***
— Ну, что? Все-таки поедешь ко мне? Я же вижу, тебя опять тошнит. — не унимался Чимин. — Нет. Ты — извращенец. — просопел Бомгю, почти отключившись. Звонкий смех Чимина разбавил играющие в клубе биты, но он все же позвонил трезвому водителю и тот минут через пять уже вез спящего Бомгю и Чимина на принадлежащем ему красном Porsche Panamera GTS. Сам Чимин жил на две квартиры — с Юнги и в своей собственной, куда водил любовников с любовницами. Так было удобно. И ему было все равно, что квартира Юнги находится совсем близко. Лифт остановился на пятнадцатом этаже и Чимин, выползая как черепаха с Бомгю на спине, набрал нужный код и скинул младшего в одежде и обуви на одну из его королевских огромных кроватей, диваны он совершенно не любил. Наполнив большую кремовую ванную ледяной водой, Чимин бережно опустил туда Бомгю прямо в одежде, отчего тот, задыхаясь, сразу же очнулся и забарахтался будто утопает. — Тише, тише, успокойся. — опуская Бомгю в воду, надавливая на грудь, прохрипел Чимин. — Щас еще водичку будешь пить и блевать, дорогой мой. Нахуй пить, если не умеешь? Только зря алкоголь с таблетками переводишь. — укоризненно посмотрел на дрожащего от ледяной воды тонсена Чимин. «Браво, Чимин. Хотел поебаться? Поебался. Отпаивай теперь пиздюка» — сам с собой вел диалог Чимин. Приготовив первый попавшийся из шкафа спортивный костюм для Бомгю, Чимин уселся на кровать и отправил Юнги дежурное сообщение, что он сегодня задерживается и не придет домой. Дойдя до кухни, выполненной в синевато-серых тонах, Пак достал из холодильника четыре бутылки холодной минеральной воды и тарелку с фруктовой нарезкой, которая была всегда заранее приготовлена для вина и того человека, с которым Чимин собирался провести ночь. Только вот вино он пить не собирался. Помывшись и окончательно проблевавшись, Бомгю выполз из ванной в одном полотенце, болезненно подрагивая. Измученное личико покрылось красными крапинками от рвотного напряжения, несколько сосудов вокруг глаз всё же лопнули. — Зайди в дальнюю спальню, там я приготовил нижнее белье и спортивный костюм, но он скорее всего тебе по росту не подойдет, ты мальчик высокий. — прозвенел Чимин, попивая минералку и закидывая себе в рот виноград. — Спасибо… — еле произнес Бомгю, весь позеленевший от ужасного состояния. Пока парень переодевался в комнате, Чим решил заварить себе и младшему по чашке капучино. Лично Чимину всегда становилось лучше, выпив ароматный кофе после алкогольной интоксикации. Едва дойдя до кухни, Бомгю сразу же приземлился на мягкий кожаный серый стул рядом со старшим. — Как ты? — дежурно спросил Чимин, очищая мандарин. — Мне кажется я умер. — простонал Бомгю и положил голову на спасительный холодный голубой стол. — Открой рот. — Что? — приподнялся Бомгю и Чимин тотчас пихнул ему в рот сладкую дольку мандарина. — Ммм, как божественно… — протянул Гю, вкус мандарина совсем отличался под слабым действием таблетки, он был намного ярче, слаще, будто мед превращался в карамель с привкусом манго. — Ооо, я смотрю эффект еще есть… — удовлетворенно произнес Чимин. — Ты как? Устал? — положив руку на его крепкое бедро, поинтересовался Чим. Простое касание старшего отдалось приятной дрожью по телу Бомгю, так остро он все ощущал, будто все его тело было напичкано оголенными проводами. Он пристально посмотрел в глаза Чимина и они засеребрились с новой силой, затягивая опьяненного юношу в райские облака. Бомгю и не заметил, как ближе придвинулся к Чимину, разглядывая безупречное лицо хёна. Захотелось почувствовать больше. Почувствовать еще. Эти прекрасные губы… Какие они на вкус? Как только что съеденная долька мандарина? Они такие пухлые, такие мягкие, манящие. С довольным видом, рыжеволосый красавчик неожиданно встал из-за стола и поплелся к себе в спальню, снимая по пути серебристую рубашку, бросая на пол. Бомгю, словно примагниченный, поплелся за ним следом. Спать совершенно не хотелось, на душе было полное умиротворение и кто такой Чон Чонгук, Бомгю толком уже не помнил. Лишь прекрасные серебристые глаза и приоткрытые мягкие губы Чимина интересовали