Награда проигравшего

— Я с вами больше не буду играть! — Дайс фыркает, отбрасывая карты под дружный смех Рамуды и Гентаро. — Вы точно мухлевали! — Вовсе нет, Дайсу, — Гентаро собирает колоду, поднимается с большой кровати Рамуды, на которой они все расположились в круг, и расправляет хакама. — Из нас троих к жульничеству чаще всего прибегаешь ты. Что кажется мне странным. Я думал, тебя острые ощущения от игры волнуют, а не победа? Ты в казино тоже так делаешь? Рамуда, мне положить их сюда? — Да-а! Дайс заметно теряется, пару раз открывает и закрывает рот, подбирая слова, и в конце концов сконфуженно потирает затылок. — Н-ну, нет. В казино я играю честно… Просто, эм, — он поднимает глаза, глядя по очереди то на Гентаро, то на Рамуду, — мне хочется перед вами казаться крутым? Рамуда покатывается со смеху и лезет обниматься — маленький, хрупкий и пахнущий клубникой. Он проигрывал меньше всех, и на нём нет только его голубой курточки. — Дайсу такой милый! Ты ведь знаешь, что ты самый крутой для нас? — лидер трётся носиком о смуглую шею, и Дайс сглатывает. — Да-да, не липни так ко мне! — Э, почему? Дайсу ведь проиграл уже не только одежду, но и даже желание! — Наш герой желал взять реванш, а попал в столь щекотливую ситуацию, — Гентаро негромко смеётся, укладывая подбородок Дайсу на плечо с другой стороны. Он тоже почти полностью одет (хотя, по правде, играя с Гентаро, кто угодно будет в неравном положении с его-то количеством одежды, поэтому он снимает сразу по два предмета). Юмено проиграл дважды, и потому на нём остались хакама с поясом и бадлон, а вот от кимоно, накидки, символа дивизиона и носков он уже избавился. В общем, Дайса сейчас обнимают два одетых парня. И это, блин, смущает и напрягает невозможно. Потому что на Дайсе из одежды только боксеры, на которые никто не захотел играть, и ставкой приняли желание. Арисугава думал этим коном отыграться и потребовать обратно свою одежду чтобы получить преимущество перед соперниками, а вместо этого теперь ждёт приговора. Эти безумцы обязательно загадают что-нибудь сумасбродное настолько, что экстаз вскипятит кровь в ту же секунду. Дайс может возмущаться и ругаться, но, на самом деле, каждая такая идея для него — нечто потрясающее, и он в предвкушении ожидает той сладостной секунды, когда услышит, что с ним сделают на этот раз. В сущности, проигрывать не всегда херово, ведь даже так он всё ещё может ощутить трепетное чувство адреналиновой эйфории. С Рамудой и Гентаро частенько так. Это те люди, которые в самом деле умеют веселиться и никогда не заставят заскучать. Но лучше бы им, блин, так не жаться, потому что жарко и щекотно, у Дайса от этого уже щёки покраснели и мурашки по всему телу. — Хватит надо мной глумиться! Говорите своё дурацкое желание и покончим с этим. — А куда это Дайсу так торопится? — Рамуда смотрит на него лукаво, чуть покусывая свою совсем по-девчачьи пухлую нижнюю губу. Дайс засматривается, но точно не потому, что безумно хочет сейчас же её поцеловать. — У нас впереди вся ночь. Звёзды говорят, что именно сегодня она идеальна для любовных утех, — палец Гентаро медленно скатывается от ключиц по груди Арисугавы, и тот чуть дрожит. Два садиста, змея-искусителя, демона во плоти. Дайс не может им противостоять каждый долбанный раз, да и, вообще-то, не хочет. Ему нравится, когда его так нагло соблазняют, дразнят, долго мучают перед тем, как, наконец, дать желаемое. Он уже привык быть игрушкой в их умелых руках. Нет, не в плохом смысле. И Гентаро, и Рамуда сильно любят его, просто такие уж они. Им нравится играть. И если по Амемуре это видно невооружённым взглядом, то писатель — настоящее откровение. Порой Дайсу кажется, что в постели его будто подменяют, и ещё наверняка неизвестно, кто из них двоих с Рамудой больше любит помучить. — А-а что, желание сегодня какое-то особенное?.. — Ох. Рамуда, позволишь мне озвучить идею? — Конечно, Гентаро! Я люблю твои идеи, и Дайсу тоже! Правда же? — Рамуда выдыхает почти у самого уха и улыбается тому, как кадык игрока дёргается при попытке сглотнуть. — На днях для своего романа я искал кое-что об искусстве шибари, это оказалось весьма познавательно, но теория не сможет помочь мне в полной мере. Чтобы