привычно толкнулся внутри. Это мягкое движение почему-то успокоило, и девушка вытерла слёзы, поднимаясь на ноги и поправляя мантию. Раз она не может вернуться домой, нужно хотя бы понять, где она, найти еду и ночлег… Хоть какую-то помощь. — Ну что, малыш, идём? — вслух спросила Гермиона, погладив живот и медленно побрела по траве. Деревья быстро кончились, и она вышла на проталину, с радостью заметив следы присутствия человека: птичьи кормушки, огороженный невысоким забором участок, видимо, использующийся как загон для животных. Радостно вскрикнув, она торопливо побежала к замеченной на поляне сторожке, из трубы которой шёл дым. Когда Гермиона постучала, она понятия не имела, как выглядит, поэтому испуг на лице отворившего ей пожилого мужчины, заставил её отшатнуться. — Бог мой, что случилось? — спросил старик. — Ранена? Неужто зверь напал? — Нет… нет, я упала… зацепилась о корягу и, видимо, какая-то ветка меня поранила, но это не страшно, — пролепетала Гермиона, запоздало понимая, что будет выглядеть сумасшедшей, если спросит, где она сейчас находится. — Ещё и в положении, — неодобрительно цокнул её собеседник, — куда торопилась-то, дочка? В город решила срезать через лес? Таблички я зачем повесил, спрашивается? Тут зверей немного, но встречаются. А ежели нападёт да задерёт тебя, мне что потом отвечать? — Простите, — робко сказала девушка, — я хотела поскорее попасть… в город. Мне… меня подруга должна была встретить, но не пришла, вот я и навстречу… и заблудилась, кажется. — Как звать подругу? Она местная, из Йорка? — спросил старик, и Гермиона забыла как дышать. Йорк был родным городом её матери, Джин Грейнджер, а отец был из Лидса. Портключ мужа забросил её туда, где когда-то жили её бабушка и дедушка. В далёком детстве она здесь бывала, играла с двоюродными сёстрами и братьями. Они перестали приезжать, когда родители поняли, что у неё дар. А через два года пришло письмо из Хогвартса. Самая старшая из двоюродных сестёр была на десять лет старше Гермионы. — Местная, — наконец выговорила Гермиона, — Грейнджер фамилия, а зовут Пола. Лицо лесного смотрителя разгладилось. — Знаем, знаем такую. Она только Роуэлл теперь. — Ничего себе, я и не знала, что Пола замуж вышла! — изобразив улыбку, она начала соображать, что ей сказать той, кто видел её последний раз пятнадцать лет назад. Старик затворил дверь сторожки и подпёр её деревянной перекладиной. — Идём, провожу тебя, дочка. Как хоть зовут то? — Гермиона, — ответила она. До городка и правда было рукой подать, и в который раз она удивилась искусству своего мужа, сумевшего переместить её в пусть смутно, но знакомые места. Север Англии, конечно, был не так близко к дому, но хотя бы это была не глушь Запретного леса, что значительно упрощало дело. Гермиона не знала, были ли здесь волшебники, но сейчас это было неважно. Она была цела и невредима. Северус найдёт её. Или эльфы. Нужно только подождать. К её величайшему изумлению, кузина сразу же её узнала и, поблагодарив её неожиданного провожатого, бросилась обнимать и приговаривать, как сильно она стала похожа на мать. Её небольшой, но уютный домик утопал в зелени, а по двору разгуливали пёстрые довольные куры. — Вылитая Джинни! — всхлипывала Пола. — Ох, горе-то какое, бедняжка… Ты же поэтому приехала, побыть с Джеком? Он говорил, что ты не сможешь, но не упоминал, что ты беременна, Мия. Да и про замужество я не слышала… — сконфуженно закончила Пола, но, увидев на левой руке Гермиона кольцо, заметно приободрилась. — Горе? — тупо повторила Гермиона. — Папа и мама здесь? Но… как?! Пола нахмурилась. — Дорогая, они вернулись сюда год назад, очень подавленные. Джин тяжело болела, Джек весь извёлся, мы, конечно помогали, чем могли, но она совсем не хотела бороться. Всё тебя звала, бредила. Имена путала, говорила, что она Моника. Лиззи, мою маму, вообще не вспомнила. Неделю как умерла она, Джин. Гермиона тяжело осела на стул в небольшой кухоньке, не в силах поверить услышанному. До того, как отправиться с Гарри и Роном искать крестражи, она стёрла себя из памяти родителей и внушила им, что они Моника и Венделл Уикинсы, и что их дом в Австралии. Неужели обливиэйт не выдержал? Иначе как они снова стали Грейнджерами и вернулись сюда, в Йорк, домой? Её мама умерла, так и не узнав, что стало с единственной дочерью, и осознание этого душило неимоверной виной. Как она сможет посмотреть отцу в глаза после того, что сделала? Она, сидя на ледяном полу своей камеры, закрывала глаза и представляла, как её родители нежатся на австралийском солнышке, счастливые и беззаботные, и