младшего. Заглянув в спальню, он обнаружил разлёгшегося на шелковых простынях бронзового оттенка совершенно голого Чимина, словно тот уже заранее знал, что Чхве придет к нему. Щеки младшего стремительно покраснели, но взгляд по-прежнему скользил по безупречному телу хёна, который в свою очередь подпирал голову рукой, разомкнув соблазнительные покрасневшие губы и опьяняюще взглянув из-под полуопущенных ресниц на стоящего в проеме робкого тонсена. — Присаживайся. — похлопывая по кровати, пригласил Чимин. Такой красивый, прекрасный мужчина… От него пахло пряным ароматом с примесью сладких фруктов. Казалось, будто его кожа горела огнем и притягивала к себе, словно заблудившуюся бабочку. Никогда еще в жизни Бомгю не испытывал подобных чувств. Разум определенно боролся с накрывающими эмоциями и палитрой неоднозначных желаний. Это так ощущается любовь? Или все же действие этой желтой таблетки? Зашкаливающее чувство эйфории заставило юношу грациозно преодолеть расстояние до кровати, приземлившись как кошка на передние лапы перед Чимином, слегка нависнув над ним. Такого уверенного движения, Чим явно не ожидал, но был чрезмерно рад, потянув младшего к себе за ворот спортивной кофты и нежно коснувшись его розовых губ. Вспышка яркого света и всё резко поплыло перед глазами Бомгю, нежное прикосновение губ, влияние таблетки и в животе всё закрутилось словно бешеная карусель. И останавливаться совсем не хотелось. — Тебе нравится? — прошептал Чимин, глядя в расширенные черные зрачки младшего. — Показать тебе, что такое, когда тебя любят? Младший часто закивал в ответ, одурманенный горячим шепотом Чимина, подобно змее, качающейся в такт под дудочку музыки и потянулся к сладким мягким губам хёна, от которых хотелось взрываться как порох. — Я возьму тебя в совершенно новый мир. — по-прежнему сладко шептал Пак. — Хён, — оторвавшись от губ Чимина, всхлипнул Бомгю. — Покажи мне любовь. Широко распахнутые глаза юноши будто умоляли старшего прикоснуться к нему, переполнявшие чувства сводили с ума. — О, Бэмби… — ласково прохрипел Чимин, укладывая Бомгю на спину, постепенно расстегивая молнию кофты, влажно целуя каждый сантиметр горящей кожи, проводя по ней языком, от чего младший тихо всхлипывал и восхищенно смотрел за каждым движением рыжеволосого Бога. Будто ласковый кот, Чимин облизывал голое вздымающееся от его прикосновений тело, утыкаясь носом, теревшись мягкими волосами о грудь Бомгю, покрывающуюся мурашками от множества приятных ощущений, которыми его одаривал хён. «Чимин был сам воплощением самого дорогого и желанного наркотика» — подумал, сожмурив глаза от экстаза, Бомгю. Наконец добравшись до штанов, медленно стянув их вместе с трусами, старший прикоснулся губами к уже достаточно влажному от естественной смазки члену младшего. Протяжный стон сорвался с молодых губ и наполнил им пространство. Острое прикосновение нежных теплых губ старшего едва не сломало его на части, так удивительно ощущались все едва уловимые прикосновения. Чимин лишь глубже засунул разбухший от возбуждения член младшего в рот, слегка сползая с кровати, удобно устроившись между ног парня. Бомгю впервые ощущал в полной мере головокружительные чувства, ведь никто никогда не делал ему минет. Чонгук с его смятым сексом в туалетной кабинке не дал и грамма тех будоражащих эмоций, что сейчас испытывал Бомгю. Стоит заметить, что в половине этих ощущений виноват наркотик. Но Бомгю не хотел об этом думать, пока ощущал разгоряченный язык, ласкающий его ствол, уводя его в чиминову глотку, доводя до исступления и высасывая из него всю белую жидкость до единой капли. Невинный парень не смог сдержаться и вскоре кончил от искусных движений опытного рта старшего. Соскользнув вниз, Чимин оставил тяжело дышащего юношу на кровати, и пополз на четвереньках к нижнему ящику под кроватью, доставая две черные широкие атласные ленты, апельсиновую смазку и ультратонкие презервативы. — Чимин хён, все-таки что это? — спросил с закрытыми глазами Чхве. — Ты о чем? — вскинув бровь, заулыбался Чимин, залезая обратно на кровать. — Таблетка. Я ни капли не