написать реалистичную сцену, определённо нужна практика. Думаю, Дайсу с его прекрасным телом сможет побыть отличной моделью для связывания. — Э?! — Арисугава хочет возмутиться, но очевидно, что слушать его не собираются. — Ого-о-о-о, Гентаро! Звучит весело! Вмиг отлипнув от Дайса, Рамуда соскальзывает с постели и подбегает к шкафу. В нижнем ящике у него целая коллекция самых разнообразных интимных штук, назначения половины из которых Арисугава даже не знает, но думает, что однажды любопытный лидер, впервые оказавшись в сексшопе, скупил весь ассортимент. Другого объяснения, зачем ему столько, просто нет. Тонкие алые верёвки мелкого плетения среди прочего тоже обнаруживаются — кто бы сомневался — и Рамуда остаётся доволен своей коллекцией. Впрочем, не факт, что они с Гентаро не планировали это заранее. Только Дайс всегда остаётся в дураках. — Эй… обязательно меня связывать? Покосившись на верёвки в руках Рамуды, Арисугава напряжённо сглатывает и машинально отползает чуть назад по постели. — Не волнуйся, Дайсу, это совершенно не больно! Хотя, я читал, что конечности могут затекать в одном положении, особенно с непривычки, но ты ведь у нас сильный и выносливый, — Гентаро улыбается очень нежно, вот только от этого у игрока мурашки по спине, и он даже сам не понимает: это страх перед неизвестным или предвкушение очередной авантюры. Но чёрт. Он не будет собой, если не попробует. — Я ведь не смогу двигаться? — он, однако, не препятствует тому, что Юмено бережно обхватывает верёвкой его грудь, сверяясь со схемой, открытой на смартфоне. — Ха-ха, Дайсу боится, что мы будем развлекаться без него! — Рамуда принимает из рук Гентаро верёвки, чтобы обвить ими тело с противоположной стороны. — А миленько выглядит! Эти линии подчёркивают твою грудь. — Я что, девчонка, чтобы грудь подчёркивать?! Мн-н… — ладошки лидера стискивают её в этот самый момент, и Арисугава моментально умолкает. Приятно, вообще-то. Гентаро возится довольно долго даже с помощью Рамуды, и это утомляет, но Дайс не вправе протестовать. В конце концов, он проиграл. В какой-то момент его руки тоже оказываются ловко скручены за спиной вместе с ногами. Верёвки проходят и под тазом, обтягивая пах и бёдра, и где-то там, где Арисугава не может увидеть, соединяются со связанными запястьями. Они немного трут, но на самом деле довольно эластичные и мягкие. Специальные, наверное? Но следы всё равно останутся. — Выглядит не очень аккуратно, но для первого раза, думаю, не так плохо… — констатирует Гентаро, придирчиво оглядывая сидящего перед ним Дайса. — Это сложнее, чем я думал. — Хочу сделать пару фоток на память! — Рамуда хватается за смартфон и начинает примерять ракурс, игнорируя протесты Арисугавы, что он совсем не хочет в таком виде фотографироваться. — Их всё равно кроме нас никто не увидит. — Так, окей. Вы фоткаете меня и развязываете? — Э, разве так интересно, Дайсу? — Рамуда склоняет голову набок в совсем детском непосредственном жесте и делает ещё пару снимков. — Мы столько времени потратили, дай нам вдоволь полюбоваться. А ты можешь полюбоваться нами! С этими словами Рамуда отбрасывает смартфон в сторону, весело смеясь, и утягивает Гентаро на постель напротив игрока. Арисугава понимает, что его ждёт теперь, и это, признаться, самая настоящая пытка: смотреть со стороны и не иметь возможности прикоснуться. Он нервно выдыхает, следя за рукой Рамуды, забирающейся Юмено под кофту. Амемура ловко задирает ткань, обнажая бледную грудь, словно только и хочет продемонстрировать её Дайсу. Если присмотреться внимательнее, можно увидеть розовые следы от поцелуев на коже, ещё не сошедшие до конца с прошлого раза, и то, как Гентаро покрылся мурашками от уверенных прикосновений своего лидера. У Дайса пересыхает в горле, когда он встречается взглядом с озорными, демоническими почти огоньками в изумрудных глазах, чуть теряющихся за русой чёлкой. Юмено склоняет голову набок, позволяя Рамуде поцеловать его шею, и сладко выдыхает. Играть с интонациями своего гипнотизирующего голоса он умеет как нельзя лучше. Даже Амемура не может перед этим устоять. Да и вряд ли есть во всём мире человек, который смог бы. Нежность и лиричность рассказчика баллад сочетаются с