***
Несколько дней спустя Не Хуайсан сел на лошадь и глубокой ночью отправился в Нечистую Юдоль. Он одет в самую темную мантию, какую только смог найти, с капюшоном, закрывающим большую часть его лица. Кругом кромешная тьма, а он не осмелился взять с собой фонарь. Время от времени он освещал путь небольшим всплеском духовной энергии, просто чтобы сориентироваться. И это было больше для его лошади. Это Цинхэ. Не Хуайсан родился и вырос здесь. Это место живет в его костях. Он знает дорогу наизусть. Когда он прибывает, он ставит лошадь в конюшню возле тайного входа в Нечистую Юдоль. Все думают, что единственный вход — через массивные каменные ворота впереди, но есть и другой путь. Не Хуайсан пользуется им и крадется по резиденциям. Он знает, куда ему следует идти, самый прямой путь. Но он решает сделать крюк. Это его дом. У него не было возможности увидеть его с тех пор, как он уехал в перевоспитательный лагерь Вэнь. Свет во всех домах погашен. Странное чувство заброшенности. Шаги Не Хуайсана эхом отдавались от камней незнакомым образом. Лишь несколько солдатов вэнь задержались здесь, выпивая или дремля из-за позднего часа. Здесь все еще живут несколько слуг Нечистой Юдоли, но, возможно, из-за того, что уже так поздно, Не Хуайсан их не видит. Он останавливается в главном зале, где дагэ принимал всех своих посетителей. Семейный трон Не гордо, но пусто восседал в передней части зала. Далекая печаль звенит в сердце Не Хуайсана. Он проводит рукой по подлокотнику трона и представляет себе один из тех многочисленных случаев, когда он видел своего брата сидящего там. Царственного, властного и неприкасаемого. Прекрасно вписывающегося в роль Главы клана. Не Хуайсан всегда испытывал гордость, видя своего брата таким. Такого сильного и естественного. Он знает, что сам не силен в этом отношении — даже если он когда-нибудь станет Главой клана (боже упаси!), он будет совсем не похож на Не Минцзюэ. Но он не жалуется на различия между ними. Вместо этого он сосредотачивается на использовании своих навыков, чтобы помочь дагэ, используя свои собственные таланты в том, в чем не может Не Минцзюэ. Таким образом, со всеми возможными путями, его брат может стать непобедимым. И Не Хуайсан сможет сидеть незаметно на заднем плане, обмахиваясь веером и попивая хорошее вино, в то время как Не Минцзюэ управляет кланом. Это была мечта Не Хуайсана всю его жизнь. Ему очень нравится эта мечта! Он еще не готов сдаться, хотя огни в Нечистой Юдоли погасли! Не Хуайсан отказывается сдаваться. Он сделает все возможное, чтобы его дагэ снова смог сесть на этот трон. Он сделает все, что потребуется. Решительный, спокойный в уверенности в собственной цели, Не Хуайсан делает еще одну короткую остановку. Он забирает кое-какие вещи из своих комнат (вещи, которыми он воспользуется сегодня вечером, а также кое-какие вещи на потом; некоторые принадлежности для рисования, чтобы занять его в Хэцзяне, так как там мало дел, когда они не на военных собраниях). Теперь он готов. Сова наблюдала за ним задолго до того, как он прибыл в Нечистую Юдоль. Не Хуайсан мог видеть её даже в темноте. Он обнаружил, что его часто навещает эта сова — возможно, это даже не должно быть секретом. В конце концов, именно эта бдительная сова клана Вэнь сообщила Не Хуайсану, когда и куда идти. Однажды он нашел её возле своей комнаты. Она просто сидела на подоконнике, нетронутая дымчатая тень проявилась при свете дня. Никаких уловок. Но опять же, это не в стиле Вэнь Чао. Итак, Не Хуайсан следует указаниям совы и отправляется в небольшую резиденцию на окраине Нечистой Юдоли. Далеко от жилых помещений, которые они могли бы предложить своим гостям. Это помещение — не более чем кровать, небольшой шкаф и небольшой участок пола, на котором можно сидеть в медитации. Или что-то еще, что может понравиться. Однако комната скромная. Она находится на самой окраине, и поблизости почти нет признаков жизни. И в этой комнате Не Хуайсан впервые видит свет. Тускло-желтый свет в окне. Кто-то проснулся. Игривая улыбка появляется на губах Не Хуайсана. Он проходит по периметру резиденции и дает знать о своем присутствии более громкими шагами. — Эй, ты, — шипит голос изнутри. Это плохая попытка говорить шепотом. — Не Хуайсан. Это ты? Заглянув в окно, Не Хуайсан видит, что Вэнь Чао один. Что ж, хорошо. По крайней мере, есть небольшой шанс попасть в засаду (хотя, честно говоря, он вообще не очень беспокоился об этом). В последний раз оглянувшись через плечо и ничего не обнаружив, Не Хуайсан поспешил в комнату. — Конечно, это я, — говорит он, откидывая капюшон с лица. — А кто же еще? Вэнь Чао сидит на кровати в своей обычной величественной мантии Вэнь. Однако пояс развязан, и видны внутренние слои. Его волосы распущены и струятся по спине. Он не выглядит так, будто готов лечь спать, но и перед своими людьми в таком виде не появится. Прилив возбуждения просачивается через Не Хуайсана. Этот небрежный вид Вэнь Чао только для него! Может быть, в следующий раз он заранее даст указания Вэнь Чао, что надеть. Это было бы весело. Даже если отбросить в сторону состояние его одежды, выражение лица Вэнь Чао бесценно. Его глаза широко раскрыты, как блюдца, а рот приоткрыт. Кажется, он ошеломлен. Точно так же он был напуган, когда они играли вместе в последний раз. Не Хуайсай заплатил бы деньги, чтобы узнать, что сейчас происходит у него в голове. Хотя у него есть предчувствие, что он уже знает. — Что случилось? Почему ты так удивлен? — спрашивает он. Не Хуайсан без колебаний подходит к Вэнь Чао и проводит пальцами по его распущенным волосам. Такие мягкие! Совсем не жирные! Вэнь Чао, должно быть, обратил внимание, когда Не Хуайсан в последний раз мыл ему голову. — А ты меня не ждал? Я сказал твоей сове, что приду. Или, по крайней мере… мне так кажется. Если, конечно, совы понимают человеческий язык. Глаза Вэнь Чао закрываются под прикосновением Не Хуайсана. Он позволяет гладить себя по волосам. Его плечи слегка дрожат, и Не Хуайсан видит, что это потому, что он тяжело дышит. Грудь быстро поднимается и опускается. Он нервничает? Или просто взволнован? Возможно, немного и того и другого. — Я знаю, я получил твое сообщение, но я… — Вэнь Чао отвел взгляд. — Я все еще удивлен, что ты вообще пришел. Не Хуайсан проводит ногтями по голове Вэнь Чао. Слюнки текут при виде его дрожи. О, его бедный маленький раб! Должно быть, он так беспокоился, что его хозяин лжет! Что Не Хуайсан откажется от своей части сделки и оставит его одного! Глупый. Этого никогда не случится. Ухмыляясь и качая головой, Не Хуайсан берет лицо Вэнь Чао обеими руками: — Не волнуйся. Я бы никогда не солгал тебе в этом. Это было бы жестоко, — он проводит большим пальцем под выпученным глазом Вэнь Чао. — А я ведь не жестокий хозяин, правда? Он наклоняется и шепчет на ухо Вэнь Чао: — Так ведь, Чао-мэй? Судорожная дрожь охватывает плечи Вэнь Чао. Он наклоняется и утыкается лицом в живот Не Хуайсана. Его руки обвиваются вокруг Не Хуайсана и заключают его в крепкие объятия. Дрожащими руками он сжимал его мантию. — Ах. Ну-ну. Я понимаю, — Не Хуайсан мягко поглаживал Вэнь Чао по спине. Успокаивая его. — Ты скучал по своему дагэ. Это нормально. Никто другой не мог позаботиться о тебе так, как я. Так ведь? Вэнь Чао кивает. Его лицо все еще скрыто одеждой Не Хуайсана. Они уже играют, так что пора немного пошалить. По правде говоря, гадость — это то, что действительно приводит Не Хуайсана в настроение. Прошло три недели с тех пор, как они были вместе в последний раз, и он мастурбировал, с нетерпением ожидая, когда они наконец смогут встретиться снова. Мастурбировать — это хорошо, это соответствует потребности, ситуация позволяет. Но нет ничего лучше подлинной силы этого момента. Нежные звуки чужого смущения. Их сладостная капитуляция. Румянец, голодные