Fake happiness

— Подожди меня здесь. Женщина мягко улыбается своему сыну, выходящему из кабинета врача, и тут же снова скрывается за дверью. А тот только кивает сам себе и садится на ближайшую скамью, чуть ли не на самый край, чтобы быть подальше от людей, которые вдруг решат сесть рядом. Субин до жути ненавидит больницы; ненавидит посещать врачей, выписываться после болезней, забирать справки и проходить медицинские обследования; ненавидит постоянно шныряющих туда-сюда маленьких орущих детей и людей в очередях, работников на регистрации и вечно спящих, медленных гардеробщиц; ненавидит таблетки, слепящие белые стены, противный запах спирта, въедающийся в легкие, бесконечные очереди и походы по аптекам. Ненавидит всем сердцем. Но именно так проходят последние два месяца его жизни: в бесчисленных походах по врачам и посещения больницы с надеждой на лучшее, которое так ожидает вся его семья. И всё после одной дождливой ночи. Перед глазами продолжают мелькать воспоминания, одно за другим, сменяясь, словно картинки из фильма. Вот он сидит в машине, переключает радиоприёмник, пока капли барабанят по стёклам, сталкиваясь с работающими дворниками; вот рядом сидит старший брат, залившийся смехом и следящий за дорогой; вот внезапный яркий свет, сильный толчок, разбитое стекло. И… больше ничего, только туманные воспоминания и расплывчатый образ раненого, потерявшего сознание Минхёка. Каждый день эти сцены настигают, всплывают в памяти, заставляя сердце учащенно биться, в горле появиться болезненный комок, почувствовать свою беспомощность. Они подкрадываются совсем незаметно, словно хищник к своей добыче, пока не впиваются острыми клыками в самый неподходящий момент. Если бы он только его послушал... если бы он только перестал его отвлекать... если бы он тогда замолчал... если бы.. И даже сейчас Субин не замечает, как крепко сжимает трясущиеся руки, практически вцепившись в края скамьи, в груди расплывается удушающая боль, и в уголках глаз скапливается влага. Приводят его в чувства закрывшаяся рядом дверь кабинета и подошедшая мать, чья ладонь легла на плечо сына. Он часто-часто моргает в попытках вовремя убрать подступившие слёзы, но от внимательного взора женщины не ускользает небольшой блеск, только вот она ничего не говорит, успокаивающе улыбается и жестом просит идти за ней. Парень послушно встаёт, наконец освободив края скамейки из своей твёрдой хватки, и прячет лицо в огромном капюшоне смятой, но зато уютной толстовки. Путь до машины проходит в полном молчании, и в таком же молчании Субин садится на заднее сиденье, переводит взгляд на окно, которое не помешало бы помыть, и практически не двигается, уставившись в одну точку. Последнее время он только такой: тихий, молчаливый, вялый, апатичный. Куда делся тот жизнерадостный парнишка с заливистым смехом, заразительной энергией и стремлениями к высшему? Чёрт его знает. Знает и не скажет. У Субина есть предположение, что тот впал в кому, но сколько раз он не посещал больничную койку своего хёна, нигде не видел этого светлого парнишку. Может, и вовсе без вести пропал? Он бы очень хотел найти его и вернуть домой, но это кажется непосильной задачей. По крайней мере пока. — Хорошие новости, — внезапно раздаётся голос миссис Чхве, тем самым заставив пустой взгляд тёмных глаз оторваться от рассмотрения сменяющихся друг за другом деревьев, — доктор Мин говорит, что ты скоро пойдёшь на поправку. Месяц-второй, и о мигрени можно забыть. Но только если ты будешь так же соблюдать курс лечения, — обеспокоенные глаза с еле заметными морщинками на секунду переместились с дороги на зеркало заднего вида, столкнулись взглядом с сыном и переместились обратно. — Это… это хорошо, — хмыкает парень и снова принимается рассматривать деревья за окном, которые ничем особо и не различались между собой. — Я надеюсь, ты не забудешь о таблетках в новой школе, — настаивает женщина, — я поговорила с директором, он о тебе позаботится. Бывший врач как-никак. И больше они ни о чём не говорили — из Субина трудно выудить лишнее слово. Один раз ответил — уже успех, а то сплошные хмыканья, качание головой и еле слышные «угу». С начала учебного года прошёл месяц, и за этот месяц Субин ни разу не присутствовал на занятиях. Что уж говорить о занятиях, если его не было даже в самый первый день обучения после каникул. Как-то не до этого было. Если в начале каникул он только и грезил о том, как пойдёт в новую частную школу, в которую так страстно желал попасть, то ближе к концу его мнение успело поменяться, и на смену стремлениям к новым знаниям пришло только навязчивое желание спрятаться от всего мира. Но прошёл уже месяц. Будет нехорошо, если он так и будет отсиживаться дома, ведь потом придётся самому нагонять пропущенный материал. Поэтому решено, что с наступлением новой недели он соберётся и начнёт своё обучение. Деваться некуда.

