Не оставляй меня

      Блум сидела на кровати и читала историю Алфеи, но голова была забита совершенно другим и потому все прочитанное даже не отпечатывалось в памяти, как бы она не старалась запомнить.       События последних двух недель изматывали до того, что не хотелось никуда выходить, даже элементарно поесть. Приходилось только ходить на занятия, а еду таскать тогда, когда в столовой было минимальное количество человек, ибо все общение с кем-либо, кроме ее соседок по комнате, казалось уж слишком энергозатратным.       В комнате было невероятно тихо — подруги рыжеволосой ушли на вечеринку. Первую вечеринку с момента победы Алфеи над сожженными. Девушки очень хотели развеяться, ибо за все это время они ужасно уставали за учебой. Они долго уговаривали пойти Блум вместе с ними, но девушка пока была ещё не готова к такому большому количеству людей, половина из которых косо смотрела бы на неё, а вторая бы что-то нашептывала про то, что она подкидыш. Но, честно говоря, про постоянные сплетни о том, что она подкидыш, уже особо не волновали Блум, просто не хотелось слушать все эти недовыдумки.       Поняв, что отвлечение в виде книги ей не поможет, рыжеволосая переместилась на подоконник. Устроившись и поджав к себе колени, девушка стала разглядывать лес за территорией школы, за барьером. Кроны деревьев, освещённые уличными фонарями, которые протянулись вдоль забора Алфеи, почему-то казались такими безобидными и умиротворенными, что хотелось выйти туда и идти, куда глаза глядят. Но Блум понимала — там сожжённые, которых становилось все больше и больше. Из-за этого любой выход за барьер без осведомления руководства школы был сурово наказуем. Так распорядилась новая директриса — Розалинда. После ее прихода Алфея как будто потухла. В атмосфере школы больше не чувствовалось той искры между всеми учащимися и учителями. Если при миссис Даулинг ребята могли обратиться к руководству по любой мелочи, заботившей их взрослеющее нутро, то сейчас, при Розалинде, появилась будто стена, не позволяющая спросить лишнего, ибо на подростков сразу начинали ругаться. Больше всего, по мнению Блум, это задевало Терру и Сэма, ведь их отец совсем отдалился от них. Они перестали проводить время вместе в той же оранжерее. Но Блум, Стелла, Аиша и Муза пытались помочь ребятам, что у них хорошо получалось. Девочки часто проводили время вместе с Террой, а Муза с Сэмом.       В то же время сама Питерс очень скучала по своим родителям. В последнее время они созванивались очень редко. Майк и Ванесса хотели узнать причину, но не хотели давить на свою дочь, ведь у них только-только начали налаживаться отношения. Фея огня хоть и раскрыла им свой секрет, но не хотела лишний раз, чтобы они волновались, поэтому приходилось делать вид, что у неё всего лишь завал по учебе и она очень устает.       Тяжело вздохнув, Блум идёт обратно к кровати. Девушка решает немного подремать, потому что из-за такого потока мыслей ее голова буквально раскалывается. *       Открыв глаза, я оказываюсь посреди огня. Точнее, в самом центре. Но он не обжигает меня, я чувствую лишь тепло, исходящее от него. Оглянувшись, я понимаю, что стою в своей комнате в Калифорнии. Все вещи остались нетронутыми после моего отъезда в Алфею месяц назад, даже кровать застелена также, как и была застелена.       Я делаю шаг из круга, переступая черту огненных языков пламени, не боясь обжечься. Смотрю фотографии на стенах, где я маленькая, с родителями. Воспоминания лезут в мою голову сами по себе, переключая разные фрагменты счастливых моментов, и мое сердце окутывает тоска. Ощущение, что все это было совсем недавно, но сейчас мне уже почти 17 и я живу вообще в другом мире, почти неизвестному моим родителям.       — Помогите!       Я резко оборачиваюсь к дверному проему и понимаю, что это был крик отца. Срываюсь с места и бегу прямиком к ним в комнату, снося все в коридоре.       