взгляды, глаза, полные слез унижения. Не Хуайсан мог мастурбировать сколько угодно, думая об очаровательном заплаканном лице Вэнь Чао, но ничто не могло сравниться с теплом его уязвимого тела прямо сейчас. — Но насколько все было плохо? — он подталкивает. Приподнимает лицо Вэнь Чао за подбородок, чтобы посмотреть самому. — Не может быть, чтобы это было слишком ужасно. Разве та девушка не всегда с тобой? Как же её звали… ммх… Линцзяо? Ван или Вэн? Твоя Цзяо-цзяо, верно? Разве она не могла составить тебе компанию? Нежный румянец расцветает на лице Вэнь Чао. Вот оно. Наконец-то! Не Хуайсан чувствует, что становится твердым. Он продолжает: — Где она была, когда твое тело жаждало наказания? Вэнь Чао крепко зажмурился. Он яростно трясет головой: — Нет. Я никогда не смогу просить ее… Конечно нет! Но это так приятно слышать. Возбуждение пульсирует в Не Хуайсане: — Хм, нет, наверное, нет. Это совсем не годится, не так ли? Чтобы второй молодой господин умолял свою шлюху выпороть его, как какого-нибудь подонка с улицы. Я вижу твое затруднительное положение, — он с насмешливым сочувствием похлопывает Вэнь Чао по щеке. — Но ты, должно быть, развлекался с ней последние несколько недель. Да ладно тебе, она ведь такая хорошенькая девушка? Я уверен, что ты переспал с ней хотя бы раз, верно? Он обхватывает ладонью лицо Вэнь Чао. Крепче, чем нужно. Не давая ему отвести взгляд: — Скажи, ты трахал её, Чао-мэй? Будь честным. Болезненное унижение, плохо замаскированное под гнев, скользит по лицу Вэнь Чао. Он рычит на секунду, явно испытывая отвращение к чему-то, и пытается вырвать свое лицо из хватки Не Хуайсана. Естественно, ему это не удается. — Я приму это как «нет», — усмехается Не Хуайсан. — Ты определенно не похож на человека, который получил то, что ему нужно. Я думаю, что то же самое происходит и с бедняжкой Цзяо-Цзяо, — он хихикает на счет Вэнь Чао. — Ее постель, должно быть, внезапно стала намного холоднее. — Я… она… ммх, — Вэнь Чао мямлит, словно хочет что-то сказать. Но ему нечего возразить. Или же он знает, что лучше не отвечать (какой же он трус). — Или, может быть, это совсем не так, — размышляет Не Хуайсан. — Может быть, она испытывает облегчение от того, что ей не приходится страдать под тобой и твоими неуклюжими попытками удовлетворить ее. Может быть, я сделал ей одолжение. Ярость на лице Вэнь Чао превращается в боль. Он смотрит на Не Хуайсана глубоко оскорбленными глазами. Принимает его слова близко к сердцу. Его нос краснеет, как будто он вот-вот заплачет. Как мило! — Но давай будем откровеннее друг с другом, Чао-мэй, — Не Хуайсан тянет Вэнь Чао за ворот мантии. Стягивает одежду с его плеч. Не оставив ему ничего, кроме нижнего слоя. — Дело не в том, что ты не трахнул свою Цзяо-Цзяо, а в том, что ты не смог. Я уверен, что ты очень хотел. Но это было совсем не то, так ведь? Без меня? У тебя ничего не получилось. Холодный страх прорезается сквозь боль. Вэнь Чао выглядит испуганным — неужели он думал, что Не Хуайсан не догадается? Это было так очевидно! И не только это, Не Хуайсан ожидал этого. Можно даже сказать, что он все спланировал! Он не хочет, чтобы у Вэнь Чао вставал на кого-то, кроме него. Это собственническая сторона его характера. Это жестоко, правда? Но так весело. — Ну, если ты не можешь быть с ней на высоте, то это позор. Какая пустая трата красоты. Более того, я бы сказал, что у тебя есть реальная проблема, молодой господин Вэнь, — он делает шаг назад. Создавая холодную дистанцию между ними. Наслаждаясь ужасом, который он оставил после себя. — Теперь твое тело возбуждается только для меня. И что ты собираешься делать? — Я… я…! — Вэнь Чао пытается придумать ответ. Он качает головой, прижимая руку к виску. Похоже, он уже некоторое время размышлял над этой (по-видимому, реальной) проблемой. Он думает и думает — не то, чем он обычно занимается, — и наконец взрывается гневным криком. Он вскакивает на ноги. На долю секунды Не Хуайсан задумывается, не собирается ли он использовать свой изящный маленький трюк (единственный трюк, который он когда-либо использовал) в поджигании вещей. Он собирается сжечь лицо Не Хуайсана в отместку? Нет, он не сможет, верно? Если он потеряет соглашение между ними, кто сможет удовлетворить его вновь? — Ты…! — он указывает пальцем на Не Хуайсана. — Это потому, что ты…! Не Хуайсан достает веер и осторожно обмахивается: — Я? — Ты… — мучение и смятение переплетаются на лице Вэнь Чао. Он дергает свободную ткань своего нижнего одеяния в чистом разочаровании. Тянет так, будто хочет разорвать в клочья. Ребенок в истерике. Не Хуайсан не удивлен. Он обмахивается веером и ждет, когда он успокоится. Когда Вэнь Чао замечает безразличие Не Хуайсана, его незрелый гнев угасает. Его глаза светятся каким-то трепетным чувством — это снова похоже на боль. В конце концов, его обычные методы добиться своего не работают. Это должно быть грубое пробуждение. Если он чего-то хочет, ему придется использовать свои слова. Не Хуайсан ждет. Ничего не говорит. Он позволяет Вэнь Чао попотеть самому. Это не займет много времени. С очередным раздраженным воплем колени Вэнь Чао ударились об пол так сильно, что свеча затряслась. Он хлопает ладонями по полу, опускаясь на колени в какой-то усеченной форме прострации. Он кланяется один раз. Потом второй. Затем он встает на колени и складывает перед собой дрожащие руки в странном приветствии. — Я… — начинает он. Его лицо частично скрыто за завесой волос. — Я хочу, чтобы ты… Не Хуайсан продолжает обмахиваться веером, как аристократ. У них впереди целая ночь, думает он: — Да.? — подсказывает он. Вздыхает. — Нет, я… — гримаса Вэнь Чао исчезает, и это хрупкое выражение возвращается. В полную силу. — Мне нужна твоя помощь. Дагэ. О, теперь Не Хуайсан видит. Это выражение его лица. Это не боль. Это отчаяние. Красивый. Просто красивый. Если бы этот взгляд был вином, Не Хуайсан уже был бы пьян! Так чудесно опьяняюще. Он прижимает веер к груди: — Конечно, дагэ сейчас здесь, чтобы помочь тебе. Но чего ты хочешь? Конкретно? В основном, Не Хуайсан любопытен. Он задается вопросом, не фантазировал ли Вэнь Чао о чем-то конкретном. Если это так, то Не Хуайсан хотел бы знать! Еще интереснее то, что он задается вопросом, находится ли Вэнь Чао в том состоянии, когда он может быть честным и рассказать своему хозяину все свои извращенные фантазии. На самом деле они еще не прошли вместе так много, но было бы восхитительно, если бы Вэнь Чао уже был готов поделиться своими грязными секретами. А так Вэнь Чао только качает головой. Держа руки в странном приветствии: — Я не знаю. Я действительно не знаю! Ты мне нужен… Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что делать, дагэ. Пожалуйста! Не Хуайсан кивает. Похоже, он пока не готов для разглашения непристойных секретов (неважно, они к этому придут. Все в свое время). Возможно также, что Вэнь Чао не имеет никакого опыта в искусстве доминирования и подчинения, даже мимоходом. Может быть, у него нет представлений о том, о чем просить. Это нормально. Не Хуайсан покажет ему. — Прекрасно, Чао-мэй. Я понимаю. Я дам тебе то, что тебе нужно, не волнуйся. Но сначала… Он направляется к Вэнь Чао, сокращая расстояние в несколько быстрых шагов. Без предупреждения он с силой бьет его по лицу. Голыми руками. Сила этой пощечины едва не сбивает Вэнь Чао с ног. Он этого не ожидал! — Это за то, что ты показывал на меня своим отвратительным пальцем! — Не Хуайсан предупреждающе поднимает свой закрытый веер к лицу. — Никогда больше не показывай на меня пальцем. Ты грубая маленькая сучка, — он снова бьет его по другой щеке. Еще сильнее. На этот раз он чувствует слезы на своей руке. — Никчемный мусор. Ты что, забыл, с кем разговариваешь? Он постукивает веером по подбородку Вэнь Чао. Заставляя его поднять лицо. Обе щеки Вэнь Чао стремительно алеют. Словно румяна или только что созревшие фрукты. Отметины ему идут. Слезы текут из его глаз, но он не плачет открыто. Может быть, он даже не понимает, что плачет. Наверное, он заплакал от шока. На самом деле, он так хорошо выглядит. Не Хуайсан хмуро смотрит на него. Опасная, угрожающая сторона его лица видна: — И? Неужели тебе нечего мне сказать? Глупо моргая, Вэнь Чао заикается: — П-прости… С недовольным вздохом Не Хуайсан стучит веером по пылающей щеке Вэнь Чао: — Ты можешь придумать что-нибудь получше! Извинись как следует. Даже шипя от боли, Вэнь Чао удается поднять руки в прощении: — Мне очень жаль, дагэ. Мне действительно очень жаль! — За что? — Не Хуайсан скрещивает руки на груди. Ждет полного извинения. — Мне так жаль, что я указал на тебя. Пожалуйста, прости меня, я больше не буду этого делать.