устал и мне чертовски хорошо. — прохрипел младший, распластавшись на шелковых простынях. — Может ты хотел сказать — тебе охуенно и невьебически пиздато? — хохотнул Чимин, залезая на него сверху, прижимая бедрами. — Всего лишь экстази, как успокоительное. Не беспокойся. — Но это же наркотик! — завопил Бомгю, приподняв голову в возмущении, уставившись на залипательные губы Чимина в сантиметре от своих глаз. — Не будь занудой, Бэмби. Настоящий наркотик — это я. — засмеялся Чимин и приподнял светловолосого парня, пододвигая к изящному изголовью кровати. — Ты только не кричи от страха, кричи от удовольствия. — произнес Чим, привязывая атласной лентой руки Гю к холодным железным прутьям кровати. — Хён, что ты делаешь? — немного заволновался Бомгю, но спросил это больше из любопытства, нежели из страха за свою жизнь. — Ну, сегодня я твой персональный фильтр и хочу, чтобы ты прочувствовал все яркие краски сексуального мира любви. А теперь мы тебе закроем глазки. — договорил Чим и завязал второй повязкой большие глаза мирно лежащего с привязанными к кровати руками тонсена. — Теперь ты будешь кричать, стонать, всхлипывать так, что все планеты во вселенной услышат твой ультразвук. Бомгю мгновенно почувствовал какую-то прохладную жидкость на своем и так истекающим от наслаждения члене. Небольшие ручки хёна нежно размазывали стекающую жидкость, запах которой щекотал ноздри младшего цитрусовыми нотками. Привязанный к кровати, с завязанными глазами, он мог лишь ощущать, чувствовать и додумывать все то, что собирался делать с ним хён. И это так дико возбуждало до дрожи на кончиках пальцев. Внезапно сверкающие искры посыпались из глаз, прошибая мелкой дрожью чувствительный организм младшего. Что-то узко сдавило член молодого парня, будто зажав в сладостной клетке неистового удовольствия. Теплые руки хёна настойчиво сжимали талию Бомгю, бёдра же младшего ощущали на себе тепло упругих чиминовских ягодиц, которые то опускались, то поднимались, утягивая за собой разгоряченный твердый член, впервые ощущающий сужающееся пространство. Анальное кольцо старшего приятно сжимало Бомгю и принимало в себя так легко и непринужденно, будто ствол младшего, как недостающий кусочек пазла для податливой дырки Чима, раскрывающейся в такт движениям божественного выносливого тела хозяина. Младший даже не пытался сдерживать стоны, срываясь на громкие крики от ритмичных плавных движений Чимина, который принимал и отпускал Бомгю и вновь усаживался на всю длину, чтобы младший почувствовал всю гамму так и не доставшейся ему от Чонгука любви. Зато Чим решил одарить его своей любовью сполна, впустив в себя в буквальном смысле этого слова. Бомгю дико кричал, изворачиваясь будто на раскаленных углях от переполняющих его ощущений, лишь привязанные руки и вес Чимина удерживали младшего на кровати, каждый раз пригвождая к простыням ритмичными скачками. Чимин старался чередовать скорость своих движений, неприлично постанывая от накрывающего оргазма, ведь размер члена младшего так прекрасно подходил для стимуляции простаты старшего, от чего тот все же старался сесть на него как можно глубже, запрокинув голову от непрекращающегося удовольствия и действий таблетки, от чего чуть ли не плакал, утопая в собственных эмоциях. Бомгю же вот-вот извергнется белой лавой, старательно пытаясь сдержаться, но, блять, как же внутри Чимина охуенно. И эта упругая задница, хлопающая по яйцам и накрывающая бедра. И эти развязные стоны, переходящие на крик, и то как Чим сильно впивался в ребра Бомгю, также старательно сдерживаясь, чтобы не кончить, но все же другой рукой слабо подрачивал свой член, легонько похлопывая им по животу тонсена, размазывая выделениями, от чего Бэмби кричал все громче и громче, пытаясь приподняться, выгнувшись так сильно, будто в него вселился сам дьявол. — Чимин-а! — закричал Бомгю, взорвавшись фейерверком от последнего скачка Чимина, максимально сжавшего член младшего и разорвав его на тысячи салютов. — Хён! — О дааа, дааа, Бэмби. — протяжно завыл Чимин, вбирая в себя пульсирующего Бомгю, но пока что не кончая. Поднявшись с