Первое, что я вижу — это то, как мою маму начинает окутывать огонь. Она пытается отбиться, пытается забиться в угол комнаты, но оранжевое пламя медленно подбирается и туда. Отец тушит хоть как-то огонь, начиная бить подушкой по нему, но все бесполезно. Огню как будто это нравится, и он начинает разгораться ещё сильнее, обжигая ещё и папу. Пламя загоняет и его в угол, к маме, и он пытается уберечь маму, закрывая ее собой. Мама плачет, отец испуган. Они выглядят, как жертвы, а огонь — хищник, который вот-вот окончательно поглотит их.       Я смотрю на все это и не могу сдвинуться с места. Будто меня что-то сдерживает. Что-то, что неосязаемо мной. Мои глаза начинают щипать от нахлынувших слез, от безысходности. Я все ещё пытаюсь сделать хоть шаг к родителям, но все без толку.       — Мама! Папа! — я кричу им, пытаюсь обратить на себя внимание, но они не слышат и не видят меня… *       — Блум! Проснись! — кто-то трясет меня за плечи и я резко распахиваю заплаканные глаза, отодвигаясь назад к изголовью кровати.       Я тяжело дышу, мои глаза щиплет от слез, все тело бьет озноб. Очередной кошмар с моими родителями все ещё крутится в голове и я начинаю плакать сильнее, закрывая лицо руками. Я больше не могу. Это так сложно постоянно вспоминать тот страшный день, когда я сама, по своей же глупости, чуть не спалила к чертям свой собственный дом. В придачу ещё и своих единственных родных людей.       — Блум, что случилось? — вопрос моего «спасителя» достаёт меня из очередной пропасти сознания.       Глубоко вдохнув, я утираю слёзы рукавом кофты и фокусирую свой взгляд на человеке, сидящем напротив. Из-за тусклого света это кажется немного сложно, но у меня все же получается. Ожидая увидеть кого-то из девочек, я впадаю в небольшой ступор, увидев рядом с собой Ская.       — Скай?.. — я говорю тихо, думая, что это просто какая-нибудь галлюцинация от сна.       — Да, это я, — блондин отвечает ровно, будто ожидая от меня такой реакции.       — Что… что ты здесь делаешь? Сейчас же вечеринка, все должны быть там...       — Вот именно, все, — он не даёт мне договорить, почти грубо перебивает. — Но тебя там не было, а я хотел увидеться с тобой, поговорить.       Я вопросительно выгибаю одну бровь. Что? Увидеться? Я думала, он решил поставить точку на наших отношениях (если их так можно назвать), оставшись просто знакомыми, ибо после битвы с сожженными он стал избегать меня. И заметила это не только я, это заметили даже девочки.       — Я думала, ты решил оставить какие-либо отношения между нами, — я поджимаю ноги к себе, кладя подбородок на колени. Привычка, не иначе. — К тому же, я очень устала за последнее время и хочу отдохнуть, поэтому не пошла.       — Блум, это не так, — принц Эраклеона кладёт свою руку поверх моей, что немного ошеломляет меня, но свою руку я все же не убираю. — Я не спорю, я виноват. Я неправильно себя повёл, пытаясь избегать тебя. Из-за большей нагрузки на тренировках я очень уставал. А ещё резко появившийся отец из «мёртвых» почти не даёт мне покоя, пытается пойти на контакт, но я не хочу. Пока что, — я смотрю в упор на него, немного смягчаясь, но обида все равно не отступает. — Мне следовало поделиться всем этим сразу, но я не хотел взваливать на тебя ещё большую ношу. Ты и так через многое прошла, я не хотел ещё сильнее напрягать тебя, — я слышу, он говорит с сожалением и, может, даже начинаю понимать его.       Скай поднимает свои глаза на меня и наши взгляды встречаются. Я вижу в них искренность за сказанное.       — Да, пожалуй, я не буду этого всего отрицать, — тихо, но твёрдо выдаю я, все ещё смотря парню в глаза. — Не буду строить из себя какую-то обиженную истеричку, так что на этот раз ты прощен. Но учти, — я приближаюсь чуть ближе к блондину, — в следующий раз я не буду так добра, потому что, знаете ли, немного обидно. Пожалуйста, знай, что ты всегда можешь поговорить со мной о своих переживаниях, — я говорю очень серьёзно, но Скай понимает, что это просто игра и улыбается уголками губ.       Может это и неправильно, что я так быстро сдаюсь, быстро прощаю, но я очень скучала по нему и хочу ощущать хоть какое-то крепкое плечо рядом с собой. Я надеюсь, что на этот раз у нас все правда будет в порядке.       — Спасибо, — заключает он и тянет мою руку на себя так, что я падаю прямиком в его объятия.       