… — он кланяется снова и снова, насколько это возможно в пространстве между их телами. — И? — …И? — Вэнь Чао смотрит на него, дрожа от страха, но, честно говоря, в растерянности. Не Хуайсан закатывает глаза: — И… Кто ты? Скажи это. — Ох, и я… — Вэнь Чао в тревоге облизывает губы. — Я грубая маленькая сучка. Я ничего не стою и… — он шмыгает носом. Теперь его слезы текли свободно. — И я… глупый. Такой глупый и… бесполезный. Я бесполезный кусок дерьма, и я не заслуживаю ничего хорошего и… и… — Ладно, ладно. На сегодня достаточно, — Не Хуайсан все еще чувствует себя немного неловко, видя, как легко Вэнь Чао ругает себя. Может быть, ему не стоит давить на это в будущем. Эх, может быть. Зависит от того, насколько его раб этого заслуживает или нет. Он убирает волосы Вэнь Чао за ухо. Успокаивая его мягким тоном: — Тш-ш-ш, ладно. Я принимаю твои извинения, Чао-мэй. Но… Вэнь Чао выжидающе поднимает глаза. Не Хуайсан одаривает его улыбкой. Он медленно раскрывает свою мантию. Показывая ему, чего он хочет дальше. — Если ты действительно хочешь загладить свою вину перед дагэ, ты можешь кое-что сделать, — он вытаскивает свой полностью твердый член, подставляя его свежему воздуху между ними. Удивительно, но Вэнь Чао стонет высоким голосом и кивает. Прежде чем Не Хуайсан успел полностью освободиться от штанов, Вэнь Чао обхватил его ртом. Губы сомкнулись на головке, облизывая её языком и усердно посасывая. Небрежно, но горячо. Это прекрасно.! Не Хуайсан от удивления глотает воздух. Он не ожидал, что Вэнь Чао будет так жаждать его член! Учитывая то, что он сказал в прошлый раз о том, что у него нет опыта с мужчинами! И еще потому что они едва начали… О, черт, это действительно здорово! — Х-хороший, хороший мальчик… — Не Хуайсан дышит через нос, напоминая себе сосредоточиться. — Всё верно. Делай, как я тебе показывал. Очень хорошо… да… Он позволяет себе наслаждаться видом Вэнь Чао — второго молодого господина Вэнь, предводителя армий, командующего почти всеми войсками Вэнь и вообще той еще занозы в заднице — стоящего на коленях с членом во рту. Вэнь Чао усердно работает. Качает головой, как учил его Не Хуайсан. Лижет хорошенько. Обращая внимание на все вены мужского достоинства Не Хуайсана. Щедро проводя по ним своим влажным, нетерпеливым языком. Он издает вульгарные, жадные звуки, когда сосет, некоторые из самых прекрасных звуков, которые Не Хуайсан когда-либо слышал. Слишком прекрасный, чтобы делиться с остальным миром. Почти достаточно сладкий, чтобы увлечься! Не Хуайсан мог разнежиться от непристойных звуков Вэнь Чао, изо всех сил старающегося доставить ему удовольствие своим ртом. Он не мог себе этого позволить. Не Хуайсан пока не хочет терять свой жесткий край. Он дергает Вэнь Чао за волосы, отводя его голову. Ниточка слюны соединяет рот Вэнь Чао с его членом, и Не Хуайсан жалеет, что поблизости нет художника, который мог бы запечатлеть это зрелище. Хотя он не доверил бы никому, кроме себя, очаровательное личико Вэнь Чао. — Э-это… это было хорошо, дагэ? Тебе… понравилось? — Вэнь Чао краснеет, но, кажется, искренне хочет знать. Даже если эти слова заставляют его смущаться. Эта его застенчивая сторона действительно опасна! Что Не Хуайсан должен делать с ним? Когда он такой бессовестно милый! Он лучезарно улыбается ему. Улыбка была достаточно яркой, чтобы осветить комнату: — Да. Мне понравилось. Ты отлично сосал член дагэ. Ты так хорошо учился в прошлый раз! Я действительно впечатлен, — он одобрительно гладит его по голове. На мгновение губы Вэнь Чао тронула легкая улыбка. Затем он снова нахмурился: — Но ты же не...? Не Хуайсан бросает на него жалостливый взгляд: — Ну, это было хорошо, но… Еще есть, к чему стремиться. Если бы мы ждали, пока ты заставишь меня кончить, нам бы пришлось ждать всю ночь. Вэнь Чао стыдливо отворачивается. Он кивает, как будто критика жесткая, но справедливая. Он выглядит таким удрученным. Не Хуайсану почти больно так поступать с ним! Почти. — Но не теряй надежды, Чао-мэй! Еще нет! Ты все еще новичок, — он ободряюще кивает. — Я уверен, что однажды ты определенно сможешь заставить меня кончить. Хорошо? (И тот день вполне мог бы стать этим днем, если бы Не Хуайсан не остановил его) — В любом случае, раз уж ты так много работаешь, думаю, дагэ пора дать тебе то, чего ты так жаждешь. Вставай. Вэнь Чао поспешно вскакивает. Глаза, устремленные на хозяина, настороженные обещанием того, что должно произойти. — Снимай свою одежду. Я тоже собираюсь подготовиться. Не Хуайсан оставляет его раздеваться. Он оглядывает комнату и тут же находит свой трофей на ближайшем письменном столе. Плеть Вэнь Чао. Вот оно. У него руки так и чешутся подержать её еще раз: — Снова здравствуй, мой друг, — воркует он, держа плеть за рукоять. Раскладывая свои инструменты, вещи, которые он забрал из своей комнаты, он задается вопросом, удосужится ли Вэнь Чао когда-нибудь дать плети имя. Они могли бы дать ей имя вместе. Поскольку, похоже, эта плеть будет играть большую роль в их игре. — Я готов, дагэ. Ммх… Когда Не Хуайсан обернулся, он увидел обнаженного Вэнь Чао, который с нескрываемым любопытством и немалым страхом смотрел на принесенные инструменты. Не Хуайсан поднимает их один за другим. Наслаждаясь взглядом глубоко взволнованной тоски, которую каждый из них вызывает у Вэнь Чао. — На этот раз я пришел подготовленным, — он размахивает плетью своей опытной рукой. — Спасибо, что оставил это для меня. Теперь дагэ точно знает, чего ты хочешь. — Нхх… — поскуливая, ошеломленный Вэнь Чао снова встает на колени. Он кивает. Тоска и сладкая покорность на его лице — это то, за что можно умереть. Не Хуайсан стоит перед ним. Он не высокий человек, никогда не отличался большим ростом, но когда Вэнь Чао стоит на коленях, Не Хуайсан нависает над ним. Возвышаясь от прилива уверенности, он держит в одной руке плеть. Какая бы аура ни исходила от него сейчас, она действует и на Вэнь Чао. Он дрожит, его наклоненный на восток член плотно прижат к животу. Не Хуайсан подносит плеть к губам Вэнь Чао. Ему даже не нужно говорить, что делать. Вэнь Чао просто делает это. Он целует плеть в мягком, влажном почтении. Все время тихо шепчет: — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Вот так. Вот и все. Сдавайся. Не пытайся спрятаться от того, что тебе нравится, — Не Хуайсан гладит его по голове. — Я могу сказать, что ты очень хотел этого с тех пор, как я ушел. Вэнь Чао кивает. Он трется лицом о плеть, утыкаясь в неё носом, словно это живое существо, которое чувствует его прикосновение. Какая у него навязчивая идея. Замечательно. Не Хуайсан хихикает: — Понимаю. Теперь ты можешь прикоснуться к себе. При этих словах глаза Вэнь Чао распахнулись: — Ты уверен, дагэ? — Да. Сегодня вечером мы попробуем кое-что новое. Начни поглаживать себя, и я скажу тебе, как сильно или как быстро нужно двигаться. Нерешительно, покраснев до ушей, Вэнь Чао тянется к своему члену. На полпути он останавливается: — Но… если я сделаю это