Мёртвые цветы Бездны

      Спускаясь в Бездну, Пикман жаждал лишь одного — вдохновения, но эти проклятые сокровища медленно отравили его разум. Талантливый мастер больше не мог создавать новые экземпляры для своего музея, ведь создание чего-то нового и потрясающего отнимает много сил и времени… Не проще ли просто украсть то, что ты хочешь? Тем более когда нет возражающих.       «Забирай всё, Пикман!»       Полки его музея ломились от изобилия таинственных вещиц, предназначение которых порой было ему совершенно не ясно, но та энергия, что исходила от каждой, была невероятно сильным источником тёмного и сокрушительного. И если раньше Пикман никогда не жаждал могущества и власти, то теперь, одурманенный страстностью и красноречием Бездны, он просто не мог поступить иначе, пусть в глубине души тень тревоги и вселяла ему банальную мысль о несчастливом конце. Как жаль, что этот конец наступил так быстро для них обоих.       «Возьми меня, Пикман!» — шептали тогда алые губы ему на ухо, но теперь эти же алые губы потускнели, уголки уныло съехали вниз, а нежная плоть потрескалась и закровила… Эти губы больше не в силах шептать.       Взгляд Пикмана был как никогда прежде печален. Всё, что он принёс из Бездны в свой мир, покрылось коррозией и неминуемо погибло после того, как оружие испортило тело его любимой музы. Ах, он так отчаянно верил, что она другая, более сильная, но все его думы оказались фальшивым самовнушением.       Мерзкий цветок начала вянуть самой первой.       На согнутых коленях Пикман сидел на полу у подножия статуи Морского Бога, придерживая размякшее, хрупкое тело, почти уничтоженное коррозией, подмечая для себя, что даже в этом отвратительном положении на грани Мерзкий цветок всё ещё оставалась прекрасной.       Её пальцы слабо держались за ворот его кожаной куртки, а грудь изредка вздымалась, будто девушка сквозь смертельную дрёму неожиданно вспоминала, что ей нужно дышать. Чёрный пиджак любезно расстёгнут и чуть стянут вниз, открывая вид на полуобнаженное тело с разросшимися шипастыми лозами, измазанными густой тёмно-алой жижей. Как жаль, избавив её от оков одежды, он не избавил её от мучений.       Пикман медленно склонил голову, ударяясь своим широким лбом о её миниатюрный и холодный. Закрыв глаза, он сделал один короткий вдох, пытаясь не просто ощутить этот дивный аромат морской глубины, осевший на её плоти так сильно, что ни одно средство его жалкого мира не смогло его стереть, но ещё и запечатать его в своей памяти.       Её миниатюрная ножка, оплетённая колготками в чёрную сетку, звонко шаркнула по полу железной набойкой лакированных туфель, что едва удерживались на стопе. Хрупкое тело пробила дрожь, которая и привела Мерзкий цветок в чувства, заставляя её крепче сжать его куртку и потянуть плотную ткань внизу.       — Мои силы на исходе, Пикман, но я хочу сказать…       Тихий шёпот вырвался из её уст с небольшими паузами после каждого слова. Коррозия уже свирепствовала внутри, сковывая внутренние органы, нанося огромный удар по лёгким, посему Пикман не осмеливался перебивать её, желая дать ей время выговориться перед смертью. Этой отвратительной смертью, которую он не сможет предотвратить.       Протез, заменяющий ему правую ногу, противно скрипнул, когда парень чуть двинулся в сторону, аккуратно укладывая девушку на холодную плитку. Осознав, что положение её тела изменилось, она резко открыла глаза и схватила Пикмана за руку.       В этих манящих тёмно-фиолетовых радужках художник увидел то, чего больше всего на свете не желал бы узреть. Страх. Мерзкий цветок снова накрыло воображаемой ледяной волной, отчего тело забилось о плитку, пачкая коррозией и её. Девушка и правда испугалась, что он оставит её умирать в гордом одиночестве в главном зале своего музея, будто она и правда лишь самый прекрасный артефакт, который Пикман украл из недр Бездны. Однако когда его перебинтованные пальцы крепко сжали её ладонь, а массивное тело опустилось рядом, уткнувшись лбом в её дрожащую грудь, Мерзкий цветок расслабилась, опускаясь обратно в холодные объятия мраморного пола.       