***
Среда, 9:53. Чанбин с большим трудом разлепил глаза. Почти не спал ночью. Его шестое чувство также начинало оживать, подсказывая, что Бин уже куда-то опоздал. Он едва заставил себя хорошенько проморгаться, чтобы избавиться от навязчивого песка в глазах и заманчивого «ну еще пять минуточек». И ладно бы, если б это ему помогло. Но мало того, что неприятная сухость никуда не ушла, сонливость нахлынула с двойной силой, так ещё и мрачные размышления голову забивать начали. Нет, не из-за того, что опять опаздывает. С этим-то он давно свыкся. Тут скорее замешаны его вчерашние приключения и… Хван Хёнджин. Тот самый. На выдохе Чанбин устало перевернулся на бок, затем сунул руку под подушку в поисках телефона. «Если просто забить, то проблема сама собой рассосется, правда?» — наивно думал Чанбин, поднося ярко вспыхнувший экран к лицу. Глупо, конечно, но сработало. Точнее, сработать помогли цифры, которые указывали на время. Благодаря этому Со вмиг перестал копаться в событиях вчерашнего дня. Теперь все его мысли были сфокусированы на ближайшем будущем, а тяжелый взгляд завис где-то между реальностью и параллельным миром. Мм, ага. Ну, окей, все предельно ясно. Интуиция не подвела, так сказать. Сегодня тоже придется собираться в спешке. Как обычно. Зато больше никакого Хёнджина в затуманенном разуме. Хоть что-то радует. Привычная слабость из-за недостатка сна усилилась в сто крат. Со неохотно распрощался с теплой постелью. Он бы с радостью остался сегодня дома, но это действие наверняка повлекло бы за собой множество других «но». Да, вот она, та самая связь. Единственная и неповторимая, когда волнуешься за своего партнера больше, чем за себя. Истинная любовь, а не все эти ваши симпатии разные к непонятным личностям. Постелька всегда упорно ждала, ждет и будет ждать его возвращения домой, всегда согреет и приласкает, да и слова лишнего не скажет. Чанбин, в свою очередь, всегда рад возвращаться в мягкие объятия после загруженного дня, и в целом никогда бы их не покидал, будь у него эта возможность. Но жизнь так не работает. Она вообще не работает так, как хочешь ты, что очень и очень печально. Со в последний раз кинул тоскливый взгляд на помятую кровать и поспешил выйти из спальни. Минутой позже он, то заходя, то выходя из одной и той же комнаты, пытался понять, что ему делать с отвлекающим урчанием в животе. Казалось, что он либо Даша-путешественница, либо от недостатка сна у него поехала крыша. Вот уже который раз, стоя возле кухонной столешницы, Чанбин не мог вспомнить, зачем ему надо было сюда переться. Хотя сам до этого хотел кушать. Теперь к почетному званию склерозника смело можно добавлять еще одно – тормоз. Но тут дело скорее в том, что он еще со вчерашнего дня чувствовал себя вареной макарониной. Выжатым лимоном, у которого слегка подгнила часть, именуемая жопкой. Даже на самых простейших утренних делах сконцентрироваться не получалось. Не было ни энергии, ни сил, ни возможности здраво мыслить. Зато было чувство долга, привитое Чанбину родителями с ранних лет. Кажется, сейчас это единственная причина, по которой он вообще способен функционировать. Нет, не кажется, это – стопроцентный факт. С музыкой ведь в последнее время складывалось не очень, с учебой тоже как-то не ахти, так тут еще и никуда не всравшееся репетиторство подоспело. Ах, ну и в качестве вишенки на торте – Хёнджин, не пойми откуда свалившийся на и без того больную голову. Может ли быть так, что Хван ему просто приснился? В голове никак не укладывалось, что такой человек может существовать на самом деле… В общем, мотивации что-либо делать практически не было. До полного счастья осталось только слечь с простудой. И здесь, кажется, главное бы не накаркать. Всё это, конечно, не совсем норма, но Со с давних пор привык находиться в плачевном состоянии за неимением нормального отдыха. То есть, времени на него. Из последних сил Чанбин закончил собираться на учебу. Ему начинало казаться, что если он еще хоть на минуту останется дома, то тараканы в его башке точно устроят незабываемое представление. Бунт, по-простому. Вот он и не стал задерживаться, уже в привычной спешке отправившись на свежий воздух.***