сейчас… Я не смогу долго продержаться… Не Хуайсан хмыкает: — Я знаю. Но это не то, о чем ты должен беспокоиться, Чао-мэй. В конце концов, у тебя нет права голоса, когда ты кончаешь или не кончаешь. Это мне решать. Просто делай, что тебе говорят. Понял? Член дергается, Вэнь Чао сглатывает и кивает. Очевидно, это его возбуждает. Как и предполагал Не Хуайсан. Стиснув зубы от унижения, Вэнь Чао обхватывает свой член и начинает поглаживать. — Ты когда-нибудь прикасался к себе в присутствии кого-то еще? — конечно нет, Не Хуайсан уже может ответить по явному смущению на лице Вэнь Чао. Неудивительно, что он отрицательно качает головой. — Хм. Ну, это ведь не значит, что мы незнакомы с самим процессом, не так ли? Никто из нас. Итак, покажи мне, как ты обычно это делаешь, — Не Хуайсан должен помнить, что нужно глотать, чтобы не начать пускать слюни при виде страданий, которые он причиняет. Стиснутые зубы, красное, как пион, лицо, сгорбленные плечи. Вэнь Чао пытался спрятаться за собственными волосами. Идеально. Следуя указаниям, Вэнь Чао сжимает свою хватку и проводит чуть сильнее. Кружит вокруг головки, как это делают многие мужчины. — Ускорься, Чао-мэй. Совсем немного. Хорошо, вот так. А теперь чуть сильнее. Не слишком много. Хорошо, хорошо. Да, именно так. Вэнь Чао прикусывает нижнюю губу, прикасаясь к себе. Стимуляция в том темпе, который задал Не Хуайсан, — это слишком много. Вероятно, не потребуется много времени, чтобы заставить Вэнь Чао кончить прямо здесь, прямо на пол. Если это случится, то это случится. — Наклонись вперед. Продолжай гладить себя, — Не Хуайсан стоит у него за спиной и проводит плетью по молочно-белой спине. Длинные волосы рассыпались по плечам. — Сейчас я нанесу тебе несколько ударов, и ты будешь ласкать себя, пока я буду это делать. Каждый раз, когда ты будешь останавливаться, я заставлю тебя начинать снова. Все быстрее и быстрее. Ты понимаешь? Вэнь Чао всхлипывает, сворачиваясь калачиком, пытаясь ослабить трение своих толчков. Он еще не хочет кончать. Не Хуайсан это видит. Плохо. — Не делай так, — ругается Не Хуайсан, понижая голос. — Продолжай в том же темпе, который я тебе показывал. Возвращайся к нему. Застонав от отчаяния, Вэнь Чао делает то, что ему говорят: — Но, дагэ! Я… уже…! Прежде чем он успел сказать что-то еще, Не Хуайсан с громким треском опустил плеть ему на спину. Из его горла вырывается стон. Больше похоже на крик. Его рука замирает. Он сжимает свой член, отчаянно пытаясь сдержаться. — Что я тебе сказал? — рявкает Не Хуайсан (любовно разглядывая метку, оставленную им там, где Вэнь Чао ее не видит). — Теперь ты должен двигаться быстрее. Плача, Вэнь Чао пытается следовать указаниям. Самый легкий удар заставляет его трястись с головы до ног. Он определенно не сможет долго продержаться, и он это знает. Он падает на пол и говорит: — Я не могу, я не могу, я не могу… Не Хуайсан вздыхает. Эта часть может быть утомительной. Обучение нового раба полностью доверять своему хозяину. Без колебаний. Конечно, барьеры между ними в этом случае гораздо больше, чем обычно. Так что этого следовало ожидать. Он опускается на колени перед Вэнь Чао и гладит его по голове: — Разве ты не понимаешь? Я хочу, чтобы ты мог достичь оргазма только от моих ударов. Я знаю, что ты тоже этого хочешь. Но мы должны продвигаться к этому по шагам. Так что сейчас все в порядке, если ты кончишь вот так. Я хочу, чтобы ты кончил. Понимаешь? Вот так, нагишом, с ярко-красными полосами на спине, с растрепанными волосами, закрывающими лицо… Вэнь Чао в таком беспорядке. Он совсем не похож на командира Вэнь. Он похож на пленника из подземелья. Сознает ли он, как выглядит, или нет, Вэнь Чао не делает ничего, чтобы смягчить эту жуткую параллель. Он поднимает лицо от пола и спрашивает тихим голосом: — Дагэ не разозлится на меня, если… если я кончу слишком рано? Полегче. Полегче там, сердце. Не Хуайсан похлопывает себя по груди. Спокойно. Не забегай вперед… Сосредоточься. Он обхватывает ладонями лицо Вэнь Чао: — Нет, не разозлюсь. Обещаю. Ну же, давай. Веди себя хорошо и делай то, что говорит тебе дагэ. Всхлипывая, Вэнь Чао поднимается на колени: — Хорошо, — он встречает взгляд Не Хуайсана и снова начинает мастурбировать. Ожидая дальнейших указаний. Губы Не Хуайсана изгибаются в улыбке: — Хорошо. Помни, не останавливайся. Постарайся изо всех сил, ладно? — Да, дагэ. Я постараюсь, — Вэнь Чао закрывает глаза и серьезно кивает. Это тот самый послушный раб, которого так жаждал Не Хуайсан. Это лицо, этот язык тела. Именно так. Отлично. Он с наслаждением бьет плетью по спине раба. Отпустив часть своего собственного напряжения. Гнев, который заставил его сделать это в первую очередь. Бессилие, которое он ощущает, находясь в ловушке в Хэцзяне, относительно бесполезном почти для всех. Ярость и отчаяние, видя, как его мир несправедливо раздавлен каблуком тирании. Взгляд, которым одарил его Не Минцзюэ, взгляд, которым он всегда одаривал его, Не Хуайсан выпускает все эти чувства в измеренных дозах на спину Вэнь Чао. Это чертовски приятно. Он нарушает свое собственное правило и теряет счет тому, сколько ударов наносит. — Дагэ! Дагэ! Да! Ах! Я кончаю.! Я кончаю.! Плаксивый, отчаянный голос Вэнь Чао возвращает Не Хуайсана в реальность. Он выжидающе наблюдает, как Вэнь Чао дергается, покрытый глубокими отметинами на плечах, спине и боках. Картина оставленных им линий, зигзагообразных и пересекающихся друг с другом, великолепна. Возможно, это его лучшая работа. — Дагэ!!! Крича до хрипоты, Вэнь Чао кончает. Затяжной боли от порки, должно быть, было достаточно, чтобы довести его до разрядки. Плеть оставила жгучую боль, которую можно почувствовать глубоко в костях. До стука зубов. До звона в ушах даже через несколько часов. Сами удары были беспощадны. Кровь, сочащаяся из ран, раздражает оскорбленную плоть. Посылая мурашки агонии по всему телу. Настоящая порка может даже оставить шрамы. В целом это очень насыщенный опыт. Вэнь Чао, кажется, это нравится. Он кончил достаточно сильно, чтобы оставить следы от брызг довольно далеко от того места, где он стоит на коленях. Должно быть, он давно сдерживался. Кроме того, высвобождение чистого удовольствия, которое следует за жестокой болью, не похоже ни на что другое. Ни с чем не сравнимо. Такая порка выводит тебя из себя и переносит куда-то, где гораздо, гораздо лучше. Сладостные небеса. Если ты сможешь это выдержать. Вэнь Чао сейчас там. Чистое счастье от завершения. Растаял в лужу на полу, стоя на коленях в собственной сперме. Постанывая на одной длинной, непрерывной ноте. Не Хуайсан дает ему минутную передышку, чтобы насладиться этим звуком. Затем он возвращается к работе. Он берет принесенную веревку и начинает наматывать ее на тело Вэнь Чао. Он знает эту схему наизусть. Так же хорошо, как он знает коридоры Нечистой Юдоли. Связав руки за спиной, обвязав веревками тугие круги вокруг груди, живота и бедер. Он не заботится о том, чтобы быть нежным вокруг отметин на спине Вэнь Чао. Любая боль в этой области сейчас будет ощущаться Вэнь Чао как эйфория. Тем не менее, он не наматывает веревки слишком агрессивно, так как потом наваждение спадет. Он не хочет, чтобы Вэнь Чао не смог пошевелиться от боли, когда придет время. Так как, скорее всего, его не будет там, чтобы помочь ему пройти через это. — Дагэ… ч-что? Что это...? — Вэнь Чао дергает веревки. Смотрит на замысловатый узор на своей груди. — О, ты снова можешь говорить? Замечательно, — спрашивает Не Хуайсан. Ловкими пальцами завязывая узлы. — Как ты? — Я… н-нх! Не Хуайсан просто подсунул веревки под яйца Вэнь Чао. Задевая его быстро твердеющий член. Это вызывает улыбку на его губах, когда он видит, что его раб все еще так легко возбудим. — Это был первый раунд, мэймэй. Но есть еще так много всего, чего я хочу от тебя и твоего