***
Сегодняшнее утро чем-то цепляло меня, задевало тонкие струны моей жалкой душонки; свежий воздух бодрил, его умеренный хлад смешанный с ароматом леса и чистой природы давал ощущения иллюзорной свободы. На небе красовался слабый отблеск медленного восхода, и в тишине неторопливо просыпающегося селения, слышится еле заметный отглас вялой суеты. Запах нового дня напоминает мне о прошлом, когда я еще ходил в детсад. Трудно объяснить это, но он мне тогда казался другим. Вообще, все тогда казалось другим. Нет, знаю, это лишь обман сознания, но ничего с этим поделать я не могу — некоторые вещи остаются неизменными. С детства, прошлого детства, я по долгу мог просто сидеть в тишине и ни о чем не думать; я молча наслаждался мгновением, тем самым мигом, когда утро отличалось чем-то еще, чем-то особенным до того, как первые лучи солнца согреют меня своим мягким теплом. Тишина тогда была неописуемой. Лис дал мне повод для очередных размышлений, а погода в тандеме с временем настраивали сердце с головой на нужный, меланхоличный лад. Каким-то образом это затронуло тему природы моей системы. Да, мысли о ней давно текут ленивым потоком по рекам моего сознания. Я долго задвигал эту тему назад, стараясь отвлечься на что-то более интересное и, как мне тогда казалось, важное, но сейчас это сделать уже крайне трудно — долго игнорировать свою предполагаемую судьбу, просто невозможно. Сущность, которая создало мою помощницу, имеет свои собственные мотивы, а вот какие — мне, увы, неведомо. Логику высшего разума просчитать сложно, если не невозможно — он думает совершенно иными критериями, которые смертному будут казаться совершенно безумными, либо бессмысленным. Для него моя жизнь не стоит ничего, а значит и планы у него могут быть не самые, лично для меня, оптимистичные. Тогда никакого хэппи-энда не будет, ибо спасения нет. В жизни, в принципе, бывает мало хэппи-эндов — таков закон подлости. И сделать я, по итогу, ничего не могу — совершенно не мой уровень; приборчик для увесистого бодания еще не вырос. Что я, по итогу, значу в этом мире? Ничего, ведь песчинка остается песчинкой. В чем смысл моего развития, если все напрасно? В нем нет никакого смысл, это просто отчаяние. Каков тогда смысл моего существования? Его, если объективно, и нет вовсе. Подсознательно, своим сердцем и природой, я отчаянно борюсь за жизнь, цепляюсь за что-то с мыслью о том, что все это имеет некий потаенный смысл, ведь у меня есть близкие, ради которых я и существую. Да, как результат, рано или поздно, ты приходишь к выводу, что бытие это пытка для разумного. И ведь понимание лишь только усугубляет ситуацию. Взгляд лениво мазнул по улице, натыкается на обычного лавочника. Чем человек ценится в обществе? Почему есть некие стандарты, шаблоны к которым каждый должен стремится, считая это за успех? У тебя есть деньги, женщины и налаженный бизнес — живи и наслаждайся жизнью, ведь она так коротка. Да, она так коротка, так смысл мне слушать всех вокруг? Я знаю лучше, как лично потратить свое собственное время. Жаль, что окружение по итогу навязывает тебе чужие ценности, лепит из тебя очередного раба социального строя; но что если ты оказываешься за бортом? Что если ты перестал ценится обществом и оно тебя буквально отвергает? Тебя заменяет кто-то другой, более подходящий и нужный. Приходится бороться, топтать под собой чужие жизни ради какой-то цели. Деньги же, это средство для достижения поставленных задач. Все в итоге сводится к деньгам, как ресурс. С какой-то стороны, я даже начинаю понимать старую макаку, которая лишила меня буквально всего ради большинства — он принес в жертву одну жизнь, ради жизней большинства; отобрал у меня все ради достижения своих целей. Но это не отменяет того