По-кэнналийски

      Рокэ сидел в кресле у камина, а Марсель – у его ног. Так и просящаяся аналогия с фамильным гербом, пульсирующая в пьяной голове, могла бы показаться обидной, если бы сейчас имело значение хоть что-то, кроме пальцев, перебирающих его волосы. Алва, если и был трезвее, то ненамного, оттого и позволял себе такие вольности. Ах, если их застанут хозяева замка! Возможно, это и добавляло пикантности моменту. Алкоголь вкупе с теплом от огня обволакивали разум подобно патоке, весь мир сузился до одной комнаты, до одного человека. Рокэ чуть потянул его волосы, вынуждая опрокинуть голову сильнее и распахнуть прикрытые до того глаза, и чуть наклонился, отчего их лица были практически напротив друг друга. О, этот взгляд, о, эти губы...       — Еще вина?       Истинный Леворукий!       — А, может, поцелуй?       Рокэ усмехнулся и произнёс с выдохом:       — Поцелуй... Хочешь, я научу тебя пить вино по-кэнналийски?       — По-кэнналийски?       Марсель оживился. По-кэнналийски – это всегда красиво. Только он хотел было встать, как Рокэ прижал его плечи, не позволяя подняться. На вопросительно выгнутую бровь лишь бросил «сиди» и сам потянулся за штофом, все так же не вставая, благо, небольшой столик был рядом, прямо у кресла. Он дразняще поднёс горлышко к чужому рту, но в последнюю секунду одернул руку и сам отпил вина. А потом... Припал губами к губам, чуть коснулся подбородка не занятой штофом рукой, требуя углубить поцелуй, и Марсель, все еще лежащий головой у него на коленях, послушно приоткрыл рот и немедленно почувствовал вкус Змеиной крови. Видимо, это и было «по-кэнналийски», и это действительно было красиво.       Первые пару секунд. А потом у Марселя, диспозиции на коленях которого сопутствовала задранная голова, вино пошло не в то горло. Он резко отпихнул нависающего над ним Рокэ и выпрямился, выплёвывая алкоголь с соответствующим фонтанирующим звуком, перешедшим в кашель и сопутствующее удушье. Рокэ, бессовестно рассмеявшийся, от души хлопнул Марселя по спине, и только тогда стало легче. Ещё немного откашлявшись, Валме сделал несколько глубоких вдохов, приходя в себя.       — Ну тебя, — бросил он осипшим голосом и вернулся в прежнее положение, — я раньше считал, что по-кэнналийски – это значит красиво. Но теперь понял, что ещё и убийственно.       Рокэ снова запустил руку в его волосы, а потом наклонился и поцеловал в макушку. Как-то это слишком целомудренно.       — Извинения приняты.       — Еще вина?       — В бокал!