***

Выходные пролетели довольно быстро, даже слишком. Шатен даже сам не понял, как уже сел в машину к отцу с матерью и умудрился проглядеть последний поворот на пути к школе, что уже виднелась на горизонте. Здание выглядело новым, хорошо обустроенным, и в первую очередь в глаза бросались толпы учеников в униформе, что-то обсуждающие, пока где-то рядом мелькали учителя и смотрители. Один, заметив подъезжающую машину, открыл ворота, а автомобиль в свою очередь вызвал интерес у всех, кто был в этот момент на улице. Субин даже поёжился от такого количества внимания. Было бы неплохо, если бы они занялись своими делами, а не сверлили взглядом приезжих. От дискомфорта Субин снова спрятал лицо в капюшоне, который с каждым разом превращается в его барьер от действительного мира. Навстречу выходит взрослый мужчина, лет сорока пяти, а может и больше, и подросток предположил, что это, должно быть директор школы, и не прогадал. По одному только виду становится понятно, что мать не соврала: точно бывший врач. Он уже успел на стольких врачей наглядеться, что теперь с точностью отличит их от людей других профессий. — А вот и наши прибывшие, — бодро произносит директор, пожав сначала руку мистера Чхве, затем его жены, и после осматривает внимательно их сына, что, несмотря на свой высокий рост, выглядит потерянным ребёнком. — Ты, должно быть, Субин, мой мальчик? — а в ответ только кивок. — Мне твои родители говорили о тебе. Не волнуйся, сынок, мы постараемся предоставить тебе наилучший комфорт во время обучения. Здесь лучшие работники, которые смогут помочь тебе в случае надобности. А теперь, — он обращается к взрослым, — вынужден вас покинуть, работа зовёт. Директор покидает семью, вероятно, тактичным образом оставляя их, чтобы они могли попрощаться. Мать мягко наставляет сына, говоря о то, чтобы он звонил им как можно чаще, когда не будет загружён учёбой, и, кажется, готова в любой момент разрыдаться, зато отец держится отлично, не давая эмоциям волю над собой. Женщина крепко обнимает своего сына, отец треплет по неопрятным волосам и хлопает по плечу, и если бы у Субина только были на это силы, он бы точно пустил слезинку вместе с мамой, однако он только обнимает её в ответ, ожидая долгую разлуку. К сожалению, времени немного, поэтому взрослым пора покидать территорию школы, и Субин хочет последовать за одним из смотрителей, как вовремя вспоминает об одной детали. — А, — привлекает он к себе внимание уходящих родителей, — а как же мои вещи? — Об этом не беспокойся, — заверил отец, — они ещё неделю назад их привезли. К тому же, школа предоставит тебе всё самое необходимое. Чхве еле заметно кивает и неосознанно тупит взгляд себе в ноги, развернувшись. Машина отъезжает, пару раз просигналив на прощание, когда смотрители закрыли ворота, ученики вернулись к своим делам, но продолжали кидать несколько заинтересованных взглядов на парня, идущего вслед за одним из работников, указывающего путь к общежитию. Общежитие располагалось в правом крыле здания и прилегало к нему. Что ж, по крайней мере после выхода сразу попадаешь в школу, подумал Субин. Стоило им зайти внутрь, как глаза тут же ослепили белоснежные стены, из-за чего он то ли раздраженно, то ли устало сморщился. Теперь придётся что-то делать со своей ненавистью к белым стенам, на которые он вдоволь насмотрелся в больницах и поликлиниках, потому что с этого дня они будут мозолить глаза каждый божий день. Длинный коридор, поворот налево, третья дверь — и вот они уже останавливаются, и мужчина открывает дверь, впуская Субина, который, вообще-то, ожидал экскурсию, но всё же зашёл внутрь, с горечью отметив, что и в комнате белые стены. Дверь за ним неожиданно захлопнулась, отчего он чуть ли не на месте подскочил. — А, вот и ты. Субин пугается второй раз, когда где-то справа от него раздаётся бодрый голос, привлекая к себе