факта, что он тупой мудак, ибо растить в таких условиях ходячее ОМП, будет только наглухо отбитый мудень. Так что, мы квиты, бибизъяна. В целом, мой интерес к генетическими экспериментами проявился лишь из-за близких, банального страха потерять нечто, уже ставшее для тебя важным. Как я уже ранее выражался, не важно кем ты себя считаешь, хоть социопатом или же больным психом, ты все равно останешься рабом собственной природы, ведь именно окружающий тебя мир, именно он лепит из тебя то, кем ты, по сути, и являешься. Против этого ты никак не попрешь. Свободы, как таковой, не существует — все это лишь обман для дурачков. Подавленная сенсорика ощутила быстрое приближение знакомой сигнатуры. В гуле иллюзорного пламени и тишины сонных улиц, молча зашагал по плечо мой друг. Необычное поведение я заметил сразу, — он молчал, думал о чем-то своем, уткнувшись посеревшим взором в холодную землю. Повзрослел, стал ближе к своему канону прототипу, а взгляд стал спокойнее, характер сдержаннее — от вчерашней пародии на ребенка осталось уже ничего. Меня это беспокоило, такие резкие скачки в ментальном плане не совсем здоровые — он пережил нечто серьезное. — Наруто… — парень прервал стойкую тишину, голос был охрипшим; только сейчас заметил легкую красноту под глазами — из-за длинной челки мало что было видно. — почему… в чем смысл жизни? Я задумался, у парня начался экзистенциальный кризис. — С чего такие вопросы? — и взглянул на небо, руки стали нервно теребить пустоту в карманах черных штанин. Саске замолчал, опять задумался. — Год назад, нам доверили животных… — помню, прекрасно помню… — напарников и друзей… Захрустели пальцы его правого кулака, кожа от натуги побелела. — Спустя неделю, нам приказали убить их, потому что они стали предателями… — веки прикрылись, я тяжко, через нос и сжав зубы, вздыхаю. — Половина класса… — Убила своих друзей… — Без лишних раздумий... Мы закончили в унисон, на душе было противно. В тот день, класс разделили надвое. В одной половине был Саске, в другой — я сам; ему не повезло, он был в самой сложной из групп — среди идеальных исполнителей, безмозглых фанатиков взращенных на почве Воли Огня. — В чем тогда смысл жизни?.. Ранее я думал, что смысл в защите друзей, своих близких… Я остановился. — Что произошло, Саске? — взгляд требовательно уперся в затылок застывшего на месте Учиху. — Отец настоял на этом… — он задрожал, — Но я не хотел… — левая рука зашуршала в кармане, он всхлипнул, — «Шиноби холоден в сердце, чист в разуме»; «Шиноби исполняет приказ, он не думает над ним»; «Шиноби не имеет право на слезы»; «Шиноби клинок, а миссия — хозяин»; «Шиноби не показывает слабости, он их ищет», — дрожащая рука раскрылась, в ней было отрезанная лапка кота; эмпатия была наглухо забита одной лишь эмоцией — болью. — Почему же тогда я плачу? — в глазах Учиха красовался узор «Проклятого Глаза». Но гнетущая тишина была ему ответом. Я не имею права осуждать его, не имею права даже называться его другом — друг так не подставляет. Ведь под конец, когда уже все исполнили свой долг перед деревней, когда все убили своего товарища, своего друга под давлением учителей, единственным, окромя меня с Хинатой, кто не выполнил приказа классного руководителя, тем, кто отчаянно защищал своего друга в одиночку... Был именно он. — В обществе шиноби, те, кто не следует приказам, считаются мусором. — Саске вздрогнул, он отвел свой взгляд, в эмпатии закрываясь внутри себя, а я продолжал смотреть в небо, вспоминая слова из канона. — Но те, кто предает своих друзей… — я посмотрел на героя, — гораздо хуже мусора. Удивление, жуткая помесь стыда, угрызение совести и невыносимой боли задели даже меня — он заревел, не сдерживаясь, разрываясь изнутри от эмоций. Все его старания, его ценности были, по итогу, растоптаны... — Мне жаль, Саске… — и подставил ему плечо.***