честностью в желаниях и ощущениях — если Гентаро приятно, если он хочет больше, то не скрывает этого. Как и того, что ему определённо доставляет удовольствие смотреть на краснеющего Дайса, оставленного лишь наблюдателем их порочных игр. Руки с длинными изящными пальцами, которые не портят даже небольшие мозоли от перьевой ручки и поверхности стола, обвивают шею Рамуды, зарываются в розовые мягкие пряди на затылке, и это просто против правил — быть настолько желанными, когда сплетаются в поцелуе прямо перед его, Дайса, глазами. Он чувствует, как внизу живота становится нестерпимо жарко, и сжимает руки за спиной. Это бессмысленно, путы обтягивают покрывшееся испариной тело, но Арисугава даже не замечает сейчас ничего из того, что инстинктивно делает. Всё его внимание приковано к чужим поцелуям. Кажется, собственные губы даже зудят от желания. В перерывах между ласками можно увидеть розовые языки, раз за разом переплетающиеся вновь, пока Гентаро не сдаётся от нехватки дыхания и не отстраняется с негромким стоном, чтобы стащить с себя липнущий к вспотевшей спине бадлон. Амемура хихикает. — Дайсу, тебе нравится? Вряд ли он может сейчас ответить, лишь с усилием сглатывает вязкую слюну, но во рту всё равно сухо. Вместо «да» получается разве что хриплый выдох. Ему нравится. Но нравилось бы ещё больше, если бы к нему прикоснулись тоже, провели своими тонкими и изящными, в отличие от его собственных, пальчиками по рельефам тела, заставили выгнуться навстречу желанным ласкам, обняли за шею и поцеловали так же жадно. Ну почему он не может сейчас же отыграть это ёбаное желание?! Даже попытки пошевелиться лишь напоминают лёгкой болью натёртой кожи и затекающих мышц, что он связан и будет оставаться наблюдателем до тех пор, пока его парни не сжалятся над ним. Дайс судорожно втягивает воздух, чувствуя, как при этом впиваются в грудь верёвки. Быть обездвиженным совсем не круто, но то, что происходит сейчас, — своего рода игра, и, вот беда, Арисугава обожает игры. У Гентаро из-под хакама виднеются обнажённые ноги, и Рамуда запускает под свободную ткань ладошку, касаясь напряжённого члена, вместе с Дайсом они жадно вылавливают прозвучавший следом стон. У Рамуды стыда нет, это ни для кого не секрет, конечно, но и Гентаро ему не уступает в бесстыдстве. Его, кажется, голодный взгляд Арисугавы лишь сильнее распаляет. Он лукаво улыбается и кладёт голову лидеру на плечо, полностью отдавая всё в его юркие ручки. А тому только дай волю, и вот он уже бегает пальчиками по чужому возбуждению, заставляет Гентаро трепетать и пальцами хвататься за рубашку на спине. — Бля, Рамуда, я хочу хотя бы видеть, — скулит Дайс, пытаясь свести ноги, но даже это ему не удаётся. Честное слово, смотреть на то, как амемурова ручка двигается под тканью хакама, и не видеть ничего больше — это уже самая настоящая пытка. Хуже пытки. Арисугава любит всё, что делают его потрясающие парни, однако иногда приходится упрашивать, чтобы получить больше. А может, и не иногда. По тому, как на лице лидера расцветает самая блаженная улыбка из возможных, проще простого догадаться, что он только этого и ждал. Рамуда хихикает и оборачивается к Юмено, спрашивая его полушёпотом в самые губы: — Ну и что мы будем делать? Позволим нашему Дайсу подсмотреть? — Ох, м-м, полагаю, это он заслужил. Только взгляни, как тихо и послушно сидит уже столько времени, — Гентаро тянется к Дайсу и гладит его по голове, словно хвалит за хорошее поведение. Игрок краснеет, но молчит. Сказать он, может, что-нибудь и мог бы, но все мысли вылетают из головы, едва Гентаро ловко избавляется от опоясывающих его талию тканей, а следом — и от хакама. У него длинные ноги, да и сам мужчина весь изящный под стать своему таинственному образу, нежному голосу и призрачно-мистической ауре, что тянется за ним по пятам всё то время, которое он известен как писатель Юмено Гентаро. Он сам будто герой собственных романов, и то, что тело своё Гентаро демонстрирует только Дайсу и Рамуде, в повседневности кутаясь в слои традиционных одежд, лишь добавляет ему загадочности. Амемура считает, что такое тело прятать — грех, и Арисугава с ним, пожалуй, согласен, особенно сейчас, когда Гентаро мило дрожит и выгибает