сладкого маленького тела сегодня вечером, — он находит белые ягодицы Вэнь Чао и грубо хватает. Наслаждаясь звуком чмокающей плоти, и лицом Вэнь Чао, исказившимся от неожиданного удовольствия. — Ах, да! Еще, дагэ, пожалуйста! Дай мне еще… — он извивается, как змея, с полностью связанным телом. Веревки начинают оставлять следы на бледной коже. Черт. Он будет совершенно великолепен позже, когда они снимут веревки. Весь в красных отметинах с головы до ног. Почти каждый дюйм его тела. Мысленный образ этого заставляет Не Хуайсана застонать и схватиться за свое напряженное мужское достоинство. Он сдерживался раньше, но сил терпеть больше не было. Он все еще чувствует, как Вэнь Чао отсасывал ему. Это сводит его с ума, в сочетании с завораживающим зрелищем перед ним. Он делает глубокий вдох. Собирается с мыслями. Мотает головой, просто чтобы сориентироваться. Так. Лучше. Он берет другие инструменты, которые принес с собой: длинную полоску шелка и странную вещь, которая, возможно, не имеет никакой ясной функции для кого-то, кроме них с их отклоняющимися пристрастиями. Это лакированный деревянный шар с отверстиями, просверленными в нем под всеми углами, оставляя его полым. Шар прикреплен к тонкому шнурку, который можно завязать любой длины. Оставив на мгновение шелк в стороне, Не Хуайсан подносит мяч ко рту Вэнь Чао. — Открой, — приказывает он. Не спрашивая зачем, Вэнь Чао открывает рот. Его глаза снова устремлены на Не Хуайсана. Прекрасная песня полной капитуляции. Доверие и потребность за гранью рациональности. Не Хуайсан ласково улыбается ему. Он затыкает его рот кляпом и завязывает шнурок на затылке. Ах, наконец-то. Вэнь Чао связан и с кляпом во рту. Может быть, теперь, наконец, его бесконечный поток бессмысленных оскорблений прекратится. Скромная демонстрация превосходства, которую он должен показать внешнему миру. Здесь ничего этого нет. — Как ты себя чувствуешь, Чао-мэй? — Не Хуайсан гладит его по щеке. Он знает, что Вэнь Чао теперь не может ответить ему, но это часть их игры. — Ты связан, беспомощен и, к счастью, нем. Я сомневаюсь, что ты даже мог бы позвать своих охранников прямо сейчас, если бы тебе нужна была помощь, — он хихикает. — Не то, чтобы ты хотел этого, конечно. По твоему состоянию я могу сказать, что это именно то, что тебе нужно. Чтобы доказать свои слова, он снова проводит ногой по твердому, истекающему смазкой члену Вэнь Чао. Он возвращается в исходное положение с похвальной сообразительностью. Не Хуайсан действительно любит этот член. Даже несмотря на то, что в прошлый раз он так милостиво поддразнивал Вэнь Чао. Он водит пальцами ног вверх и вниз по всей длине, удивляясь его неисправимой активности. — Скажи мне, что для тебя лучше? Быть выпоротым или извиваться с кляпом во рту? Хм? Или тебе одинаково нравятся оба варианта? — Ммм...! — Вэнь Чао дрожит и извивается. Его член все еще влажный от предыдущего высвобождения. Теперь он стал еще более чувствительным. — Ну, я считаю, все, что оставляет след на твоей безупречной коже, только делает тебя еще красивее. Просто у меня такой вкус… — он проводит пальцами по переплетениям. Заглядывая на покрасневшую плоть под ними и вызывая гортанный стон Вэнь Чао. — Но я искренне думаю, что любой согласился бы со мной, увидев тебя в таком состоянии. Он наклоняется и нежно целует вспотевший лоб Вэнь Чао: — Красивый, — бормочет он. — Такой красивый. На глаза Вэнь Чао наворачиваются слезы. Он снова и снова качает головой, пуская слюни вокруг кляпа. Сопли текут по его рту. Должно быть, ему тяжело слышать, что он красив. Его внешность всегда сравнивали с внешностью его старшего брата. И мужчин в семье Вэнь нечасто называют красивыми. Жаль. Улыбаясь, как дьявол, Не Хуайсан вытирает грязное лицо Вэнь Чао рукавом: — На самом деле, мэймэй, ты сейчас просто развалина. Но даже так. Даже вот так… — он показывает ему липкое месиво, оставшееся на рукаве. — Я думаю, ты красивый. Вэнь Чао закрывает глаза и снова льет слезы. Он произносит что-то сквозь кляп, но, конечно, Не Хуайсан не может его понять. Поэтому он замолкает и тихо плачет. — Надеюсь, когда-нибудь ты поверишь тому, что я говорю, — говорит Не Хуайсан, оглядывая комнату. Он хотел использовать… ах да. Это. Прекрасно. — Нет ничего плохого в том, чтобы быть красивым. Мужчина может быть и красивым, и сильным. Посмотри на Лань Сичэня или Лань Ванцзи. Два нефрита, безусловно, оправдывают свои имена в обоих отношениях. Он смотрит на лицо Вэнь Чао, когда упоминает Ланей. Он находит выражение искренней ненависти, искажающее его черты. Ничего удивительного. Лань и Вэнь боролись за идеологическое превосходство дольше всех. Они диаметрально противоположны. Мало того, Вэнь Чао, должно быть, слишком хорошо осознает тот факт, что его собственная внешность не может сравниться с внешностью двух нефритов. В вопросе красоты он очень далек от них. Скорее всего, от этого его ненависть разгорается еще сильнее. Но. Учитывая выбор, между любым из Лань и Вэнь Чао (связанным, покрытым отметинами от плети Не Хуайсана, покорным и жаждущим)…хм. Это неожиданно трудный выбор. Не Хуайсан действительно не знает, кого бы он выбрал в этот момент! Он задумчиво смотрит на Вэнь Чао. Решая, способен ли его раб принять такой комплимент прямо сейчас. А может, и нет. Может быть, позже. Оставив его в покое, он берет меч Вэнь Чао. Его второй трофей за вечер. Красное лакированное дерево рукояти так искусно вырезано. Металлическая филигрань добавляет столько характера! У этого меча должно быть имя, но… Кто вспомнит имя меча, который видел так мало настоящих сражений? Никто не хочет вспоминать имя меча, которым большую часть времени угрожающе махают под носом у людей. Бумажный тигр. Может быть, так его и зовут. Бумажный тигр. Забавляясь собственной шуткой, Не Хуайсан держит меч перед Вэнь Чао. Выражение чистого страха на его лице бесценно. Он даже отшатывается. Если Не Хуайсан вытащит меч из ножен, то он вполне может обмочиться! — Расслабься, — Не Хуайсан успокаивающе гладит его по голове. — На самом деле я никогда не причиню тебе вреда. Я все равно не умею обращаться с мечом, так что тебе действительно не о чем беспокоиться. — он хихикает, отчасти за свой счет. — Я просто хотел посмотреть.… Красное дерево таинственно поблескивает в тусклом свете. В основном черное, за исключением мраморно-малинового, пробивающегося сквозь лак: — Это замечательный меч, — комментирует он. Он проводит пальцами по рукояти, проверяя ее вес и окружность. Затем он проделывает то же самое с кончиком ножен. — Он мне нравится. Ты был благословлен, получив такой меч. Он снова поднимает глаза на Вэнь Чао: — И, мой милый, распутный Чао-мэй. Ты должен догадаться, куда я собираюсь его засунуть. Нахмурившись, Вэнь Чао откидывает голову назад. Его глаза блестят, когда он пытается понять… Когда он понимает, ужас — первое, что появляется на его лице. Но по мере того, как этот момент затягивается, этот ужас быстро затмевает зарождающееся любопытство. И под всем этим — жажда. — Разве ты не хочешь знать, каково это? — спрашивает Не Хуайсан, размазывая смазку, сделанную на заказ из смесь сирени и пчелиного воска, по всей рукояти. — Ты никогда не задумывался? Яркий румянец заливает лицо Вэнь Чао вплоть до переносицы. О, так он действительно задавался вопросом. Не Хуайсан ведь просто предположил! — Интересно, — задумчиво произносит он. — Может быть, наш, казалось бы, невинный Чао-Мэй на самом деле пробовал это сам раз или два… — Мххх, ммм! — Вэнь Чао так сильно мотает головой, что она вполне может оторваться. Это вызывает смех у Не Хуайсана: — Шучу, успокойся. Я знаю, что нет. Второй сын Вэнь Жоханя никогда бы не поддался искушению сделать что-то настолько грязное и постыдное. Во всяком случае, пока что. Он переворачивает Вэнь Чао на живот и рявкает: — Встань на колени, — конечно, его