Заходи ко мне утром погладить по голове

***

Чон Хосок — тот самый, чье имя даже в мыслях страшно произносить, потому что дико сносит крышу и кто поможет быть в ладах с самим собой? Как спать по ночам, зная, что все сны лишь о нём и в жилах мгновенно закипает кровь? Тот, что поднимает собственные децибелы Ким Намджуна до максимума и сопротивляться нет смысла. Ким Намджун — парень, который попросту не может существовать без чужих глаз, отчего невыносимо тянет в груди, а ощущать себя до безумия странно стало нормой, потому что закрывая глаза, он улетает далеко-далеко, вновь возвращаясь туда, обратно к нему. Куда деваться и что делать в голову так и не приходило, потому что о других вещах думать слишком сложно. Вы спросите меня, как можно настолько любить? А я совершенно точно не смогу ответить на этот вопрос. Они встретились в эпоху всеми забытых нежных чувств и вечной лжи, когда за окном уже появились первые снежинки, а бесконечно печальные прохожие были в предвкушении настоящего чуда, хотя бы раз в году. Словно подарком судьбы ударило в голову большой любовью среди сотен масок и тысяч городов, навсегда поселяясь в сердце маленьким огонечком только в тот момент, когда глаза Намджуна оказались напротив и застряли в хосоковых слишком уж глубоких. Бешеный ритм сердца проявлялся комом где-то в районе горла и становилось невыносимо дышать. Он списал всё на поездку в душном метро и буквально через мгновение был прижат огромным количеством людей прямо к рыжеволосому пареньку, а за его спиной лишь стена и нет возможности возразить, да и желания, честно говоря, тоже. Его глаза проскользили по лицу того, от которого в данный момент веяло теплом, и остановились на мягких, чуть припухлых губах. Всего на секунду ему показалось, что он умирает… Каждой частичкой себя, медленно растворяясь в человеке, не зная даже имени, а ведь больше никто и не нужен. Вот так просто. Хосок сиял. Даже находясь в таком положении, с губ не слетала умопомрачительная улыбка, которая не давала шанса Киму хотя бы на малейшее спасение. Он и перестал надеяться, желая быть настолько близко насколько это возможно. Похоже он совсем слетел с катушек, и это всего пара минут. Парень был похож на луч солнца, сумевший пробиться через густые тучи и постучаться прямо в намджунову дверь унылым зимним вечером, изнутри согревая. Сейчас он молил лишь об одном — чтобы никто не выходил из вагона, давая ему как можно больше времени быть в миллиметре от тех самых рыжих волос. Чувствовать парфюм того паренька, от которого он явно готов был потерять сознание и наслаждаться этим мгновением, пока ещё можно. А ещё ему невыносимо жарко и хочется попробовать его до жути сладкие губы — лишь голову склони, слишком тесно, чтобы сбежать или противиться такой блаженной пытке. И в этот миг ему показалось, что Хосок прижимается к нему еще сильнее, навсегда оставаясь своим запахом на его пуховике. Списывая эти «галлюцинации» на слишком уж маленькое пространство, парень не справился с желанием прильнуть к нежным хосоковым губам. Нам ощутил себя в сказке, всё казалось нескончаемым сном, по-настоящему реальным сном: ему хотелось рвать сердце из груди, потому что его до боли сильный стук отдавался эхом в ушах, а желание завыть со всей силы в поцелуй доходило до отметки в 100%, кровь приливала к без того красным щекам и ноги подкашивались, будто под ними не было пола и Намджун мог находится лишь в бесконечном полёте. Словно сговорившись, бабочки в его животе гигантским табуном вылетели наружу, окутывая незнакомца, без которого он уже не представлял своей жизни. Да и тот самый, кстати говоря, тоже. Боги всё же не услышали его просьбы и на следующей станции дикий поток людей вытек из вагона метро, оставляя всего двоих до невозможности влюблённых друг в друга людей. Джун, отбрасывая все сомнения за спиной, протягивает до чёртиков смущенному Хосоку свою ладонь, до самого конца надеясь на его снисходительность, и слышит его тихое имя в ответ.