спину от ощущений, которые дарит ладонь Рамуды на его члене. Даже сжавшийся и краснеющий, он остаётся грациозным, как древнегреческая статуя. Дайсу тяжело, он единственный сейчас, кого не просто не ласкают, но даже не целуют. У бедняги стоит уже так, что даже в боксерах тесно, а ведь они из хорошо тянущегося материала. Ещё и верёвка давит с обеих сторон от члена, и это больно. Гентаро наслаждается приятными ласками, а Рамуда — игривыми поцелуями в шею и за ухом. Они оба прелестные и красивые, и какие же, вопреки своей ангельской внешности, демоны. Дайс губы уже обкусал так, что никакие любимые рамудовы гигиенички не помогут, он вот-вот просто съест их, потому что ужасно хочет целоваться, да что там целоваться, — трахаться. Но ему даже о постель не потереться, потому что он связан так, что может разве что сидеть в одной позе. Хоть волком на луну вой. И Арисугава, кажется, правда готов завыть, когда ножка Гентаро дотягивается до его паха и давит на сильнейшую эрекцию. Он непроизвольно дёргается в попытке развести ноги шире, но лишь чувствует, как болезненно стискивающие его верёвки впиваются в кожу, ловит на себе глумливый взгляд Рамуды и судорожно выдыхает. Ощущать столь желанные поглаживания приятно до дрожи даже через боксеры, Дайс ничего не может с этим поделать и стонет, потираясь о лодыжку в ответ. — Дайсу извёлся совсем, — посмеивается Гентаро, проезжаясь пальцами ноги до основания члена. — Мх, Рамуда, прекрати его мучить. — А разве Дайсу не любит, когда его доводят до состояния, при котором он уже на коленях готов ползать и умолять, чтобы его трахнули? — Амемура звучит непринуждённо, даже если произносит подобные похабные штучки. Арисугава бы запротестовал, но сейчас он далеко не в выигрышной позиции. — Я… я и так на коленях у-уже, — прерывисто выдыхает он и усмехается. Надо же, его поплывшее сознание ещё способно выдавать шутки. — И умолять будешь? Внезапный низкий и хрипловатый голос заставляет вздрогнуть. Сколько бы раз им с Гентаро уже не доводилось слышать его, всё-таки привыкнуть или хотя бы подготовиться к этому не так просто. Но куда важнее то, что от этих леденящих душу интонаций неизменно хер твердеет лишь сильнее. Рамуда отрывается от Гентаро, подползая к Дайсу и проводя маленькими ладошками по его крепким ляжкам. Смотрит пристально, в самые глаза, и на дне его зрачков черти пляшут. Амемуре нравится доминировать, а ещё он, чёрт возьми, нереально умеет пользоваться всем, что имеет, и получать всё, чего желает. Оброни он ещё хоть слово этим голосом, и Дайс хоть ноги целовать начнёт. Впрочем, он уверен, что Гентаро тоже. Они оба безвозвратно утонули в кислотном омуте под именем Рамуда Амемура. — П-просто прекратите меня игнорировать, — всё-таки хнычет Дайс, стойко выдерживая гипнотический взгляд голубых глаз, — я тоже х-хочу… с вами. Пожалуйста. Рамуда улыбается и, в конце концов, целует, пока Гентаро, обнимая Дайса со спины, забирается пальцами под верёвки и оглаживает взмокшую грудь. Теперь остаётся только плавиться и упиваться каждой секундой наслаждения, в котором они утопят своего возлюбленного игрока вдвоём. Ладони Гентаро скользят от груди по рёбрам и животу, и он совсем не торопится освобождать дайсовы запястья, которые затекли ужасно, да и ноги, признаться, тоже ноют. Арисугава выносливый, он потерпит, но ему очень хочется обнять льнущего к нему Рамуду, снять с него, наконец, чёртову рубашку, завести руку за голову и зарыться в волосы Гентаро, когда он жаждет получить поцелуй и от него. Амемура, тем временем, скатывается губами на шею, проводит языком по солоноватой от пота коже, чуть тянет Дайса на себя за верёвки, стискивающие грудь. — Идея Гентаро, всё-таки, чудесная! Ты такой милый, когда связан, — посмеивается он, оглаживая пальчиками красные следы от верёвок. — Даже жаль, что я солгал про книгу, — отвечает Гентаро, едва отрывается от поцелуя. — Ты соврал?! — Дайс аж на секунду забывает, что связан, и едва не падает на Рамуду, попытавшись резко обернуться, но тот со смехом поддерживает парня. — Нахера тогда? — Мне хотелось попробовать, — просто отвечает Гентаро со снисходительной улыбкой и всё же освобождает руки Дайса. — У нас ведь было выигранное желание, а