Кто-то должен написать песню об этом

            В гостиной у Инженера было уютно. Обставлена она была скромно, но со вкусом: светлые чуть обшарканные обои с витиеватыми узорами, повидавший виды диван в углу с накинутым поверх мягким одеялом с кисточками, вытоптанный, но всё ещё сохранявший свою былую мягкость яркий ковёр, какой бывал практически в каждом доме, маленький потрескивающий помехами телевизор, темный лакированный шкаф и в тон ему буфет, заставленный набором хрустальных бокалов, рюмок и фужеров, какие обычно достают только по праздникам, и различными рамками с фотографиями, на которых были изображены улыбающиеся люди, стоящие вместе или поодиночке. По углам и на подоконниках стояли горшки и вазы с цветами, нахохлившись своими маленькими листочками и бутончиками, как греющиеся в холодную погоду воробьи и голуби, или гордо раскинувшими свои листья в воздухе словно вороны — свои большие крылья. На стенах висели нарисованные кем-то пейзажи тех мест, в которых Зинка никогда не бывала. Плавные рисованные линии скользили по полотнам, изображая море, лес, небо, птиц и всё остальное прочее, что завораживало и приковывало Зинкин наметанный взгляд художницы, да так, что тяжело было отвести глаза…       — Зина, подайте мне, п-пожалуйста, хлорборгидриги...гикседил.       Зина вздрогнула от неожиданности, когда услышала сосредоточенный голос Инженера, и тут же отвлеклась от рассматривания картин и полёта своих мыслей. Сфокусировав взгляд на обладателе квартиры, стоящего с протянутой рукой в резиновой перчатке и неотрывно смотрящего на колбу с мутной жидкостью в другой руке, и моментально сообразив, что от неё требуется, она потянулась к пробирке с красноватым порошком, стоящей в держателе, аккуратно взяла её и быстро вложила в раскрытые чужие пальцы. Инженер крепко сжал их вокруг пробирки и отправил её содержимое в ту мутноватую жидкость колбы, в которой тут же начала бурно происходить химическая реакция. Зина как-то рассеяно упустила этот момент, потому что во время передачи пробирки их с Инженером руки случайно соприкоснулись, и внутри неё самой началась своеобразная химическая реакция, выдаваемая лишь учащенным сердцебиением и легким румянцем на щеках. Директор НИИ, внимательно наблюдая реакцию в колбе, удовлетворенно поджал губы и с довольным видом повернулся к Кашиной, гордо приподнимая колбу над столом.       — Вот и всё, готово. — Он нарочито небрежно пожал плечами, как бы показывая, что это было пустяковой задачей для него, и перевёл взгляд на колбу, слегка покачивая рукой и взбалтывая жидкость. — Осталось добавить только…ээ…фенол-пропен...фенол-пропенад-гексан. У него в-вот если получится реакцию нейтрализовать, то нам можно будет и чай пить пойти, да.       — У вас точно всё получится, — улыбнулась ему Зина, по обыкновению блестя своими большими карими глазами.       Инженер слегка улыбнулся ей в ответ, но тут же одёрнул себя, отвернулся к письменному столу, на котором сейчас главенствовали всевозможные колбы, пробирки, порошки и различные вещества, возвращая себе серьёзный вид, и уже другим, тем сосредоточенным тоном сказал:       — П-передайте мне фенол-пропенад-гексан, п-пожалуйста.       Зинка, продолжая улыбаться, тут же, как зайчик, кинулась к другому краю стола за необходимым веществом, представлявшим из себя полупрозрачную голубую жидкость, чтобы затем протянуть свою аккуратную ручку, также одетую в резиновую перчатку, и передать реагент Инженеру.       