Парадокс активной капитуляции

      Гарри подавляет зевок и топает дальше по улице. Его ботинки вдавливаются в тонкий слой снега, который осел на тротуар за ночь, и Гарри поднимает воротник выше, чтобы прикрыть шею.       — Слишком рано, черт возьми, — бормочет он, и его дыхание вырывается клубами пара.       Сьюзен уклончиво хмыкает рядом с ним, хотя Гарри знает, что она спала сегодня так же мало, как и он. Накануне вечером они очень долго торчали на улице, прежде чем поймали-таки беглеца. Темный волшебник решил, что спокойно сдаться — это не про него, так что для них обоих его поимка превратилась в битву — утомительное, но удовлетворительное завершение нескольких месяцев охоты.       К тому времени, как Гарри вернулся домой, чтобы поспать хоть немного, было уже утро. А звонок о том, что они нужны на месте преступления через камин в Хорс-Рест, раздался еще до восхода солнца, и Гарри чувствовал себя так, словно только что коснулся головой подушки.       Раннее утреннее небо над Грейвсендом — туманно-оранжевое, покрытое плотным слоем облаков, грозящих пролиться дождем и превратить то немногое, что осталось от снега, в слякоть. Скрытое за пасмурным небом восходящее солнце не дает никакого тепла, а только слабый свет, который превращает снежный пейзаж в однообразный и унылый серый.       — Должно быть здесь, — говорит Сьюзен и показывает на переулок.       Обычно в Хорс-Рест они перемещаются через камин, а не идут по улицам, но в такое время ни одна из лавок еще не открыта. Они сворачивают в переулок, оглядывают каменные стены и останавливаются, когда натыкаются на старинный рельеф гиппокампа, возвышающегося над океанскими волнами.       Гарри переводит взгляд с одной стороны переулка на другую, но тут редко бывает оживленное движение, а в это время утра здесь стоит мертвая тишина. Сьюзен постукивает палочкой по краю рельефа и произносит:       — Агуаменти.       Вода выплескивается из ее палочки, течет по линиям волн на рельефе, пока, колеблясь и пульсируя, не покрывает все. Резьба оживает, волны перекатываются и разбиваются, а гиппокамп ныряет под них и снова поднимается из воды. Рельеф замирает и становится безжизненным, а камни рядом с ним тают, образуя узкий проход.       Гарри следует за Сьюзен через проход, который закрывается и оставляет их почти в кромешной тьме, если не считать слабого голубого света в конце туннеля. Туннель продолжается некоторое время, и чем дальше они идут, тем более воздух становится холодным и влажным.       На выходе из туннеля открывается вид на широкую улицу. По обеим ее сторонам выстроились всевозможные магические лавки, разделенные посередине широкой полосой несущейся под ними Темзы.       Гарри и Сьюзен пробираются вперед, в речной район, и взгляд Гарри прикипает к единственному человеку, который вышел на улицу в этот час, — пожилому волшебнику, идущему дальше по улице. Он, кажется, не замечает их присутствия, сгорбившись от холода и быстро двигаясь по дороге.       — Кажется, там Хаверинг? — говорит Сьюзен, щурясь на уличные указатели.       — Да, — соглашается Гарри, отводя взгляд от волшебника, чтобы сориентироваться. — Думаю, нам надо на другую сторону.       Сьюзен мычит и ведет их через один из мостов над шумящей рекой на другую сторону улицы. Через минуту ходьбы они находят Хаверинг-стрит и следуют по ней, подходя к безымянной боковой улице, около которой замечают трех волшебников. Судя по темно-синим мантиям, Гарри опознает в них двух офицеров из патруля магического правопорядка и одного штатского.       — Вы появились как раз вовремя, — говорит офицер Брайант, когда они подходят. Гарри хмурится. Он никогда не любил Брайанта и его напарника Питерсона, который стоял сейчас в нескольких футах от них и разговаривал с высоким волшебником, повернутым к ним спиной.       — В такую рань камины закрыты, — сухо замечает Сьюзен. Они ей тоже никогда особенно не нравились, и Гарри знает, что в это морозное январское утро ей не больше, чем ему, хочется иметь с ними дело. — Нам сказали, что тут труп, — говорит она, переходя прямо к делу.       — Вон там, внизу. — Брайант тычет большим пальцем за плечо, вероятно, в переулок позади себя. — Вторую жертву, Чарльза Гудвина, мы отправили в госпиталь Святого Мунго. Питерсон разговаривает с нашим свидетелем.       Гарри, прищурившись, смотрит на Брайанта, потом мимо него на волшебника, разговаривающего с Питерсоном. Руки его оборонительно скрещены, и он почти прижат к зданию. Питерсон наклоняется к нему все ближе с жестким выражением лица и говорит что-то недружелюбным тоном, который неимоверно раздражает Гарри.       Брайант поворачивается и идет к своему напарнику. Гарри и Сьюзен следуют за ним, к Питерсону и свидетелю. У того почти белые, светлые волосы, которые напоминают Гарри…       — Малфой? — выпаливает Гарри, когда волшебник поворачивается и смотрит ему прямо в глаза так, что он чуть не спотыкается на ровном месте.       — Поттер, — выдыхает Малфой, выглядя таким же удивленным, как и Гарри. Его губы приоткрываются, и он смотрит на Гарри широко раскрытыми глазами, затем взгляд серых глаз устремляется на Сьюзен, и Малфой снова обретает самообладание. — Боунс. — Он приветствует ее коротким кивком, и она отвечает тем же.       Прошло много лет с тех пор, как Гарри в последний раз видел Малфоя. Так что он бегло оглядывает его, отмечая, насколько повзрослели черты его лица — все такие же резкие, но менее карикатурные. Его светлые волосы немного длиннее, чем Гарри помнит, разделены пробором сбоку и естественно развеваются влево, что выглядит чересчур натуральным, чтобы действительно быть таким. Нос и щеки Малфоя раскраснелись от холода, а ладони крепко сжаты под мышками. Он закутан в кремовый шерстяной шарф и плотную черную зимнюю мантию, которая ниспадает с широких плеч и струится по худощавому телу.       Сьюзен, похоже, тоже оценивает Малфоя, и когда Гарри переводит на нее взгляд, она поднимает глаза. Они многозначительно переглядываются. Годы совместной работы создали между ними тонко настроенное понимание друг друга — они думают и действуют в тандеме.       — Дальше мы сами разберемся. Пришлите отчет к концу дня, — Гарри отпускает офицеров. Обычно должно говорить еще «Пожалуйста», но не сегодня и не для Питерсона или Брайанта.       Питерсон раздраженно цокает языком, но закрывает блокнот и засовывает его вместе с пером в один из мешочков, висящих на поясе.       — И нам нужны все собранные вами улики, — добавляет Сьюзен. Брайант не выглядит довольным этим, но достает из своей мантии флакон с этикеткой и палочку и протягивает их Гарри.       — Палочка принадлежала мертвому мужчине, — ворчит Брайант, и оба офицера поворачиваются, чтобы уйти.       — Авроры, — бормочет Питерсон презрительно, но достаточно громко, чтобы Гарри и Сьюзен услышали. Треск их аппарации эхом разносится по пустой, заснеженной улице.       Гарри снова обращает внимание на Малфоя и замечает, как напряжение покидает его позу. Малфой с любопытством разглядывает Сьюзен, но, когда Гарри к нему обращается, взгляд тут же падает на него.       — Не знал, что ты вернулся, — замечает Гарри, засовывая руки в карманы, чтобы согреть их.       — Мне следовало сделать объявление в газетах? — раздраженно бросает Малфой и еще крепче прижимает руки к груди.       Гарри качает головой и спокойно отвечает:       — Просто удивлен увидеть тебя здесь.       — Ну, вот он я, — нетерпеливо произносит Малфой. — Те офицеры уже взяли у меня показания. Я могу идти? Мне уже порядком надоело стоять на холоде и повторять одно и то же.       — Пока нет, — отвечает Сьюзен. — Мы бы предпочли услышать от тебя, что произошло. Ты был свидетелем этого события?       Малфой переводит взгляд на Сьюзен и коротко вдыхает через нос.       — Нет, не был. Я шел по улице и заметил какое-то движение в переулке. Чарльз еле волочил ноги-       — Чарльз? — спрашивает Сьюзен.       — Ну… жертва. Тот, что живой, — уточняет Малфой, переводя взгляд со Сьюзен на Гарри.       Гарри кивает и предлагает ему продолжить.       — Он шел сам?       — Да, волочился из переулка.       — Он был ранен? — уточняет Гарри.       — Нет. Не знаю, не то чтобы я мог его разглядеть. Он калека, потерял протез ноги в потасовке, — резко объясняет Малфой. — Он увидел меня и позвал на помощь. Когда я увидел тело, то отправил вам вызов, а потом появились эти два болвана… простите, два офицера. Это все, что я знаю.       — И больше ты ничего не видел?       — Нет, только то, о чем рассказал, — отвечает Малфой. — Теперь я могу идти?       Гарри бросает взгляд на Сьюзен, и та слегка качает головой. Он поджимает губы, но понимает, что она права — они не могут отпустить Малфоя, не допросив его более тщательно.       — Было бы лучше, если бы мы могли получить от тебя официальные свидетельские показания прямо сейчас, пока все свежо в памяти, — объясняет Гарри. Малфой открывает рот, чтобы возразить, но Гарри надавливает: — Я знаю, что ты застрял здесь на холоде, но если ты дашь нам минутку, то мы сможем поговорить в Министерстве за чашкой горячего чая, хорошо?       Малфой настороженно смотрит, переводя взгляд с Гарри на Сьюзен, а затем отвечает:       — Но только побыстрее, ладно?       — Конечно, Малфой, — говорит Гарри с веселой улыбкой.       Гарри и Сьюзен проходят мимо Малфоя в переулок. Там они натыкаются на Дэнниса, который фотографирует место преступления. Тот отрывается от камеры и улыбается, увидев Гарри.       — Привет, Гарри, — здоровается он.       — Привет, Дэннис, — говорит Гарри с более сдержанной улыбкой. — Ты закончил здесь?       Дэннис оглядывает место преступления и кивает.       — Думаю, да.       — Отлично, пришли нам фотографии, как только закончишь их обрабатывать, — просит он.       Дэннис колеблется, переводя взгляд с Гарри на Сьюзен, потом кивает и аппарирует.       Гарри смотрит дальше по улочке на мужское тело, скрюченное и лежащее лицом вверх на асфальте, затем оглядывает переулок и его окрестности, в то время как Сьюзен движется вперед, чтобы осмотреть труп поближе.       На улице по-прежнему нет ни души, все туманно-голубое от снега и тусклого света с затянутого тучами неба. Взгляд опускается вниз и провожает следы на снегу, выделяя четверку, которая начинается с противоположной стороны выше по улице и заходит в переулок. Выглядит так, будто эти следы начались у здания на углу улицы с ярко-розовой вывеской «Песнь Сирены», и Гарри принимает их за принадлежащие жертвам.       Как и сказал Малфой, на снегу видна и длинная примятая дорожка — выглядит так, будто кто-то тащился по снегу. Еще три пары следов проходят через место преступления, вероятно, полицейских и Дэнниса, хотя снег наиболее потревожен и трудно читаем в области вокруг тела. Последняя цепочка следов идет с другой стороны улицы длинным, бегущим шагом — это, должно быть, Малфой.       Сьюзен стоит рядом с телом, выводя над ним палочкой обычные судебно-медицинские заклинания. Гарри отмечает, что жертва — худой белый брюнет лет тридцати с небольшим. Его одежда дешевая и поношенная, а черты лица обветрены так, что создается впечатление, будто он прожил тяжелую жизнь. По страдальческому выражению, застывшему на лице, и тому, как конечности скручены внутрь, о причине смерти легко догадаться и без криминалистических чар.       Гарри чувствует присутствие Малфоя позади себя и оглядывается через плечо, чтобы и правда найти его, смотрящего на тело с пустым выражением лица. Его кадык дергается вверх-вниз, взгляд серых глаз скользит по самому Гарри, и рот на мгновение сжимается в тонкую линию.       — Его пытали Круциатусом, — тихо говорит Малфой, коротко кивая в сторону тела. — Замучили до смерти.       Сьюзен отрывается от работы и подозрительно смотрит на Малфоя.       — Мне показалось, ты сказал, что не видел, что произошло.       — Я и не видел, — огрызается Малфой, защищаясь. Он бросает еще один взгляд на Гарри и хмурится. — Такую смерть ни с чем не спутаешь. Не из того, что легко забыть.       Сьюзен не выглядит довольной его ответом, но это правда, и Гарри не удивлен, что это что-то знакомое Малфою.       Он идет дальше по переулку, а Сьюзен продолжает осматривать труп. На поврежденной части одной из стен видны следы ожогов, и Гарри осматривает ее, а потом вытаскивает палочку. Направляет ее на поврежденное место и бросает:       — Приори Инкантатем.       Метка сначала светится слабым оранжевым светом, который затем смещается и вздымается наружу взрывом — скорее всего, Конфринго. Свечение тянется от стены, как хвост, показывая траекторию заклинания, которое исходит от их мертвой жертвы.       Земля рядом с ним покрыта сотнями древесных обломков, и Гарри приседает на корточки, чтобы получше рассмотреть. Достает из кармана мантии пузырек с вещественными доказательствами, который ему отдал Брайант. В нем есть несколько древесных осколков и надпись: «неопознанное дерево рядом с мертвой жертвой». Гарри, прищурившись, разглядывает их, потом снова убирает пузырек, чтобы посмотреть внимательно позже. Он бросает взгляд на Сьюзен, которая все еще осматривает труп.       Тело светится болезненно-желтым от Приори Инкантатем Сьюзен, цвет, кажется, сочится и даже пузырится, подтверждая, что жертва была подвергнута Круциатусу. Цепочка желтых завитков вьется из ореола света туда, где стоит Гарри.       Гарри хмурится и что-то мычит, глядя вниз, на следы жертвы, которая волочилась из переулка. Они начинаются как раз там, откуда наколдовали Круциатус.       — Наша вторая жертва? — говорит Гарри, и Сьюзен кивает.       — Он был под Империо, — произносит Малфой от входа в переулок, нахмурившись и скрестив руки на груди.       Сьюзен смотрит на Малфоя, потом снова на Гарри и говорит:       — Как и другие.       — Только не совсем, — говорит Гарри, кивая на тело. — Никаких трупов во время других ограблений.       — Может быть, он становится рискованнее?       Сьюзен задумчиво смотрит на тело, потом на место преступления.       — Надо было узнать всю историю, прежде чем отправлять Брайанта и Питерсона.       — Я бы предпочел прочитать это в их отчете, чем разговаривать с ними перед утренним кофе, — бормочет Гарри, а Сьюзен фыркает и качает головой, но вполне себе соглашается с ним.       Он отмахивается от эха заклинаний Делетриусом и идет к телу, приседая на корточки, чтобы порыться в карманах одежды жертвы. Сьюзен наблюдает и, когда Гарри так и остается с пустыми руками, качает головой.       — Значит, ограбили? На нем ничего нет, никаких украшений, даже захудалого кната, как и у других, — говорит Сьюзен, и Гарри кивает. — У Брайанта и Питерсона не было его личных вещей?       Гарри качает головой и жестом указывает на жертву.       — Его мантия распахнута. В такую погоду он бы застегнулся на все пуговицы.       — Это могли сделать полицейские, когда обыскивали его.       — Может быть, — соглашается Гарри. Он снова поворачивается к Малфою и спрашивает: — Его одежда была такой, когда ты его нашел?       Малфой моргает и переводит взгляд с Гарри на тело.       — Я… я не знаю, может быть? Думаю, да.       Сьюзен хмурится, а Гарри задумчиво мычит, глядя на тело.       — Ну, мы проверим по фотографиям, — решает он. — В котором часу пошел снег? Ты помнишь?       — Хм, около четырех? — задумчиво отвечает Сьюзен, наморщив лоб. — Вообще, в половине. Начался сразу, как мы вышли из офиса.       — Да, — говорит Гарри, медленно кивая. Это звучит как правда. — Его мантия промокла, так что они были на улице, когда шел снег. После четырёх и до рассвета. Похоже, они пришли из стриптиз-клуба дальше по улице, может быть, они ушли перед закрытием?       Сьюзен согласно кивает.       — Пахнет так, будто он пил. Давай посмотрим.       Гарри и Сьюзен встают и выходят из переулка, следуя по двум дорожкам следов вниз по улице ко входу в стрип-клуб.       — Следы довольно четкие, должно быть, снег шел еще недолго после того, как они ушли, — комментирует Сьюзен.       Гарри смотрит на вывеску рядом с дверью, на которой написаны часы работы.       — Открывается в девять, закрывается в шесть утра.       Он пытается открыть дверь, но она заперта, как и ожидалось, и внутри нет света. Им придется вернуться позже, чтобы допросить сотрудников.       Когда они возвращаются в переулок, Малфой все еще стоит там, скрестив руки на груди и выглядя еще более раздраженным, чем когда-либо. Гарри смотрит на Сьюзен и встречается с ней взглядом. Та хмуро смотрит в ответ, и Гарри поднимает бровь. Она фыркает и закатывает глаза.       — Я брал последний, — напоминает ей Гарри. Ни один из них не любит доставлять тела в морг, поэтому они решили, что это обязанность будет переходить между ними по очереди.       — Да-да, — бормочет Сьюзен. — В любом случае, иметь дело с коронером предпочтительнее, чем с Малфоем.       Гарри фыркает от смеха, и они направляются обратно к Малфою и месту преступления. Прежде чем они доходят туда, Сьюзен просит:       — Не начинай без меня.       Гарри кивает, и она входит в переулок, вытаскивая палочку и призывая мешок, чтобы завернуть в него труп. Она хватается за ручку мешка и аппарирует с громким треском, который эхом разносится по улочке.       Как только она уходит, Гарри ставит защиту вокруг места преступления и наколдовывает предупреждающий знак у входа в переулок, чтобы не пускать людей.       — Ты закончил? — нетерпеливо спрашивает Малфой. — Или собираешься сходить на пип-шоу*, пока мы здесь? — Он кивает подбородком в сторону стрип-клуба.       — Нет, я вернусь за этим позже, — сухо шутит он, и Малфой закатывает глаза так сильно, что Гарри удивляется, как ему не становится больно. Теплое чувство ностальгии закручивается в груди от этого, и Гарри ненадолго возвращается назад на восьмой курс Хогвартса, когда он очень часто намеренно говорил что-нибудь непочтительное, чтобы получить эту реакцию от Малфоя.       Гарри задается вопросом, видна ли эта ностальгия по выражению его лица, потому что напряженные линии лица Малфоя смягчаются, когда он смотрит на него.       — Вместе? — спрашивает Гарри и протягивает руку.       Малфой смотрит на него сверху вниз и хмурится, но потом кладет ладонь на предплечье Гарри и разрешает:       — Ладно.       Гарри проводит рукой по бедру и достает из набедренной кобуры волшебную палочку. Он четко представляет себе пункт аппарации в Министерстве и перемещается туда.       Знакомое, напряженное, почти невыносимое ощущение аппарации длится всего несколько секунд, и Гарри чувствует, как почти сливается с Малфоем в месте соприкосновения, прежде чем они появляются в одной из точек аппарации в Министерстве. Будка немного тесновата для совместной аппарации двух взрослых волшебников, и Малфой натыкается на плечо Гарри, толкаясь.       — Извини, — бормочет он.       Дверь в будку открывается, но Гарри останавливает Малфоя, схватив за запястье, когда тот пытается пройти мимо.       — Тебе нужен пропуск посетителя, — говорит он и показывает на кнопку рядом с дверью.       Малфой раздраженно цокает, но нажимает на кнопку, и кабинка наполняется электронным женским голосом.       — Добро пожаловать в Министерство Магии. Пожалуйста, назовите свое имя и цель вашего визита.       — Драко Малфой, — говорит Малфой, колеблясь и глядя на Гарри, прежде чем заканчивает, — дача свидетельских показаний.       — Спасибо, Гость, — отвечает монотонный голос. — Пожалуйста, возьмите значок и прикрепите его к своей одежде.       Значок выпадает в распределитель с металлическим лязгом. Малфой поднимает его и некоторое время возится, цепляя на мантию. Как только он заканчивает, Гарри выходит из будки и направляется в Атриум. Малфой делает несколько быстрых шагов, чтобы догнать его. По обе стороны от них вспыхивают камины, а ведьмы и волшебники начинают появляться на работе.       Пока Малфой шагает рядом с ним, Гарри бросает на него любопытный взгляд. Наблюдает, как серые глаза блуждают по Атриуму Министерства, останавливаясь на новом фонтане, который заменил статую «Магия — сила» после войны. Фонтан представляет собой волшебника, волшебницу, гоблина, домашнего эльфа и кентавра, стоящих в кольце спина к спине и защищающих пару маглов в центре. Он был установлен как символ единения магических существ, стоящих на равных и защищающих маглов. Гарри задается вопросом, впервые ли Малфой видит его — первый ли это раз, когда он появился в Министерстве после судебных разбирательств.       Малфой задумчиво хмурит брови, а потом отводит взгляд и смотрит в дальний конец Атриума на контрольно-пропускной пункт, к которому они направляются.       — Мне придется забрать твою палочку, пока ты тут, — предупреждает его Гарри. Малфой смотрит ему в глаза, и в уголках его рта собираются недовольные морщинки. — Стандартный протокол.       Выражение лица Малфоя довольно расчетливое.       — И я так понимаю, ты будешь проверять ее на наличие каких-либо недавно наколдованных Непростительных? Например, Круциатуса? Или Империуса? — спрашивает он. — Даже несмотря на то, что именно я сообщил о преступлении?       — Даже так, — кивает Гарри. — Тебя нашли рядом с жертвой, убитой темным проклятием. Ты же знаешь, что мы должны. Это-       — Стандартный протокол, знаю, — обрывает его Малфой.       Когда они приближаются к контрольно-пропускному пункту, скучающий офицер Службы безопасности перестает сутулиться на своем стуле и приветствует Гарри дружелюбной улыбкой.       — Доброе утро, аврор Поттер.       Гарри шарит глазами в поисках бейджа с ее именем и находит его прежде, чем пауза становится неловкой.       — Доброе утро, Саманта.       — Сопровождаете посетителя? — спрашивает она, переводя взгляд на Малфоя.       Гарри кивает, потом смотрит на Малфоя и дергает подбородком. Малфой подходит к ведьме из Службы безопасности, и она проводит тонким золотым прутом спереди и позади него. Закончив, откладывает детектор темных сил в сторону.       — Палочку, пожалуйста, — вежливо просит она.       