***
Минхёк закидывает спортивную сумку брата в багажник, пока тот в это время махал родителям из окна. Он сам настоял на том, чтобы довести Субина до территории школы, а они пусть отдыхают. А кто сможет отказать такой милейшей заботе о младшем брате и взрослых? Субин подходит к машине и на секунду застывает. «Хён, это музыка слишком грустная для моих историй, давай переключу». После того вечера он никогда не садился на переднее сиденье, молчал в тряпочку, не произнося ни звука, и вовсе старался никого не отвлекать. Даже на спокойных дорогах с малым движением. Никогда. Субин поднимает взгляд на Минхёка, когда тот с завидной уверенностью садится за руль. Неужели ему не страшно? Не боится ли он, что снова может произойти нечто непредвиденное? Не боится, что в этот раз всё может стать только хуже? — Запрыгивай. Минхёк открывает дверь со стороны пассажирского сиденья и с добрым блеском в глазах, придающим уверенности, смотрит на шатена. Нет, это не так. Минхёк тоже колеблется, но он понимает, что должен пройти сквозь это и верить, что дальше будет лучше. Ещё одно качество своего брата, которым Субин так восхищается, когда, переступив через себя, садится рядом с ним. Дорога занимает около часа, и первые двадцать минут Минхёк пытался разговорить Субина, но тот постоянно клевал носом и тихо бормотал что-то в ответ, так что старший решил оставить его в покое и позволить вздремнуть во время поездки. В конце концов ему снова придётся разлучиться с домом, хоть и шатен рад быть в этом новом месте. Субин просыпается только тогда, когда Чхве немного трясёт его за плечо, сказав, что они почти приехали. Оказывается, спать зимой в машине в куртке не очень удобно, он-то это теперь запомнит. Через несколько минут на горизонте уже виднеются знакомые ворота и белоснежное здание, которое бы точно сливалось с выпавшим за декабрь и январь снегом, если бы тот к началу февраля не начал таять. Во дворике не так много народу, как это было в первый день, когда Чхве только приехал сюда, но парочку знакомых силуэтов он уже успел распознать. Машина Минхёка заезжает внутрь, когда смотритель открывает ворота, и Субин тут же выпрыгивает из неё, побежав навстречу знакомым лицам с тёплыми объятьями. Бомгю, Кай и Тэхён спокойно разговаривали между собой, пока в один момент Хюнин не заметил бегущего к ним Субина, а тот в свою очередь напрыгнул на Тэхёна, чуть не повалив на снег. — Боже, ты меня напугал! — произносит Тэ, обернувшись к довольному Чхве, стоявшему с виноватой улыбкой. — Прости, немножко не рассчитал силы. — А мне казалось, что ты больше не захочешь увидеть эти белые стены, — усмехается Бомгю, — ты же их так не любишь. Парни смеются, но тут же замолкают, когда к ним подходит Минхёк с сумкой брата в руках, которую тут же передаёт ему. Субину не грустно от того, что нужно прощаться. Теперь уж точно. С его братом всё замечательно, у него появились друзья, и он готов к любым жизненным трудностям, что он выражает это тёплой улыбкой. И он снова улыбается так, как прежде, с тёплотой и мягкостью, и только человек с каменным сердцем не улыбнётся ему в ответ. Братья напоследок обнимаются, и Субин обещает звонить хёну каждые выходные, после чего тот последний раз смотрит на него взглядом, выражающим непонятные для Субина эмоции, и, помахав рукой, уходит к машине. Все четверо сразу же направляются в общежитие. Здесь народа побольше, чем на улице. Их приветствуют всё те же белые слепящие стены, но Субин не обращает на них внимания. Длительных походов в больницу теперь можно не ожидать. Толпа была и вправду огромная, по-прежнему в белоснежной школьной форме, но перед глазами ни у кого не пестрел жёлтый галстук. Субин тщательно пытался хоть у кого-нибудь увидеть этот галстук, пробиваясь сквозь толпу, но складывается ощущение, будто их вовсе и нет. И лишь краем глаза он заметил жёлтые браслеты на запястьях, которых точно никогда не было. Неужели новый отличительный знак? Субин уже хочет спросить об этом у Тэхёна, когда они заходят в комнату и он надевает белоснежную рубашку, но внезапная головная боль заставила ноги подкоситься, опустившись на колени. Перед глазами всё плывёт, в ушах звенит, чужие голоса отдаются эхом. Субин пытается прикрыть уши, избавиться от звона, хватается за голову, но ничего не помогает. Он видит перед собой только смутные лица обеспокоенных друзей, и где-то вдали, в дверном проёме, прошла знакомая синеволосая макушка, заметившая его и тут же остановившаяся, прежде, чем парень теряет сознание, падая на руки подоспевшего Тэхёна.***