внимание. Из-за угла появился парень с такими большими глазами и необычным разрезом, что заставило на секунду усомниться, а точно ли он кореец. Да и в общем черты лица у него были нетипичные для азиата, однако, признаться честно, это только придавало особого шарма и очарования. Он был аккуратно одет в школьную белоснежную форму без единой складочки, с аккуратно причесанными тёмно-каштановыми волосами и выглядел ничуть не старше самого пришедшего, которому стало даже немного стыдно за свой неопрятный внешний вид. — Я Кан Тэхён, твой сосед по комнате, — произносит ученик, заметив чужую растерянность, — по совместительству староста нашего класса и твой помощник на первое время. — Вот как, — безучастно отвечает Чхве, проходя дальше и оглядывая взглядом комнату, — я Субин, приятно познакомиться. — Взаимно, — Тэхён улыбается ярко, и шатену очень бы хотелось ответить ему той же улыбкой, но он смог выдавить из себя только слегка приподнятые уголки губ. — Твоя кровать слева от окна, на ней уже лежит форма. Субин кивает и, обойдя соседа, подходит к упомянутой кровати, на которой лежала такая же белоснежная форма с жёлтым галстуком — единственной цветной вещью, которая так не раздражает глаза, как это делает белый. — Школа повёрнута на белом цвете? — тихо спрашивает он, словно говорит это самому себе. — Можно сказать и так, — смеётся Кан, севший на кровать напротив субиновой, — белый олицетворяет чистоту и новое начало, то есть ученики приходят сюда чистыми, как лист, и должны заполнить эту чистоту знаниями или типа того. Уже не помню, но на сайте было написано примерно так. Тэхён решает отойти в другой угол комнаты, чтобы Субин не стеснялся и спокойно переоделся в новую форму. Он быстро справляется со всеми пуговицами на гладко выглаженной рубашке и подмечает, что штаны, да и в целом форма, подходят ему идеально. «Интересно, — проносится в мыслях парня, — откуда они достают для каждого подходящую форму?». Он подходит с галстуком в руках к небольшому овальному зеркалу на стене и предпринимает героические попытки завязать его сам, ведь до этого ему всегда помогали либо мать, либо старший брат, который успел мастерски овладеть этим навыком. А теперь ему придётся самому каждый день справляться с этим ужасным предметом одежды. Заметив несколько мучительных попыток соседа, Тэхён подошёл к нему и быстро управился с задачей. — Спасибо, — смущённо произносит Субин. Он совсем не привык к такой заботе со стороны совершенно незнакомого человека, так ещё этот человек должен будет помогать ему ближайшее время. К этому будет непросто привыкнуть. — Так… и как же ты должен будешь мне помогать? — Я расскажу и покажу, как в школе всё устроено, — отвечает Кан, отойдя от Субина и взяв два абсолютно одинаковых рюкзака с ленточками на замке молнии. Субин, когда тот отдал ему один из рюкзаков, заметил, что на ленточке написано его имя, и быстро сообразил, что на другом, скорее всего, написано имя соседа. — Я попытаюсь помочь тебе освоиться и, в каком-то смысле, буду приглядывать за тобой. Директор Чхве мне рассказал о ситуации и твоих таблетках и настоятельно просил, чтобы я напоминал тебе о приёмах. Если будут какие-то вопросы и затруднения, то сразу обращайся ко мне, хорошо, приятель? Субин, немного ошарашенный словом «приятель», неловко кивает головой, на что Тэхён отвечает ему доброй улыбкой и говорит следовать за ним, потому что вот-вот прозвенит звонок и начнутся первые уроки. А расписание староста отдаст ему в конце дня. Субин плетётся вслед за новым знакомым по бесчисленным опустевшим коридорам, пытаясь не обращать внимания на раздражающий белый цвет, и даже не старается запоминать повороты и количество пройденных ступеней. Если Тэхён должен помогать ему, то можно логично предположить, что тот всегда будет идти вместе с ним к нужным кабинетам, а их расположение и дорога к ним запомнятся