раб подчиняется. С руками, связанными за спиной, он должен лежать лицом и плечами к полу. Задница высоко поднялась прохладному ночному воздуху. Это заманчивое зрелище, но Не Хуайсан помнит последнюю часть этой живописной картины: повязка на глаза. Он берет кусок шелка и закрывает глаза Вэнь Чао, крепко завязывая за головой. Выше привязи кляпа. Вот. Ожившая картина. Связанный, с кляпом во рту и с завязанными глазами. Лицом вниз, задницей вверх. Хорошо, сердце. «Теперь можешь выпрыгнуть, если захочешь» думает Не Хуайсан. Время пришло. Ни один человек не выдержит такого зрелища! Он не может удержаться от того, чтобы погладить эту дерзкую задницу, а также трущиеся о веревку яйца. Такое чувствительное и мягкое — тело Вэнь Чао просто восхитительно! — Твоя задница так прекрасна, мэймэй, — комментирует Не Хуайсан. Обмазывает пальцы смазкой. — Как хорошо для нас обоих, что я решил так о тебе заботиться. Ты напрасно тратился на женщин. Конечно, Не Хуайсан знает многих женщин, которые являются более совершенными мастерами, чем он. Действительно, его утверждение явно ложно, если вы посмотрите на тип удовольствия, которое мог бы получить Вэнь Чао, если бы его гордость позволила ему искать его у женщины (или у кого-либо, кроме Не Хуайсана). Но это не имеет значения. Не Хуайсан хочет, чтобы эти слова были у него в голове. Он скользит пальцами по сморщенному входу Вэнь Чао. Очень возбужденный тем, как его тело дрожит в ответ. Неуверенные, удивленные вздохи, которые он издает сквозь кляп. Стонет высоким голосом, который совсем не похож на его обычный резкий тон. Не Хуайсан некоторое время дразнит его дырочку. Неглубоко ощупывая его, распределяя смазку по всей площади. До тех пор, пока Вэнь Чао не станет мокрым от поясницы до яичек. Покрытый глянцевой, сладко пахнущей смазкой. — Такой мокрый для меня, мэймэй. Посмотри на себя, — хихикает Не Хуайсан. Как будто есть какой-то способ, которым это могло быть сделано природой. — Я чувствую, как ты открываешься для меня. Твоя дырочка жаждала этого? Это то, чего ты все время хотел? Твое тело жаждет прикосновений там, чего-то твердого прямо внутрь? Рыдание вырывается из заткнутого рта Вэнь Чао, но затем, к великому потрясению Не Хуайсана, он кивает! Согласен! Не Хуайсан победоносно откидывает голову. Небеса, звезды и духи, покоящиеся в каменных замках… Спасите его! Ему нужны силы, чтобы не встать на колени прямо здесь и не трахнуть Вэнь Чао до беспамятства. Черт, он хочет довести Вэнь Чао до экстаза своим членом! Заставить его кончать снова и снова. Показать ему, что нет ничего лучше, чем твердый мужской член, входящий в тебя до тех пор, пока твои ноги не онемеют, а спина не сдастся… Но он не может. Пока нет. Терпение. Ему нужно набраться терпения. Вэнь Чао говорит, что хочет этого прямо сейчас, но это не настоящее соглашение. Во рту у него кляп. И это только второй раз, когда он так играет! Единственное, на что они согласились, был меч. Правильно, меч. Ну и меч тоже горячий. Не Хуайсан улыбается, поднося рукоять к мокрому, сжимающемуся отверстию Вэнь Чао. Он надеется, что дух, живущий в этом мече, будет доволен этим. Он осторожно вставляет рукоять внутрь. Сантиметр за сантиметром. Этот меч больше, чем веер Не Хуайсана, так что это тоже потребует терпения. Пусть Вэнь Чао привыкнет. Он старается не торопиться. Входя так медленно, как ему нужно. Его разум полностью сосредоточен на этом. — Ну вот, о да, мэймэй. Твоя дырочка принимает твой меч, знаешь ли. У тебя такая милая, жадная дырочка. Интересно, что будет, когда я вставлю его до конца… Ох, упс. Как это, — это не совсем ошибка, когда Не Хуайсан засовывает рукоять полностью. Но все стало немного скользким, так что… это было не совсем намеренно. Вэнь Чао ударяется головой об пол, не в силах сдержаться от удовольствия. Его тело сотрясается в конвульсиях, а дырочка вокруг рукояти сильно сжимается. Он наслаждается каждой секундой. Должно быть, он говорил правду, когда говорил, что жаждет проникновения. Из его члена обильно течет… почти как у настоящей женщины. Не Хуайсан начинает медленно трахать его. Осторожно. Присматривая за ним, чтобы убедиться, что нет боли… Внезапно он слышит шум за дверью. Инстинктивно он посылает немного духовной энергии, чтобы погасить единственную свечу, зажженную Вэнь Чао. Оставив их в темноте. Он держит твердую руку на мече, торчащем из задницы Вэнь Чао, и прислушивается. Шаги приближаются к двери. Много шагов. Паника трепещет в груди Не Хуайсана, и он лихорадочно думает о том, как ему выбраться отсюда незамеченным — это невозможно, да? Но тогда это означает… Раздается стук в дверь. Тело Вэнь Чао сжимается и сворачивается в защитный клубок. Как какой-то броненосец. Сейчас он очень, очень уязвим. Дверь даже не заперта! Черт, что это был за талисман, который Вэй Усянь дал Не Хуайсану, чтобы быстро запирать двери — он принес его с собой… — Молодой господин! Вы там? Это стайка солдатов вэнь. Двое или трое, судя по звукам. — Молодой господин, мы получили сообщение о странных звуках, доносящихся отсюда. Вы… все в порядке? — С вами все в порядке, молодой господин? Они громко спрашивают о местонахождении и состоянии Вэнь Чао. Обычная комично-подхалимская чушь. Взглянув на Вэнь Чао в такой болезненно компрометирующей позе, Не Хуайсану действительно ничего не оставалось, как рассмеяться. Он фыркает коротким смешком и вспоминает, что сейчас все серьезно. Это не повод для смеха! Если солдаты поднесут свечу к окну, они смогут увидеть все! Солдаты уже заглядывают внутрь, но без свечи ничего не видят. Как только кому-нибудь из них придет в голову блестящая идея зажечь одну из них, все будет кончено! …И все же. Это забавно. Если бы Вэй Усянь был здесь, он бы хохотал до упаду. И его смех заразителен! Если Не Хуайсан подумает об этом сейчас, ему конец… — Молодой господин, мы можем войти? Мы должны убедиться, что вам ничего не угрожает.… К черту. Пора повеселиться. Не Хуайсан хватает Вэнь Чао за живот и кладет на бок. Лицом к двери. Его жалкое состояние выставлено на всеобщее обозрение. Не Хуайсан даже поднимает одну из ног Вэнь Чао и перекидывает ее через плечо. Обнажая и его довольно занятый вход. Если бы кто-то сделал хотя бы один шаг внутрь, он увидел бы все, что только можно увидеть. — Я повернул тебя лицом к двери, Чао-мэй, — сообщает ему Не Хуайсан. Так как тот не может видеть. — Чтобы ты мог поприветствовать своих людей должным образом. Они, кажется, очень беспокоятся о тебе. Хмм… Он поправляет меч внутри него, проталкивая глубже. Похоже, он задел довольно чувствительное место и заставил его всхлипнуть. — Молодой господин, это были вы! — Мне кажется, я его слышал.