*
Пусть Онешко и назвал Добренко другом, они практически не общались. Даже не кивали при встрече, хоть и сидели аккурат друг за другом. Юлик в принципе тогда ни с кем кроме Руслана не общался, а Даша была верной подругой Милены Чижовой и постоянно зависала с ней. Именно поэтому парень искренне не понимал ее намерений, но и спрашивать об этом было бы нетактично. А что до Руслана… Они были на том уровне отношений, когда доверие было настолько велико, что Руслан рассказывал ему обо всем, что с ним происходит в течение дня. Если постараться, можно припомнить даже парочку рассказов о его семье. Со стороны Онешко изменений было маловато, но всех это устраивало, ведь тогда его можно было прочитать, как открытую книгу. Ну, почти всегда. И… Стоит ли говорить, что между ними было нечто большее, чем эмоциональная привязанность? Что Юлик правда верил, что давнее обещание Руслана не делать того, о чем позже тот будет жалеть — это больше, чем обещание? Или обещание не нарушено, и Руслан просто… наигрался?.. Юлик не знал, хватит ли ему силы воли оборвать все связи с Русланом. Но пробудившаяся злость пробудила и чувство собственного достоинства. В неистовом порыве эмоций Юлик рассказал обо всем, что его так надломило. Даша была шокирована, но поклялась, что всё это уйдет вместе с ней под землю. Юлик, вытирая слезы, десятый раз говорил ей о том, как ненавидит его, а Даша, хоть и была согласна с его речами, пыталась хладнокровно выслушать и стать оплотом его спокойствия, ведь на эмоциях можно столько бед натворить… Добренко это знала после многочисленных ссор с Миленой, после чего они стали с ней лучшими подругами, научившись нормально разговаривать. Онешко смог успокоиться только к одиннадцати часам, когда всех стали загонять в комнаты. С аккуратной улыбкой он было попрощался с Дашей, пообещав ей, что переживет все, что с ним случилось, но в момент, когда он подошел к двери, та вдруг резко отворилась. Онешко было приготовился извиняться перед дежурными, но когда увидел на пороге Тушенцова, встал по стойке «смирно» с комом в горле. — Только этого не хватало… — обречённо одними губами проговорила Добренко, закрывая глаза. Руслан был в не менее чем ярости, беспрепятственно входя в Дашину комнату, начал ругаться с порога, несмотря на крики дежурных за дверью и их настойчивый стук в дверь. Впрочем, он быстро решил эту проблему, посоветовав им всем завалиться нахрен. Даша сидела на своей кровати, пытаясь не накричать на Тушенцова и не встать между ним и Онешко, но вошедший выглядел спокойнее, чем она ожидала. — Что ты здесь забыл? — спросил Руслан, едва пришел в более-менее адекватное состояние. Не «что с тобой?». Не «прости меня». Даша скрипнула зубами, но осталась на месте. А Юлик тем временем на Руслана уже не смотрел. — Почему не предупредил, что приедешь? — уже громче продолжил Руслан, но в ответ увидел только пугающую матовую пелену в карих глазах. — Чтобы я не увидел твое предательство? Руслан замер на месте, покрывшись белесой краской. Он все понял. Прекрасно понял. Причем с порога, как заметил покрасневшие глаза Юлика. Но… черт знает, хотел проверить свои опасения? Он перевел взгляд на Дашу, будто только сейчас осознав, что вся эта драма происходит на глазах у постороннего человека. Медленно стал к ней подходить, но та решительно поднялась сама. — Я всё знаю, Руслан. И, поверь, только ради Онешко никому говорить не буду. Тушенцов косо ухмыльнулся и увел взгляд куда-то в сторону. — Пошли со мной. — Пошёл нахуй, — Юлик гордо вздернул подбородок и не поменял выражение лица, даже когда Руслан вырос прямо перед ним, злостно сканируя взглядом. Лишь поднял бровь, — Я не твоя игрушка. Раньше надо было думать. Онешко неистово разрывался изнутри, желая одновременно броситься к Руслану в объятия и стереть себе память, чтобы забыть о нём. Торжественно победило второе. Онешко удалился из Дашиной комнаты, делая вид, что Руслана не существует. Извинился перед дежурными за нарушение правил и отправился в комнату с наворачивающимися слезами на глазах. Руслан сжал кулаки, не зная, имеет ли он право последовать за ним. Всё уже случилось. И Онешко вряд ли простит Руслана за содеянное, слишком чувствительным и сентиментальным тот был. Ну или измена — это самое ужасное дерьмо, которое может случиться с любящими людьми, а Руслан не хотел признавать своей вины. Даша, видя его копящуюся агрессию, притихла, молясь, чтобы это всё не вылилось во что-то ужасное, но Тушенцов молча вылетел из её комнаты, громко хлопнув дверью. Из груди девушки раздался успокоенный вздох.*