разгоряченного парня под его резкий вздох, стянув с него презерватив, Чимин приблизился к ничего невидящему тонсену. Продолжая мастурбировать, Чим начал пошло целовать младшего, настойчиво проталкивая грубый язык, вылизывая весь его рот, кусая опухшие губы Бомгю. Закончив грязные движения языком во рту, Чимин внезапно встал над привязанным Бомгю и пока тот не успел опомниться от страстного поцелуя, аккуратно вставил ему свой изнывающий по ласке член, от чего младший даже не понял, что нужно делать, но одурманенный оргазмом, начал усиленно всасывать в себя Чимина, пытаясь подарить ему такое же невъебенное удовольствие, которое только что испытал сам. Бомгю и это делал впервые, но ему особо не надо было париться над техникой, так как балом правил Чимин, умело двигая бедрами, толкаясь глубже в девственный и такой красивый рот тонсена. Внутри его рта так влажно и хорошо, отчего старший пытался все глубже протиснуться в глотку младшего, заставив сильно закашляться. — Прости, Бэмби. — поумерив пыл, приостановился Чимин, не переставая звонко стонать, от чего младшего просто дико вело, и он мог запросто обкончаться просто слушая сексуальный голос хёна. Бомгю громко и тяжело сглатывал и от этого Чимина дико мазало, заставляя срываться на крик, сильнее зажмурив глаза, ловя воздух ртом. Младший совершенно ничего не видел, отчего его слух, как и ощущения были обострены как никогда. Он чувствовал солоноватый привкус Чимина, чувствовал, как член становится больше и тверже, вбиваясь в его рот, проталкиваясь в глотку. Младший усиленно пытался расслабить горло и впустить в себя хёна по максимуму, его крутило до потери сознания от своей беспомощности и от власти прекрасного мужчины, чей член он старательно обсасывал. Чимин чувствовал, что он уже на грани из-за того, что горло Бомгю тесно сжимало его. Словно звон разбивающейся посуды, раздался безумный крик Чимина, изливающегося в рот младшему и падающему практически на него, вытаскивая свой член изо рта. Рыжеволосый ласково стянул повязку с мутных расфокусированных золотых глаз Бомгю, расцеловывая всё его лицо, будто безумец. Безграничное счастье растекалось яркими звездами в глазах Бэмби. И Чимин это видел. Странно только то, что в серебристом озере чиминовских глаз также отражалось счастье. Он что? Влюбился в пиздюка? Не может быть. «Лучше об этом не думать» — по-прежнему вел беседу с самим собой Чимин, развязывая руки Бомгю, нежно массируя запястья и переворачивая младшего на живот, разводя его ноги в сторону… Сегодня будет очень долгая ночь любви… Сегодня Чимин еще много раз покажет олененку каково это…когда тебя любят…принимая в ответ любовь младшего. Почему-то Чимин подумал, что это было не так, как обычно…нет чувства что это был секс на один раз… «Вот Чонгук-придурок, такого мальчика упустил». Чимин своего не упустит, он вернет то время, когда у него был Юнги и любовник Джин. Золотоволосый Бэмби сегодня по праву занял одно эксклюзивное местечко в сердце Пака.***
Расположившись на любимом диване в привычной розовой пижаме, Джин наслаждался чтением еще одного романа Фрэнсиса Скотта Фицджеральда про молодого эгоиста «По эту сторона рая». Сегодня он решил обойтись без вискаря, попивая зеленый чай с жасмином. На часах было ровно два часа ночи, когда раздался противный звонок в дверь, нарушая джиновскую идиллию с самим собой. — Какого хуя? — вслух произнес Джин, продолжая читать, игнорируя звонок. Но противные трели продолжали отвлекать и громко матерясь, Джин пошел открывать дверь. На пороге в черном коротком пуховике с красным подмерзшим носом стоял полуспящий Юнги с бутылкой вискаря. — Ебаные волки, Юнги. — заворчал Джин, — Тебе выжрать не с кем? — Ты мне нужен, хён. — заспанно прохрипел Юнги. — В два часа ночи? Ты бы еще в пять утра заявился, охуевший Шуга. — нервно засмеялся Джин, пропуская Юнги вперед. — Мне еще жрать тебе готовить? — Я купил острые крылышки, не ори. — размахивая пакетом, Юнги снял с себя пуховик, оставшись в теплом зеленом свитере и черных штанах, и погнал на кухню разливать вискарь. — Какой ты самостоятельный. — пробурчал