— Говорю же, как только переоделся, внезапно схватился за голову. Я не успел у него толком что-то узнать и спросить. Слова Тэхёна звучат как будто из-под толщи воды, когда Субин открывает глаза. Взгляд мутный, пытающийся что-то перед собой разглядеть, пока веки медленно поднимаются и опускаются в попытках сфокусировать зрением. Субин моргает пару раз и видит рядом стоящие обеспокоенные фигуры: Тэхён что-то объяснял директору Чхве, внимательно слушающему, около них находился Ёнджун, чьи волосы по-прежнему были синими, но уже более тёмными. Кажется, со дня последней покраски прошло не слишком много времени. Тёмные взгляд перемещается к дверному проёму, за которым стояли обеспокоенные Бомгю с Каем. Субин предпринимает попытку подняться на локтях, но это отозвалось сильной головной болью, заставившей его тут же зашипеть и схватиться за лоб, привлекая к себе внимание. Субин снова открывает глаза и видит на руке небольшой жёлтый браслет с непонятным, расплывчатым узором, какой видел у других в коридоре. Неужели Тэхён одел его, пока тот был в отключке? Как мило с его стороны. — Сынок, тебе лучше не делать резких и лишних движений. Директор Чхве подходит к нему с мягкой улыбкой и садится на принесенный Тэхёном стул, сняв свои очки и спрятав их в кармане. Его голос звучит мягко и расслаблено, и сын его выглядит спокойным, так что Субин в мгновение расслабляется. — Скажи, ты принимал таблетки дома? Субин уже хотел спросить, откуда мужчина про них знает, но тут же прикусил язык, вовремя вспомнив, что ещё в начале учебного года родители проинформировали его о них. А ещё он вспомнил, что тот является бывшим врачом. — Да, но, честно… — признаётся Чхве. — Я пил меньше, чем нужно. Моя голова уже не болит так, как прежде, поэтому я подумал, что можно и таблетки не пить. Хён был прав… — Вот оно как, — мычит директор, встав с места. — Теперь всё становится понятно. Что ж, тогда сегодня ты можешь провести весь день в комнате, занятия для тебя отменены, Тэхён позаботится о тебе. И, пожалуйста, как только ты поешь, сразу прими таблетки, хорошо? — Субин медленно кивает головой на все слова мужчины. — Ёнджун, пойдём. Ёнджун кидает последний обеспокоенный взгляд на лежащего Субина и выходит вслед за отцом. Субин краем глаза заметил, как он что-то говорит стоящим в коридоре одноклассникам, после чего те заходят в комнату. — Ну и напугал ты нас, — Тэхён отшучивается, садясь на то место, где недавно был сам директор. — Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Кай и присаживается на край кровати Тэхёна, смотря обеспокоенно на Чхве. — Голова раскалывается, — тихо произносит Субин, укладывая голову на мягкую подушку. — Я принесу тебе чего-нибудь поесть, а ты постарайся отдохнуть. Тэхён встаёт, жестом подав друзьям знак, чтобы они вышли из комнаты, потому что Субину нужен полноценный отдых, и сам выходит вместе с ними, прикрыв дверь. Субин провожает их взглядом и чувствует вину за то, что лишний раз побеспокоил близких. Он смотрит на своё запястье с новеньким ярко-жёлтым браслетом с запутанным узором и обещает себе, что больше никогда никого не заставит беспокоиться за себя. Он обязательно пройдёт через многое, лишь бы его близкие не переживали.***
В полуосвещенной комнате единственным источником света является яркая настольная лампа, моргнувшая пара раз, когда юноша включил её, присаживаясь за письменный стол. Он аккуратно убирает все записи и документы, расставляя их по углам, достаёт потрепанный и уже весь исписанный блокнот, а следом и новенький ноутбук, который большую часть времени находился в рюкзаке в отцовском кабинете, где его никто не посмеет взять. Ёнджун включает ноутбук, настраивает камеру и свет от лампы, смотрит в монитор, где в потёмках лучше всего виднеются черты его лица, и поправляет прядь тёмно-каштановых волос, в последний раз убеждаясь, что выглядит отлично. Он именует новый файл «Записью №43» и включает запись. Итак, я Чхве Ёнджун, и это запись номер сорок три от четвёртого февраля восемнадцатого года. Сегодня речь пойдёт о семнадцатилетнем пациенте клиники моего отца — Чхве Субине, прибывшем в больницу второго октября семнадцатого года. Находится он под лечением уже около полугода, но у него нет ни сдвигов вправо, ни сдвигов влево. Даже не могу сказать, хорошо это или плохо. Когда я впервые прибыл в больницу на практику, то Субин мне, как и всем остальным работникам, показался абсолютно нормальным подростком. Насколько мне известно, родители отправили его сюда по подозрению на развитие депрессии после несчастного случая в августе, когда его брат — Чхве Минхёк — попал в кому после аварии, и Субин в случившемся винил себя. Но позже выяснилось, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. Его сиделка в лице одного из работников — Кан Тэхёна — первый заметил что-то неладное. Субин постоянно говорил про школу, занятия, учителей и в общем про школьную жизнь. Подозрения появились после того, как Субин, смотря через окно на двор, спросил Тэхёна про футбол. Он проследил за его взглядом, но двор был пуст, из-за чего Тэхён предположил, что