Короткая пауза. Громкий вдох и выдох, заканчивающийся противным хрипом, что вырвался из её горла. Она нашла в себе силы продолжить этот предсмертный монолог.       — Веками я гнила в этой зловонной Бездне, захлёбывалась в хаосе и одиночестве, но ты…       Мерзкий цветок отрешённо пялилась в стеклянный потолок, только, увы, она более не могла разглядеть там ни звёзд, ни луны. Коррозия медленно, но верно била по её зрению, и ей всего лишь было интересно, когда же эти муки достигнут своего пика, а её испорченная плоть станет почвой для дьявольских цветов Бездны.       Пикман медленно поднёс её ладонь к губам, оставляя на холодной коже, измазанной чёрной жижей, тёплый след утешительного поцелуя. Это вывело девушку из некого транса, заставляя её вымученно улыбнуться.       — Когда ты, Пикман, впервые взял меня за руку, я поняла… Во всех этих мирах есть то, ради чего нестрашно и умереть.       От этих слов внутри ноющей души всё сжалось. В этом холодном здании они совершенно одни, и ничто не помешало разбитому художнику заплакать. Никакого страха. Никакого стыда. Пикмана медленно сковали не только лозы, тянущиеся из раны на её животе, но и огромное, несокрушимое чувство вины.       Самый прекрасный цветок в саду Бездны, единственный в своём роде, и она медленно умирает, потому что закрыла его бесполезное тело.       Она прекрасно слышала его безудержные всхлипы и чуть ли не срывающиеся на истерику гортанные вопли, отчего на душе становилось ещё отвратительнее. Мерзкий цветок медленно запустила пальцы свободной руки в его чёрные волосы, аккуратно поглаживая своего спасителя-любовника, надеясь подарить ему мимолётное утешение.       — В твоих объятиях я нашла покой.       Её голос дрогнул, когда ещё один трепетный поцелуй осел на выпирающих костяшках изящной руки, что неожиданно высвободилась из его хватки, плавно перемещаясь к влажному от слёз лицу.       — Как жаль, что Хлыст и его соратники не смогли разглядеть всю красоту Бездны и из-за них коррозия стремительно уничтожает этот чудный мир.       К огромному удивлению Пикмана, что даже поднялся с пола, усаживаясь в изначальную позу, в уставшем голосе Мерзкого цветка вдруг проскочила зловещая радость. Будто бы она упивалась тем, что её смерть будет триумфальным падением и для этого мира. Но это нежное прикосновение её холодных пальцев, что игриво прошлись от щеки до самой шеи Пикмана, вселило в его охваченное болью сердце некую надежду… Надежду на то, что она даст ему защиту и в этом угнетённом мире лишь он будет удостоен милости Бездны.       — Коррозия теперь не утихнет, она захватит всё, что встретит на своём пути… Каждого….       Речь оборвалась громким приступом кашля, разомкнувшим её рот, позволяя чёрной слизи вырваться наружу. Парень видел, как запульсировали лозы, обвивающие тонкое тело, и как из левого глаза тёмная жижа резвой струйкой потекла по щеке вниз, сливаясь с тем потоком, угольный след от которого тянулся от уголка её губ.       Мерзкий цветок вновь из последних сил сжала ворот куртки, притягивая Пикмана ближе к своему лицу.       — Мне так жаль, моё время правления Бездной иссякло, но как бы ни упивался мимолётным успехом Хлыст, твоё время правления, Незерволкер, только начинается.       Жалкая секунда. Этот отвратительный миллиметр, что остался между их губами… Пальцы девушки разжались, отпуская ткань. Звонким эхом по залу пролетел удар массивных колец о мрамор, когда конечность, потерявшая контроль, рухнула вниз. Этот звук и отсутствие удушающей тяги на шее, заставили парня остановиться в самый неподходящий момент. Он бы успел, успел поцеловать свою музу напоследок, но, увы, последний выдох, что испустили её скованные коррозией лёгкие, врезался в мягкую плоть его губ, что вдруг неестественно посинели и начали трескаться.