Из последних сил

      — Так, сдвинься чуть-чуть влево, — произносит Юлик, сам слегка отодвигаясь, а в следующую секунду его губы растягиваются в широкой улыбке. — А то я себя не сдержу!       Знал бы Онешко, что Тушенцов сам сдерживается из последних сил. Каждая реакция с этим парнем даётся Руслану с непосильным трудом. Он уже и не помнит, когда все это началось. Когда у него в голове начали возникать грязные мысли о лучшем друге. Не может вспомнить, когда в первый раз появилось неконтролируемое желание разложить Юлика на этом гребаном диване. Руслан старается об этом не думать, желая ещё продолжить общение с Онешко, но его грязные мысли и влажные фантазии дают о себе знать каждый раз, когда парни остаются наедине.       От них не спрятаться, от них не убежать. От них никак нельзя избавиться и, кажется, силы, сдерживающие весь этот сумбур из фанфиков, кончаются.       «Ещё одна шутка и, клянусь богом, Онешко, я трахну тебя прямо здесь и сейчас», — честно говоря, порой Тушенцову становилось страшно от собственных мыслей.       А ведь Юлик, вроде как, и не делает ничего сверхъестественного. Но легче от этого Руслану не становится. В его фантазиях Онешко уже сделал достаточно. Тушенцов и сам не замечает, как по ходу реакции пододвигается к шатену все ближе, пользуется каждой возможностью прикоснуться к нему, каждой возможностью выкинуть очередную глупую гейскую шутку. И, казалось бы, Руслан, тебе и так хуево, а ты продолжаешь все усугублять. К чему все эти нелепые попытки отыграть беззаботность и свободу в действиях и юморе, когда ты еле сдерживаешься, чтобы не выебать лучшего друга?       А Юлик, блять, будто бы и не замечает всего этого драматического театра одного актёра (причём, очень херового актёра). Онешко свободно подаётся навстречу действиям парня, давая возможность Руслану делать все, что тот пожелает. Совсем не боясь того, что друг может зайти слишком далеко.       «Главное — держать себя в руках и не позволять себе слишком много», — верно, Рус, верно. Но ты упускаешь одну важную деталь — ты не привык себя сдерживать.       Руслан начал отсчитывать у себя в голове минуты. До окончания съёмок или своего терпения — уже даже сам Тушенцов слабо понимал. В голове стоял жуткий звон, а возбуждение застилало мутной пеленой глаза, оставляя в расфокусе все, кроме Онешко.       А тот смеётся. Ему весело, а Руслану вот — нет. Ещё немного.. и он может совершить ошибку. Возможно — даже скорее всего — самую большую в своей жизни.       Онешко приподнялся с дивана, чтобы выключить камеру, а Тушенцов начал нервно хлопать ладонью по коленке. Шумно выдохнув, Юлик устало плюхнулся обратно на диван, не замечая на себе пристального взгляда друга.       — Как же я заебался, — страдальчески протянул шатен, проведя ладонями по лицу.       Руслан молчал, вцепившись взглядом в губы парня, который только сейчас заметил обилие внимания к себе.       — Руслан, все в порядке? — Юлик повернулся всем корпусом в сторону Тушенцова.       Парень, в свою очередь, резко перевёл взгляд на два тёмных и глубоких каньона, играющие для Онешко роль глаз. А в зрачках самого Руслана промелькнул какой-то нездоровый интерес. Как тогда Юлику показалось, нездоровый.       — Ты сможешь меня простить? — внезапно задал вопрос Руслан, смягчив взгляд.       — За что?       Руслан резко наклонился к парню. Чёрная роза обвила шею Онешко, и легла за затылок, притягивая шатена ближе и затягивая в грубый поцелуй к давно жаждующему этого момента Тушенцову. Почувствовав, как губы Юлика разомкнулись, пропуская Руслана внутрь, он тут же последовал желанию парня. Тушенцов сминал, кусал и посасывал мягкие и сладкие губы, не жалея парня, который начал тихо и сдавленно постанывать в поцелуй и тяжело дышать от недостатка кислорода.       Юлику хотелось ударить Тушенцова. Как минимум, отпихнуть от себя и покрыть матом, потому что какого хуя он себе позволяет? Но что-то не давало Онешко сделать ничего из того, что он собирался. Что — он не понимал. Может, возбуждение, накатившее на Юлика, благодаря умелым действиям Руслана? Может. Может, он пожалеет, что в итоге ничего не сделал и позволил другу воспользоваться его телом? Может. Может, они уже никогда не посмотрят друг другу в глаза после этого? Может. Все может. Но думать о последствиях, конкретно сейчас, желания не было.       