… — Что же нам делать.? Не Хуайсан трахает Вэнь Чао его мечом и шепчет злые вещи: — Они заботятся о тебе, не так ли? Это очень мило. Интересно, как бы изменилось их восхищение, если бы они увидели тебя таким. — он трахает его сильнее, и его шальная рука находит один из сосков Вэнь Чао. Дразня его острым щипком. — Будут ли они смеяться? Неужели их уважение ко второму молодому господину рассыплется в прах? Возможно. Не думаю, что этого не случилось бы. Вэнь Чао всхлипывает. Он пытается вывернуться, но его ловят. Он захвачен. — Но я также думаю… Ох, Чао-мэй, ты действительно не представляешь, насколько ты восхитителен. — он целует его в макушку. Перекатывает сосок между большим и указательным пальцами. — Я думаю, они все станут твердыми как железо, как только увидят тебя. Без сомнения! Они все захотят завладеть тобой. Черт побери, возможно, мне придется позволить им сделать это. Во имя общей порядочности. К его крайнему удовлетворению, кажется, что Вэнь Чао не против этой идеи. По крайней мере, в каком-то смысле. Потому что его член дергается, когда Не Хуайсан говорит, что позволит солдатам по очереди взять его. Определенный интерес. Это его возбуждает? Конечно же! Вэнь Чао теперь жаждет член? И унижение. Как долго? Он уже фантазировал о подобном, или...? Это восхитительные вещи, о которых стоит задуматься, когда опасность минует. А пока Не Хуайсан начинает развязывать кляп: — Как бы весело это ни было, мэймэй, я думаю, тебе пора сказать своим солдатам, чтобы они убирались. Я сегодня не в настроении делиться. Я хочу, чтобы ты принадлежал только мне. Как только шар с влажным хлюпаньем выскакивает у него изо рта, Вэнь Чао начинает выкрикивать приказы. Его обычный, властный тон вернулся. — Убирайтесь отсюда к чертовой матери! — кричит он. — Я в порядке. У вас нет разрешения войти! Просто оставь-а-а-а! Не Хуайсан немного устал от того, как Вэнь Чао разговаривает со своими людьми. Всегда командовал ими без всякого уважения! Лидер не должен так себя вести. Это позор. Поэтому, пока Вэнь Чао отдавал приказы, Не Хуайсан вытащил меч из его задницы, а затем вогнал его обратно. Грубее, чем раньше. — Что, но, молодой господин! Что случилось? — Он только что кричал? — Что происходит? Не Хуайсан медленно вращает рукоять внутри него. Возбуждая всю чувствительную плоть внутри. Жестоко дразнит его. Вэнь Чао прикусывает губу так сильно, что та начинает кровоточить. — Будь почтителен, — ругает Не Хуайсан. — Эти люди видят в тебе своего лидера. Ты должен уважать их доверие с достоинством. Вэнь Чао сплевывает, пытаясь снова: — У-уходите… с-спасибо, но… Я в порядке. Вы можете вернуться. Увидимся утром. — …Вы уверены, молодой господин? — Нет никакой опасности? — Вам еще что-нибудь нужно? —Нет, черт побери… ах! — рычание Вэнь Чао автоматически приносит ему еще один сильный толчок рукоятью. Он шепчет гораздо тише: — …черт… — Извинись перед ними, — приказывает Не Хуайсан. Выкручивает сосок в такт толчкам. — И еще раз поблагодари их. — Мне очень жаль, мне очень жаль… ах, мм, мне очень жаль… — Вэнь Чао извивается, когда Не Хуайсан сладко трахает его. — И спасибо за заботу. Я в порядке, правда, спасибо. Спасибо…! Ошеломленное молчание — единственный ответ, который они получают от солдат на долгое мгновение. Наконец один говорит: — Это… это наш долг, молодой господин. Спокойной ночи. Остальные соглашаются: — Молодой господин! Не надо нас благодарить, спокойной ночи! — Будьте бдительны! Спокойной ночи, молодой господин! Они как один отдают честь и уходят. Их шаги медленно удаляются в ночь. Не Хуайсан все еще слышит их голоса, которые тихо пытаются понять, что же только что произошло. Пусть удивляются. Не Хуайсан в восторге от того, как все обернулось! Он поворачивает к себе лицо Вэнь Чао и целует его в губы. Ему и в голову не приходит, что это их первый поцелуй. Но это произойдет гораздо позже. — Ты отлично поработал, Чао-мэй! Я так горжусь тобой! — Не Хуайсан радуется. — Ммм… ннх… — хотя его рот теперь свободен, Вэнь Чао все еще не может произнести ни слова. То ли от унижения, то ли от поцелуя, которого он не ожидал. Но он все же тянется вперед. Снова ища губы Не Хуайсана. Не обращая на это внимания, Не Хуайсан снова возвращается к мечу. Он плавно трахает Вэнь Чао, направляя рукоять, чтобы войти глубже. Примерно туда, где должно быть его сладкое местечко. Теперь Вэнь Чао снова стонет. Не Хуайсан хихикает как сумасшедший: — Ты должен вести себя тихо, Чао-мэй. Или они вернутся. Понимая, что он прав, Вэнь Чао плотно закрывает рот. Сдерживает стоны. — Так хорошо следуешь указаниям… — Не Хуайсан скользит рукой по груди Вэнь Чао. Проводит пальцами по жестким лобковым волоскам. Соблазняет его намеками. — Думаю, на этот раз я действительно должен наградить тебя. Радость пляшет в его глазах, Не Хуайсан обхватывает рукой член Вэнь Чао. Он гладит его с самой мягкой, нежной хваткой, какая только возможна. Все, что нужно, — это три движения рукой… Три движения, и Вэнь Чао жестко кончает. Снова. Он разливается дикими, хлещущими потоками и кусает его за плечо, чтобы заглушить крики. Он энергично кусает его — слишком энергично, по мнению Не Хуайсана. Он отталкивает Вэнь Чао от своего плеча, в то время как мужчина все еще кончает: — Не так сильно, — говорит он. — Не делай себе больно. Вместо этого он держит в своих руках дрожащее тело Вэнь Чао. Нежно обнимая его, пока он переживает остаток своего оргазма. Поглаживает его, пока он не достигнет своего завершения. Закончив, Вэнь Чао обмякает грязной, потной, бессильной кучей. Он задыхается. С трудом сглатывает скопившуюся во рту слюну. — Вот, — Не Хуайсан чмокает его в щеку. Он быстро вынимает меч и кладет его на пол. — Теперь тебе лучше? Вэнь Чао молча кивает. — Хорошо, — внезапно очень заинтересовавшись его лицом, Не Хуайсан снимает с него повязку. Без свечи очень темно, но он все еще может разглядеть блаженство в глазах Вэнь Чао. Ошеломленный экстаз перешел в полное замешательство. Нужда. И хотя это может быть правдой, что Не Хуайсан делает это только для того, чтобы получить информацию, в этот момент война за темное железо и превосходство клана — самое последнее, о чем он думает. Он прижимает их лбы друг к другу: — Ты отлично справился сегодня, баобэй. Ты такой чертовски милый, что я не могу этого вынести, — он снова целует его в губы. Кратко. Гораздо быстрее, чем хотелось бы Вэнь Чао (он снова пытается следовать за этими губами, но слишком слаб, чтобы двигаться). Тогда Не Хуайсан говорит: — Такой идеальный для меня. — Ннх, — выражение болезненной радости искажает лицо Вэнь Чао. Он на мгновение задерживает дыхание, как будто боится, что дыхание может заставить Не Хуайсана взять свои слова обратно. Когда ничего не происходит, он наконец вздыхает. Он пытается неловко улыбнуться Не Хуайсану. Улыбка, а не ухмылка или насмешка, неестественна для него. Но это явно попытка. — …Спасибо. Гм… ты тоже, — Вэнь Чао бормочет последнюю часть так быстро, что трудно разобрать. Но Не Хуайсан понимает. Он кивает и нежно обхватывает ладонями лицо. Он собирается сказать что-то еще, когда… — Хм? Он оглядывается. Неужели он только что услышал, как открылось окно? Он мог бы поклясться… Но сейчас оно закрыто. Странно. По-видимому, ничего особенного. Ему показалось? Покачав головой, он снова поворачивается к Вэнь Чао: — Баобэй, позволь мне сказать тебе. Я знаю, что говорил о двух нефритах, олицетворяющих красоту и силу, и это правда. Но я действительно думаю… Прежде чем он успел закончить фразу, Не Хуайсан почувствовал жар в животе. Неестественный, чужеродный жар. Изнутри наматывается наружу. Сначала мягкий, а потом становится горячее. Горячее, горячее, слишком горячо.! Он задыхается от пустоты. Он не может дышать! Он хватается за живот и видит золотистый свет, исходящий из-под его кожи. Именно там, где должно быть его золотое ядро… Ослепляющая боль, горячее, чем само солнце, пронзает Не Хуайсана, как лезвие меча. Он понимает, что у него болит позвоночник, и поворачивается лицом к нападавшему. Он натыкается на темную фигуру человека. Чья рука внутри… внутри его тела… — Шушу, нет! Стой! Вэнь Чао кричит. Боль нарастает так быстро, что Не Хуайсан даже не может пошевелиться! Если он сдвинется хоть на долю сантиметра, он боится, что его золотое ядро лопнет! Годы и годы тренировок и заклинательства сливаются в расплавленное давление. В глазах темнеет. Звуки становятся глухими и отдаленными. Неужели он умрет? — Вэнь Чжулю! Прекрати немедленно! Я тебе приказываю! Внезапно боль исчезла. Не Хуайсан падает вперед, не встречая ничего, кроме деревянного пола. Ему очень холодно. Он замерзает. У него стучат зубы. Он пытается сосредоточиться, чтобы ощутить своё золотое ядро. Он ничего не чувствует. Оно все еще там? Он сильно кашляет, и изо рта у него брызжет кровь. После остается лишь темнота.***