вопрос был взят из воздуха. Чем дольше Субин утверждал про школу, называл лечащих врачей учителями, тем больше было подозрений на наличие галлюцинаций и другого восприятия реальности. Я сам убедился в этом, когда он похвалил мои «синие» волосы, хотя, честно, я не задумывался об покраске. Никто до сих пор не выяснил, является ли это последствием травмы головы, которая также являлась причиной мигрени, или психологической травмы после комы старшего брата, поэтому мы пока не решаемся как-либо нарушать его выдуманный мир. Но, стоит признаться, Субин оказал благоприятное влияние на другого пациента с сильной тревожностью — Хюнин Кая. После одного случая Чхве Бомгю, следящий за состоянием пациента, заметил, что постепенно тот начал идти на поправку, особенно после проведённого времени с Субином. Оказывая моральную помощь «однокласнику», он сам не понимает, как своей поддержкой помогает парню с его расстройством. И за это время, пока он находится рядом с ними, он уже успел сблизиться с Каем и двумя работниками, привязавшимися к своим пациентам. Между ними действительно прослеживается тесная, отличная от остальных связь, и кажется, что именно это его другое восприятие реальности помогло ему добиться такого результата. В середине ноября моему отцу позвонила матушка Субина с новостями о том, что Чхве Минхёк наконец-то вышел из комы и скоро будет дома. Отец решил, что встреча с братом должна дать хоть какой-нибудь толчок в лечение, потому что предполагал, что психологическая травма имела большее влияние, нежели физическая. Встреча прошла успешно, в состояние пациента можно было заметить положительные изменения, но он всё так же, как и прежде, продолжал видеть вместо больницы частную школу. Мы надеялись, что пребывание дома развеет его галлюцинации, даст понять, что это нереально, но его семья снова нам позвонила и известила, что Субин по-прежнему говорит про одноклассников и что он хочет вернуться. Лично я думаю, что эти галлюцинации являются его защитным механизмом. Мозг после аварии настолько не хотел принимать реальность, в которой его помещают в лечебницу, что превратил её в частное учебное заведение, пациентов и часть работников в учеников, другую часть в учителей и смотрителей. И чем дольше будут длиться эти фантазии, тем сложнее будет от них избавиться. Оказаться в реальности, где его друзья являются работниками больницы и одним из пациентов, идущим на поправку, такая себе перспектива. И около недели назад у него случился непонятный приступ, который он списал на то, что не принимал прописанные ему таблетки от «мигрени», но мы пришли к выводу, что в его сознание впервые столкнулись действительный и выдуманный миры. После этого случая он перестал видеть на пациентах жёлтые галстуки и наконец-то заметил информационные браслеты. Однако Тэхён понимает, что Субин видит запись на ней в виде странного узора. По крайней мере есть хоть какое-то продвижение. Мы надеемся, что постепенно он сможет принять настоящий мир и нас в виде работников больницы. Иначе трудно будет объяснить, почему его «одноклассники» заканчивают обучение, а он всё никак не выйдет отсюда. Терять ему нечего, потому что, по правде говоря, и Тэхён, и Бомгю, и Кай привязались к нему и не настроены заканчивать общение после возможной выписки. Мы сделаем всё возможное, что есть в наших силах, чтобы помочь ему излечиться. Ёнджун останавливает запись, сохраняя её в важной папке, прячет ноутбук в рюкзаке, возвращает все бумаги на свои места и, выключив лампу, выходит из отцовского кабинета, закрыв дверь. Парень идёт, звеня ключами, по полупустым коридорам, освещенным люминесцентными лампами, и прощается с проходящими мимо работниками. Он проходит рядом с многочисленными палатами, где уже спят пациенты, так как время позднее, и на секунду останавливается рядом с одной, ничем не отличающимся от остальных. В дверном проёме виднелся силуэт Тэхёна, который откладывал книжку на полку рядом со столом. Он поправляет её, оглядывает всю комнату, убедившись, что всё разложил по местам, и уже хочет забрать свои вещи и пойти домой, но внимательный взгляд работника замечает, что одеяло пациента вот-вот свалится, как и браслет на руке. Тэхён подходит к кровати, заботливо поправляет съехавшую вещь, укрывая ею парнишку так, чтобы он ночью не замёрз, и решает снять мешавшийся браслет с надписью, откладывая его на тумбочку рядом. Он умный мальчик, утром сам наденет. Тэхён закидывает сумку на плечо, замечает в коридоре наблюдающего Ёнджуна и по-доброму улыбается так, как может только он, внушая доверие подростку. Ёнджун машет ему рукой, прощаясь с Каном, и, прежде чем развернуться и уйти, последний раз смотрит на одинокий жёлтый браслет на тумбочке, который тут же скрылся за деревянной поверхностью двери. Чхве Субин. 04.12.2000. Шизофрения.