Когда Зина узнала (между прочим, совершенно случайно, она просто проходила мимо кабинета с распахнутой дверью и услышала обрывок разговора), что директор НИИ не успел закончить план на сегодня и собирается забрать работу домой, то сразу же предложила свою кандидатуру на роль ассистента. Не то что бы девушке не хотелось уйти домой пораньше и отдохнуть побольше, но такая участливость объяснялась отчасти её искренним желанием принести пользу (и НИИ, и людям в ней работающим в целом), а отчасти её нежной симпатией к этому неловкому, доброму мужичку с храбрым сердцем. Мысль о том, что она побывает у него дома, тепло грела и заставляла её собственное сердце биться чаще. Услышав предложение лаборантки, мужчина засомневался сначала и отчего-то смутился (он вообще как-то странно себя вёл после того неловкого случая с увольнением и их трогательного вечернего разговора, память о котором была так дорога Зинкиному сердцу), но в конце концов согласился, и Зина была вне себя от радости.       Вот и сейчас, стоя в этой уютной гостиной и смотря на Инженера влюблёнными глазами, она, безусловно, была рада. С самого начала девушка втайне надеялась, что мужчина предложит ей остаться на чай, и судя по его последним словам, он действительно решил это сделать. Оставалось лишь проверить на практике, верны ли расчёты, проведённые им ещё в НИИ в рабочее время, и можно будет с чистой совестью скинуть лабораторный халат и отправляться ставить чайник. Зина подошла ближе, наблюдая за колбой и пробиркой в руках Инженера.       — Вот так, аккуратненько… Главное, совсем н-немного налить, а то, знаете, ничего х-хорошего совсем не выйдет, мгм. — Он осторожно склонил пробирку с фенол-пропенад-гексаном над колбой, которую до этого продолжал непрерывно покачивать. Всё его внимание, казалось, было приковано только к этой тонкой струйке, медленно и осторожно стекающей по стенке пробирки прямиком в узенькое горлышко колбы. Зинка невольно затаила дыхание, наблюдая за этим процессом. Она всегда, ещё со школьной скамьи и первых уроков химии с каким-то почти детским восторгом смотрела за протеканием химических реакций, продукты которых выделялись слишком бурно и красиво, напоминая волшебство, будь то хоть смена цвета жидкости на противоположный, резко вырывающийся вверх из колбы столб пены или же газ, выделяющийся из нагретой пробирки с легким шипением.       Когда струйка жидкости почти достигла края стеклянной стенки, этажом выше что-то громко бухнуло. Напряженный и сосредоточенный на работе Инженер вздрогнул, пробирка в его руке качнулась, и вся жидкость до последней капли отправилась в мутноватую смесь колбы. Несколько секунд прошли в звенящей тишине, пока мужчина с ужасом смотрел на начинающуюся в колбе бурную реакцию, которой, естественно, не должно было быть. Зина с волнением переводила взгляд с него на колбу и обратно.       — Беда… — почти прошептал директор НИИ, и в этот момент сверху снова что-то громыхнуло, да так сильно, что задребезжали стёкла в шкафу, и качнулась люстра. Зина испуганно ойкнула, поднимая взгляд к потолку, и тут совсем рядом послышался звук разбивающегося стекла и неприятное шипение. Зина взглянула на Инженера и ошарашенно открыла рот, увидев, как результат их полуторачасовой работы разъедает тот самый расшитый всевозможными цветами и узорами ковёр, издавая характерное кислотное шипение. Мужчина в немом ужасе взирал на расплывающееся по ковру химическое пятно, потом поднял обеспокоенный взгляд на Зину и затем к потолку. Но не успела девушка и рта раскрыть, чтобы попытаться утешить директора и посочувствовать, как свет в горящей под потолком лампочке прощально мигнул и погас, как, впрочем, и всё остальное электричество в доме, погружая гостиную и двух стоящих в ней людей во тьму.       — Н-ну, что это такое!.. — раздался в темноте расстроенно-возмущённый голос директора НИИ. Пока глаза не привыкли к темноте, не было видно даже его силуэта, и потому Зина решила просто продолжать смотреть в том направлении, где он, по её мнению, должен был быть. — Опять э-эти волосатики в-все п-пробки повышибали…       Постепенно в темноте начинали проступать очертания фигуры Инженера, одетую в белый лабораторный халат, который довольно ярко выделялся в темноте, а затем стала видно и голова мужчины с его топорщащимися в разные стороны кудрями. Он повернулся к Зине и с негодованием поднял руку, указывая на потолок.       — Это соседи мои! П-постоянно у них там что-то вышибает: то п-пробки, то провода… Один раз даж-же окно вышибло. — Зина не видела, но была уверена, что говоря это он многозначительно поднял глаза вверх, к потолку. — Всё они т-там играют, играют, несколько раз уже до милиции доигрывались и всё никак н-не наиграются...       Зина смотрела на Инженера, всем своим видом выражая сочувствие из-за сложившейся ситуации. Мужчина опустил голову, задумчиво потирая затылок, и его взгляд упал на черневшее на ковре пятно. Оно отчётливо выделялось своей чернотой даже в тёмной комнате.       — Ковёр мне в-вот попортили, б-бандитники. Его же сейчас фенол-пропенад-г-гексан с х-хлорборгидригиксиделом, ну… проедят. А потом и пол п-проедят, и соседей внизу т-тоже прое…съедят.       Зина готова была поклясться, что та смесь, которую они с директором нечаянно получили, не была настолько кислотно-опасной, чтобы проесть ковёр, пол и соседей, хотя, не считая последних, вполне могла основательно попортить их (на линолеуме наверняка останутся уродливые пятна, а пострадавшей части ковра и вовсе уже нельзя будет помочь), но решила это не озвучивать. Вместо этого она, робко шагнув к мужчине, сказала:       — Мне очень жаль, что так вышло.       Инженер поднял на неё глаза и раздосадованно покачал головой.       — Да, ковёр жалко. М-мне его ещё моя мама передала. А ей дедушка мой передал, да. А дедушка его купил...где-то...мм, не помню… Или у кого-то украл… — Инженер задумался, и Зина невольно улыбнулась, смутно различая в темноте, как забавно он морщит лоб. — Но он мне был всё равно н-неродной дедушка, поэтому не страшно.       Кашина понимающе кивнула, будто неродные дедушки, покупающие или крадущие ковры, на которые потом проливаются химические реагенты, были обычным делом в её жизни. Немного подумав, она обернулась в ту сторону, где, по её памяти, должна была находиться входная дверь, а затем снова повернулась к Инженеру и махнула рукой в ту сторону.       — Может, проверить электрощит?       Мужчина проследил за её взглядом, кивнул и сразу как-то подобрался, приняв свой максимально серьезный вид.       — Да-а, я тоже так сразу и подумал, ага. Конечно, п-пойдемте.       Уже в коридоре они услышали топот на лестничной площадке, как будто кто-то бежал вниз по лестнице. С трудом найдя небольшой карманный фонарик, а затем с его помощью — ключи, открыли дверь и выглянули на площадку, также погруженную в кромешную темноту. Уже привыкшие глаза Зинки выхватывали очертания чьего-то потасканного полосатого коврика у двери, велосипеда, труб и даже вздутую и потрескавшуюся краску на стенах подъезда. Когда они с директором НИИ спускались по лестнице на первый этаж, снизу до её слуха донесся чей-то раздосадованный возглас:       — Вообще коллапс!       Благополучно спустившись, они тут же направились к щиту. Зина беззвучно следовала за Инженером, с любопытством выглядывая из-за его плеча. Сразу как они очутились на площадке, она заметила чей-то силуэт, склонившейся над распахнутой, слегка поскрипывающей дверцой электрощитка. В темноте ярко выделялись длинные светлые волосы этого человека, взлохмаченные и раскиданные по плечам, и, когда они подошли ближе, Инженер тут же направил на него столп света. Зинка немного обошла мужчину со спины, чтобы лучше видеть, и встала рядом, по обыкновению скромно сложив руки перед собой.       — Вы ч-чего тут опять раз-збойничаете? — произнёс Инженер, видимо, стараясь заставить свой голос звучать более строго и грозно.       Человек у щитка обернулся, и Зина увидела его лицо, вернее, ту часть, что была открыта. Это был молодой парень с длинными светлыми волосами, которые навязчиво падали ему на лицо, темными усами и солнцезащитными очками, скрывающими глаза (видимо, несмотря на полнейшую темень в помещении, его совсем не смущал данный аксессуар). На его плечи была накинута кожанка с всевозможными косыми надписями, шипами на «плечиках» и рисунками, не внушающими ничего хорошего. Зине стало не по себе. Она ничего не имела против данного типа людей, хоть и совсем не разделяла тягу к их искусству, но всегда в их присутствии чувствовала себя уязвимее обычного. Парень вскинул руку, заслоняя лицо от яркого света.       — Эй, убери, блин, свою светящуюся штуковину, она сейчас прожжёт мне всё, нахрен, зрение!       Инженер слегка сконфузился и отвёл руку с фонарём чуть в сторону, что позволило парню убрать свою руку от лица.       — Ну, ч-чего у вас тут?.. Ч-что произошло? — уже спокойнее, но всё ещё с нотками возмущения спросил Инженер.       — Да я, нахрен, знаю, что ли? — Парень раздраженно откинул волосы назад и широким жестом указал на скомканные провода и кнопки. — Я же говорил Кобре, блин, чтобы он не подключал свою супер-пупер-ультра-мега-конструкцию со спецэффектами в эту нашу, нахрен, сеть! Тут всё вообще нахрен сколлапсилось, я тебе кричу.       Парень демонстративно пощёлкал зажигалкой, которой, видимо, пытался светить себе, когда копался в содержимом электрощитка, а затем отвернулся, возвращаясь к проводкам и тумблерам.       — Э, фонарик, лучше сюда подсвети-ка, нихрена не видно! — тут же бросил он Инженеру даже не поворачивая головы и чуть наклонился в сторону, чтобы не загораживать открытый щиток.       — Ещё вам светить… В-вы бы не ломали ничего, и светить б-бы не пришлось… — недовольно проворчал Инженер, но фонарик всё-таки поднял, выхватывая лучом света комок из проводов и кнопки с небольшими рычагами. Парень склонился над ними, снова обеими руками откидывая волосы с лица. Зина не видела, но догадывалась, что оно выражало усиленную работу мысли, направленную на поиск решения проблемы.       — Да уж, полный, нахрен, отстой… — в итоге глубокомысленно изрёк он после минуты созерцания вышедшего из строя механизма. — Был бы тут Шершняга, конечно, он бы за секунду, блин, все эти винтики-шпунтики склепал, а теперь так вообще всё похреначилось…       Он вдруг обернулся к Инженеру.       — Слушай, ты же у нас, нахрен, ученый? В проводочках всяких копаться умеешь, ю ноу? Поправь эти механизмы, а? Я тебя, блин, по-соседски прошу, у нас репетиция сейчас, ю ноу, там малыхи ждут.       — Нет, — почувствовав уверенность от его слов и вновь стараясь звучать строго, произнёс Инженер и нахмурился, будто это был не их общий дом, и не у него самого в квартире не было электричества. Тень сомнения в собственных словах вдруг пробежала по его лицу, и он, смутившись, путанно поправился. — То есть, д-да… То есть, нет… То есть, инженер, да, но не электрический. И вообще, — очевидно, оставшись недовольным собственными словами, он ещё сильнее нахмурился, — я сейчас милицию вызову!       Парень с досадой покачал головой.       — Мда-а, коллапс на коллапсе, блин…       — Может быть, я попробую?       Оба — и Инженер, и незнакомец — повернулись к до этого молчавшей Зинке. Обратив на себя всё внимание, она смущённо улыбнулась, но продолжила:       — Я как-то раз пробовала уже, в институте. Может, у меня и теперь получится?..       