It hurts, please don't. But do.

       Я люблю тебя, Джон Леннон. Но… Ты делаешь мне больно. Каждый день, каждый час, каждый сон. Ни один миг не обходится без сковывающей боли в сердце. Без этой рваной боли, без панического страха, без секущей душу обиды мне мира нет. Нет мира без тебя. Ты и сам это знаешь, а значит, будешь этим пользоваться, пока моя любовь ещё жива. Но если она вечна, вечны и мои страдания тоже. Скажи, как я могу быть уверенной в том, что завтра ты не забьёшь меня до смерти? Что не растопчешь моё вырванное тобой сердце в сотый, в тысячный раз? Как можно мне вдохнуть полные лёгкие ослепительно безвкусного, но такого необходимого для человеческой жизни, кислорода, пока ты с остервенением пережал мне горло?       Ты снова пьян и невменяем. Заваливаешься в дом, выкрикивая матерные возгласы, всё ближе и ближе подбираясь ко мне. Я боюсь тебя, Джон. Люблю и боюсь до ужаса, до дрожи в коленях боюсь. Отчаянно пятясь назад, в который раз убеждаюсь, что от тебя не спрятаться, не скрыться, выхода из этой клетки просто нет. Слишком разъярённый огонь нетрезвой ярости в твоих глазах. Опасно вымолвить лишь слово. Ты, словно дикий ястреб, налетаешь на меня и с размаху оглушаешь левую половину головы пощёчиной. У тебя очень тяжёлая рука, я это лучше всех знаю. Неудачно прошёлся по щеке ногтем, тонкая струйка багровой боли стекает с виска, вниз по лицу. Дёргаюсь в беззвучной комнате от шипящей, обидной для меня, раны на голове. Тебя не остановить. Со всей силы валишь меня на жёсткий пол. Жестокий удар в живот выбивает весь воздух кровавыми брызгами. Удары сыплются градом, без малейшей передышки. Переворот на спину, я лежу лицом вверх, ты сидишь на моих бёдрах, склонившись над моим телом. Вцепляешься мне в шею двумя руками, до фиолетово-синих синяков сжимая пальцы. Драный хрип вырывается из моего многострадального рта. Такое ощущение, будто ты хочешь сломать мне трахею, перед этим проломив грудную клетку.       Яркие до невозможности, чёрные, как сам космос мушки слились в одно большое бесконечное пятно. Забытье накрывает вовремя и я не чувствую твоих дальнейших проявлений «любви». Продолжаешь избивать уже бессознательное тело своей жены. Медленно, растягивая удовольствие, хлёстко ударяешь по груди и животу. Выкидыш. У тебя так и не родился сын. Больница. Горькие таблетки кажутся слаще твоих поцелуев и признаний в любви. Но это, конечно же, не так. Когда ты мой, настоящий Джон, твоя любовь пылает ярче любого костра. Ты умеешь любить, я это чувствую. И страшное слово «Дом». Я не хочу опять прикрываться классикой в роде «упала с лестницы». Это не работает, даже Пол подходил ко мне и спрашивал, нужна ли мне помощь. Я ответила, что нет и у нас всё хорошо. Пол сказал, что не верит ни единому моему слову и пусть я хоть на коленях ползать буду, он этого так не оставит и позвонит в полицию при первой возможности. Он слишком проницателен в последнее время. Ты орёшь о моей никчёмности, бьёшь наотмашь, колешь мою душу иглами оскорблений, а я… А я сгорбленной фигурой распласталась в тихом омуте наших отношений. Точнее, моих отношениях с самим дьяволом. Самым нежным и прекрасным, жестоким и опасным дьяволом из всех. Я люблю тебя, Джон Леннон. Но ты делаешь мне больно.