радовалась, что смогла их спасти. И всё то время, что она прожила с Северусом, она старательно отгоняла мысли о родителях, считая, что без неё им лучше. — Так что, идём, Мия? — спросила Пола, и Гермиона как будто очнулась, поняв, что ни слова не слышала из того, что она говорила. — Прости, я… немного устала. Дорога была долгой, я упала и поранилась. Могу я где-нибудь умыться и прилечь? — подняв глаза на кузину, спросила она. Веснушчатое лицо миссис Роуэлл раскраснелось от смущения. — Что же это я, болтаю и болтаю, а тебе отдых нужен! Эрни сказал, что ты по лесу шла, измучилась совсем. Что же муж тебя одну отпустил? Ты на автобусе приехала из Лидса, да? — Да, — солгала Гермиона. — Идём, места у меня немного, но тебе найдётся. Дети мои гостят у бабки с дедом в Абердине, не скоро ещё вернутся, вот и поживёшь в их комнате, хорошо? А к Джеку мы завтра пойдём. Агата Пирс, помнишь её, наверняка, жена священника нашего прихода, приютила твоего отца. Он ни в чём не нуждается, ты не думай. Мы своих не бросаем, ни в коем случае, — тараторила Пола, сноровисто перестилая бельё в узкой длинной комнате и подавая Гермионе простое льняное полотенце. — Спасибо, Пола. Вымывшись в сидячей ванне, Гермиона осмотрела царапину от обломка палочки и, порывшись в шкафчике, смазала его мазью и заклеила пластырем. Натянув выданный кузиной халат, она буквально упала на пахнувшие лавандой простыни и забылась тяжёлым сном. Ей снился Северус, который почему-то падал вслед за ней в вихре портального перемещения, но не успевал взять её за руку, исчезал в непроглядной тьме. Проснулась она с колотящимся от страха сердцем. За окном уже сгустились сумерки, и ей ужасно хотелось есть. Магия по-прежнему молчала. Гермиона прошла по небольшому коридору в сторону кухни, где хлопотала Пола, а за столом сидел рыжеволосый мужчина и с аппетитом ел наваристую похлёбку. Её желудок немедленно заурчал. — Здравствуйте, — нерешительно поздоровалась она. — Это Фред, — мой муж, — представила Пола, — а это кузина моя, Джека дочка. Гермиона. Приехала сегодня из Лидса, устала, бедняжка. — Привет, Гермиона! — широко улыбнулся он. — Садись-ка к столу, поешь. Как решилась ехать, да ещё и в положении! Джек сказал, что не сможешь, мы и ждать не стали… схоронили Джин, упокой Господь её душу. Рядом с сестрой положили, с Элизабет. И Дон там же, рядышком, вместе с Мартой. Вся семья, почитай, в сборе. Хорошо, что они приехали. Негоже далеко от родни. — Да, хорошо, что приехали, — эхом отозвалась Гермиона. Эти простые и добрые люди легко поверили в то, что она приехала на автобусе, старательно додумав все детали, даже не вынуждая её врать. А вот отец… отец вряд ли примет за чистую монету, что его волшебница-дочь просто воспользовалась маггловским транспортом. Захочет ли он вообще её видеть, говорить с ней… после всего? — А муж твой что не с тобой? Как звать его хоть? — спросила Пола. — Северус. Он… он очень занят, много работы, — проговорила Гермиона, уплетая похлёбку и закусывая её хлебом и сыром. Фред сдвинул брови. — Какая работа, когда такое горе! Ты позвони ему, я уж скажу пару ласковых! — Он… он в командировке, связь там не ловит, совсем. Может, позже, — торопливо ответила Гермиона. Она с радостью позвонила бы Северусу. Или написала. Лишь бы дать знать, что она жива. Но пока не вернётся её магия, она ничего не сможет сделать. Что будет, если магия не вернётся, девушка старалась не думать. Наутро Пола отвела её в ещё один опрятный домик, где увидев её, Джек Грейнджер побледнел, а потом расплакался, с силой прижимая к себе единственную дочь. Память эти три года возвращалась к ним урывками. Сначала они вспомнили детство, проведённое на севере Англии, затем свою учёбу в университете и первую клинику. Затем свадьбу. То, что у них с Джин родилась дочь, Джек вспомнил год назад, а Джин пару месяцев. К тому времени они уже знали о её диагнозе, и операцию было делать поздно. Миссис Грейнджер захотела вернуться домой. До этого они объехали все места, где могла быть она, Гермиона, даже попытались пробраться на платформу девять и три четверти, но, разумеется, не смогли проникнуть сквозь барьер. Где находится Хогвартс они не знали. След оборвался. — Прости меня, папа! — рыдала она. — Я не подозревала, что вы меня ищете! Если бы я только знала… О том, что она три года провела в магической тюрьме, а диктатор, с которым они боролись, победил, да ещё и поглотил душу её лучшего друга, Гермиона решила умолчать, рассказав только, что неудачно переместилась и сама не поняла, как оказалась в Йорке. Они побывали на могиле Джин, и она