Онешко завернул за угол, проводя рукой по влажным глазам. Темный, холодный коридор будто давил со всех сторон, вынуждая парня поторопиться. Но только он открыл дверь своей комнаты, этот коридор начал казаться вполне себе привлекательным местом. Глаза неумолимо примагнитились к знакомому силуэту, рассевшемуся на стуле у окна. Ресницы задрожали, уже не сдерживая слез, что обильней наполнили карие глаза, колени затряслись. Онешко попятился и облокотился о дверь, напуганно следя за тем, как силуэт приближался. Но когда расстояние стерлось до жалкого метра, голова сама собой отвернулась, а глаза зажмурились, выдавливая остаток слез. — Прошу, — едва слышно взмолился Онешко дрожащим голосом, — Хотя бы сегодня… Но чужая рука неумолимо направилась вперед, невесомо касаясь русой шевелюры пальцами. — Никита!.. — Не бойся, — до мурашек знакомый хладнокровный тон раздался рядом с ухом. Онешко еще сильнее зажмурился, — С тобой ведь сегодня сделали кое-что гораздо хуже. Я прав? Юлик сглотнул и приоткрыл глаза, боязливо устремляя их выше, проверяя, правда ли тот не собирается ничего делать. И как только он убедился в этом, чужая ладонь взяла его за подбородок и развернула на себя. Остолбеневший Онешко от страха развернулся полностью, едва слышно проскулив и юркая широкими глазами от одного зрачка к другому. Никита внимательно изучал его лицо в гробовом молчании, заполонившим комнату, пока вдруг не задал неожиданный вопрос: — Не хочешь отомстить? Сердце ушло в пятки. — Нет, — сипло прошептал Юлик, показывая останки своей решительности, но роняя глаза на землю. — Подумай, — серьезно продолжил Никита, поднимая чужую голову выше, — У тебя больше прав устроить ему ад, чем у кого-либо. Ну же! Тебе больно. Дай угадаю, он даже не извинился, — Юлик синхронно с Никитой поднял взгляд, поджимая от ободранной раны губы, — Сказать, почему? Потому что он не жалеет. Онешко увел взгляд в сторону, чувствуя, что его голову отпустили. Никита, задев его за живое, удалился из его комнаты. Просто оставил трястись от слез и боли и беззвучно кричать. Парень упал на колени, упираясь ладонями о пол и покрывая его крупными слезинками. Сил дойти до кровати не было. Лучше бы Никита его снова избил. Как в последний раз.*
Несмотря на все произошедшее, Руслан решил для себя, что все потеряно, что ничего уже не исправить, даже если попытаться. Но и пытаться Руслан не стал, предполагая, в какие сложности это все может вылиться. Но как только он увидел, в каком состоянии Онешко пришел на уроки, сделать захотелось всё и сразу. Парень выглядел безжизненно бледным, с опухшими глазами. На втором уроке его даже насильно направили в лазарет, дабы убедиться, что его показатели в порядке. Руслана просто трясло на месте от мерзкого чувства у горла. От чувства, которое он испытал впервые. Впервые предал он, а не его. Но он не хотел так просто признавать свою вину, долго искал оправдания, и они довольно быстро нашлись. Ещё бы. Тушенцов успокоился на второй день, отсутствие Юлика в поле зрения здорово в этом помогло. Сам Онешко тоже пришел в норму благодаря этому. И в день, когда пришлось возвращаться на занятия, все развитие их чувств сравнялось с землей. Секундный случайный обмен взглядами заставил их провода снова оголиться. Мыльным взглядом Юлик скользнул по сидящей рядом с Русланом Милене и закрыл потяжелевшие веки. Борясь с собой, он развернулся и, выложив из рюкзака всё необходимое, плюхнулся на стул. — Не хочешь отомстить? О, безумно. «Нет,» — Онешко сделал глубокий вдох, косясь с опаской на Гридина, сидящего поодаль на второй парте противоположного ряда. Но знакомый девичий смех будил неописуемое жжение по всему телу, будто толкая Онешко в сторону озлобленной мести. Еле как просидев