как-то сами по себе. Они заходят в нужный кабинет, где на прибывших устремилась пара любопытных глаз, чей взгляд Субин предпочёл бы проигнорировать или вообще исчезнуть, и располагаются за свободную парту. — Ты сегодня более вялый, чем обычно, Хюка, — Чхве невольно услышал слова русоволосого парня на передней парте, но, заметив взгляд Тэхёна, направленный на них, понял, что не один он нарушил приватность разговора. — Ты сегодня хорошо спал? — Если двухчасовой сон можно назвать хорошим, то да, просто прекрасно, — сонно ответил сидящий рядом парень с небольшой аккуратной горбинкой на носу и заметными синяками под глазами с необычным тройным веком. — Тебе только бессонницы не хватало, — русоволосый произносит это с тоном, поразительно хорошо сочетающим в себе и беспокойство, и нравоучения, и, заметив сзади старосту, разворачивается на месте. — Тэхён, вот что мне с ним делать? Не стану же я всю ночь нависать над ним, пока он не заснёт. От этого станет только хуже. — Попробуйте для начала народные способы: медитация, тёплое молоко перед сном, — предлагает он, — хоть что-нибудь. Если что, обсудим это позже. — Хорошо, — вздохнув, парень собирается развернуться обратно, но замечает безучастно смотрящего в ближайшее окно Субина. — Твой уже приехал? — на этих словах он кивком головы указал на него, а сосед по парте даже повернулся, чтобы посмотреть на новенького. — Ага, — Тэхён только кивает и переводит взгляд на парня, надеясь, что тот решит принять участие в разговоре, но, когда этого не последовало, понизив голос, добавляет, поэтому Субин не смог услышать дальнейшие слова. — Надеюсь, бедняга скоро здесь освоится. Я ж тебе уже рассказывал о нём. Русоволосый понимающе кивает и разворачивается обратно, пока его сосед, поглядев пару секунд на Чхве, ловит его взгляд и лениво машет рукой, после чего следует примеру своего товарища, сев нормально. Убедившись, что те снова начали говорить между собой и утеряли интерес к их парте, Субин приближается к Кану. — Кто это? — больше из вежливости к новым одноклассникам, с которыми он в любом случае должен познакомиться, нежели из чистого любопытства спрашивает он. — Тот со светлыми волосами — Чхве Бомгю, а мальчик рядом с ним — его сосед, Хюнин Кай, — отвечает Тэ. — Очень удачным решением было заселить их вместе, потому что, говоря по правде, Кай очень апатичный и, я бы сказал, пессимистичный по характеру, а Бомгю полная его противоположность. Честно, я надеюсь, что Гю сможет заразить своей энергией и Кая, попытаться как-то расшевелить его, но за месяц никаких крупных изменений в его поведение нет, — печально замечает он, но тут же приободряюще улыбается, словно эта улыбка предназначена ему самому. — Они живут напротив нашей комнаты, так что иногда ты можешь заглядывать к ним. Гю поможет тебе, если я вдруг не буду рядом. Субин кивает, мол, понял, но пользоваться советом даже не думает. Уж лучше он постарается со всем разобраться сам или дождётся Тэхёна, чем попросит у кого-то ещё помощи. Знакомиться, общаться и сближаться с новыми людьми он как-то не настроен от слова совсем. И навряд ли в ближайший месяц такое желание у него появится. Занятия проходят довольно быстро и изматывающе, хотя, признаться честно, Субин всё время то витал в облаках, то был полностью погружён в собственные рассуждения о том, что уж лучше бы они покрасили стены в вырвиглазный кислотный цвет, чем в такой раздражающий белый. Многие уроки были такими непривычными, что часто приходилось с небольшой охотой обращаться за помощью к старосте, который любезно объяснил многие аспекты и даже рассказал, что школа идёт по особой программе и ведёт те уроки, которые иногда могут помочь своим ученикам в обыденности, а также те, которые хорошо влияют на состояние учащихся. На таких занятиях шатен пытался как следует сосредоточиться, хотя бы из интереса, но в итоге всё равно