потому, правда это или ложь, значения не имеет. — Блин, ну вас. Совсем мило, даже немного по-детски надувшись, Дайс потирает запястья и потягивается, разминая затёкшие конечности. После такого определённо не мешает поделать упражнения, а Рамуда с Гентаро точно устроят ему сейчас марафон физических нагрузок, они уже жмутся к нему с обеих сторон, совсем бессовестные, смеются и зацеловывают красные следы на коже. Это приятно, и Дайс просто не может злиться дольше пяти секунд. Вместо этого стаскивает с Рамуды рубашку и обнимает одной рукой, второй поглаживая Гентаро по шее и плечу. Долгожданные прикосновения кружат голову, Дайс послушно утягивается за Рамудой на подушки, нависая над ним и в очередной раз целуясь, пока Гентаро снимает с него боксеры и проходится ладонями по ягодицам. После слышится щелчок открываемого бутылька лубриканта. — Эй, уже? — Дайс отрывается от поцелуя и заглядывает через плечо. — Тебе же не терпелось так, что ты едва не расплакался, — со всем присущим ему актёрским мастерством вздыхает Гентаро. — Не было такого! Рамуда смеётся, обвивая чужую шею. Арисугава очаровательно краснеет, когда над ним подтрунивают, особенно, если дело касается постельных разговоров. Сразу хочется его приласкать и потискать, и это желание — вопреки привычной страсти — чертовски нежное. — Ну же, Дайсу, лучше помоги мне раздеться! — Рамуда мягко заправляет за ухо синюю чёлку, спадающую игроку на глаза, когда он нависает вот так. Его длинные пряди и вовсе чуть щекочут Амемуре грудь, но это не может не нравиться. Всё в Дайсе милое и непосредственное, как он сам. Открытый и резкий в словах, жадный и берущий для себя всё не только от жизни, но и от секса, сочетающий нелепое и даже горячное смущение с естественной раскрепощённостью. С ним всегда весело и интересно. А ещё, когда лежишь вот так, вид очаровательный. Дайс заметно напрягается и жмурит один глаз, стоит только Юмено проникнуть холодными от смазки пальцами внутрь. Ни Рамуда, ни Гентаро не привыкли его жалеть, так что Дайсу приходится постараться и сосредоточиться на (тщетных) попытках расправиться с ремнём на бёдрах Амемуры, пока сзади его растягивают и гладят по бёдрам. Он упирается локтём в постель сбоку от Рамуды, чтобы не наваливаться всем своим немалым весом на хрупкого любовника, и Амемура это ценит, но помогать ему с одеждой всё равно не собирается. Ладони вспотели, и пальцы дрожат и соскальзывают с мудрёной бляшки, Дайс недовольно матерится себе под нос сквозь судорожные вздохи и срывающиеся стоны. Он уверен, что Рамуде, на самом деле, терпеть уже больно, его члена ведь до сих пор никто не касался, а в таких брюках наверняка тесно. — Ах, Дайсу, ты так стараешься, мне это льстит. Давай-давай, у тебя обязательно получится! — Команда поддержки Арисугавы Дайса болеет за своего фаворита всеми силами, — подхватывает Гентаро бодрым тоном комментатора какой-нибудь спортивной игры, особенно глубоко толкаясь пальцами внутрь. — Агх!.. Блядь, в-вы нихера не помогаете, — Дайс фыркает, весь раскрасневшийся и вспотевший, но уголки губ, вопреки раздражённому голосу, тянутся вверх. Ещё бы он не наслаждался каждой секундой этой томительной пытки. Даже если оба его парня глумятся над ним, он не может не получать удовольствие и от этого тоже. В конце концов, пока Гентаро шелестит глянцевой упаковкой презерватива, Арисугаве удаётся справиться с чёртовыми ремнями и ширинкой при помощи сжалившегося (или потерявшего остатки терпения) Рамуды, и едва тот остаётся обнажённым, как жмётся к Дайсу всем телом, гладит спину и шепчет похвалы. Арисугава умница и справился, несмотря на то, что его, зажатого между двумя парнями, трахали пальцами и так бессовестно дразнили. Его целуют в награду жадно и чувственно, чтобы он плавился пуще прежнего. — Ты готов, Дайсу? — Гентаро оглаживает его бёдра, прежде чем покрепче ухватить, склоняется и целует выступающие позвонки под шеей, к которой липнут тёмные волосы. Дайс мычит в ответ, не разрывая поцелуя с Рамудой. С первым же толчком их члены трутся друг о друга, и это заставляет обоих задохнуться стонами. Рамуда закидывает худые ножки на бёдра Гентаро, прижимаясь к Дайсу так тесно, насколько это возможно, и теперь губами дотягивается