Джин. — Может отпустишь меня почитать и сам с собой тут побухаешь? — Джин. Прекращай свои игрища. Мы уже распались. Можешь больше не делать вид, что мы тебя заебали. — усевшись за кухонный стол, Мин развалился на белом стуле в форме яйца, будто оказавшись в люльке. — Да, малыш Юнги. Где же твоя рыжая шлюха? — не сдержался Джин, вскинув бровь, расплывшись в приторной улыбке. — Что ж ты такой мудень. — цокнул Юнги, закатив глаза и бросив лед в роксы, откручивая бутылку. — Я так понимаю из-за него ты и приперся ко мне. — Джин подошел к холодильнику, вытаскивая овощные и мясные закуски, красиво порезанные на тарелке. Он никогда никого не ждал, он просто любил, чтобы все было изысканно и красиво. Принц, одним словом. Не успел Ким приземлить свою жопу на белоснежный стул, как снова раздался протяжный вой звонка. — Блять, у меня сегодня что? Приемный день? — еще громче заворчал Джин, направившись к двери. Юнги лишь саркастически густо засмеялся старшему в спину. Опираясь о стальную дверь и чуть не упав на Джина, на пороге стоял слегка поддатый и уставший Тэхен в черном пальто, повязанный клетчатым серым шарфом и тоже с бутылкой вискаря в руках. — Добро пожаловать на вискарную вечеринку, Виииии! — спародировав голос Тэхена, Джин мягко похлопал его по спине, пропуская вперед. — Я больше не Ви. — сухо произнес Тэхен. — Я Ким Тэхен. Сокджин помог снять пальто и шарф, обеспокоенно скользя по Тэхену взглядом. — Проходи, Тэ. Но я как видишь не один. — потянув Тэ за край белоснежного свитера, проговорил Ким старший, усаживая на стул рядом с Юнги. — Тэхен? — сонно удивился Юнги, положив руку младшему на ногу. — Эээээ… — протянул Тэхен, явно не ожидавший увидеть Юнги поздно ночью в квартире у Джина. — Я могу зайти в другой раз. — Нет, оставайся. Мне просто не с кем поговорить об этом. — Мин опустил глаза и глубоко вздохнув, поник. — Ну, что дети мои. Вечеринка у психолога Джина объявляется открытой. — плюхнулся напротив них старший и сделал глоток обжигающего напитка. — Кто первый начнет? — клоуничал он. — Джин, не смешно! — с отчаянием в голосе возмутился Тэ. Сильная рука Юнги сжала бедро младшего. — Он всегда так, Тэ. Все хорошо. Он нас любит. — хмыкнул Юнги, поглаживая коленку Тэхена. Он всегда так раньше успокаивал младшего, когда они были все как семеро братьев. Это последние годы перед распадом группы все максимально пересрались, позабыв те теплые отношения, которые их всех связывали на протяжении семи лет. Ностальгия. — Чонгук… Он… Он спал с Бомгю… — дрожащим голосом начал Тэ. — Ну спал и спал, писюн не стёрся ведь. — усмехнулся Джин уже заранее всё зная. — Так все блядуны и говорят, оправдывая себя. — Юнги кинул на Джина презрительный взгляд. — Это тебе Чиминушка так всегда отвечает, что ли? А? — хватая лист салата и запихивая в рот, прохрустел Джин. — Да мой любимый походу стирает свой член об анус Бомгю. — сделав глоток, произнес Юнги. Глаза Тэхена широко распахнулись от услышанного. Так и не сделав глоток, Тэ завопил: — Так ты знаешь??? — В смысле, блять? — не понял Джин. — А ты откуда знаешь? — поперхнулся вискарем Юнги. — Так я видел их. Я был в клубе. Чимин мне всё рассказал, что сделал Чонгук с Бомгю и они уехали. Я пытался их остановить. Но… я будто находился в прострации. Я просто в ахуе от Чонгука. И мне это не дает покоя. Поэтому, Джин, я сказал Соджуну, что единственный кто сможет мне сейчас морально помочь, это ты. — С тебя сотка долларов за сеанс. — невозмутимо произнес старший, переваривая информацию, разглядывая листья салата. Тэхен легонько стукнул Джина через стол в плечо. — Да, прекрати уже. Мне правда плохо. — сдвинул брови Тэ. — Ну поплачь мне еще тут. — заворчал Джин. — Вот и поплачу! Плакал же вчера. — Может ты актер хороший? — Джин! — Ну, значит, если Тэ знает, я могу говорить открыто. Чимин мне написал сообщение, что не приедет. Я полагаю Бомгю сейчас с ним. — заговорил Юнги. — А еще они обдолбались. — с отвращением произнес Тэ. — Бомгю надо спасать. — Я не работаю в службе спасения маленьких тонсенов. — тяжело выдохнув, сказал Джин. — Но ты же с Юнги следили за