Колье

Зачем, зачем, зачем я это увидела? Почему именно сейчас глянула на экран беззвучно работающего телевизора? И сразу, как удар током – Светка! И какая Светка! Как часто в последнее время – классический пиджак, а в его распахнутом вырезе – лежащее на ключицах, на медно-янтарной загорелой коже сияющее колье! А поёт она с таким надрывом, что кажется, острые металлические завитушки того гляди поранят натянувшиеся на шее вены. Вот такой вот удар под дых, и в голове сразу пронеслось что-то про принцессу, но не про ту, карамельную куклу, а про настоящую, с трудной судьбой, гарантированно будущую императрицу. И это невероятное, непривычное украшение рвёт моё сердце сильнее, чем любая баба рядом с ней. Эта дорогущая безделушка вдруг сделала её какой-то отстранённо-чужой, и в то же время невероятно желанной, до судорожного вздоха, до истекающей влагой плоти, до дрожащих ног. Возникла мысль разбить этот чёртов экран и вытащить Светку в комнату прямо из эфира, и тут же вытряхнуть её из всей одежды, из этой классической строгости, под которой изящное бельё совсем не скрывает её разгоряченное, манящее, распахнутое самым бесстыдным ласкам тело. И с одной стороны хочется, грубо схватив за руку, бросить её на холодную кожу дивана, а с другой – накрыть своим невероятно соскучившимся телом и всю покрывать нежнейшими сладкими поцелуями. А она сразу застонет, судорожно выгнется и будет подаваться навстречу, стараясь слиться, срастись со мной горячей, жаждущей прикосновения кожей! И потом остается только тонуть, тонуть, тонуть в её заворожённо застывших глазах, затянутых сумрачной предгрозовой серой клубящейся дымкой, из которой в любой момент могут выскочить обитающие там черти. И тогда она мгновенно из покорной смолянки превратится в огнедышащую валькирию, восседающую на моих бёдрах и заставляющую метаться и выть от сладкого, измочаливающего предвкушения опустошающего, блаженного конца. О, боже, что же ты творишь, что ты делаешь со мной! Я хватаю телефон, листаю телефонную книгу, чуть не промазала мимо нужного номера, вот бы Жданов удивился! – Привет! Где она? Молчание, вздох. – Черт тебя подери, говори, где она? Опять пауза, во время которой хочется убить эту заразу, но она ещё пригодится, и кроме того, она, наконец, отвечает: – В Москве. – Адрес тот же? – Да. По тому, как Ленка её каждый раз сдаёт, возникает мысль, что у неё на этот счёт есть конкретные инструкции. – Слушай, а почему ты не позвонишь ей и не спросишь напрямую? - похоже, ей тоже не улыбается быть передаточным механизмом. – Так надо. Действительно, нам необходимо это промежуточное звено, этот буфер, эта возможность сделать шаг к отступлению. Но не сейчас. Я хватаю ключи от машины и выбегаю из дома. До гостиницы доезжаю быстро, на ресепшене меня уже явно узнают. Стучусь в дверь номера и слышу такое знакомое: – Да? Дыхание перехватывает, но я умею с этим справляться. Светка стоит у стола, видимо, встала, услышав стук, опирается на столешницу. На ней брюки и водолазка. Я подлетаю, сжимаю её плечи: – Где? – Что где? – Колье! –Ну, ты же понимаешь, что там была бижутерия! – А оригинал? – А оригинал в самом надежном месте! – В каком? Она улыбается, выгибается, отклоняется назад, и под натянувшейся водолазкой я вижу очертания украшения. – Сейф высочайшей надежности, – шепчу я ей в губы. А потом, сложив что-то в уме, спрашиваю: – Погоди, это же не прямой эфир, это запись. Как же ты могла догадаться? Почему надела его? – На всякий случай, – её руки от шеи движутся по груди, спускаются к талии, – а случаи бывают разные, – выдыхает, ладонями соскальзывая к низу живота. Я вижу, что она вздрагивает даже от собственных прикосновений. Горло мгновенно пересыхает, я сглатываю, но не могу отвести от неё глаз. Она прекрасно это понимает, заводит пальцы рук за пояс брюк и начинает тянуть его вниз. Когда обнажается полоска кожи, кладу ладонь между её руками и двигаюсь синхронно с ними. Так, ясно, белье в данном случае для слабаков, брюки, преодолев крутые бедра, падают вниз, и Света переступая, выбирается из штанин. Как только она поднимает ногу, моя рука получает столь необходимую ей свободу и оказывается между бедер. Она ахает и сводит ноги, захватывая мою ладонь в горячий и тесный плен. Я наклоняюсь к ее животу, целую, подхватываю зубами край водолазки, и помогая себе второй рукой, снимаю эту мешающую деталь одежды. Теперь моя принцесса одета в одно колье, и меня это полностью устраивает. Освобожденные руки падают мне на плечи, с силой обнимают, и тут же она обхватывает меня бедрами и повисает на мне. Моя рука, неожиданно получившая свободу, устремляется внутрь по вязкой влаге, и я наслаждаюсь первыми стонами. Несколько шагов и мы уже на кровати, укладываю ее, тесно прижавшуюся ко мне и подрагивающую от предвкушения, накрываю собственным телом и целую ее шею и грудь, обводя контуры сияющего украшения. Она мечется подо мной, вбирает в себя мои пальцы, нам не очень удобно, но мне совсем не хочется даже на миллиметр нарушить соприкосновение наших тел. Однако она вымучивает свое хриплое: «Пожалуйста!», и я не могу ей в этот момент отказать в удовольствии, сдвигаюсь чуть в сторону, позволяя своей руке расширить амплитуду движений, и когда она кричит, прижимаю её голову к своему плечу, чтобы она не перебудила всю гостиницу. И только чувствуя её подрагивающее тело в своих руках, понимаю, что сама я практически полностью одета, хорошо хоть обувь все-таки умудрилась скинуть по дороге. Но она за равноправие, и ещё не успев отдышаться, торопливо стаскивает с меня одежду и садится сверху, скользя мокрыми складками по моему бедру. Ее руки, как мне кажется, находятся одновременно на всем пространстве моего тела от груди до сочленения бедер, мне кажется, что она сторукая богиня, но меня это нисколько не расстраивает, я улетаю на волне своих ощущений, и вижу только сияние металла и камней на её выступающих ключицах, которое вдруг мне кажется разлетающимся скоплением звезд, и в этом безвоздушном пространстве меня спасают только ее губы, прикасающиеся к моим и выдыхающие моё имя.