Зина не была большим экспертом в исправлении электрического оборудования, но однажды в студенческие годы ей приходилось чинить проводку, когда в их общежитии точно так же, как сейчас, выбило пробки. Правда, в тот раз у неё ничего не получилось, и пришлось вызывать электрика, но зато теперь девушка наверняка знала, какие провода точно трогать нельзя.       Инженер и парень удивленно переглянулись.       — Н-ну, что вы такое говорите, — первым подал голос Инженер и махнул рукой в сторону Зины, как бы показывая, что ей лучше бросить эту затею. — Н-ну как, вы туда полезете, и в-вас т-током ударит, что делать потом? Я же за вас несу ответвств… ответственен за вас.       Зина смущенно потупилась, крепче прижимая сложенные руки к себе, словно всем видом извиняясь за то, что вообще заговорила и предложила свою помощь. По правде сказать, подобная реакция мужчины её задела. Зинке, конечно, было приятно, что он за неё переживает, но также ей хотелось показать, что она на что-то способна и умеет не только нечаянным взмахом руки портить лабораторное имущество.       Парень же промолчал и лишь в отчаянии обернулся на щит. Уже начинали беспокойно возиться в своих квартирах люди, недовольные отсутствием электричества, скрипели и хлопали открываемые двери, шаркали тапочки жильцов, ходящих друг к другу, чтобы пожаловаться на ещё одно резкое отключение света и невозможность смотреть телевидение. Всё клонилось к тому, что нужно было вызывать электромеханика, а это означало получать нагоняй от милиции и платить штраф за хулиганство, и такие перспективы парня явно не прельщали. А у него в квартире ещё некие Кобра и малыхи…       В этот момент на лестнице раздались чьи-то гулкие шаги.       — Ро-о-оза!       Все трое, как по команде, обернулись. Зина краем глаза заметила, как парень слегка вжал голову в плечи, услышав этот голос. На лестнице не вполне отчетливо различалась высокая мужская фигура, вальяжно облокотившаяся на хлипкие перила и отстоящая от пола на пару-тройку ступенек. Облачена эта фигура была в длинные чёрные волосы и длинную чёрную накидку, похожую на плащ — больше в таком освещении видно не было. От неё веяло такой самоуверенностью и высокомерием, что Зина невольно поёжилась.       — Роза-Роза, что ты так долго? И где, скажи на милость, свет? Девочки недовольны и скучают.       Голос у мужчины был уверенный, властный и с лёгкой хрипотцой, которая вероятно, вызывала дикий восторг у разукрашенных и не слишком умных девиц. Говорил он, растягивая слова так, будто у него было всё время мира. Парень (судя по всему, этот окрик был обращён именно к нему), явно тушуясь, сделал в его направлении несколько шагов.       — Э… Кобра, тут, короче, такое дело, блин…       Но не успел он договорить, как названный Коброй мужчина вскинул руку, призывая его замолчать.       — Чш-ш-ш, — снисходительно и протяжно шикнул Кобра, слегка хмурясь и прикрывая глаза, давая понять, что он не хочет этого слышать. — Меня не интересуют подробности. Ты сказал, что разберёшься. Ну и-и?       К этому времени на площадку, шаркая тапочками и стуча каблуками, начали постепенно высыпать недовольные люди, желая разобраться в происходящем, а заодно и промыть все кости виновнику событий. В темноте поочередно вспыхивали лампы карманных фонариков, теплые огоньки свечей и синеватый блеск зажигалок. Становилось шумно.       