рассказала отцу о Северусе. О том, как любит его. Как он заботился о ней и оберегал, как ждал этого ребёнка. И что она не может отправить весточку — её магия упорно молчала. Дни шли за днями, складываясь в недели, а затем и в месяцы. Джинни уже должна была давно родить, срок самой Гермионы приближался. Ей стало тяжело ходить, постоянно мучила изжога, ноги отекали. Только теперь она оценила, как мерзкие на вкус зелья спасали волшебников от подобного. Ребёнок должен был появиться на свет со дня на день. Стоял конец осени, Йорк оделся в оранжевую, жёлтую и багряную листву, Гермиона старалась подольше гулять, дыша прохладным терпким воздухом. Отец устроился на работу в местную больницу, чтобы обеспечивать их обоих, а после родов она планировала сменить его. — Если мой малыш родится волшебником, то однажды ему придёт письмо из Хогвартса, — сказала Гермиона, — и тогда Северус точно найдёт нас. — Одиннадцать лет — немалый срок, — нерешительно выговорил Джек, — почему бы твоему мужу не постараться найти нас прямо сейчас? Пока ты не забыла его. Ребёнку нужен отец. Она с силой зажмурилась. — Мне всё равно. Я буду ждать Северуса столько, сколько потребуется. Он… он очень искусный волшебник. Он что-нибудь придумает, я уверена. Он найдёт меня. Он обещал остаться со мной, что бы ни было. Жаль, что зелье истинной души она так и не успела приготовить, и Гарри по-прежнему заперт в теле злейшего врага. Бедный милый Гарри. Ему она не помогла, а теперь не могла помочь и себе самой. Ранним утром Гермиона проснулась от резкой боли, а ещё через несколько мгновений простыни под ней насквозь промокли. — Пола! — испуганно позвала она. — Кажется, я рожаю! Всё началось настолько стремительно, что в больницу было решено не ехать, пожилая соседка, всю жизнь проработавшая акушеркой, сноровисто разогнала испуганных детей Полы, Фреда и Джона и ласково погладила Гермиону по вспотевшему лбу. — Хорошо идёт, девочка. Сильный у тебя парнишка. Приняв на руки громко кричащего, красного от натуги младенца, она с удовольствием повторила: — Сильный парнишка. — Можно мне его? — выдохнула молодая мать, приподнимаясь и откидывая назад спутанные волосы. Уложив мальчика на грудь Гермионы, соседка осмотрела её саму и убедилась, что всё в порядке, пока девушка заворожённо всматривалась в агатово-чёрные глаза сына и любовно приглаживала его чёрные волосики. — Как назовёшь? — спросила Пола. — Александр. Александр Северус Снейп, — улыбнулась Гермиона. Джек, через несколько часов с умилением разглядывая спящего внука, спросил: — Может быть, теперь к тебе вернётся способность колдовать? — Может быть, — вздохнула Гермиона, — но палочки у меня всё равно нет. Даже если мы отправимся в Лондон и я сумею найти Министерство магии, внутрь меня не пропустят. — Жаль, — опечалился её отец, — хотел бы я посмотреть в глаза твоего мужа. И сказать ему всё, что я о нём думаю! Когда следующим утром в кухню Полы вихрем ворвался высокий черноволосый человек в чёрной же мантии волшебников, а за ним ещё один, тоже одетый в длинную тёмно-зелёную мантию, Джек выронил чашку своего привычного утреннего чая и схватил со стола скалку — Пола как раз вечером ставила тесто на пироги перед тем, как уйти на работу. — Вы ещё кто такие?! — закричал Джек. Высокий незнакомец вскинул чёрные глаза и потянулся к карману, но его спутник успокаивающим движением устроил ладонь на его плече. Он был ужасно худым и измученным, а второй, напротив, выглядел прекрасно. Его взъерошенные чёрные волосы и зелёные глаза показались Джеку смутно знакомыми. Как будто он уже когда-то его видел. — Здравствуйте, мистер Грейнджер, — проговорил зеленоглазый, — Гермиона здесь? — Вы кто? — повторил Джек уже менее воинственно, понимая, что перед ним те, кто искал его дочь. Её муж и, видимо, друг. Правда, раньше он, кажется, носил очки. Бледное лицо высокого человека исказилось, а запавшие чёрные глаза неожиданно вспыхнули, став почти живыми. — Я — Северус Снейп, — тихо представился он, — Гермиона… Гермиона здесь? Зелье поиска привело нас… она… она в порядке? Умоляю, скажите мне. Я несколько месяцев искал её, я уже почти потерял надежду… — его бархатный голос дрогнул. — Но вчера, по счастливой случайности, зелье наконец-то сработало. Он родился, да? Или это девочка? — Это мальчик, Северус, — тихо произнесла подошедшая сзади Гермиона. Назвавшийся Снейпом издал какой-то странный звук, повернулся и схватил дочь Джека обеими руками, неистово прижимая к себе. Зеленоглазый мужчина широко улыбнулся. — Поздравляю, мистер Грейнджер. Как назвали? Упаси Мерлин, если Рональд!