Я с удовольствием устраиваюсь у Ская на коленях и кладу голову к нему на плечо. Парень бережно обнимает меня за талию, кладя подбородок на мою макушку. В его объятиях тепло и уютно, нет никаких страхов. Сейчас, с ним я начинаю ощущать, как я начинаю медленно, но верно восстанавливаться. Тело и разум, наконец, расслабляются в надежде отдохнуть, и это не может не радовать. С плеч как будто упал камень. Хотя, наверное, так и есть, ведь эти недомолвки между нами тоже не давали мне покоя.       — Ты так и не ответила на вопрос, — мягко, будто пытаясь не спугнуть меня, проговаривает блондин.       Я немного напрягаюсь, что также не уходит от внимания парня. Не хочется в сотый раз повторять, что меня мучают одни и те же кошмары. Не хочется снова жаловаться. Не хочется загружать своими проблемами.       — Это снова тот кошмар? — я начинаю ерзать на коленях у Ская, и он прижимает меня ближе к себе. — Все хорошо, Блум, я понимаю. Хочешь, могу остаться с тобой?       Этот вопрос немного загоняет меня в тупик. С одной стороны, я безумно хочу этого. Хочу ощущать себя в безопасности и во сне. Но с другой стороны, я не хочу напрягать Аишу.       — Я была бы очень рада, правда, Скай, но Аиша… получится как-то неудобно, — я поднимаю свои глаза на него и вижу в них ехидство.       — Я уже предупредил ее.       Что?       Я вскакиваю с колен блондина, вставая напротив и грозно смотря на него. Меня переполняет от негодования и неудобства перед моей подругой. Значит, он все продумал сразу и ещё и был уверен в том, что я любезно приму его?       — Какого черта? Ты так был уверен, что мы решим все недоговоренности между нами? — из меня сыплются вопросы, на что Скай начинает слегка смеяться.       — Конечно, нет, — сквозь смех проговаривает он. — Я просто предупредил ее сразу, на всякий случай.       Его руки тянутся к моей талии и он снова притягивает меня к себе, только на этот раз его голова прижимается к моему животу. Понимая, что я резко вспылила на ровном месте, я позволяю обнять себя и кладу руки на его голову, зарываясь пальцами в его волосы. Мне всегда они нравились. Такие светлые, мягкие и аккуратные. Я начинаю наматывать пряди на пальцы, слегка оттягивая их, и замечаю, что это очень даже нравится блондину.       — Ладно, я не права, признаю, — проговариваю ровным голосом. — Оставайся, пожалуйста, я не хочу оставаться одна.       Чувствую, как Скай довольно улыбается, что я не могу сдержать улыбки. Давно я не ощущала такой легкости.       Посадив меня обратно к себе на колени, он также аккуратно обнимает меня. Но на этот раз его вторая рука оказывается на моей щеке. Он смотрит на меня таким ласковым взглядом, что по моему телу пробегают мурашки и я начинаю тереться щекой об его руку. Он снова улыбается уголками губ и убирает сползающую прядь волос с моего лица. Не выдержав, я хватаюсь за его шею и притягиваю к себе, впиваясь в его губы требовательным поцелуем. Блондин сразу отвечает мне, передвигая свою руку на мой затылок, как бы не давая мне отстраняться. А я и не против, поэтому ловко опрокидываю его на кровать и сажусь сверху, не разрывая такого желанного поцелуя.       Мы целуемся, прижимаясь ближе друг к другу, хотя ближе уже некуда. В обоих пылает огонь страсти, разливаясь тянущим ощущением по всему телу. Мои пальцы снова зарываются в его волосах, уже чуть сильнее оттягивая прядки, от чего парень томно выдыхает прямо мне в рот. В этот момент наши глаза открываются и мы впиваемся взглядами друг в друга, показывая все, что было сейчас на душе. Его глаза блестят от лунного света, попадающего через окно комнаты на мою кровать, а мои глаза, я уверена, сейчас переливаются оранжевым свечением, потому что во мне буквально пылает пожар от его прикосновений.       — Ты самое лучшее, что случалось со мной, Скай, — говорю тихо, но надеюсь, что он слышит меня. — Я хочу всегда чувствовать тебя рядом, слышишь? Не оставляй меня.       — Никогда, — слышу в ответ и, счастливая, прижимаюсь к его губам уже настойчивее.       Этой ночью мы оба сгорали, а потом снова возрождались из пепла, но в объятиях друг друга. Эта ночь была полна любви, желания и дикой страсти. Страсти, которая и заставляла нас сгорать и снова восставать.