Воспользовавшись тем, что на неё никто не обращает внимания, Зина быстро скользнула к электрощитку. К счастью, круг от инженеровского фонаря всё ещё был на нём, так как мужчина по рассеянности продолжал держать фонарь практически в том же положении, только круг этот слегка подрагивал из-за дрожащего в руке директора НИИ фонарика, и часть его немного съехала вниз, погрузив во тьму некоторые кнопки и провода. Девушка осмотрелась, пытаясь оценить нанесённый ущерб. Вопреки громким возгласам парня Розы всё было далеко не так печально. Почти точно так же дела обстояли тогда, в университете. Теперь оставалось лишь применить полученные опытным путём знания на практике, как они это всегда делали в НИИ. Зина решительно склонилась над щитком и принялась подкручивать определенные пробки и рычажки.       Её воодушевление нарастало вместе с тем, как гладко шла починка. Оставалось буквально нажать пару рычажков и проверить результаты своих трудов, Зинка уже даже потянулась, чтобы повернуть решающий тумблер, как вдруг позади сердито вскрикнула какая-то женщина — видно, люди, не найдя подтверждённого виновника трагедии, всё же не выдержали и принялись перемывать кости друг другу. Кашиной вздрогнула от неожиданности, её рука дёрнулась, и палец случайно нажал не туда. Ещё не успев до конца осознать, что она натворила, Зинка испуганно отшатнулась от электрощитка и закрыла голову руками, зажмурившись. Ну вот опять она всё испортила! Сейчас этот щиток загорится, или взорвётся, или вообще никогда больше не заработает, а она всего лишь хотела помочь и проявить себя. Где-то под боком жалобно пиликнул какой-датчик, словно отпуская приговор (Зинка услышала бы его несмотря на любой гомон вокруг, даже если бы тут собрался целый рынок, как тот, что находится недалеко от её дома). Раздался странный шипящий звук, будто откуда-то соскочила искра, Зина отчаянно сильнее сжала веки, чтобы не расплакаться, а затем… лампы в подъезде, приветственно мигнув, загорелись, заливая помещение тёплым слегка тусклым светом и привычным потрескиванием.       Гомон стих — люди, щурясь, тёрли отвыкшие от света глаза и удивлённо вертели головами, не до конца понимая, что произошло. Когда пришли в себя, ещё немного постояли, ошарашенные, и стали расходиться. Некоторые, кто порезвее и поактивнее, продолжали недовольно бубнить под нос, огорчённые тем, что не получилось устроить кому-нибудь взбучку. Зинка медленно открыла глаза, тоже слегка морщась поначалу с непривычки, отняла руки от лица и непонимающе огляделась. Очевидно, совершенная ею ошибка оказалась совсем не ошибкой, дрогнувшая рука уберегла её, Зинку, от провала, а опыт прошлого раза оказался плохо усвоенным. Однако, как бы там ни было, в этот раз у неё действительно всё получилось, пусть и случайно, и она неуверенно улыбнулась, радуясь этой маленькой победе.       Проходящие мимо люди смотрели на неё вскользь или не смотрели вовсе. Пару раз кто-то кивнул и сухо поблагодарил за содействие. Видимо, оказанная ей помощь осталась практически незамеченной, но Зина не чувствовала обиды или грусти, ведь ей, наконец, удалось показать себя с положительной стороны, к тому же, перед человеком, который ей нравился, и в дополнение ко всему ей также удалось сделать доброе дело и помочь другому человеку. Вспомнив о Розе, девушка ещё раз оглядела практически исчезнувшую толпу, почти сразу выловила две довольно эпатажно выглядевшие фигуры и, неожиданно для себя, поймала взгляд Розы. Точнее, ей показалось, что она поймала его взгляд, из-за того, как пристально парень смотрел в её сторону, но его глаза были скрыты тёмными линзами очков, и Зина не могла знать наверняка. Тот, второй, по имени Кобра, подал голос за спиной у Розы, заставляя его обернуться.       — И стоило оно всех этих разговоров, м? — При свете Зина сумела лучше разглядеть его чёрную кожаную одежду, длинный плащ, туфли на высокой платформе и разнообразные необычные аксессуары. Кобра ленивым движением руки откинул волосы со лба, и девушка заметила у него такие же чёрные, как и волосы, усы, особенно выделяющиеся на бледной коже. Даже при ярком свете он выглядел довольно мрачно в своей одеянии на фоне окружающего его мира и людей и в совокупности с его аурой непоколебимой самовлюбленности это производило на Зинку ещё более жутковатое впечатление. — Пойдем, Роза. Девочки, наверное, заждались.       Кобра грациозно развернулся и неспеша пошел вверх, вскоре скрываясь за лестничным пролётом. Как только он исчез из поля зрения, Роза повернулся обратно к Зинке и, сорвавшись с места, кинулся к ней       — Малыха, ну ты и откипитярила нечто, конечно, блин! Я всё видел вот этими, нахрен, глазёнками. — Он откинул волосы с лица и легонько постучал пальцами по линзам очков, а затем кивнул в сторону электрощитка. — Я теперь у тебя во всех неоплатных, нахрен, долгах вместе взятых, ю ноу! Просто спасла меня от апокалиптических масштабов коллапса.       Зинка смущённо улыбнулась ему в ответ, обескураженная, но в то же время польщённая настолько бурным выражением благодарности.       — Да что вы, я же ничего такого не сделала, — скромно произнесла девушка, но в душе ей, конечно, было приятно, что кто-то оценил её старания.       — Не-не-не, ты тут не окисляйся, ты, блин, молодчинка, я тебе кричу. — Всё то время, что он говорил, Роза не стоял на месте и эмоционально жестикулировал, и Зинке, растерявшейся от такой экспрессии, ничего не оставалось, кроме как ещё раз дружелюбно улыбнуться ему. — Эй, только штуку эту, блин, чудесную закрыть надо, чтобы тут больше ничего случайно не схлопнулось.       Роза обошел девушку, уверенным движением захлопнул крышку щитка и с довольным видом обернулся.       — Ладно, я погнал, блин. — Парень большим пальцем ткнул воздух у себя за спиной, указывая на лестницу. — Ещё раз отдаю все свои, нахрен, благодарности.       И не дождавшись ответных прощальных слов, он быстро взлетел вверх по лестнице и скрылся из виду. Сразу стало как-то тихо.       Помолчав несколько секунд и чувствуя, как от волнения бьётся сердце, Зина повернулась к Инженеру, всё это время молча наблюдавшему за всем происходящим со стороны. Тот вздохнул, как-то уж сильно тяжело для сложившейся ситуации, а между бровями у него пролегла глубокая складка. Зина всё чаще и чаще замечала подобную складку после того случая с увольнением, когда директор отказался увольнять её, Зину, по причинам ей так до сих пор и неизвестным, но о которых она проницательно догадывалась. Эти мысли, мысли о взаимности её чувств, приятно грели девушке сердце и душу, но вот эта складка между бровями и тяжелое выражение лица директора не давали ей покоя. Ведь не мог человек, поддавшийся чувству влюблённости, выглядеть так несчастно.       — Ну, Зина… н-ну в-вы даёте… — только и смог произнести мужчина, но в его тоне, где-то в отголосках, явно задавленных и изо всех сил скрываемых, прозвучало такое восхищение, что Зина смущённо потупилась и вспыхнула. — Нда-а, н-не стоило мне в-вас недооценивать.       — Ну что вы… — тихо начала Кашина, но замолчала, продолжая смотреть на пол.       Они простояли в тишине некоторое время, не решаясь посмотреть друг на друга. Первой решилась Зина.       — Чай пить будем? — Она подняла на Инженера глаза, полные абсолютно искренней надежды на то, что он не передумал. Тот взглянул на неё в ответ и просто пожал плечами.       — Отч-чего же не будем? Будем.       Радостная улыбка расцвела на лице Зинки, и Инженер, смутившись, опустил глаза на продолжающий гореть фонарик в своей руке. Задумчиво повертел его и коротко выдохнул:       — Ну, дела-а…       А фонарик неожиданно замигал и погас.