Святой Валентин для хёна

Тэхён ненавидел его с самого первого дня в универе. Привык быть центром земли, всегда и во всём. И откуда только этот Чонгук такой нарисовался нарядный и красивый, что аж скулы сводило? Рубашечки на нём вечно брендовые, отглаженные, джинсы не в облипон, но жопа в них всё равно как магнит — так и тянет на неё залипнуть. Суууука. Но больше всего Тэхёна бесило то, что девчонки вокруг него так и вились, а это темноволосый для каждой шутку-прибаутку находил или улыбочку, от которой кулаки так и сжимались. Дать бы ему, со всей силы, с размаху, чтобы слюной своей захлебнулся и ни на кого больше ею не капал. Кроме него, Тэхёна… Чонгук его тоже не любил, всегда проходил мимо, сморщив идеальный носик — серебряноволосый парень раздражал. Раздражал пиздецки, потому что ничем от самого Чонгука не отличался: дорогое, со вкусом подобранное барахло, улыбка белозубая до такой степени, что слепит глаза, взлохмаченные волосы, как будто он только что встал с постели, а на самом деле — результат тщательной укладки. Этот Тэхён в универ ходит как на съёмки и словно бы старается его с пьедестала потеснить. В общем, Тэхён Чонгука бесил одним своим наличием и… чёртовой привлекательностью. Младший часто разглядывал его втихую, отмечая и стройные длинные ноги, и упругую задницу, и тонкие изящные ключицы в разрезе рубашки, но потом сталкивался с Тэхёном взглядом и делал надменный вид. Ким поймал себя на том, что снова высматривает в узких коридорах университетского здания макушку с бесячей стрижкой, когда волосок к волоску, и красивой моське младшего идёт так, что просто закачаешься. Интересно, если Чонгука ночью с кровати поднять, она такой же останется? А если в эти длинные пряди цвета тёмного шоколада зарыться пальцами?.. Тэхён нервно сглотнул, отмечая шевеление в паху, и в этот самый момент встретился взглядом с тем, о ком думал последние несколько месяцев. Но вместо того, чтобы свернуть в какой-нибудь тёмный закуток и переждать, Тэхён попёр на брюнета, как танк. Взгляд у блондина был тоже какой-то особенный — глубокий, тёмный, с ехидной искоркой и какой-то дикий, будто он учуял добычу. Чонгук поспешил уткнуться в конспекты, ещё не хватало демонстрировать интерес тому, кто его просто, блять, раздражает, но Тэхён прошёл мимо, задел его плечом — наверняка специально, потому что заметил внимание. — Что, интересно? — с ходу наехал старший. — Да ни разу! — А пялишься, как будто интересно. — «Скажи, что да!», — крутилось у Тэхёна в голове. — Тебе показалось, — дерзко ответил Чонгук. Ему хотелось признаться, что да, интересно, но тогда после признания этот роскошный парень высмеет его перед всем универом — наезд платиноволосого он воспринял вполне буквально и сам перешёл в наступление: — Больно надо, я ждал Нану. Подруга как раз выходила из столовой, чем очень выручила Чонгука. Он, больше не обращая внимания на Тэхёна, поправил сумку на плече и побежал к Нане. Подхватив её под руку, брюнет что-то зашептал ей на ухо, девушка рассмеялась, но умудрилась стрельнуть глазками в сторону Тэхёна. Если до этого Тэхён оставался более-менее спокойным (шевелящийся в трусах член — не в счёт), то теперь у него просто сорвало башню. Как он посмел?! Вертел своей жопой, призывно блестел глазками, чтобы в конечном итоге свалить с Наной?! Чёрт, определённо младшенького надо наказать! День святого валентина Чонгук любил скорее из тщеславия. Валентинки, вырезанные из картона или тетрадного листа в клетку, купленные в магазине подарков или тщательно сделанные своими руками он получал пачками с самого первого курса. Они обязательно были опрысканы приторно-сладкими духами, отмечены печатью губ в алой помаде — какая скукота. Это четырнадцатое февраля не стало исключением. Наивные признания, восторги, «Ты такой классный, Чонгук-и», поцелуйчики