Руслан оторвался от покрасневших после долгих измываний губ. Не отдаляясь, он влажными поцелуями начал спускаться к шее. Уголок губ — скула — нижняя челюсть. Парень провел языком по кадыку, одновременно с этим, слегка приподнимая серую ткань майки и кладя ладони на оголеный торс. Крепко ухватившись за талию Онешко, Руслан посадил парня к себе на колени. Для удобства. Оставив лёгкий поцелуй чуть выше ключицы, Тушенцов впился зубами в мягкую кожу, услышав откуда-то сверху сдавленный стон, который был скорее от боли, чем наслаждения, и почувствовал, как Юлик смял в пальцах его кофту где-то в районе спины. Шатен уткнулся лбом в плечо Руслана, крепче прижимаясь к нему и начиная привыкать к каждым новым укусам и засосам, которые Тушенцов оставлял вслед за поцелуями.       Руслан стянул с шатена ненужную ткань, скрывающую столь желанное тело, и начал, уже в более медленном темпе, проходиться по нему поцелуями, засосами, укусами, не оставляя без внимания ни миллиметра и уделяя особое внимание соскам.       Нужно подметить, что Онешко всегда скептически относился к чувствительности мужских сосков, но когда Руслан облизнул и слегка прикусил, оттянув, один из них, Юлик тут же забрал все свои слова обратно.       Пока Тушенцов все продолжал покрывать тело Онешко яркими отметинами (которые Юлик без понятия, как будет объяснять Даше), у второго появилось время включить мозг до того, как все зайдёт слишком далеко.       Но дело в том, что, сквозь собственные тихие вздохи-стоны и сбившееся дыхание Тушенцова, услышать самого себя и свои мысли — чертовски сложно. Но одно Юлик сейчас понимает чётко и ясно — ему это нравится. Ему нравится все, что сейчас происходит. И он абсолютно полностью уверен, что хочет дойти до конца.       И дабы не казаться секс-куклой, которая не в состоянии самостоятельно доставить удовольствие ни себе, ни, собственно, «хозяину», шатен упёрся ладонями в грудь Руслана, отстраняя того от себя. Тушенцов отпрянул и гордо любовался исписаным багровыми рисунками телом Онешко, пока шатен не заставил его поднять взгляд. Юлик припал к губам Руслана, оставив на них короткий поцелуй, и начал медленно слезать с бёдер парня. Тушенцов заинтересованно наблюдал за действиями Онешко, когда тот сел на колени перед его раздвинутыми ногами.       Руслан придвинулся к краю и развел ноги ещё немного шире, давая Юлику также пододвинуться ближе. Шатен провел ладонью по бедру Тушенцова и языком по жёсткой ткани джинс, сквозь которую проглядывался еле заметный бугорок. Трясущимися от возбуждения пальцами, Юлик, на удивление, ловко расправился с ширинкой и выудил из боксеров жаждущий внимания член.       Обхватив его у самого основания, Онешко подался вперёд, проводя языком по всей длине и вытягивая из Руслана тихий, сладкий стон. Не отводя взгляда от Тушенцова, шатен взял головку в рот. Втянув щеки и расслабив глотку, Юлик вобрал член наполовину, медленно насаживаясь ртом и двигая рукой вверх-вниз, постепенно набирая темп. Юлик старался сам заглатывать с каждым разом больше, слушая рваные выдохи и сдавленные стоны от Руслана.       В итоге решив, что Тушенцов тоже может принять участие, Онешко положил руку парня к себе на затылок, позволяя задавать темп. Чем Руслан незамедлительно занялся. Он грубо сжал в кулак волосы шатена и стал резкими и рваными движениями трахать парня в рот. В уголках глаз Юлика скопилась влага, а рвотный рефлекс поначалу с трудом удавалось подавлять. Но постепенно Онешко начал входить во вкус и тоже получать удовольствие от процесса, пальцами вцепившись Руслану в бедра. Почувствовав скорую разрядку, Тушенцов оттянул парня за волосы. Он же не хочет, чтобы все так быстро закончилось?       Юлик закинул голову назад, опираясь на руки и пытаясь отдышаться. Руслан откинулся на спинку дивана и смотрел на Онешко. Взъерошенные волосы, застывшая влага в глазах, что уставились в потолок, красные губы, нервно вздымающаяся грудь. Ради того, чтобы увидеть Юлика в таком состоянии, стоило дожить до этого момента. Но Руслану нужно больше. Он притянул Онешко за подбородок и заглянул парню прямо в глаза. Сейчас они были похожи на две чашки крепкого кофе. В ответ Юлик лишь улыбнулся. Нежность и доверие играли в радужках, а в зрачках — пошлость и возбуждение. Онешко забрался на диван к Тушенцову и, обвив шею того руками, затянул в нежный и глубокий поцелуй.       — Уверен, что хочешь продолжить? — оторвавшись от Юлика, спросил Руслан.       