лишь до его шеи. Но это не беда, ведь можно сжать в ладонях крепкую грудь, укусить плечо и прокатиться зубами вдоль ключиц, пока Дайс запрокидывает голову назад от того, насколько сейчас ему здорово. А здорово, если честно, до безумия, до рассыпающихся мыслей и тяжести во всём теле, и Арисугава думает, что точно заслуживает похвалы за то, что всё ещё держит себя на локтях, боясь вдавить Рамуду в постель, если расслабится. Дайса гладят по спине и зарываются в волосы, сплошь и рядом чьи-то руки и губы ублажают его, и он сам уже не понимает, где Рамуда, а где Гентаро, жмурится и стонет, вылавливая почти нежные утешения. Уткнувшись носом в розовые растрёпанные волосы, он подаётся бёдрами навстречу и тем самым трётся об Амемуру, везде слишком хорошо, и это какое-то безумие. Зашкаливающий адреналин стучит в висках, заглушая и чужие, и собственные стоны. Гентаро нравится вид изогнутой спины Дайса, нравится, насколько он податлив, да и лицо его в такие моменты просто чудесно, но оно сейчас во всей красе предстаёт перед Рамудой. Лидер тоже любит лицо Дайса, смотрит на него влюблённо и зачарованно, он сам в такие моменты безумно красив, и Юмено любуется всем, что может выхватить чуть затуманенным взглядом. Он уже близок к пику, и его обычно сдержанный голос срывается на более честные и громкие интонации, Гентаро знает, что оба любовника обожают, когда он даёт себе волю стонать вслух. В каждом из них троих есть что-то особенно привлекательное. И если в Рамуде это игривость, сочетающаяся с невероятной властностью и склонностью к контролю, а в Дайсе жадность и стремление ко всему, что может подарить незабываемые ощущения, то в Гентаро, пожалуй, — его парадоксальная честность в постели. Он думает, что именно это особенно цепляет и Рамуду, и Дайса, жаждущих добраться до нутра, скрытого за маской напускного благоразумия и искусной поэтичной лжи. Ну, Юмено несложно побыть совсем немного откровенным со своими возлюбленными, а потому он стонет на каждом выдохе, сжимая пальцами бёдра Арисугавы и отдаваясь инстинктам. Быстрый темп подводит к разрядке, Гентаро упирается лбом Дайсу в плечо и со сдавленным всхлипом кончает. Попытка вдохнуть венчается успехом не с первого раза, а не навалиться на парня — проваливается вовсе. Рамуда под ними обоими приглушённо охает и копошится, выбираясь из-под Дайса. — Вы меня такими темпами раздавите, — наигранно обиженно тянет он и целует запыхавшегося Юмено, едва тот отстраняется от Арисугавы. — Теперь твоя очередь, Гентаро. Один только горячий шёпот в губы между поцелуями распаляет снова. Юмено кивает, прикрыв глаза, позволяет Рамуде перебраться губами на его шею и чуть втянуть фарфоровую кожу, чтобы оставить небольшой красный след. — Эй, а я?.. — Дайс с трудом переводит дыхание, перекатившись на спину. Он до сих пор не кончил, и ему, вообще-то, обидно. Нельзя вот так бросать того, кто дольше всех терпел муки ожидания. Рамуда тянется к нему, чтобы тоже поцеловать, и задорно смеётся. — Дайсу, ты такой милый! — Амемура нежно чмокает его в уголок губ, затем проводит по ним кончиком языка, облизывая. — Гентаро поможет тебе. Своим ртом. Правда, Гентаро? Юмено обречённо вздыхает, пока его парни жадно целуются. — Не похоже, что у меня есть выбор. Разве справедливо оставлять нашего дорогого возлюбленного в стороне от плотских утех?.. Он молод, энергичен и горяч, ещё даст нам, старикам, фору... — Агх, умоляю, заткнись! — Дайс отрывается от губ Рамуды, закатывая глаза, и подтягивает Гентаро к себе. — Ты что, действительно способен толкать эти свои речи даже в такие моменты? Юмено в ответ на это смеётся ласково и мягко, словно нежная девица, а вот грудь ладонями сминает смело и уверенно, после чего припадает к ней губами, пока Рамуда поглаживает его хрупкую спину с ярко проступающими позвонками и лопатками. Дорожка из поцелуев плавно скатывается к низу живота, обрисовав все следы от верёвок на теле, и Дайс невольно напрягается: это не только приятно, но и щекотно, потому что пряди Гентаро скользят вслед за ним по чувствительной коже, моментально покрывающейся мурашками. Арисугава сдавленно хихикает, тут же срываясь на стон, когда губы партнёра касаются напряжённого члена. Чёрт. Вряд ли Дайсу