Чонгуком, когда я ушел из группы, когда я попросил вас. — Хуево следили же… — сказал Джин. — Раз он пошел во все тяжкие. — Больше всего мне не понравилось, что он использовал своего лучшего друга, утешая самого себя. Ну и тот факт, что он спал с ним мне тоже если честно неприятен. — Он в монахи ведь не уходил, Тэ. Тоже не будь эгоистом. Ебаться то тоже хочется. — упрекнул его Ким старший. — Ага, и Чимину всегда хочется… — пробурчал Юнги. — Джин. Я же все знаю. — Что знаешь? — напрягся тот. — Что вы были любовниками. Рокс в руках Джина невольно задрожал, выдавая его. Маска напускного спокойствия на лице начала потихоньку трескаться. — Как давно ты это узнал? — С самого начала. Бармен «Под звездами» мой хороший знакомый. Ли Хван или по-другому Эликс. Я никогда не просил его жалеть меня и всегда говорить правду. Я так и узнал сегодня про Бомгю. — спокойно сказал Юнги, глядя на Джина из-под отяжелевших век. — Я не знал… Я думал вы расстались… — Сокджин внезапно начал терять самообладание и чувство вины постепенно выползало наружу. — Джин, — взяв его за руку, тихо произнес Мин. — Все хорошо. Я, конечно, сперва знатно подохуел, не ожидая такого от тебя. Но я искренне верил, что ты не мог так со мной поступить. Джин еле сдерживал подступавшие слезы и молчал из-за образующегося комка в горле. Тэхен лишь молча слушал их, периодически отправляя еду в рот. — Джин. Ну, согласись, как пиздато Чим стонет, когда кончает. — неожиданно для Тэ с Джином, засмеялся Юнги. Нервный смешок старшего перешел в дикий хохот. Но это явно была истерика от напряженного момента. Ведь он всегда так боялся, что Юнги узнает об этом. О предательстве. — Поэтому я люблю его. Нет, не так. Я полностью им одержим. И это настолько дерьмово, что я уже посещал различные курсы психологов, выслушивая разную хуйню про манипулятора Чимина, абьюзера Чимина, про токсичного Чимина, про нашу больную любовь. Но я честно ничего не могу с собой поделать. Я даже не могу писать музыку без него. А музыка для меня всегда была на первом месте. Но так как без Чимина не будет и музыки, значит они оба навсегда в моем сердце. — печально хохотнул Юнги. — Ты реально чокнутый мазохист. — восстанавливая маску хёна-сатирика, тихо сказал Джин и облокотился на стол. — Да мне иногда сдохнуть хочется от этих чувств. Особенно когда он приходит уставший, пахнущий другими людьми… Поначалу меня сжирала изнутри жуткая ревность. Но я каждый раз подавлял этот вулкан и понимал, что он может от меня уйти, я перестану творить и нашей группе конец… ведь я стану бездарным музыкантом. А теперь… я думаю лишь о том, предохраняется ли он и не превратился ли окончательно в нарика. — наливая себе еще виски, выговорил уставший от всего Юнги. — Предохраняется… — выдохнул Джин, зная это по собственному опыту. — Всегда. — Ну теперь, когда группе конец, иногда я думаю, может мне просто уйти из индустрии, оставить Чимина и заняться чем-нибудь полезным? Я ведь когда маленький был, хотел стать архитектором. Меня выматывают эти отношения в одни ворота. Я впервые задумался о своем душевном покое… И нет, я не эгоист. — Эгоист здесь только я… — перебил его Тэхен мрачным голосом. — Я думал лишь о себе, когда бросил Чонгука. Блять, почему я не могу нормально вам все рассказать… — злился Тэ сам на себя, подняв вверх голову, лишь бы появившиеся слезы не скатились в рокс. — Когда я вспоминаю свой поступок, мне хочется тупо рыдать… Юнги по-отечески смотрел на Тэ и успокаивающе гладил ногу, Джин ближе пододвинул стул к младшему и положил ему голову на плечо. — Просто… — делая паузы и смотрев в сторону лишь бы не на хенов, Тэ продолжил. — Просто, когда мы были в группе, было проще. А потом звонки родителей, звонили и родители Чонгука. Спрашивали, когда же мы с Чоном найдем себе хороших девушек, с которыми у нас будут дети, и что наши с Чонгуком дети обязательно будут дружить. Блять… — руки Тэ задрожали и тот осушил половину рокса, не смея плакать. — Я не смог… Я не смог сказать, что мы не просто друзья и детей мы сможем лишь усыновить или воспользоваться услугами суррогатных матерей. Я… Я