впадал в собственные мысли, абстрагируясь от внешнего мира. Несмотря на то, что он особо не утруждался на уроках, в комнату общежития Чхве заходит полностью измотанный. Оказывается, взаимодействовать с людьми бывает очень трудно и отбирает так много сил, что их не остаётся на всё остальное. Он с белой завистью смотрит на парней через окно, которые сейчас гоняют по свежей траве футбольный мяч, что им одолжил физрук, и тяжело валится на свою постель. Именно в этот момент дверь в комнате открывается и впускает внутрь Тэхёна с подносом еды на руках. — Обед! — бодро произносит он, подойдя к кровати и оставив поднос на тумбочке. Кан плюхается на свою кровать и забирает с подноса свою порцию. — Проголодался за день, не так ли? — Не очень, — несмотря на то, что единственным приёмом пищи за сегодня был небольшой завтрак перед выездом из дома, у Субина совсем не было аппетита. — Тебе всё равно стоит поесть, — говорит Тэхён, прожевав рис. — Тебе уже нужно принять свои таблетки, а на пустой желудок этого делать нельзя. Чхве, поджав губы, всё же берёт поднос с едой и начинает есть, на что довольный своими способностями в убеждении Тэхён желает ему приятного аппетита и слышит в ответ то же самое и тихие слова благодарности. Субин снова отворачивает голову в сторону окна, за которым ведётся напряжённая игра, и они продолжают обед в тишине, сопровождаемой лёгкими ударами металлических палочек об посуду. И, как ни странно, никого это не смущало. Субин редко обращает внимание на подобное, особенно в последнее время, а Тэхён прекрасно понимает, что тому просто нужно привыкнуть к новой обстановке вокруг, к новым людям, к нему самому, и поэтому не хочет наседать на него своими разговорами и общительностью. Только вот Чхве немного совестно: Тэхён кажется хорошим человеком, который хочет ему хоть как-нибудь помочь. В конце концов он должен это делать. А у него срабатывает непонятно откуда взявшийся защитный механизм, готовый оттолкнуть от себя любого. И это нужно как-то исправлять, хотя бы попытаться осилить и переступить через себя. — А ты… — несколько неловко начинает он, оторвав взгляд от окна и привлекая внимание старосты, — ты умеешь играть в футбол? — решает не искать тему где-то там, поэтому кивает в сторону окна, давая понять, откуда взялся вопрос. — Футбол? — озадаченно спрашивает брюнет, смотрит пару секунд в окно, словно что-то высматривает, и переводит немного удивлённый взгляд на соседа. — Есть немного, в средней школе часто с друзьями мяч гонял, но я уже давно не играю. Субин тихо мычит на чужие слова. Хорошо, он всё же попытался, и пусть другие решают были ли попытка удачной или не очень. Остаток дня прошёл так же быстро и так же мимо парня. Как Кан и просил, он выпил свои таблетки, и потом они занялись разными делами. Какими? Он уже не помнит. В голове смутно мелькают какие-то задания, возможно, они делали домашку. За окном давно успело стемнеть, и Субин уже несколько минут лежит на своей постели, тупя взгляд в темноту, и прислушивается к шагам за дверью — это смотрители делали обход. Тэхён куда-то отлучился по своим делам и сказал, что скоро вернётся, а шатен последний раз смотрит на жёлтый галстук, оставленный на тумбочке, и предпринимает ещё одну попытку заснуть, перевернувшись на другой бок, встретившись с белоснежной стеной и с раздражением прикрыв глаза. Учёба, новые знакомства, новые друзья — это не то, что ему сейчас нужно. Точнее, не то, что он сейчас хочет получить. Это отнимает много сил и только многое усугубляет. Единственное, что сейчас хочет Чхве, так это спрятаться от всего мира так, чтобы его никто и никогда не нашёл, побыть одному, с самим собой и своими мыслями, чтобы никто не беспокоил, скрыться от всех и не появляться на людях ближайшие лет так… сто. Но вместо этого он только сильнее кутается в одеяло и сам не замечает, как проваливается в сон.