Малфой достает из-за пазухи палочку и протягивает ей. Гарри замечает момент, когда Саманта читает имя на бейдже посетителя Малфоя. Выражение ее лица меняется с открытого на недоверчивое, а взгляд падает на руку Малфоя. Она смотрит не на палочку, которую тот держит в левой руке, а на его прикрытое предплечье. Все это происходит за мгновение, а затем Саманта берет палочку Малфоя и устанавливает ее на измерительный прибор для палочек, который выглядит как серебряная чаша весов на вершине маленькой деревянной коробки. Коробка жужжит и вибрирует, затем из тонкой щели около дна выскальзывает листок бумаги.       — Двенадцать с половиной дюймов, Карликовый Бук, сердцевина из змеиного рога, и она действует уже пять лет? — спрашивает Саманта.       Гарри удивленно смотрит на Малфоя, но тот не обращает на него внимания.       — Верно, — отвечает он, вызывающе глядя ей в глаза.       Ведьма Службы безопасности смотрит на Гарри, и тот говорит:       — Я возьму его палочку с собой.       Она кивает и протягивает ему палочку, а затем насаживает идентификационный листок с информацией о палочке на медный шип на своем столе.       Выражение лица Малфоя такое же возвышенное и беззаботное, какое он надевал, прогуливаясь по коридорам Хогвартса на восьмом курсе. Гарри осторожно прячет палочку Малфоя в один из своих мешочков с вещественными доказательствами, кивает, и они направляются к лифту.       — Ты больше не пользуешься палочкой из боярышника? — с любопытством спрашивает Гарри.       — Нет, — коротко отвечает Малфой. Гарри смотрит на него с очевидным вопросом, написанным на лице, пока Малфой не сдается и не объясняет: — Она мне больше не подходит.       Гарри как-то неопределенно мычит. Пока они ждут лифта, он позволяет своим глазам снова пробежаться по фигуре Малфоя и заметить, насколько он вырос из мальчика, которого Гарри когда-то знал. Поездка до Департамента магического правопорядка проходит в молчании.       Гарри небрежно обменивается приветствиями со своими коллегами, проходя через Департамент и направляясь в комнаты для допросов в дальнем конце. Малфой, похоже, игнорирует множество пар глаз, уставившихся на него, и идет рядом с Гарри, властно задрав нос.       — Устраивайся поудобнее, я сейчас принесу тебе чай, — говорит Гарри, заводя его в комнату для допросов номер три. — Какой тебе нравится?       Малфой с презрением смотрит на дешевые неудобные стулья.       — У тебя есть Маття?       Гарри мгновение молчит, задумываясь и пытаясь представить себе абсолютную мешанину чаев, набитую в буфете комнаты отдыха.       — Наверное, нет, — наконец отвечает он.       — Тогда Ройбуш? — спрашивает Малфой, и Гарри кивает. — Без сахара, с молоком.       — Конечно, — говорит он и оставляет Малфоя в комнате для допросов, закрывая за собой дверь. Вместо комнаты отдыха Гарри направляется в Аврорат, а оттуда — в свой и Сьюзен кабинет. Он вешает плащ, затем проверяет почтовый ящик на предмет отчета Питерсона и Брайанта и не удивляется, когда не находит его. Бросает взгляд на несколько сообщений в почте, но там нет ничего слишком срочного.       Гарри падает в свое рабочее кресло и откидывается на спинку. Поправляет очки и трет глаза, потом лицо. Щетина царапает ладони, и только тогда он понимает, что забыл побриться в утренней спешке. Теперь, подумав об этом, Гарри понимает, что вчера он тоже не брился.       Громко зевая, он вытягивает руки вверх, затем сцепляет пальцы и кладет ладони на затылок. Закрывает глаза и начинает расслабляться, позволяя мыслям блуждать по делу и Малфою, пока ждет возвращения Сьюзен из морга. Гарри не может перестать думать о том, насколько странно увидеть Малфоя сейчас, после стольких лет без всяких контактов, да еще и на месте преступления.       Это странно. Все это очень странно, правда. Похоже, это еще одно убийство в череде ограблений, которые они со Сьюзен расследуют последние три месяца, но в то же время это совсем другое дело. И присутствие Малфоя не просто странно, а подозрительно. Гарри знает, что именно об этом думает Сьюзен, а также Питерсон и Брайант. И все же его раздражает мысль о том, что Малфой поступил правильно, сообщив о преступлении, а его обвинили из-за ошибок прошлого.       Внезапное возвращение Малфоя в Англию — это не то, чего Гарри ожидал, особенно после его таинственного исчезновения на восьмом курсе. Он, кажется, в хорошей форме, но Гарри не может остановить поток вопросов, главный из которых — где был Малфой последние восемь лет, и что он делал?       Дверь в их кабинет с грохотом распахивается, и Гарри приоткрывает глаз, чтобы посмотреть, как Сьюзен врывается внутрь. Она срывает с себя плащ и бросает его на вешалку, сверкая глазами. Прошло по меньшей мере тридцать минут с тех пор, как Сьюзен ушла с телом, и Гарри знает, что большую часть этого времени она провела в беседе с их чересчур болтливым коронером, пытаясь убежать от него.       — Ну наконец-то! — рявкает она, поворачиваясь лицом к Гарри и в отчаянии всплескивая руками. — Я точно принесу ему чертова жмыра!       — Угу, — скептически подтверждает Гарри, борясь с улыбкой. Он давно потерял счет тому, сколько раз она уже угрожала этим.       — На этот раз я по-настоящему это сделаю! Это будет… это будет поздний Рождественский подарок, — говорит она, решительно хмурясь.       — Разве он не мусульманин? — спрашивает Гарри, опуская руки и садясь в кресле ровно.       — Хорошо, тогда на Ид**, — нетерпеливо говорит она.       — Думаю, ты и это уже пропустила.       Сьюзен раздраженно стонет и в раздражении смотрит в потолок.       — Ну, тогда это будет жмыр «Если мне придется выслушать еще одно слово об аутолизе, меня вырвет».       — Наверно, ему там одиноко, — говорит Гарри.       — Поэтому и жмыр. Может быть, если бы у него была компания, он не стал бы все время болтать без умолку, — предполагает Сьюзен. — Если бы он не был таким хорошим парнем, я бы просто сказала ему, чтобы он заткнул свой рот носком.       — Но эти щенячьи глаза. — Гарри слишком хорошо знает, как легко их возбудимый и экстравертный коронер может втянуть человека в долгий разговор, в котором тот никогда не хотел участвовать.       — Эти щенячьи глаза, — соглашается Сьюзен с понимающим кивком. Она кладет руки на бедра, глубоко вдыхает и выдыхает. Через мгновение переводит взгляд на Гарри и хмурится. — Малфой совсем не такой, как я ожидала.       — Я тоже, — говорит Гарри, качая головой.       Сьюзен секунду молчит, потом спрашивает:       — Кофе?       — Кофе. — Гарри встает и идет за ней в комнату отдыха. К счастью, кто-то уже поставил чайник, и вскоре Гарри, наконец, делает первый глоток своего утреннего кофе. Сьюзен, похоже, тоже вздыхает с облегчением, получив столь необходимую дозу кофеина.       Опустошив чашку, Гарри проверяет чайник и обнаруживает, что тот уже наполнен горячей водой. Роется в чайном шкафчике, находит коробку Ройбуша и готовит Малфою чашку.       Сьюзен следует за Гарри в комнату для допросов номер три, и, как только они входят, Малфой вскидывает голову и крайне раздраженно смотрит на них.       — Это заняло у тебя так много времени, — ворчит он, принимая от Гарри чай и нерешительно отпивая его.       — Нормально? — спрашивает Гарри.       Малфой хмурится, но отвечает:       — Мы можем уже покончить с этим?       — Тебе нужно где-то быть? — спрашивает Сьюзен и садится за стол напротив Малфоя. Она достает свиток пергамента и перо.       — А разве не всем нам? — спрашивает Малфой, приподняв бровь.       Сьюзен откидывается на спинку стула и не отвечает. Гарри отступает от стола, скрещивает руки на груди и прислоняется к стене, позволяя ей вести беседу.       