Академию мы прогуляли. Весь день просидели на вершине Монумента Хокагэ, молча наблюдали за торопливой суетой внизу; наслаждались видами высот и вкусной едой. Мы часто здесь сидим, иногда дольше, иногда нет. Бывает, вместо тренировок такое, что хочется ничего не делать, просто сесть и отдохнуть в тишине, и это пристанище стало нашей отдушиной в общей рутине быта личинок шиноби. Оно стало нашим излюбленным местом для успокоения души. Саске иногда прерывал тишину, спрашивал меня о ценностях окружающего нас мира, — я отвечал, напоминая, что все это лишь моя субъективная точка зрения. У нас даже была бурная дискуссия на тему грудей и попок, да... — Эй, Наруто... — Да-да? — я только допил сок. — Уже смирился с тем, что у нашей Хокагэ просто монументальная фигура, а? — и поиграл бровями. — Иди к черту, балбес. — раздраженно цыкнул тот, и замолчал. Я заржал, закусив хрустящей курочкой. Воцарилась тишина, был слышен лишь слабый гул теплого ветра. Саске доел свою порцию, чакрой очистил руки от грязи и жира, вновь ныряя куда-то глубоко в свои мысли. — Спасибо... — поблагодарил тот, спустя время. — За что? — облизал я пальцы. — За дружбу. Я застыл, молча рассматривая его со стороны. — Знаешь... когда ты будешь наедине с девушкой, постарайся ей такого не говорить, пожалуйста... — О чем ты, идиот? — Если тебе жизнь дорога — ответишь: да! Раздался тяжкий вздох. — Ты невыносим... — красноглазый совершил всеми известный межмировой жест. — Меня не носят, я сам ходить умею! — возмутился, сжигая мусор в огне. Снова наступило молчание, да ухом завывание ветра ловится. — Эй, Саске… — Чего тебе? — недовольно зыркнул на меня друг. — Я скоро женюсь на твоей родственнице... — А, ну тогда ладно... — отмахнулся тот, — стоп... ты что?! — дико уставился на меня он. — Женюсь я, говорю. — ответил ему. — На твоей родственнице. — Кто!? Когда?! Почему?! — меня взяли за грудки, весь мир поглотила безудержная тряска и головокружение. — Хватит меня трясти! Ты что, ревнуешь что ли? — Я!? Да нахер ты мне сдался!? Кто эта ебанутая!? — Да нахер она тебе сдалась!? — ля, я же ее имя не спросил! — Все... кранты дуре... — Саске отпустил меня, мелко подрагивая, — ее ж Хината на сашими порежет... а та психованная?.. хе-хе... Ками, спаси и упаси… — нервно зашептал тот. — Да чего ты так боишься-то? — недоумевал я. — Не чего, а кого! Ты хоть подумай, что будут делать твои домочадцы, если узнают о помолвке! Осознание нервным импульсом прошлось по всему моему телу, — я застыл в шоке, ужасе и понимании. — Во-о-о дебии-и-ил… — схватился за голову. — Спасать! Твою дуру надо спасать, пока не поздно! Немедленно кастую клонов... вдали послышался мощный взрыв, пришли знания от посланцев, что запечатлели в последний миг своего бытия, — лик разъяренной фурии. «Ля-я-я, песец котенку... спасать надо!» — паникую, собираясь с мыслями. Мгновенно разгоняю ток, легкий всплеск чакры и волевое усилие, миг и вспышка света слегка ослепляет окружающих. Быстрый анализ ситуации: руины дома, толпа бессознательного народа с клановыми камонами, красноглазая фурия предо мной и еще один источник жажды крови сзади. Ставлю скользящий блок перед мелькнувшим у лица клинком и кунаем, сноп искр заставляет рефлекторно зажмурится, но мягкое касание ладони с кистью рук куноичи делает свое дело — обе теперь парализованы печатью. — Какого хрена вы здесь устроили, дуры? Ответа не последовало. — Тц, обоих выпорю! — обе тушки уместились на моих плечах, а очередное усилие воли кастует орду. — К вечеру все починим. — кивнул один из них. Вздыхаю. «Бля-я-ять, ну какого хрена, Йон!?» — в следующее мгновение, я уже стою дома в полной тишине. — «Очешуительное утро, блин...»***