Среда, 16:47. Небо со вчерашнего дня было затянуто серыми тучами, а воздух до предела пропитан сыростью. Под ногами хлюпала грязь вперемешку с не так давно опавшей листвой. Продолжительное отсутствие теплого солнечного света отлично сыграло свою роль, всё вокруг казалось хмурым и унылым. Даже яркие огни, которыми обычно был усыпан город, стали более приглушенными и тусклыми. Люди, занятые чем-то серьезным, с нешуточной невозмутимостью на лицах спешили по своим делам, почти так же, как живность в громадном муравейнике. Только один Чанбин выделялся из толпы, шляясь по мрачной улице без какой-либо конкретной цели. Вообще, многих в такие дни с головой накрывала грусть, легкая ностальгия, а жизнь представлялась чересчур рутинной. Сплошная депрессуха, если одним словом (по сути два, но не важно). Вот и Бин не исключение. Он бессильно плелся, шаркая по мокрому асфальту новенькими желтыми кедами (на самом деле он заказывал черные, но по какой-то причине пришли желтые), пытался вслушаться в великое множество звуков улицы, одновременно размышляя о смысле жизни и о том геморрое, который навязала ему сама судьба. Находясь в раздумьях, Со никак не ожидал наткнуться на огромную лужу посреди дороги, поэтому решил обойти ее другим путем. Но вдруг замер на месте. В поле периферийного зрения на пару секунд показалось что-то яркое. Чанбин думал, что бесповоротно съехал с катушек и у него началась стадия галлюцинаций, пока не развернулся к странному объекту. Им оказалось то самое, не побоюсь этого слова, судьбоносное здание кафе. Оно, очевидно, никак не вписывалось в окружающую обстановку. Просто потому что само по себе было очень своеобразным: жесткий деревянный каркас глубокого карминного оттенка, напоминающего цвет вина, картинно перекликался с вставками пыльно-молочного цвета, минималистичная вывеска привлекала внимание за счет неоднородности цвета, а архитектурная идея напоминала тюдоровский стиль. Постройка и вправду сильно выделялась на фоне вечных одинаковых многоэтажек. И как Чанбин умудрился не заметить такого контраста раньше? Но даже несмотря на то что снаружи все было крайне специфическим и сильно бросалось в глаза, внутри кафе царила по-настоящему домашняя атмосфера. Это хорошо было видно через большие окна: уютный интерьер в стиле лагом и огромное количество зеленых растений создавали непередаваемое ощущение комфорта. Чанбин, засмотревшись на идиллическую картинку, сам не понял, как оказался у двери заведения. Он неосознанно начал разглядывать каждого из посетителей, будто бы искал кого-то. На подсознательном уровне. Сейчас Бин был похож на уличного хулигана, что с минуты на минуту планировал совершить административное правонарушение. Хорошо, что Чанбин законопослушный гражданин и никаких пакостей делать не собирался, а то, действительно, после бессонной ночи выглядел он не самым лучшим образом… Взгляд Со постепенно переместился к барной стойке. Там толпилась куча людей и в принципе было сложно что-то разобрать, но Чанбину удалось заприметить знакомую фигуру. Высокий парень в оверсайзном тренче кофейного цвета стоял спиной к выходу, поправляя длинные волосы. В ту же секунду Бин, словно током ударившись, метнулся в сторону от двери, сражаясь с инстинктом самосохранения. Пульс участился, заряд энергии вперемешку с адреналином тягучей смесью распространялись по телу, а сердце готовилось разломать все ребра к чертовой матери и вырваться навстречу тому единственному. Со напряженно выдохнул, до побеления костяшек сжал кулаки в карманах. «Ну и что ты, блять, творишь? Держи себя в руках, идиот… Не смей так явно на него пялиться!» — эхом отдалось в голове. Чанбин сделал протестный шаг назад, силясь пробудить внутреннего дарк боя, так невовремя заснувшего крепким сном. Тщетно. Ох, ядрена мать. Еще же даже неизвестно, кто на самом деле этот парень, стоявший в очереди. Может, он и близко не стоял рядом с тем, о ком подумал Со. Но почему тогда Чанбин продолжает вести себя как влюбленный школьник? «Наверное, стоит подождать, пока белобрысик не выйдет из кафе, а дальше прос…» — он не успел додумать. Поток мыслей был прерван неожиданным ударом по плечу, который оставил после себя неприятное ощущение. Со машинально обернулся и, по инерции чуть не влетев в возмущенного человека, отошел подальше от входа в заведение. Он собрался было извиниться за то, что встал посреди дороги, но, как только услышал оскорбление в свою сторону, сам кое-как воздержался от ответной агрессии. Мужчина средних лет тем временем прошел внутрь кафе, продолжая неразборчиво бубнить что-то себе под нос. Чанбин проводил его недовольным взглядом и… Господи, как же он не хотел снова натыкаться на Хвана. Да, Со понял, что это был Хёнджин. Благо, ракурс позволял хорошо все рассмотреть. «Блять, и что делать дальше?..» — Чанбин старался как можно скорее сообразить, готов ли он заговорить с***