испугался… После смерти бабушки, мои родители, моя семья, это единственные мои оставшиеся дорогие люди. — А Чонгук? — кротко спросил Джин. — Он меня не простит… Я бы себя не простил… — выдохнул Тэ, подливая еще горячей жидкости. — Тэ… Ты же даже не пытался с ним поговорить. — возмутился старший. — Пытался! Но он эти игры затеял с Бомгю передо мной и был слишком злой. — Я бы тоже разозлился, Тэ. Если бы Чимин так со мной поступил, а потом бы я увидел его год спустя. Знаешь, как Чонгуку было больно? Его панические атаки, походы по психологам, таблетки… Он имеет право на тебя злиться. Но это не из-за того, что он тебя больше не любит. Если бы не любил, ему было бы все равно, и он не выебывался перед тобой с мелким Гю. — пояснил Мин. — Тэ… — перебил Джин. — Многие психологи нам говорят, что надо любить исключительно только себя… Но если так делать и срать на всех, то кто тебе поможет в итоге? Мы живем в социуме. Это нельзя отрицать. Мы люди — существа энергетические. Нам нужен обмен энергией. Если его нет, то ты разряжаешься быстрее аккумулятора в телефоне и перегораешь быстрее дешевой лампочки. Я, конечно, не хотел бы говорить это при Юнги. Но Чимин в некоторой степени помог мне избавиться от депрессии вследствие расставания с Намджуном. Я был совсем опустошен. А тут он нарисовался… Весь искрящийся любовью. Он как сосуд с любовью посреди пустыни одиночества. Вот как он действует на людей. Поэтому и притягивает, поэтому и пользуется этим. Все приходят к нему напиться. Юнги с интересом слушал Джина, не перебивая. Может быть в какой-то степени Чимин был спасением для всех. Но этим лекарством хотел обладать один лишь Юнги. — Юнги, единственный огромный плюс Чимина. Он всегда говорил мне, как сильно тебя любит и что ты самый совершенный человек на земле и его первая любовь. Хотя и пиздел мне насчет того, что вы расстались. Но ни единого плохого слова я не слышал о тебе… Хотя… Он ревновал тебя… И сейчас думаю тоже… — К чему же? — скептически хмыкнул Юнги. Чтобы Чимин и ревновал? Абсурд какой-то. — К работе, долбоёб. — ответил старший и взлохматил темную отросшую гриву Юнги. — Он всегда говорил, что ему мало тебя. Ты всегда занят. — Блять… — выругался Юнги. — Я даже не подумал об этом. Но кто тогда работать будет? Мы же все работаем. — зачем-то начал оправдываться Юнги. — Ну, вот мальчик и пошел по рукам. Работа работой, а секс по расписанию. — деловитым тоном произнес Джин, будто и правда был кандидатом психологических наук. — Возвращаясь к Чонгуку. Тэхен, слушай меня теперь внимательно. Тэ попытался посмотреть на рядом сидящего Джина, но глаза были будто в тумане, поблескивая золотом, так тяжело ему давалось говорить, что подступающие слезы дико щипали, отдаваясь болью по всему организму. — Чонгук кроме твоей энергии, никем больше из нас не подпитывался. Да, мы его оберегали, но главным световым источником для него был всегда ты. Ты же и был главным в вашей паре. Только более эмоционально устойчивым был всегда он. А теперь представь, что его лишили единственного источника света и энергии, бросили на произвол судьбы в этой гребанной индустрии, так еще и группа развалилась, оставив его практически одного посреди этой огромной жизни. Просто, ничего не объяснив, его оставили на этом острове и свалили. Как бы ты себя чувствовал? — Джин поднял голову с плеча Тэ и пристально посмотрел на него. Кима младшего жестко зазнобило, отчего пришлось сделать еще пару глотков, лишь бы не показывать свои слезы. — Это хорошо, даже идеально, что он встретил Бомгю, как я когда-то встретил Чимина. Прости, Юнги. Так Бомгю, как назло, еще и очень похож на тебя, любому бы крышу снесло. — Только он лучше меня во множество раз… — подал голос Тэ. — Но Чонгук все равно тебя любит. А не его. Это, конечно, не оправдывает его дебильного поступка и обмена энергией с тонсеном. Но Тэ… Почему он его бросил? Тэ напряженно смотрел с одного хёна на другого, в надежде на ответ. — Ладно, не будем ходить вокруг да около. Стыдно ему стало, понимаешь. — С чего ты это взял? — Да потому что я эту рыжую мразь видеть не хотел, когда