несколько уроков до большой перемены, Онешко убежал к себе. От этих плаксивых приливов чувств уже тошно. И легче ни черта не становилось. Онешко знал, что могло бы ему помочь. Банальное «извини» сгодилось бы для сглаживания ситуации, но Руслан продолжал делать вид, будто ничего не произошло. Руслан просто ушел из его жизни. А Онешко просто надеялся, что навсегда. Юлик вытер слезы, сгорбленно сидя на стуле у окна. Время показывало самый конец перемены, но в таком виде выходить было нельзя. Не в этой школе. Юлик обратит на себя внимание, с которым не справится его пошатанная нервная система. Поджав губы, он уперся головой о подушечки ладоней. Из груди вышел разгоряченный воздух вместе с остатками всего живого, что еще находилось внутри. Но это «живое» быстро загнал внутрь неожиданный стук в дверь. — Да? — Юлик развернулся, спешно приводя себя в порядок. Дверь отворилась, и за ней вырисовалась смятенная Даша, что-то усердно сжимающая в руке. — Прости. Можно зайти? — А… Да. Конечно. Даша слегка улыбнулась и закрыла за собой дверь. Юлик долго смотрел на девушку, что все не осмеливалась подойти ближе и стояла в проходе, даже несмотря на то, что внимательно оглядывала его в ответ. — Слушай… — смущенно начала Даша, — Как ты? — Всё хорошо, — улыбнулся Юлик, подтирая влажную щеку, — Можешь не беспокоиться. И прости, что доставил неудобства тогда… — Юлик. Даша вдруг посерьезнела и начала подходить ближе. Юлик особо не беспокоился, пока та вдруг не подняла его заплаканное лицо за подбородок. Парень растерянно открыл рот, но, не найдя, что сказать, тут же его закрыл, непонятливо покрываясь краской. Тем временем Даша, осмотрев его, щелкнула крышкой, как оказалось, тоналки и аккуратными движениями нанесла ее на покрасневшие участки лица. Спустя какое-то время она отпустила его лицо, подняла за руку со стула и отвела к зеркалу у выхода. Юлик был в шоке. От его опухших век не осталось и следа, остались только красные глаза, которые можно было списать на усталость. С неожиданным приливом воодушевления Юлик посмотрел на Дашу, что, улыбаясь уголком рта, принимала его немое восхищение. Её рука поднялась и мягко потрепала Онешко по волосам. Затем со звонком девушка вышла из комнаты. Юлик замер на месте, переваривая то, что случилось, и под конец смущенно улыбнулся, отправляясь следом за ней на уроки. После коронного вмешательства Даши стало на порядок легче. Эта маска, которой она его наградила, спасала получше всяких нейролептиков и душевных разговоров. Онешко уверенно зашел в класс, и хотя колени не переставали дрожать от мысли, что Руслан рядом, Юлик умело игнорировал ее. Гораздо важнее было то, что его не проводили ехидными смешками его одноклассники, как те обычно делали. И удивительнее… Онешко даже подумал, что его просто не заметили или, на крайняк, в этом и был подвох очередного издевательства, но все последующие уроки прошли в спокойствии. В растерянности он покидал последний кабинет, но как всегда спешил удалиться к себе и закрыть дверь на ключ, иначе неприятностей не избежать. Подталкиваемый прохожими со всех сторон, парень протиснулся на четвертый, где почему-то орали дети, которые в такой час должны были находиться на улице. На душе было легче, чем обычно, о чем говорила легкая улыбка на губах, которая обычно не сулит ничего хорошего, когда тебя как футбольный мячик пинают одноклассники, пытаясь выиграть в гонке до столовки. Скрывшись за дверью собственной комнаты и бросив в сторону рюкзак, Юлик повернул замок и глубоко выдохнул, ожидая доёбов со стороны старших классов и одноклассников, но, удивительно, остаток дня он провел, спокойно делая уроки, а потом — читая книги, которые дала ему мама. Только когда солнце оказалось у горизонта, это спокойствие испарилось как ветер. И поспособствовало этому смс от Руслана. Руслан: +7 (902)… Можешь не прятаться. Тебя больше никто не тронет. Юлик уронил ручку на стол, поджимая губы. Так вот в чем дело. Руслан так решил свою вину загладить… Вы: ябыбылсчастливеслибыименнотыменябольшенетрогал— Не хочешь отомстить? — ледяным тоном спросил себя Онешко.
— Нет. Руслан сам себе отомстит. Одиночеством.