Этот вопрос был одним из тех, задавать которые сейчас было до жути страшно. Но не спросить он не мог. Вдруг.. Онешко не хочет большего? Они и так в довольно странном положении и состоянии.       — Прошу, Руслан, не заставляй меня задумываться о том, что сейчас происходит, — и не дав Тушенцову возможности ответить, Юлик впился в губы парня.       А Руслан был и не против отбросить все мысли в сторону и полностью отдаться моменту, которого он так долго ждал. Уложив Онешко спиной на диван, Тушенцов завёл руки шатена ему за голову и снова припал к его губам, на этот раз целуя грубо, напористо, вжимая Юлика в мягкую поверхность под ними. Онешко забрался руками под кофту Руслана, которая, с какого-то хрена, все ещё была на нем, и разорвал поцелуй, чтобы стянуть её и высвободить разгоряченное тело. Теперь пришла очередь Юлика оставить несколько отметин на бледной коже Тушенцова.       Пока шатен увлечённо исследовал мокрыми поцелуями шею и грудь Руслана, тот одной рукой начал стягивать с Онешко спортивки вместе с бельём. Нехотя оторвавшись от тёплых и влажных губ, Тушенцов потянулся к карману джинс и выудил оттуда полупустой тюбик смазки и презерватив.       — Ты всегда с собой все это носишь? — с хриплой усмешкой произнёс Юлик.       — Не поверишь.       Руслан перевернул Онешко на живот и поставил на четвереньки, слегка раздвинув ему ножки. Проведя рукой по внутренней стороне бедра и выдавив смазку себе на пальцы, Руслан обвел средним сжимающееся колечко сфинктера и резко скользнул внутрь. От Онешко послышался рваный выдох. Постепенно, Тушенцов начал вводить и второй палец, стараясь доставить Юлику как можно меньше болезненных ощущений, но без этого никак. Когда внутри Онешко уже свободно двигались три пальца, Руслан решил, что парень достаточно растянут. Высвободив пальцы, Тушенцов открыл презерватив и надел его на стоящий колом член.       В следующий момент, Юлик почувствовал, как Руслан приставил горячую головку ко входу. Слегка надавив на поясницу, Тушенцов заставил парня прогнуться в спине и начал размеренно входить. Послышался первый протяжный стон, в котором смешались чувства боли и наслаждения, граница между которыми была сильно размыта. Войдя наполовину, Руслан остановился и, крепко ухватившись за бедра Онешко, толкнулся до конца, заставив Юлика слегка вскрикнуть больше от неожиданности.       Гладя шатена по животу, Тушенцов начал медленно двигаться внутри парня, отобрав у него майку, чтобы лучше слышать его голос. Спустя несколько толчков и нервных вздохов-стонов от Онешко, Руслан снова перевернул парня на спину, нависая над Юликом сверху и резко входя в него до упора. Шатен крепко ухватился за предплечья Тушенцова, пока тот уже более грубыми и резкими движениями двигался внутри него. Руслан сменил угол и снова резко вошёл, попадая точно по простате. Найдя нужное положение, Тушенцов перестал быть обходительным и аккуратным, выдалбливая из Онешко громкие, пошлые стоны. Юлик обхватил руками крепкую спину, сумев оставить на ней короткими ногтями продольные, неглубокие царапины.       По комнате раздавались пошлые шлепки, громкие стоны и хриплые вздохи. Руслан ускорял фрикции, помогая Онешко рукой. А Юлик, в свою очередь, уже совсем потерялся во времени, пространстве, перед его глазами был только Тушенцов. Толкаясь с каждым разом все быстрее и сильнее, Руслан чувствовал, что уже близок к разрядке.       Ещё пару рваных толчков — и Тушенцов кончил, выходя из парня. А вслед за ним и сам Онешко, излившись себе на живот.       Парни остались в тех же положениях, восстанавливая дыхание. Говорить сейчас было сложно во всех смыслах. И тут, аккуратно изменив положение из лежачего на сидячее и испытав небольшой дискомфорт, Юлик произнёс:       — Ты хорошо держался во время записи.       Руслан, кажется, даже не сильно удивился тому, что Онешко первый заговорил после того, что только что произошло.       — Из последних сил, — с измученной улыбкой ответил Тушенцов, не особо задумываясь над смыслом слов.       Кажется, в этот день что-то поменялось. И поменялось кардинально. Они это видят и чувствуют, но предпринимать что-либо.. никто не собирается. Может, когда-нибудь они смогут принять тот факт, что эта единичная связь что-то изменила в них? Может. Может, когда-нибудь они осознают, что не просто так не могут выкинуть из головы события того дня? Может. Может, когда-нибудь они поймут и примут в себе то, что не жалеют о том, что сделали? Может. Все может.