После...

Спешка… гул… вой… Нерасторопные пешеходы лезут прямо под колеса. Все вокруг кричит, завывая мощными звуками машин и дождя. Горящие фонари, смешались воедино, напоминая колоду карт… Никогда наверняка не знаешь какую вытянешь… Их свет проливает последние надежды на густые сумерки, будто сейчас все погаснет, отключат свет, и город небоскрёбов погрузиться в вечную тьму, наполняюмую свирепым вихрем… Люди толкаются… наступают друг другу на ноги, только бы не стоять под проливным дождём. Час пик сводит всех сума ещё больше. Отовсюду неприятные запахи непомытого белья, недоеденной еды, выхлопов, масла и чего-то из ряда вон выходящего, такого запаха, даже врагу не пожелаешь учуять. И так жутко уставшие… они кричат… вопят… будто именно сейчас, именно сегодня последний день. Последний концерт, а дальше… уничтожение человечества. Но это только предрассудки вечно неуспевающих, хватающих и уносящих моменты жизни людей. А вся ирония в этом, что эти самые моменты они пытаются сберечь, но выходит совершенно иное. Расползаясь в суете, они не в состоянии почувствовать малейшее изменение на планете, только и делают, что спешат, спешат и кричат, как нужно прожить, что нужно делать, как добиться желаемого. Смотришь, сидишь и умиляешься… Неужели они настолько глупы, чтобы не увидеть бревно в собственном глазу? Шоколадный кусочек торта спокойно лежит на белоснежной тарелке, дожидаясь своей славы. — Мммм… — ненароком, сохраняя все впечатления, мужчина лет пятидесяти, в шерстяном костюме, цвета глубины океана, со спокойствием как снаружи так и внутри смотрит на все, что происходит за стеклянными витринами уютной кофейни. Сиропы, тортики, булочки, пряники, разные виды хлеба, как чёрные, так и белые, запах кофейных зёрен и свежей выпечки танцуют перед носом, дурманя усталый разум. Хочется вдыхать глубже и глубже, наслаждаясь столь тёплым моментом, но от созерцания собственных мыслей мужчину отвлек силует, беспомощно бежавший под градом стихии. Из-за толщи воды, падающей с неба, невозможно было разглядеть, мужчина это или женщина. «Оно» — как назвал фигуру мужчина, бежало быстро и неуклюже, разбрызгивая лужи и грязь на прохожих и собственную одежду. Люди не оборачиваясь что-то кричали, недовольно размахивая руками, но было не до этого, всем надо укрыться где-нибудь, пока от напоминания одежды хоть что-то осталось. Силуэт становился более чётким, более выразительным и стройным, попутно подходя к кофейне. Широкое пальто запрокинутое над головой, служило зонтом, а все что было под верхней одеждой, давно превратилось в мокрые тряпки. Звук колокольчика на двери, заставил баристу громко и гостеприимно поздороваться, помогая бедному путнику зайти. Проведя гостя к единственному свободному месту, бариста предложил горячий кофе и с любезностью и заботой предоставил полотенце, которое по факту, служило прихваткой для противень, но сейчас было плевать, главное полотенце чистое и гость не против обсушиться. — Классная погодка, да? — женский голосок, запыхавшийся от дороги, открыл глаза мужчине. Напротив него сидело то самое «оно», что только что бежало по улице, уносясь на своих двоих, подальше от противной сырости. — Да… Замечательная. — невольно просияв, он рассматривал новую гостью заведения и одновременно гостью его стола. Каштановые кудри были собраны в низкий пучок, некоторые пряди небрежно торчали, свисая на левую щеку и завиваясь в милую пружинку от влаги. Глаза точно аметисты сияли глубиной своих познаний, говоря о непростоте, сидящей перед ним. Голос нежный, ровный, чёткий, но с хрипотцой, наверное появившейся от недавней пробежки. Пальто аккуратно лежало рядом на стуле, а то что было одето… Бордовое платье… тёмное вишнёвое, почти винное, переливающиеся, значит… сделано из атласа… — Вы явно попутали с нарядом на сегодня. Вот возьмите. — встав, он снял синий пиждак и осторожно напрокинул на плечи мадам. — Ох. Не стоило, но спасибо. — не смутившись, она продолжала по-детски смотреть на чуточку седого чёрного мужчину. — Вы… Я вас знаю. — она как-то невольно замерла, трепеща всем сердцем. — Вы тот самый джазовала! Играете в известной группе. Я слышала ваши выступления, они шикарны! — Нет такого слова «джазовала», но благодарю. Приятно, когда узнают поклонники. — улыбаясь оживленности девушки, он все больше смотрел в аметисты, жутко напоминающие ему… — А вы откуда? — Я только сегодня сюда приехала, и как видете, очень зря. — Что вы. Не бросайтесь от первых впечатлений, Нью-Йорк не такой плохой, как порой кажется. — хмыкнув, она отвернулась и молча смотрела в окно, будто кого-то искала в потоке людей и машин. Не поворачиваясь, она нервно теребила салфетку, ожидая кофе. Бедные плечи содрагались, напоминая ей и ему насколько холодно и противно на улице. — Как вас зовут? — Можно просто Джо. — Хорошо, просто Джо. Что вы делаете здесь в такой поздний час, в такую бурю, да и ещё один? — вопрос поверг его в недопонимание. Зачем спрашивать девушке лет двадцати у незнакомого мужчины, которому явно за сорок, почему он один? Хочется, вот и один. Зачем столько невнятных слов? Ещё раз обратя внимание на платье, он пришёл к выводу, что либо это девушка, ищущая приключений на одну ночь, либо просто чуточку долбанутая и доверять столь странной, но экстравагантной особе вполне можно. — После выступления нет сил возвращаться домой, да и к тому же идёт дождь. А вы почему одна? — Я… как отшельница, скитаюсь по миру, ищу приключения, пишу, вдохновляюсь. — То есть вы писатель? — Писатель? Громко сказано, но вот журналист-любитель, наверное, пойдёт. — обсуждение работы и профессии раскрывалось так же быстро, как глаза Джо, смотрящего прямо в душу девушке. Он заинтересован, увлечён её манерой говорить быстро, но связано, грубо, но в тоже время нежно. Она бесстрашна — это факт, но вот… Дождь давно закончился, и они просто сидели и обсуждали все на свете, будто были давно знакомы. Она не боялась, пропуская то, что одна в большом городе, тем более только что приехала, а на улице уже давно зажглись огни, озаряя ночной Нью-Йорк, а её будто ничего не заботит, сидит и болтает с незнакомым мужчиной. Наверное, путешествия так сказались на её уверенности. — Боюсь, мне пора идти. — она сняла шерстяной пиджак с плеч, отдавая законному владельцу. — Было приятно познакомиться, просто Джо. — улыбка на улыбку, взгляд на взгляд, и вот она уже за дверьми маленького мира выпечки. — До свидания. — звук колокольчика и все вокруг стихло… Тот самый момент осознания сущего, когда знаешь, но не чувствуешь. До боли в груди выплыли воспоминая из границ миров, возрождая все те чувства, давно угасшие в его сердце. Он поймёт… но позже… не сейчас и не через год. Поймёт, когда придёт его время, и он с любовью будет смотреть в те самые аметисты.