Среда, 19:02. Чанбин сам не понял, как оказался в студии. Возможно, он пришел в это место, потому что только здесь мог выплеснуть свои эмоции, превращая их в песни с особой атмосферой (это у него получалось хорошо). А возможно и потому, что до дома ехать намного дольше, чем до студии. Здесь точно утверждать нельзя. Со, особо не соображая, чуть ли не с порога принялся за работу, всецело ушел в музыку. Сидя прямо напротив огромного монитора, он усердно обдумывал, какие стилистические приемы подойдут под настроение новой песни. Спустя пару часов работы Со решил взять перерыв, развалившись в удобном кресле. Он неспешно прикрыл глаза и начал вспоминать все события, произошедшие за день. В голову закралась мысль, что на сегодняшних занятиях Хвиён вел себя слишком странно, да и Хан с Чаном даже написать после вчерашнего не соизволили. Нет, Бин, конечно, все понимает, работа – штука важная, но лишнее время хотя бы на «привет, как дела?» найтись должно было. Жаль только, Со еще не знал про то, что парни приняли решение специально не писать ему, а заодно и Хвиёна предупредили насчет развернувшейся ситуации. Хотя, почему это жаль?.. А еще Чанбин до конца не понимал, что очень скоро он снова будет стоять на сцене. Кажется, он совсем к этому не готов, а переносить уже поздно. Странное чувство, ведь когда-то давно он мог позволить себе лишь грезить о такой возможности.***
За все время, сколько себя помнил, Чанбин никогда не чувствовал от своих родителей ни любви, ни поддержки, зато вместо этого получал множество требований и упреков. Одно из них было вбито в голову настолько сильно, что он не может забыть о нем по сей день: «Ты должен быть лучшим. Всегда и везде». Звучит пугающе, правда? Все свободное ото сна время родители Чанбина проводили на работе. Любые разговоры с этими людьми никогда не длились дольше пятнадцати минут, но всегда заканчивались одинаково хреново – холодный взгляд, означающий, что последнее слово стоит за ними, обязал беспрекословно повиноваться чужой воле. Любой «приказ» необходимо было выполнять, иначе приходилось нести ответственность за собственное непослушание. Небольшая темная комната, не имевшая окон и хорошего освещения, служила наказанием за своеволие. Чанбина нередко в ней запирали, по максимуму ограничивая во всем: однообразная еда, отсутствие предметов, измеряющих время, минимум мебели и полное отсутствие развлечений, очевидно, вели к изобилию не самых позитивных мыслей. Также родителей Чанбина очень сложно было застать дома. Он вполне мог сказать, что его вырастила женщина, работавшая няней на протяжении долгих лет в доме семейства Со. Она не заменила ему мать и даже не пыталась, но Бин был благодарен ей за то, что в конечном счете его не предоставили самому себе. Родители Чанбина, – отец Со Джинвон и мать Со Херим – владельцы крупного автобизнеса. В брак они вступали не по любви, но со временем привыкли друг к другу. Вскоре начали испытывать взаимную привязанность. Не в романтическом плане. Ребенка они завели лишь потому, что того требовали обстоятельства – у них должен был появиться наследник. Оба были невероятно счастливы тому, что первенцем оказался мальчик. Роды проходили довольно тяжело, так что глава семьи принял решение больше не рисковать здоровьем своей супруги. По этой причине у Чанбина нет ни братьев, ни сестёр. Воспитанием маленького наследника занималась няня, а после того, как ему исполнилось шестнадцать, Со отправили учиться в престижное место за границей. Там он и понял, что готов связать свою жизнь с музыкой. Родители не догадывались об увлечении своего сына больше двух лет, а когда узнали… Ничего хорошего в их реакции не было. Тогда Чанбина оградили от музыки и чуть ли не силком заставили закончить школу. Сделал он это, кстати, на отлично, но достигнутые результаты никого не волновали. Всегда нужны были новые, с каждым разом становившиеся все более и более значимыми. По приезде в свою родную страну, Со снова начал уделять много времени музыке. Поступил в то заведение, которое было выгодно его отцу и матери. Однако, он не хотел и дальше жить по чьей-то указке, поэтому рассказал обо всём родителям. Опыт показал, что, видимо, зря.