понадобится много времени, чтобы кончить, у него уже давненько стоит, и каждое прикосновение стягивает органы внизу живота крепким узлом. Он закрывает глаза и поглаживает Гентаро, смыкающего губы на члене, по голове. Рамуда тем временем, не жалея смазки, опрокидывает бутылёк на свои пальцы. Стоит только пальцам оказаться внутри, как Юмено стонет, и вибрации от его голоса проходятся по эрекции Дайса — тот вздрагивает и рвано выдыхает. Всё, что Гентаро делает, можно назвать деликатным (кроме, конечно, бесконечных его излюбленных шуток над Дайсом), и даже сосёт он так же: не жадно и не похабно, а мягко, медленно и дразняще. Но что ещё удивительнее — такой изводящий и почти изящный темп он умудряется поддерживать, даже когда у него пальцы Рамуды в заднице. Дайс, честное слово, скоро не выдержит и инстинктивно начнёт направлять голову Гентаро, чтобы кончить, наконец, потому что Юмено, кажется, именно эту секунду, насколько только возможно, оттягивает своими издевательствами. Когда-нибудь Дайс отыграется за все свои мучения на них обоих, а пока всё равно проигрывает и позволяет раз за разом так над собой глумиться. Весь дрожит и запрокидывает голову, из последних сил сдерживаясь, чтобы не толкаться бёдрами в чужой рот. Мягкий влажный язык обводит каждый миллиметр кожи от основания до головки, после чего Гентаро посасывает её, втягивая щёки, а потом опускается мелкими поцелуями вниз, утыкается носом в густые волосы на лобке и при этом обязательно приглушённо стонет от каждого движения внутри. Рамуда вот действует гораздо более расторопно, не церемонится и не разменивается на то, чтобы дразнить. Дайс может его понять: Амемура тоже ещё ни разу не кончил, и по напряженному лицу заметно, как сильно ему хочется сменить пальцы на свой член. Ему такое лицо очень идёт, на нём не остаётся напускной миловидности, а взгляд горит жадным, почти эгоистичным желанием. Рамуда покусывает свои пухлые губки, поглядывая то на задыхающегося Дайса, то на подрагивающего, но усердного Гентаро, и в какой-то момент не выдерживает. Отшатнувшись, он тянется за ещё одним презервативом, матерится, когда тот выскальзывает из дрожащих, перепачканных смазкой пальцев, и, наконец, натягивает на свой член. Входит без предупреждения, просто стиснув бёдра любовника, а потом совсем не жалеет, сразу задавая быстрый темп. Гентаро с громким «ах!» отрывается от Дайса, жмурится и сменяет свой рот на руку, потому что теперь сдерживаться и дразнить уже точно не получится. Но Арисугаве, вообще-то, всё равно, он уже вот-вот кончит, и быстрые движения пальцев по члену ощущаются ещё более контрастно медленным ласкам горячего языка. А ещё в ладонь можно бесстыдно толкаться бёдрами, не боясь случайно сделать Гентаро больно, так что Дайс забывает про всяческие тормоза и, выгнувшись в спине, цепляется за подушку под головой до тех пор, пока не изливается на свой живот. — Б-блядь! Хах!.. У него нет даже возможности спокойно перевести дух и переждать цветные пятна перед глазами, потому что стоны Гентаро и Рамуды слишком приятные, чтобы не заставить себя открыть глаза и любоваться развернувшейся перед Дайсом картиной. Юмено прижимается щекой к бедру игрока, цепляется пальцами за ляжки, и его русые мягкие волосы запачкались в сперме, но вряд ли это сейчас может хоть немного волновать затуманенный удовольствием разум, ведь Амемура берёт его грубо и сам, кажется, вот-вот кончит. Его потемневший, властный взгляд и залившееся румянцем от напряжения личико слишком притягательны, и Дайс просто не в состоянии отвести глаз. И если продолжит смотреть, то у него обязательно встанет снова. А Рамуда точно не оставит это без внимания. — Гентаро, иди сюда, — хрипло выдыхает Арисугава, подтягивая партнёра лечь ему на грудь и уткнуться носом в шею. Вряд ли на бедре удобно лежать, даже если Гентаро сейчас срать хотел на какие-то удобства. Тем не менее, он обвивает шею Дайса и, кажется, даже находит в себе силы зарыться в волосы за ухом и ласково почесать, а после вдруг царапнуть, когда Рамуда вбивается в него особенно глубоко. — Ах!.. Это, блин, немного больно, но Дайс не против, он утешающе целует Гентаро в висок и гладит по худой спине, а тот трепещет в его объятиях, приближаясь