Прах и фотографии

Утренние лучи проникают в спальню сквозь неплотно задвинутые шторы. При таком жаловании, что было у военных, удивительно, почему они не позволяли лучшего для себя. Рой нехотя встаёт с кровати. У него раскалывается голова, и совсем не хочется вспоминать, что распивалось вчера. Не так много, но достаточно для того, чтобы слышать бедную Хоукай, что суетится за дверью, как курица-наседка. Мустанг откидывает одеяло и нехотя встаёт. Зачарованно следит за пылинками, остатки сонливости постепенно проходят. Полковник не может вспомнить, что ему снилось, но знает, что сон нехороший. Один из тех кошмаров, что будет вас ночью с испариной на лбу и пижамой, прилипшей к коже. Ковер под ногами теплый, нагретый утренним солнцем. Мустанг задаётся вопросом, который час и почему Хоукай всё ещё стучит в его дверь, требуя, чтобы полковник скорее проснулся и доложил по работе. Рою хочется послать всех к чёрту. Когда он станет фюрером, всё изменится. Никто не будет просыпаться до полудня. Ну, хотя бы только он. Форма валяется на полу, разбросанная после вечерней попойки. Перчатки лежат на столе, в другой комнате под стулом стоят друг рядом с другом ботинки, аккуратно оставленные хозяином накануне. — Ты никогда не пройдешь такую проверку, — говорит он. Быстро одеваясь, Мустанг встаёт перед зеркалом, улыбается через него своему другу — иногда любовнику — сидящему на стуле рядом с кроватью. Форма Хьюза, в отличие от формы Роя, аккуратно выглажена и накрахмалена, значки начищены до блеска, даже при самом слабом свете можно их различить. — Тогда хорошо, что проверяющий я, — отвечает полковник с ухмылкой, самодовольно натягивая перчатку на правую руку, красный круг трансмутации расползается по ней, как дьявольская метка. Из зеркала Рой видит, как Маэс приближается и встаёт рядом, уже в пределах недосягаемости собственного отражения и нетерпеливо дергает друга за воротник. Мустанг поворачивается, чтобы позволить другу увести разговор в удобную для него тему. — Тебе действительно нужно найти себе жену, — напоминает Хьюз, делая это с тех пор, как женился. Рой замученно вздыхает и закрывает глаза. — Но, для чего? Ты будешь гладить за меня, — представлять изумление, озарившее на миг лицо Маэса нетрудно, скучать по нему — больно. Пальцы друга дрогнули и, наконец, выпустили воротник: — Ты же знаешь, что я больше не могу. Когда Рой снова открывает глаза, комната снова пуста. Полковник осторожно пробирается пальцами по жёсткому материалу воротника, надеясь уловить немного тепла, доказывающего, что Хьюз только что был настоящим. Но тепла не было. Мустанг растерянно пожимает плечами и идёт за ботинками, проклиная себя за то, что приходится их зашнуровывать. Проведя рукой по фотографии, утаенной от посторонних глаз под тем стулом, где стоят ботинки, Рой вынимает её и подносит к лицу, наслаждаясь ощущением тепла. Пусть даже и от солнца…