узнал, что они до сих пор встречаются и живут с Юнги. Знаешь, как мне было плохо и стыдно? Я пиздец как сильно посрался с Чимином. Мне до сих пор стыдно перед Юнги. — Да прекрати ты уже. — пнул Джина под столом Юнги. — Да я до конца жизни готов просить у тебя прощения. — Джин, заебал, успокойся ты уже. Это Чимину надо это делать. Кароче, ТэТэ. — наклонился к ним поближе Юнги, крутя в руках рокс, постукивая льдом. — Стыдно ему перед тобой стало, и он прогнал ни в чем неповинного влюбленного мальчишку. А мальчишка прямиком пошел в руки к моей прекрасной музе, которая скорее всего утешает его в данный момент… Мелкому ведь сейчас тоже хуево… Он не виноват, что ему «повезло» вляпаться в ваши разборки… — горько посмеявшись, произнес Юнги. — Джин, а насчет тебя то что? — продолжил Юнги, пока Тэ разливал всем еще виски. — Ты когда простишь Намджуна и дашь ему шанс? Джин мгновенно помрачнел, но тут же включил веселого хёна. — Психолог тут сегодня вообще-то только я. Я не нуждаюсь ни в чьей моральной поддержке. — договорил он и скрестил руки на груди. — Намджун все уже осознал. Джин. Не будь таким жестоким. Он не хотел этого говорить… Сам знаешь же… — Не хотел. Но сказал. Да не люблю я его больше. — Ой, пиздишь, Джин. — Ой, пошел ты, Юнги. Закрыли тему. — Хён, ну правда… — вмешался младший. — Он тебя любит. — И ты туда же, Тэхен. — А обмен энергией, а? — Мне есть с кем обмениваться, не переживайте за меня. Да мне это и не нужно. — все больше раздражался старший. — Ты можешь поговорить об этом с нами. — не унимался Тэ, прижавшись к Джину. — Я не нуждаюсь в разговорах и не привык обсуждать свои личные проблемы. Но я сам всегда готов выслушать ваши сопли. — Ты просто боишься, что снова такое повторится… — прогудел Юнги, посмотрев в большое кухонное окно, в котором горели огни ночного города. — Боишься, что снова будет больно. — Юнги, заткни рот! — прикрикнул Джин. — Что? Правда глаза колит? Вот ты и бесишься. — спокойным тоном атаковал Юнги. — Ты любишь Намджуна и боишься себе признаться в этом! — Я сменил хуеву тучу психологов, лишь бы научиться контролировать свои ебучие эмоции и засунуть в зад эту нахуй никому не нужную любовь. Я не готов из-за Намджуна снова открывать свой персональный ящик Пандоры. — Ты ничего же не потеряешь, хён, дав ему еще один шанс. — заскулил Тэхен, пытаясь разрядить обстановку между двумя спорящими хёнами. — Я? –отчаянно посмотрел на Тэхена Джин с болью в голосе. — Я потеряю себя и свое стабильное эмоциональное состояние. А еще люди не такие простые, как вы думаете. Они считают, если ты дал им еще шанс, то можно еще раз чуточку поднасрать, спиздануть что-нибудь любимому человеку, от чего тот будет загибаться от боли, а потом как ни в чем не бывало поднасравший будет надеяться на то, что может быть ему дадут третий шанс, а там и четвертый? — Джин взбесился не на шутку, показывая своё уязвленное состояние, которое он усиленно держал в клетке. — Джин! — встал из-за стола Юнги. — Послушай. — Хватит, Юнги! — процедил Джин, и неожиданно зазвучавшая мелодия мобильного разрядила напряженную обстановку. — Кто-то вовремя позвонил на ночь глядя. Быстро вскочив, Джин помчался в гостевую за смартфоном. Он практически молчал, только повторял изредка кому-то, что все будет хорошо и он очень счастлив. Спустя минут пять, озабоченный Джин сел обратно за стол и начал пить из горла бутылки. Тэ с Юнги в недоумении уставились на него в ожидании того, что сейчас им скажет старший. Вытерев рот рукавом пижамы, Джин слегка дрожащим голосом произнес: — Моя девушка, с которой я познакомился во Франции на показе и прилетел сюда с ней… Она… она сказала, что у нас с ней будет малыш. — громко сглотнув, договорил Джин. — Девушка?! — удивленно вскрикнул Тэхен. — Беременна?! — заспанные глаза Юнги тотчас вылупились на такого же удивленного, как и они все Джина. — Ну так выпьем же за меня и мою будущую семью. — резко поменялся Джин, возвращаясь в прежнего себя, улыбка чеширского кота внезапно украсила его довольное лицо. — Так что вы там говорили насчет Намджуна и ебаного шанса, мои драгоценные шипперы?