— Ну, и чего молчим? — обе девушки отвернулись порознь, у меня дернулось веко. — Йон, ты что, уже совсем с головой не дружишь? — она со своей макушкой не часто общается, если честно. — Простите... — виновато опустила голову тихушница, в низком поклоне. — Не знаю, что на меня нашло, но такое больше не повторится. — покорным, спокойным тоном заверила она. Тяжко вздыхаю уже в который раз... — Прощаю, но эмоции в тебе говорят обратное. — куноичи вздрогнула. — Знаю, бесполезно говорить подобное, особенно в нашем жестоком и лицемерном мире, но не потакай им, пожалуйста, в той форме, которую ты продемонстрировала ранее. — самому противно делать больно другим, кто тебе неравнодушен, но того требует ситуация. — Прошу простить и понять мою нелицеприятную сторону, ты в полном праве выражать свое недовольство, возмущаться, злиться на меня... но прошу, не выплескивай негатив на других членов нашей семьи, ведь в большинстве своем, виноват именно я. На меня смотрели глаза, полные потаенной боли и обиды. В них отражалось агония от предательства и растерянность, на сердце был вихрь противоречивых чувств. Ее любовь таки созрела до той стадии, когда чувство собственничества укореняются в подсознании, но при этом разум наглухо не понимает, что именно не так. Удивительно, как она воспринимает Хинату за такого же члена семьи, как и меня, но отрицает принимать кого-либо еще. И поразительно, как личность взращенная в застенках Корня, стала совершенно другим человеком. От этого понимания лишь больнее. «Поэтому я тебе и говорил, Курама, что нахер мне не сдалась эта Учиха...» — но Лис опять молчит. — «Ты ведь чувствуешь то же, что и я? Вот тебе и результат, идиот...» Она выросла, душевные раны практически исцелились. А тут... из-за меркантильного эгоизма, весь прогресс, все достижения сходят на нет, и теперь ее состояние может лишь ухудшится. Феодальный строй привнес в местную культуру свои пиететы перед древними традициями и обычиями, поэтому и по сей день, в обществе местных феодалов, существует мода на свой собственный табун из наложниц. Однако, в обществе ниндзя есть свои тонкости и условности во взаимоотношениях между шиноби и куноичи. Гаремы здесь явление не частое, ведь от него больше вреда, чем пользы; это еще укоренилось во времена «Сэнгоку Дзидай», когда времени на отношения не было в принципе, о каком-либо внимании со стороны мужчины можно было забыть и вовсе. Заказы, миссии, войны и кровопролитие — это была постоянная рутина шиноби. Уделять внимание нескольким женщинам сразу было бы проблемно и трудно, это не считая еще и женскую ревность в лице полноценной куноичи. Клановый строй с выборочной евгеникой и тщательной селекцией напрочь рушит любые шансы на возникновение у мужчины гарема; частый инбридинг тут не в обиходе, поэтому риски минимизируют любыми способами — чакра может исправить многое, но против обширных генетических уродств нет действенного приема, а глубоко рыться в дебрях генетики в тогдашние времена не было ни у кого времени. Хьюга и вовсе имеют свои трудности по сохранению чистоты своего генома — аллели отвечающие за бьякуган расположены на разных хромосомах, отчего наследование «кеккей-генкай» трудно прогнозируемо, отсюда и растут корни их интересного социального строя: «побочную ветвь» и «главную ветвь». Первые, помимо защиты последних, выступают в качестве некоего аналога «генетического буфера», дабы главная совсем уж не откинулась от вредоносного инбридинга. Ситуация с Хиаши и Хизаши? Не редкость, но в каждом отдельном случае поступают в зависимости от нужд клана; поэтому Ханаби не скинули в побочку сразу же после ее рождения. — П-почему… почему она? — страх, неуверенность и отчаяние, в