Малфой переводит взгляд с одного на другого и фыркает:       — У меня много работы.       — Где ты работаешь? — спрашивает Сьюзен, разглаживая пергамент на столе и приставляя к нему кончик самопишущего пера, готовая делать заметки.       — У меня своя мастерская, — говорит Малфой, откидываясь назад и скрещивая руки на груди. — Это имеет отношение к делу?       — Мы просто хотим знать, что случилось, — успокаивающе говорит Гарри.       Взгляд Малфоя скользит по нему, и он хмурится.       — Тогда спроси меня, что случилось.       — Хорошо, тогда расскажи нам об этом, — предлагает Сьюзен.       Малфой снова смотрит на Сьюзен.       — Как я уже говорил, я шел по улице и увидел, как одна из ваших жертв, та, что еще дышит, выползла из переулка.       — В котором часу это было? — спрашивает она.       — Было темно, — сначала отвечает Малфой, потом задумывается. — Примерно в половине восьмого.       — Ладно, продолжай, — кивает она.       Малфой протягивает руку, чтобы взять свой чай, и делает глоток, а потом продолжает.       — Итак, волшебник выполз из переулка, заметил меня и начинал звать на помощь. Я подбежал к нему и спросил… что-то. Не знаю. Что случилось? Вы ранены? И все такое прочее. Он сказал, что его заколдовали Империусом, а его другу нужна помощь. Он не знал, жив его друг или мертв. Так что я пошел проверить, как он, и…       Малфой замолкает, и выражение его лица становится отстраненным. Гарри отмечает, что тон его голоса и руки спокойны, так что это первый внешний признак того, что все произошедшее действительно его беспокоит.       Малфой сглатывает и продолжает:       — Он определенно был мертв.       — Ты проверил? — уточняет Сьюзен.       — Нет, — говорит Малфой и коротко качает головой. — Нет. Это было очевидно. Его… его положение и неподвижность. Было ясно, что он уже мертв. Я отступил назад, проверяя Чарльза — того, кто выжил. Он лежал на снегу и плакал. Я хотел помочь ему подняться, но он сказал, что его протез сломался в потасовке.       — Он сказал что-нибудь еще? — спрашивает Сьюзен.       — Да, — говорит Малфой и кивает, переводя взгляд с нее на Гарри. — Он сказал, что убил своего друга. Вот тогда-то я и отправил вам вызов.       — А потом, насколько ты помнишь, он что-нибудь говорил?       — Конечно, он бормотал всякие глупости — о, Мерлин, что я наделал? я не хотел этого; я не контролировал себя; почему он сопротивлялся? Он сказал, что тот, кто наложил на него Империус, хотел забрать все их деньги и ценности. Он сказал, что в тот вечер они крупно выиграли в азартных играх, так что у них было много денег.       Сьюзен и Гарри обмениваются короткими взглядами.       — И его друг оказал сопротивление, когда он попытался забрать их? — уточняет она.       Малфой пожимает плечами.       — Я тоже так думаю. Но, как было на самом деле, не знаю. Так он сказал.       — Что-нибудь еще?       — Например, что? — нетерпеливо стреляет в нее в ответ Малфой.       — Он сказал или сделал что-нибудь еще? Ты сделал что-нибудь еще? — ровным голосом отвечает она.       — Не знаю, он все время повторял одно и то же. Я просто сидел с ним, пока не приехали офицеры, — говорит Малфой. Он замолкает ненадолго, потом добавляет: — Кажется, я вылечил у него шишку на голове. Он сказал, что упал и даже потерял сознание от удара.       Сьюзен что-то мычит, показывая, что она его услышала, и делает пометки на своем пергаменте. Закончив, смотрит на Малфоя и говорит:       — Хорошо, ты говоришь, что нашел их на рассвете…       — До рассвета, в семь тридцать, — поправляет ее Малфой.       — Хорошо, до рассвета, — говорит она, делая пометку на бумаге.       — Ты был через дорогу от них? — спрашивает Гарри, проходя вперед и садясь за стол рядом со Сьюзен.       Малфой наблюдает за ним, нахмурив брови, и отвечает:       — Да.       — Ты не слышал никаких криков или чего-нибудь, что указало бы на то, что происходило до этого? — спрашивает Гарри.       Малфой переводит взгляд со Сьюзен на Гарри и качает головой.       — Нет, я ничего не слышал.       — Но ты, должно быть, был поблизости, когда это случилось, — говорит Гарри. — Ты был в одном из магазинов?       — Нет, я не был ни в одном из магазинов.       — Потому что все они были закрыты в то время, — соглашается Гарри с кивком. — Если только ты тоже не шел из стрип-клуба?       У Малфоя открывается рот, и он потрясенно смотрит на Гарри. Гарри приподнимает бровь, как бы говоря: «Ну?»       — Я не знаю, на что ты намекаешь, но я совершенно точно не был ни в этом месте, ни в любом другом подобном заведении, — выпаливает Малфой, его тон и выражение лица откровенно оскорбленные, и все, что Гарри читает по нему, — искреннее. — И ты чертовски хорошо знаешь, что я бы туда не пошел.       — Это еще почему? — вскидывается Сьюзен, бросая на Гарри любопытный взгляд.       — Потому что я гей, Боунс. Спроси своего напарника, он знает.       Сьюзен вопросительно наклоняет голову, но Гарри отмахивается — он объяснит позже.       — Успокойся, Малфой, я ничего не хочу сказать. Ты умный человек и знаешь, как это выглядит. Мы пытаемся понять, что именно произошло.       — Я же сказал тебе, что произошло, — огрызается Малфой.       — Я знаю, и мы ценим твое сотрудничество, которое помогает нам разобраться в этом, — говорит Гарри спокойным и дружелюбным тоном. — Я просто хочу знать, что ты там делал.       — Я решил прогуляться, — говорит Малфой.       — Прогуляться? — спрашивает Сьюзен, ее рука на мгновение замирает над пергаментом.       — Да, прогуляться, — раздраженно повторяет Малфой. — Я люблю гулять по утрам. Разве это преступление? Вы собираетесь арестовать меня за это?       — Нет, — говорит Гарри. — Просто это странное место для прогулки. Не очень хорошая часть города. Эта улица известна только своей ночной жизнью.       — Ну, я этого не знал, — оправдывается Малфой, скрещивая руки на груди. — Я просто исследовал окрестности.       — Исследовал? Ты с ними не знаком? — спрашивает Гарри.       — Нет.       — Но ты остановился неподалеку?       — Да, — коротко отвечает Малфой. — У меня дом недалеко от реки, на окраине города.       — Как долго ты там живешь? — давит Гарри.       Малфой бросает взгляд на пергамент, на котором Сьюзен что-то записывает, потом снова смотрит на Гарри и говорит:       — Около шести недель.       — И ты переехал из…?       Малфой бросает на Гарри раздраженный взгляд, подается вперед и протягивает руку ладонью вверх.       — Это действительно важно?       Сьюзен поднимает глаза от своего пергамента и говорит:       — Все важно, Малфой. Если так угодно.       Он смотрит на нее и вздыхает, проводя языком по нижней губе.       — Из Франции, — и, наконец, отвечает.       Это тот же самый неопределенный ответ, который он дал Гарри после того, как покинул Хогвартс, и Гарри так же разочарован, как и тогда.       — Почему ты вернулся в Англию?       Взгляд Малфоя возвращается к Гарри, и он говорит:       — Потому что я подумал, что пришло время. Потому что я подумал, что смогу снова ходить по улицам, не подвергаясь остракизму, брани или несправедливым обвинениям в преступлениях, которых я не совершал. — С каждой секундой его тон становится все более горячечным, и он смотрит на Гарри с чистой праведной яростью.       Гарри умиротворяюще поднимает руки.       — Мы тебя ни в чем не обвиняем, Малфой. Мы просто пытаемся получить факты.       — Какие факты? — выплевывает Малфой. — Я уже рассказал вам все, что знаю. Несколько раз. А теперь вы просто выуживаете все, что можно.       — Мы делаем то же самое со всеми, кто связан с использованием Непростительных. Особенно с убийствами, — объясняет Гарри. — Я знаю, ты понимаешь, почему мы должны выяснить все возможные детали. Твоя честность теперь будет иметь большое значение для очищения твоего имени.       — Я не знал, что мне нужно очистить свое имя, — говорит Малфой, качая головой. — Но я должен был догадаться в тот момент, когда отправил вызов в Министерство, что вы попытаетесь повесить это на меня. Раз змея, значит, всегда змея, верно? Ну что ж, я не поеду в Азкабан за то, чего не совершал.       — Мы знаем, — говорит Гарри, сохраняя спокойный и ровный тон даже перед гневом Малфоя. — Мы просто пытаемся понять, что произошло, и ты наш единственный свидетель — единственный человек, который может помочь нам разобраться в этом. Пожалуйста, Малфой.       Малфой долго наблюдает за Гарри, хмуря брови и оценивая его острым взглядом. Наконец, коротко выдыхает через нос и машет рукой в знак согласия.       — Ладно, просто… давайте покончим с этим. Что вы хотите знать?       — Ты знаешь кого-нибудь из жертв? — Сьюзен снова вступает в допрос.       — Нет, — коротко отвечает Малфой.       — Ты никогда не встречался с ними раньше? — вторит Гарри.       — Нет, — повторяет Малфой более твердо.       — Итак, ты гулял сегодня утром, когда нашел их, — подсказывает ему Сьюзен.       — Да, я решил прогуляться…       — С какой стороны ты пришел? — вмешивается Гарри, и Малфой бросает на него свирепый взгляд.       — С восточной стороны, — говорит он, и Сьюзен записывает. — Я шел по улице, направляясь на запад. Я увидел, как один из них выполз из переулка, зовя на помощь.       — В котором часу это было? — спрашивает Сьюзен.       — Около семи тридцати утра, еще до рассвета, — снова говорит Малфой, его тон напряжен от нетерпения. — Я побежал на помощь. Тот, что в переулке, был уже мертв. Калека был в отчаянии. Я помог ему подняться, успокоил, залечил шишку на голове и вызвал офицеров. Это все.       На мгновение в комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь царапаньем пера Сьюзен по пергаменту, а затем она останавливается и смотрит на Малфоя.       — И это было твое последнее заклинание?       — Да, — говорит Малфой и кивает.       Сьюзен смотрит на Гарри, и он тянется под мантию, чтобы достать палочку Малфоя из сумки с вещественными доказательствами.       — И мы можем проверить твою палочку и убедиться, что это последнее заклинание, которое ты использовал? — спрашивает она после того, как Гарри вынимает палочку, о которой идет речь.       — Конечно, — протягивает Малфой и великодушно машет рукой.       Гарри вытаскивает свою палочку из набедренной кобуры и касается ее кончиком палочки Малфоя.       — Приори Инкантатем, — четко произносит он и медленно отводит свою палочку от палочки Малфоя, вытягивая последнее заклинание.       Нить зеленой магии тянется от палочки Малфоя, отсоединяется от палочки Гарри и растекается, образуя выпуклую чашу. Она переходит в более насыщенный, голубовато-зеленый, почти аквамариновый оттенок, принимая форму человеческого лба с большой шишкой на нем. Магия переливается и касается шишки, которая сжимается и полностью исчезает.       — Делетриус, — бормочет Гарри и сметает призрак последнего заклинания Малфоя.       — Довольны? — спрашивает Малфой, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Его взгляд мечется туда-сюда между ними.       Гарри и Сьюзен смотрят друг на друга, чтобы убедиться, что оба закончили.       Сьюзен поворачивается к Малфою и говорит:       — Не мог бы ты предоставить свою память в качестве доказательства, чтобы помочь в нашем расследовании?       Брови Малфоя взлетают вверх, и он смотрит между ними, как будто испуганный этим вопросом.       — Серьезно? — спрашивает он. — После того, как вы уже допросили меня?       — Это было бы полезно, — говорит Гарри. — Если только тебе нечего скрывать.       Малфой прищуривается, глядя на Гарри, его губы подергиваются, как будто он хочет скривить их в усмешке, но борется с этим желанием.       — Отлично, — говорит он и выжидающе протягивает руку.       Гарри достает из сумки пустой флакон и протягивает его Малфою. Малфой берет его и снова протягивает руку, и Гарри отдает ему палочку.       Малфой откупоривает флакон, держа его наготове в правой руке с палочкой в левой. Он закрывает глаза и касается кончиком палочки виска, медленно выуживая воспоминание. Тонкая серебряная нить вытягивается, а затем обрывается и трепещет, свисая с конца палочки Малфоя. Он осторожно опускает воспоминание во флакон и снова заталкивает пробку в горлышко.       Гарри забирает у него воспоминание и палочку. Постукивает своей палочкой по флакону, чтобы наколдовать на нем этикетку, а затем надежно прячет и то, и другое в один из своих мешочков.       Малфой наблюдает за Гарри, смотрит на Сьюзен и спрашивает:       — Это все? Или что-нибудь еще? Может быть, дойдем до пыток, пока мы тут? Или сразу перейдем к незаконному аресту?       — Ты не арестован, Малфой, — говорит ему Сьюзен и встает, забирая свиток и перо. — Мы свяжемся с тобой, если нам снова понадобится поговорить по этому вопросу. Спасибо, что пришел и оказал нам свое содействие.       — У меня не было особого выбора, не так ли? — язвительно говорит Малфой.       Губы Сьюзен сжимаются в тонкую линию, но она ничего не отвечает. Она идет к выходу из комнаты, и Гарри следует за ней.       — Поттер, можно тебя на пару слов? — зовет Малфой, заставляя Гарри застыть на месте, наполовину поднявшись со стула.       Сьюзен снова смотрит на него, и Гарри ловит ее взгляд, потом кивает и садится обратно.       — Конечно, Малфой.       Малфой смотрит, как Сьюзен выходит и закрывает за собой дверь, а затем бросает на Гарри свирепый взгляд.       — Ты просто мудак, ты знаешь это? — сплевывает он, и брови Гарри удивленно поднимаются. — Свидетельские показания, как же. Это был допрос, не меньше.       Гарри с трудом сдерживает улыбку.       — Ты был на месте преступления, где было применено Непростительное. Чего ты ожидал?       — О, я не знаю, может быть, немного человеческой порядочности? — саркастически спрашивает Малфой. — Может быть, что меня не попытаются оклеветать из-за моего прошлого?       — Тебя никто не пытался оклеветать, — говорит Гарри, и Малфой усмехается. — Это не так. Мы относимся к любому с таким же уровнем подозрительности. Это стандартный протокол.       Малфой закатывает глаза.       — Неужели? Все эти вопросы были стандартным протоколом? И никакой из них не пытался меня очернить?       — Все это важно для дела и установления твоей невиновности, — спокойно отвечает Гарри.       — Конечно, — протягивает Малфой, и его голос звучит совсем не убежденно. Его губы сжимаются, и он смотрит вниз на стол, где пальцы выстукивают нервный ритм. Через мгновение он поднимает взгляд на Гарри и неуверенно говорит: — Я думал, на восьмом курсе мы вышли за рамки мелких склок, Поттер. Я думал, мы… думал, мы друзья.       Гарри колеблется, читая необычное проявление испуганной неуверенности в языке тела Малфоя и в том, как серые глаза мечутся между зелеными глазами.       — Мы и были, — соглашается он, кивая. — Но это было так давно, Малфой. Если ты хочешь, чтобы я продолжал заниматься этим делом, я должен быть объективным. Я не могу относиться к тебе по-особенному. А я действительно хочу остаться в деле.       Малфой морщит лоб, наблюдая за Гарри и обдумывая его слова.       — Ты хочешь, чтобы кто-то вроде Питерсона или Брайанта расследовал это дело? Потому что я — нет, — говорит Гарри. — Я хочу дать тебе презумпцию невиновности. Я, наверное, единственный человек здесь, который этого хочет.       Малфой мгновение молчит, а затем уголок его рта приподнимается в намеке на улыбку.       — Ты должен был сказать мне это?       Гарри пожимает плечами и улыбается.       — Скорее всего, нет.       Малфой фыркает и качает головой.       — Ты невиновен? — спрашивает его Гарри.       — Конечно, — фыркает Малфой.       — Ты честно ответил на все наши вопросы?       Малфой колеблется долю секунды, прежде чем ответить:       — Да.       Гарри хмыкает, не вполне веря в это.       — Тогда тебе не о чем беспокоиться, — говорит он, пожимая плечами. Молчит секунду и добавляет: — Если только ты не хочешь рассказать мне сейчас, что ты на самом деле там делал.       Улыбка Малфоя становится резкой.       — Я думал, допрос окончен.       Гарри мгновение смотрит на Малфоя, давая ему последнюю возможность объясниться, затем отталкивается от стола и встает.       — Да, это так. Еще свяжемся.       — Вообще-то, Поттер. Есть еще одна вещь, которую я хотел бы обсудить, — говорит Малфой, и Гарри смотрит на него сверху вниз. — Как бы ни были ужасны обстоятельства, я рад, что наткнулся на тебя. Вообще-то я собирался с тобой связаться.       — Да? — изумляется Гарри, интерес достигает пика. Он задавался вопросом и, возможно, надеялся, что если Малфой когда-нибудь вернется в Англию, то свяжется с ним. Он всегда считал, что их дружба на восьмом курсе стоила хотя бы: «Привет, я не умер».       — Да, — резко отвечает Малфой. — Я хотел договориться о встрече в Отделе уз и клятв, чтобы вернуть тот маленький Долг жизни, который у меня есть к тебе.       Гарри хмурится.       — Долг жизни?       — Да, конечно. Ну, помнишь, случай с дьявольским огнем на шестом курсе? — объясняет Малфой без необходимости.       Гарри тихо вдыхает через нос.       — Конечно, я понимаю, что ты имеешь в виду, Малфой. Не беспокойся об этом. Ты мне ничего не должен.       — Нет, я хочу вернуть Долг, — твердо говорит Малфой. — Как насчет пятницы в шесть? Или, может быть, в обед будет лучше? Это не займет много времени. Ты можешь сделать перерыв в полдень?       — Э-э… — неуверенно тянет Гарри. — Да, наверное.       — Прекрасно. — Малфой хлопает в ладоши и встает. — Встретимся там, в Отделе. Ты знаешь дорогу? Седьмой уровень.       Помимо некоторой досады, Гарри не уверен, что ему стоит проводить время с волшебником, который в лучшем случае является свидетелем по его делу, а в худшем — подозреваемым номер один. Особенно для чего-то столь ненужного. Гарри спас Малфою жизнь в тот день, потому что это было правильно, а не потому, что он ожидал от него какой-то компенсации.       — Послушай, Малфой, ты мне за это ничего не должен. Это было-       — О, я знаю, Поттер. И я уверен, что ты будешь рад важничать передо мной всю оставшуюся жизнь, — протягивает Малфой.       — Но я бы этого не хотел, — вмешивается Гарри.       — Отлично. Тогда мы позаботимся об этом в пятницу, — говорит Малфой. — Ровно в полдень.       Гарри коротко вздыхает и засовывает руки в карманы.       — Хорошо, я приду.       Малфой удовлетворенно улыбается, затем поворачивается и выходит из комнаты для допросов. Гарри следует за ним, и как только они покидают допросную, чувствует, что все в Департаменте смотрят на них. Он оглядывается, замечая и Сьюзен среди зевак, она наблюдает за ними от двери в Аврорат. Гарри поднимает указательный палец, прося ее дать ему еще одну минуту.       Он догоняет Малфоя у лифта. Какое-то время они молча ждут, а потом Гарри, наконец, заговаривает:       — Значит, ты вернулся навсегда?       Малфой смотрит на него, колеблясь, и говорит:       — Если только ты не решишь бросить меня в Азкабан.       Гарри улыбается.       — Это все еще на повестке дня.       Малфой раздраженно цокает языком и ударяет Гарри в плечо. Гарри с трудом сдерживает улыбку. Почти смешно, как легко этот знакомый жест возвращает его прямо на восьмой курс, так что он с усилием подавляет в себе желание ударить в ответ.       Когда они проходят мимо охраны, Гарри возвращает Малфою палочку.       Малфой внимательно изучает ее на предмет повреждений, затем смотрит на Гарри и прощается:       — Ну, я хотел бы сказать, что было приятно поболтать, Поттер, но на самом деле это не так. Увидимся в пятницу.       — Конечно, Малфой, — Гарри легко кивает, и Малфой поворачивается на каблуках и уходит. Гарри провожает его взглядом до будок аппараций и наблюдает, как тот исчезает.       *Пип-шоу — развлечение для вуайеристов, думаю, этим все сказано.       **Иды — в римском календаре так назывался день в середине месяца. На 15-й день месяца иды приходятся в марте, мае, июле и октябре; на 13-й — в остальных восьми месяцах. После реформы календаря Юлием Цезарем связь между длиной месяца и числом, на которые приходятся иды, была утеряна.

***

      По возвращении в кабинет Гарри закрывает за собой дверь, идет к своему столу и падает в кресло. Их со Сьюзен столы тесно прижаты друг к другу, и она наблюдает за ним со своего места.       Он потягивается и зевает, чувствуя, как тяжелая усталость наваливается на него и почти валит с ног.       — Что это было? — спрашивает его Сьюзен.       Гарри приоткрывает один глаз и видит, что она наблюдает за ним. Он проводит рукой по своей щетине и говорит:       — Просто Малфой напомнил мне, что я мудак.       Сьюзен фыркает.       — Он не ошибается.       Гарри обиженно ойкает и прижимает руку к сердцу.       — Меня предал напарник.       — Да, потому что я лучше многих знаю, каким ты можешь быть мудилой, — говорит она, и Гарри не может сдержать улыбку, растягивающую его губы.       Сьюзен улыбается и качает головой, но через мгновение ее лицо становится серьезным.       — Неужели это все, чего он хотел?       Гарри пожимает плечами.       — В основном. Он не в восторге от того, как его свидетельские показания превратились в допрос.       — А чего он ожидал? — фыркает Сьюзен.       — Именно это я и сказал. Наверное, он ожидал, что я буду более дружелюбным из-за нашего прошлого.       Сьюзен хмурит брови.       — Между вами что-то было?       — Нет, конечно, — усмехается Гарри.       — Малфой, кажется, предполагал обратное, — говорит она и поднимает бровь. — Что он имел в виду, когда сказал, что ты знаешь, что он гей?       — Он рассказал мне, что гей, на восьмом курсе, у меня тогда как раз было большое би-осознание. Мы подружились из-за этого.       — Ты имеешь в виду, как…? — Сьюзен делает невероятно вульгарный жест.       — Нет! — восклицает Гарри и смеется над выражением лица Сьюзен. — Во всяком случае, тогда я встречался с Джинни.       — Серьезно? Я точно помню, что ты порвал с ней в тот год, — многозначительно говорит Сьюзен.       — Она порвала со мной, — поправляет ее Гарри.       — Потому что ты трахался с Малфоем?       — Нет, блять, Сью, — говорит Гарри и смеется. — И ты называешь меня мудилой.       Она многозначительно двигает бровями.       — Мы никогда не трахались, клянусь Мерлином, — говорит Гарри и на всякий случай перекрещивается.       Сьюзен ухмыляется и мычит.       — А ты бы этого хотел?       Гарри затыкается, застигнутый врасплох.       — Я не знаю… не совсем?       — Ты не знаешь? — спрашивает она скептически.       — Нет, я был все еще расстроен из-за Джинни и запутался в своей ориентации, — говорит Гарри и качает головой. — Я был ребенком. Я не знал, чего хочу.       — А теперь? — спрашивает Сьюзен, ее тон и выражение лица становятся более серьезными.       Гарри бросает на нее невпечатленный взгляд.       — Мы не общались восемь лет. Ничего нет.       Сьюзен внимательно смотрит на него долгим взглядом, потом кивает, перебрасывает через плечо свою темно-русую косу и поправляет очки.       — Ладно. Что ты думаешь насчет его допроса?       Гарри задумчиво мычит и переключается обратно на дело.       — Думаю, он был откровенным. Во всяком случае, в основном.       — Он был последователен в деталях, — кивает Сьюзен. — Но прогуливаться? В этом районе? До рассвета?       — Да, это слабое оправдание. И все же я не уверен, что это связано с убийством.       — Тебе не кажется, что это выглядит подозрительно?       — Немного, конечно, но я не уверен, что этого достаточно, чтобы сделать его подозреваемым, — говорит Гарри, затем прищуривается и смотрит на Сьюзен. — Ты не согласна со мной?       Она качает головой.       — Мне кажется, сейчас он выглядит очень подозрительно. Такой человек, как он, случайно наткнулся на место такого преступления?       — Такой человек, как он? — недоверчиво переспрашивает Гарри.       — Да, такой человек, как он. Ты же знаешь его историю, Гарри. Лучше, чем большинство, — возражает она.       — Ты права, это так. Я знаю, что он делал во время войны под давлением, и я знаю, что с тех пор он не участвовал в таком, — говорит Гарри в защиту Малфоя.       — Знаешь? Кажется, ты сказал, что не общался с ним восемь лет? — указывает Сьюзен и наклоняется вперед, чтобы опереться локтями на стол. — Ты не знаешь, где он был и что делал все это время. А теперь он появился в Лондоне, на месте преступления, и не хочет объяснять почему?       Гарри раздраженно вздыхает, но понимает, что она права.       — Значит, ты думаешь, это сделал он?       — Не знаю, но я чертовски уверена, что буду смотреть на него очень критически, — говорит Сьюзен.       Гарри хмурится, но жестом просит ее продолжать. Он снимает очки и пытается вытереть их рубашкой, пока слушает.       — Может, он и говорит правду, но я считаю, что он кое-что утаивает, — медленно начинает она, отводя взгляд от Гарри. — Он, кажется, совсем не был потрясен этой сценой и больше всего эмоций проявлял, когда решил высказаться насчет плохого с ним обращения. Вне зависимости от того, что он делал после войны, мы знаем, что он колдовал Непростительные раньше — он способен на это.       — Это косвенные улики, — говорит Гарри, снова надевая очки. — И у него могло быть множество причин не говорить нам, почему он оказался в этом районе.       — Когда расследуется дело об убийстве? О человеке, которого замучили Круциатусом до смерти? — недоверчиво спрашивает Сьюзен. — Не знаю, как ты, Гарри, но если бы меня нашли рядом с таким телом, я бы сказала следователям все, что они захотят узнать, чтобы очистить свое имя. Особенно, если бы у меня было такое же прошлое, как у него.       — В том-то и дело, — говорит Гарри. — Его история с Пожирателями Смерти. Именно из-за нее он нервничает, разговаривая с нами. Это заставляет его выглядеть в невероятно плохом свете, и он это знает. Ты заметила, как он говорил? Его больше всего беспокоило, что его арестуют, потому что мы ему не поверим.       — Конечно, заметила. Его единственной заботой было не попасть в Азкабан. Он эгоист. Ему наплевать на жертв и на помощь в раскрытии этого дела.       — Да, это эгоистично, но он все равно пришел и поговорил с нами, даже после того, как его допросили Питерсон и Брайант. Он не должен был этого делать. Он мог бы замолчать, позвонить адвокату, отказаться аппарировать сюда, — рассуждает Гарри.       — Потому что он доверяет тебе, — замечает Сьюзен. — Я не думаю, что его действительно волнуют жертвы или исход дела. Его поведение было странно невозмутимым, в прошлом он применял насилие, и я думаю, что он что-то скрывает. Соединить это с тем фактом, что он Драко Малфой, бывший Пожиратель Смерти, человек, у которого в доме жил Волдеморт, и да, я считаю, что он выглядит очень подозрительно.       — Он был ребенком. Он не контролировал это, — говорит Гарри жестким тоном и выбрасывает руку в расстроенном жесте. — Все это не означает, что он наш клиент. Ты хочешь посадить его из-за войны.       Мускул на челюсти Сьюзен напрягается, когда она упрямо смотрит на него.       — Этого достаточно, чтобы сделать его подозреваемым. Когда мы не рассматриваем историю подозреваемого? — спорит Сьюзен столь же твердым тоном, встречая жесткий взгляд Гарри своим собственным вызывающим взглядом. — Почему ты так стараешься его защитить?       — Потому что я не думаю, что судить его по действиям на войне — это то же самое, что судить кого-то по его криминальной истории, и я хочу убедиться, что мы не сосредоточимся на нем по ложным причинам, — утверждает Гарри. — Я хочу убедиться, что мы смотрим на улики, а не на его Темную Метку.       Сьюзен, прищурившись, смотрит на него.       — За исключением того, что ты хочешь, чтобы он был невиновен, потому что вы друзья. Если против него появятся улики, сможешь ли ты взглянуть на них объективно? Или ты считаешь, что должен взять самоотвод из-за ваших личных отношений?       Гарри хмурится.       — Я уже говорил тебе, что между нами нет никаких отношений. Так что, нет, я не думаю, что должен оставить это дело. На самом деле, считаю, что это хорошая мысль — остаться в деле специально, чтобы убедиться, что оно будет расследовано объективно. Пожиратель Смерти или нет, но у него все еще есть права, и я прослежу, чтобы они не были растоптаны из-за его истории, — горячо спорит Гарри. Он многозначительно приподнимает бровь и спрашивает: — Ты сможешь быть объективной, расследуя дело Пожирателя Смерти, или тебе нужно взять самоотвод?       Они сверлят друг друга взглядами. Лицо Сьюзен краснеет от гнева, и она смотрит так грозно, что Гарри удивляется, как это она еще не подожгла его волосы приступом необузданной магии.       Сьюзен потеряла почти всю свою семью из-за Волдеморта и Пожирателей Смерти, и он знает, как серьезно она относится к своему долгу: поддержание закона и справедливое служение людям. Он знает, что это удар ниже пояса, но Гарри тоже не в восторге от того, что его мотивы ставятся под сомнение, когда он всегда посвящает себя защите невиновных и обеспечению справедливости, какую бы форму это ни принимало.       — Мой единственный интерес — добраться до правды, чтобы наши жертвы могли найти справедливость, — коротко говорит она, сжимая кулаки на столе перед собой.       — И это именно то, чего хочу и я, — парирует Гарри.       — Хорошо, — огрызается Сьюзен.       — Хорошо, — эхом отзывается Гарри.       Они еще некоторое время смотрят друг на друга, и напряжение между ними постепенно спадает.       Гарри первым прерывает зрительный контакт и смотрит на часы.       — В госпиталь Святого Мунго? — спрашивает он.       — Да, — кивает Сьюзен, и они оба встают.