и сердечки на бумаге… Ску-ко-ти-ща. Чонгук весь этот ворох макулатуры обменял бы на одну-единственную валентинку от одного-единственного человека, с которым у них всё было взаимно. Как же его бесит Тэхён! Тэхён открыл свой шкафчик и под ноги ему водопадом посыпались разноцветные конвертики. Глянул на них, как на мусор, отпихнул ногой, а у самого на лице расплывалась злорадная улыбка. Глаза горели предвкушением, а мысли крутились около одного — заметить или нет? На кон было поставлено всё. Тэхён нервно оттянул ворот своей футболки. — Оппа! — раздался сзади приторно-сладкий голосок. Он обернулся. Джиён расстаралась по полной: юбка супер-мини, чёрные гольфика, ротик бантиком. Девушка, невинно хлопая глазками, протянула ему красное сердечко: — Это для тебя, оппа. Тэхёна аж передёрнуло. Не хотелось слышать этого слащавого «оппа». Он хотел только одного: слышать в сдавленном от экстаза хрипе «хён» Поэтому глянул на Джиён так, что её глазки сразу наполнились слезами и ничего не говоря, молча обошёл её с боку. Быстро глянул на часы — до точки невозврата осталось всего полчаса. Наверное, святой Валентин не то чтобы услышал его молитвы — Чонгук и не молился, что за бред — но последним из кучи ему попалась записка на ровном бумажном прямоугольнике. «В лаборантской физфака в шесть». Чонгук несколько раз перечитал ровные, вдавленные стержнем буквы, хотел было смять валентинку и выбросить в урну, но передумал. Что-то его заинтриговало, привлекло — может, простые буквы без завитушек и мазков помады, может, едва ощутимый резкий запах мужского дезодоранта. Неужели?.. В общем, в шесть Чонгук был в лаборатории. Свет зажигать не стал, было и так достаточно светло. За окном шёл крупный мягкий снег, прямо как на новый год, и в кабинете, никого, кроме него, больше не наблюдалось. По ходу дурацкий розыгрыш! А он повёлся, думал, что у блондина наконец-то сработает мозг — не сработал, потому что у Тэхёна не было мозга. Тэхён выжидал, затаив дыхание, нервно комкал ворот своей футболки, поджидая свою добычу. Он стоял за углом, в темноте лестничного пролёта, зато ему отлично был виден вход в лабораторию. Услышав шаги, гулкие в пустом коридоре, задержал дыхание: Чонгук, оглядываясь по сторонам несмело взялся за ручку, дёрнул дверь на себя и вошёл в тёмный кабинет. Да, макнеша, да! Быстро вышел из укрытия — теперь его выход. Чонгук подождал ровно две минуты, как услышал что дверь за его спиной закрылась, но не просто, кто-то ещё и замок провернул. Нет, точно розыгрыш, наверное, девчонки, уязвлённые его недоступностью, дружно хихикают, радуясь свершившейся мести. Он резко повернулся и столкнулся лицом к лицу… Кажется, он уже говорил, как его бесит Тэхён? Потому что это был именно он — как всегда красивый, со своими длинными ногами, тонкими ключицами и волосами, будто только что из постели.  — Ну что, красавчик, не ожидал? — Тэхён оскалился. Хотелось выглядеть устрашающе, но глаза сами по себе выхватили, как Чонгук сглотнул и нервно закусил губу. — Чёрт! Не сдержался, стал притискивать младшенького к ближайшей стене, наслаждаясь теплом его тела, ощутимым через ультрамодные, но тонкие тряпки. — Ты какого хрена тут забыл? — прошипел Чонгук, упираясь ладонями в плечи старшего. — Ты забыл добавить «хён». — Горячие ладони макне буквально прожигали его грудь до костей, и Тэхён еле сдержался, чтобы не заскулить от пробивших его ощущений. — Так это ты написал мне валентинку? — догадался Чонгук и даже на мгновение перестал сопротивляться. — Хороший мальчик, быстро соображаешь. — усмехнулся Тэхён, усиливая напор. — Ты… Ты! — не успокаивался Чонгук, пока старший не обхватил его голову ладонью и не приник к губам в поцелуе. Чонгук пытался сопротивляться, бился под его руками как маленький птенчик, но Тэхён уже не мог себя сдерживать. Как