к очередному оргазму. Рамуда тоже определённо уже на пике, наваливается худым телом на них обоих, стискивает бёдра и низко даже не стонет — почти рычит. По телу его прокатывается судорога и он тоже глухо матерится на выдохе. Дайс усмехается. Похоже, они перенимают друг у друга странные привычки. Гентаро требуется ещё несколько раз потереться пульсирующим членом об и так уже запачканный живот Арисугавы, чтобы кончить следом и с облегчённым выдохом обмякнуть в крепких руках любовника. Рамуда заваливается рядом, и оба некоторое время пытаются отдышаться. Дайс сгребает и его одной рукой к себе в объятия, гладит по розовым волосам и расслабленно прикрывает глаза. — Ну что, теперь очередь Дайсу? — доносится до него лукавый голос Рамуды. Арисугава тут же распахивает глаза, всю сонливость как рукой снимает. — Э. Не-не-не, может, хватит? — Ни за что! Рамуда смеётся и тянется с поцелуем, кусает губы и не даёт даже секундочки на то, чтобы осмыслить происходящее. Да, они оба демоны: и Рамуда, и Гентаро. Тот тоже посмеивается и совсем этого не стыдится, гладит Дайса по плечу, а потом садится и тянет за руку, заставляя приподняться. Устроившись на примятой подушке, он укладывает парня спиной к себе на грудь и обнимает, пока Рамуда терзает его требовательными и властными поцелуями. Безумие, от которого Дайс, увы, не может отказаться, и вот его руки уже на талии Рамуды — блуждают по худому телу. Гентаро в свою очередь ласково покусывает мочку его уха, и от этого у Арисугавы полный хаос в башке. Он поскуливает в поцелуй и мелко дрожит, чувствительный после недавнего оргазма. Его партнёры слишком хорошо изучили все слабые места, и от прикосновений к соскам, от поглаживаний и нашёптываемых похвал просто невозможно не завестись снова. Дайсу немного тяжело, но он ведь выносливый, а потому послушно разводит ноги, когда Рамуда скользит ладошкой по внутренней стороне бедра и обхватывает член. Его действия, контрастно поцелуям, ленивые и медленные. Сегодня, похоже, день, когда Арисугаву бессовестно дразнят и подначивают. Во второй раз Амемура не тратит время на пальцы, лишь щедро смазывает член лубрикантом, а после толкается внутрь. Дайс вздрагивает и хрипло выдыхает, вжимаясь спиной в нежно поглаживающего его Гентаро. Повернув набок голову, он вылавливает поцелуй, пусть так и не очень удобно, а хочется. Рамуда оставляет укус на груди, а после зализывает, размеренно двигая бёдрами. Пока не кажется, что Дайс горит, зато он медленно плавится в таком мерном и ленивом ритме, в обстоятельных поцелуях и прикосновениях, растягивающихся, как патока. Жарко и сладко. Гентаро утыкается Дайсу в макушку носом и нашёптывает что-то своим медовым голосом, а игрок даже не понимает, что. В голове туман, внизу живота тяжёлое возбуждение, разгорающееся, как угли на ветру. Это не то адская мука, не то райское блаженство — Дайс в любом случае согласен на всё. Рамуда обхватывает одной ручкой его член, лаская в такт толчкам, и, наконец, начинает набирать темп, утягивая Арисугаву в хаотичный водоворот безумия. Кажется, у Дайса в самом деле едет крыша, когда его живот в третий раз орошают горячие капли. Теперь уже не разберешь, где чьи следы, да это и неважно. Он кончает до головокружения, будто проваливаясь на секунды в бездну и не различая реальности, пока до него не доносится громкий оргазм Рамуды. Сердце колотится о рёбра, и кровь стучит в висках, а вот тело — ватное. Дайс стекает с Гентаро на подушку и судорожно сглатывает. В горле совсем сухо. Кувшин с водой, который заботливо протягивает ему писатель, оказывается очень кстати. Жадно приложившись к холодному стеклу, Дайс делает несколько больших глотков, а затем передаёт воду лидеру. Блаженная пустота в мыслях сменяется одной-единственной, и Дайс хрипло смеётся, потирая взмокшую шею. — В чём дело, Дайсу? — Гентаро укладывает голову на его плечо и водит указательным пальчиком по груди. — Подумал, что с вами двумя я, даже проигрывая, всё равно всегда остаюсь в выигрыше. Рамуда прыскает, чуть не проливая изо рта воду и прытко вытирая рот тыльной стороной ладони, а после отставляет кувшин и падает в Дайсу в объятия. — Так, значит, ты и дальше будешь с нами играть? — Ещё спрашиваешь!