ее голосе плескалась даже ревность, пусть она до конца и не осознает этого. «И почему же ты задаешь такие сложные вопросы?» — мысленно негодовал я. — «И что же мне ей ответить? Люблю вас всех, давайте жить дружно и мирно? Ага, все прям сразу же смирятся с этим… а ведь еще и с Хинатой придется разъяснить ситуацию...» Взгляд упал на Учиху, что молча сидит и жует печеньку. «Ах ты, дрянь...» — подумал я, — «Это же были последние!» — Ну, ситуация с... — думай, блин, думай! — моей новоиспеченной невесткой несколько комична: она не хочет выходить замуж за жирного борова из ее клана, а я лишь предложил ей свою руку помощи…— пояснил я, — можно сказать, что у нас только деловые отношения. — И она согласилась? — Йон красноречиво посмотрела на Учиху. Беспокойный кивок был ей ответом, и тихушница облегченно вздохнула. — Почему вы не предупредили меня? — вопросила она. — Запамятствовал… прости дурака, ха-ха… — посмеялся, несколько смущенно почесав свою репу. — Прощаю… — устало ответила она. — Надеюсь, новых невесток у вас под боком нету? Нервно сглатываю, отворачиваясь от грозного взгляда куноичи. — Господин... — начала заводится с полоборота Глава Корня, — а вы случаем не оборзели? — эта же та самая легендарная улыбка с прикрытыми веками! Мамочки, мне хана! На свету опасно блеснуло лезвие вытащенного из рукава куная, удушливая аура смерти сгустилась вокруг тихушницы, отчего мне стало совсем уж не по себе; Учиха вообще телепортировалась на другой конец кухни, вжавшись в угол. — Кто она? — ух, в одну двадцатую от Курамы бахнула! «Ох, вот жопа...» — спина покрылась холодным потом, копчик заболел и сигналил об близком звиздеце. — Господин, почему вы молчите? — лилейным сопрано, вопросила Йон. — Ответьте же: кто эта потаскуха!? — зарычала бестия под конец. — Сенджу Цунадэ, Годайме Хокагэ Конохагакуре но Сато! — ответил, а давление резко исчезло. Психованная над чем-то задумалась. — Хм-м-м, тогда ладно, она вполне достойна. — кивнула та, согласившись. — Одобряю! — улыбнулась она, разворачиваясь и уходя. «Что… что это щас было?» — офигевал я. «Ты только-что проебал шанс установить свое лидерство над гаремом; твоя бледнолицая поняла, что хрен изменит тебя и твой характер, а раз не может предотвратить, то возглавит... теперь она будет вертеть тобой, как только захочет… долбоеб...» — проснулся таки сосед. — «Будешь исправлять? Или ты из этих...как их там...» «Да ну нахер! Каблук? Я? И каблук!? Да нихуя!» — волна Сакки вдвое мощнее, что выдала тихушница, ударила по куноичи. — Стоять! — рыкнул, высвобождая чакру Кьюби. — Это что сейчас было, Йон? В спину уходящей девушки, любящей тонкие манипуляции над своим господином, уперся взгляд взбешенного зверя. Манипуляторша зазналась, поняла свой мелкий грешок, и мелко задрожала. — Я жду ответа. — потребовал, слегка увеличив напор своей «жажды». — Прошу простить меня, недостойную! — бледная масочница упала на колени и лбом ударилась об пол. — Господин, пожалуйста, молю простите меня за мой эгоизм! Из клетки донеслось истеричное ржание. «Ну и драма, ну и смех!» — и опять заржал. — «Как накажешь?» — рыжий предвкушающе ухмыльнулся. «Думаю, небольшая пытка щекоткой ей пойдет на пользу...» — и по доброму так, улыбнулся. — «Оу, не знал, что от моей улыбки могут потерять сознание...» — еще одна Учиха с пеной у рта нашлась. — Ну что ж, пойдем дорогуша, будем тебя пороть и наказывать… Тихушница незаметно стерла предвкушающую улыбку с лица, забыв про стекающие со рта слюнки. «Чего?..» — выдал я, недоумевая. «Хо-хо-хо! Похоже, нас все равно обыграли!» — очередная лошадиная симфония раздалась из печати. — «У коробки было «третье» дно! Ха-ха-ха! Мне нравится, она мне охренеть как нравится!» И с кем я только живу под одной крышей?..