долго он мечтал об этих губах… Не важно, что макнеша отказывается пока отвечать, главное — он в его руках. Лизнул, ухватился зубами за нижнюю губу, потянул… Послышался стон наслаждения, но он не мог понять его или Чонгука… Он не понял в какой момент всё поменялось. Невнятные объятия вмиг стали крепкими, губы властными, и теперь уже Тэхёна уверенно тискали за задницу и толкали в сторону ближайшего стола. То, что Чонгук проявляет инициативу заставило его кровь вскипеть в разы сильнее. Но, чтобы убедиться наверняка, Тэхён спускается рукой к паху макне. где его встречает уверенный стояк. Парень, перехватив его руку, развернул к себе спиной и уложил Тэхёна лицом на стол, отвесил шлепок по упругой заднице и навис сверху, прикусывая нежную кожу на шее. Со стороны кажется, что Чон специально делает ему больно, отыгрываясь, но нет — он ощущает на языке вкус тэхёновой кожи, она сладкая и солоноватая одновременно. Для них двоих это необычно, вроде бы неправильно, но остановиться уже не получается — Тэхён бесит Чонгука именно тем, что всегда находится от него в стороне. Бесил раньше. Теперь они рядом и растворяются друг в друге как горячий воск от двух свечей, и все равно, сливаясь, остаются каждый самим собой. Чонгук раздвигает чужие длинные ноги, устраивается меж них, пока Тэхён елозит набухшим членом по жёсткой столешнице. Младший просовывает руку под его живот, расстёгивает ремень и одним движением спускает брюки Тэхёна до самого пола. — Хочешь, чтобы я звал тебя «хён»? — выдыхает Чонгук в самое ухо и крепко сжимает яйца Тэхёна в своей руке. — Тогда скажи для начала, как зовут меня? Тэхён, чувствуя, как в него одним мощным толчком входит горячий и твёрдый член макне, хватается за край стола, как утопающий в круг, выстанывая его имя громко и прося еще, и Чонгук не изверг, чтобы заставлять его ждать. Он вбивается в податливое тело, проходится по простате, ощущая крышесносное наслаждение, слышит глухие стоны и сам рычит не сдерживаясь. Не на такое завершение праздника Тэхён расчитывал, но так в разы лучше. Это же кайф знать, что ты всецело принадлежишь тому, кого любил все эти годы. — Да-а-а, вот так, Чонгук-и, — только и может выстанывать он. Все бы хорошо, только вот оба слышат шаги за дверью, нетерпеливо дёргается дверная ручка, словно кому-то необходимо попасть в лабораторию прямо сейчас. Тэхён, выворачиваясь, испуганно смотрит на Чонгука, который даже темп не думает сбавлять. — Чонгук, остановись, если нас увидят… — шепотом, держа стоны внутри, — Чонгук, прекрати, слышишь? Вытащи! Чонгук ухмыляется, продолжает двигаться, специально попадает по простате внутри и ладонью закрывает тэхенов рот. В дверь стучат. Но Тэхён уже не здесь. Он давно покинул реальность, потому что чертов Чон Чонгук даже не думает останавливаться. — Да все давно ушли, — слышится в коридоре, за тонким полотном двери, девчачий голос. Это Нана. — Видишь, закрыто. Девчонки толкутся под дверью ещё минуты три и эти минуты три Чонгук таранит задницу Тэхёна, будто спецом высекая из него громкие стоны. Платиноволосый больше не мог сдерживаться: резко прогнувшись в пояснице, он, кусая себя за предплечье, кончает, обильно заливая столешницу вязкой спермой. Чонкгук, чувствуя спазмы чужого оргазма своим всё ещё деревянным членом срывается в крик, быстро выдёргивает его из влажного нутра и кончает, пачкая бёдра и растраханную дырочку Тэхёна. Смотрит на развратно разложенные на столе половинки своего хёна, залитые спермой, и думает о том, как жаль, что под рукой нет телефона — вот этот кадр стал бы настоящей валентинкой. — С днём святого Валентина, хён — шепчет Чонгук прямо в ухо расслабленного Тэхёна. Блондин мычит что-то нечленораздельное, потому что просто не может найти ни одного подходящего слова. Этот день влюблённых он запомнит навсегда. Чонгук тоже.