Сознание возвращается к нему, как дождевая вода, стекающая с цветочного лепестка. Капля за каплей. Постепенно. Неровно, но ритмично. Когда Не Хуайсан наконец нашел в себе силы открыть глаза, ему показалось, что он пролежал без сознания несколько лет. Он не назвал бы это сном. В этом не было ничего успокаивающего. Скорее всего, он просто потерял сознание. Исцеление само по себе — единственный способ. Дневной свет режет глаза. Не Хуайсан смутно моргает. Какая-то враждебная паника зависла в его разуме. Он что-то забыл? Последнее, что он помнит, это… Его золотое ядро. Резко проснувшись, Не Хуайсан схватился за живот и нашел пульс его золотого ядра. Как старый друг, оно пульсирует в ответ. Машет ему рукой. Тихо дрожит в своей сдержанной, естественной манере. Оно там. Оно все еще с ним. У него все еще есть золотое ядро. Слава богам! Не Хуайсан снова едва не падает в обморок от чистой благодарности. Черт возьми, ему повезло! Прямая атака со стороны Сжигающего ядра (Вэнь Чжулю, верно?), и у него все еще есть золотое ядро. К счастью, Вэнь Чао остановил его, пока не стало слишком поздно… Подождите. Где он? Что это за место? Где Вэнь Чао? Не Хуайсан заставляет себя открыть глаза. Солнце проникает в окна, вероятно, поздним утром или ранним днем. Не Хуайсан крайне дезориентирован, поэтому он не уверен, прошло несколько дней или только несколько часов. Он лежит в постели — в той самой постели, в доме на окраине Нечистой Юдоли. Именно там, где он потерял сознание. Он оглядывает комнату. Он находит Вэнь Чао сидящим за письменным столом. Его волосы все еще распущены и свободно ниспадают на спину, но он одет в полный комплект одежды Вэнь. И он листает стопку писем. Если он все еще здесь, значит прошло меньше суток. Вероятно, сейчас относительно рано. Он еще даже не причесался. Странная дрожь возникает в сердце Не Хуайсана, когда он смотрит на Вэнь Чао. Такое чувство он испытывает нечасто. Хрупкий вид благодарности и признательности. Все равно что увидеть дом из окна паланкина. Фамильярность и глубоко укоренившаяся любовь. Не Хуайсан медленно моргает. С минуту наблюдает за Вэнь Чао. Он точно помнит тот момент прошлой ночью, когда Не Хуайсан сказал своему сердцу, что можно идти вперед. Глупый. Что за глупость! Он горько сожалеет об этом моменте. Потому что в то время это казалось всего лишь кратким моментом времени, он до головокружения был увлечен хорошей ролевой игрой… но ночь уже прошла. И сердце Не Хуайсана все еще на месте. Бьется отдаленно. Биение с нежностью, которая должна быть зарезервирована для любовников, у которых может быть какое-то будущее вместе. Какой-то способ двигаться вперед. В любом случае! И уж конечно, он не должен испытывать к Вэнь Чао ни малейшей склонности! Его собственная пешка. Этот ужасный парень, который активно работает над тем, чтобы убить всех друзей и семью Не Хуайсана. Он разочарован в себе. Поддался на пышность собственной уловки. Но он не совсем удивлен. Не Хуайсан — романтик. Никто в Цинхэ не стал бы с этим спорить. Начало этого соглашения с Вэнь Чао в первую очередь сделало его уязвимым для такого рода привязанности. Он принял это как возможность с самого начала. Он просто не думал, что это произойдет так скоро. Открыв рот, Не Хуайсан пытается привлечь внимание Вэнь Чао. Вместо этого он ловит себя на том, что давится кровью. Кашляя, он наклоняется над кроватью и сплевывает черную кровь на пол. — О, ты проснулся? — тем не менее Вэнь Чао бросается к нему. — Не Хуайсан. Ты в порядке? Черные пятна плавают перед глазами Не Хуайсана. Ему действительно нужна чаша воды. Он приподнимает голову, пытаясь выдавить из себя слово, бесплодно жестикулируя одной рукой. Вэнь Чао пристально смотрит на него. Руки вытянуты, готовы к действию, но совершенно не знают, что делать. На столике стоит чаша с водой. Потому что духи сегодня добры к Не Хуайсану. Он показывает на нее. — Хм? — наконец Вэнь Чао замечает. — Ах, вода? Ты хочешь пить? Подожди. Даже после всего, что они сделали вместе, Не Хуайсан почти ожидал, что ему выплеснут воду в лицо с полным презрением. Он приятно удивляется, когда этого не делает. На самом деле Вэнь Чао подносит чашу к губам Не Хуайсана. Дает ему выпить. Вода прохладная и свежая. Так хорошо. Он успокаивает горящее горло и смывает застарелый привкус желчи во рту и во всем теле. Он осторожно берет чашу из рук Вэнь Чао: — Спасибо, — говорит он с благодарной улыбкой. Вытирая рот тыльной стороной ладони. В его глазах тлеет любовь, которую он больше не в силах скрывать. Вэнь Чао может делать с ним все, что ему заблагорассудится. Первое, что он делает, естественно, это заливается розовым румянцем: — Н-нет, нет, — говорит он, потирая затылок. — Я, гм… Мне очень жаль, что все так вышло. Просто… знаешь, это долг Вэнь Чжулю — защищать меня, так что… Когда он увидел то, что увидел, ну… да. Ох. Вот дерьмо. Вэнь Чжулю все это видел, не так ли? Не Хуайсан морщится от общего смущения — не самого веселого смущения. Болезненный вид. Унижение, которое Вэнь Чао, должно быть, испытал раз десять, так как он был обнажен и покрыт следами от плети, когда Вэнь Чжулю нашел его. И, по-видимому, именно Вэнь Чжулю помог ему выбраться из всех этих красиво завязанных веревок. Какая жалость. Это должна была быть работа Не Хуайсана. Он вздыхает. Неловко улыбаясь от стыда: — Я понимаю… и мне тоже жаль. Я хотел быть тем человеком, который позаботится о тебе потом. Как в прошлый раз. Вэнь Чао кивает: — Я тоже, — тихо признается он. — Ну, как твоя спина? — Не Хуайсан садится. Потянувшись к плечам Вэнь Чао, он намекнул, что хочет посмотреть сам. Конечно, Вэнь Чао позволяет ему посмотреть. Он развязывает пояс и стягивает мантию до локтей. Обнажая его сильно изуродованную спину. И все же следы гораздо светлее, чем должны быть. Без сомнения, Вэнь Чжулю использовал часть своей собственной исцеляющей духовной энергии на отметинах. По какой-то причине это заставляет Не Хуайсана странно ревновать. Он проводит пальцами по спине Вэнь Чао и вливает немного целебной ци в отметины просто потому, что должен. Это тоже часть его ритуала! — М-м-м, как хорошо… — Вэнь Чао тихо стонет, успокаиваясь. Счастливо кивая, Не Хуайсан продолжает. Теперь он и сам чувствует себя лучше. Сильнее. Его конечности немного непослушны, и в голове тупая боль, но это не слишком страшно. По крайней мере, он еще может двигаться! — С твоим золотым ядром все в порядке? — спрашивает Вэнь Чао, оглядываясь через плечо, чтобы посмотреть, как работает Не Хуайсан. — Да, я в порядке. Но это было чертовски больно, — губы Не Хуайсана болят от желания поцеловать следы, которые он оставил на этой фарфорово-белой коже. Он сдерживает себя, потому что… солнце вышло. Он не уверен, что ему это позволено. — Хорошо, что мое золотое ядро не очень сильное, иначе мне было бы еще больнее. Вэнь Чао кивает. Его тело расслабляется перед Не Хуайсаном. Тает под его охлаждающим прикосновением: — Да. Возможно. Но… я рад, что с тобой все в порядке. Нежность в сердце Не Хуайсана звенит, как открытая рана. Он не может сдержать улыбку. На самом деле, он действительно не хочет бороться ни с чем из этого. Он наклоняется вперед и шепчет на ухо Вэнь Чао: — То, что ты беспокоился обо мне, заставляет меня чувствовать себя таким особенным. Румянец на лице Вэнь Чао становится еще ярче. Маленькие волоски на его затылке встают дыбом от ощущения дыхания Не Хуайсана в ухе. Он неловко ерзает: — Ну, не то чтобы я волновался, но… Не Хуайсан обнимает его сзади. Положив подбородок на плечо Вэнь Чао, он поцеловал его в шею: — Все в порядке, баобэй. Ты можешь это признать. Даже если этого будет совсем немного, я все равно буду чувствовать себя счастливым. Вэнь Чао закрывает глаза: — Х-хорошо, тогда… может быть… я просто немного нервничал. Поскольку эта техника действительно опасна, так что… я просто не хотел, чтобы ты… — он со щелчком захлопывает рот. Не Хуайсан усмехается. Так близко! — Продолжай, — подбадривает он. Он знает, что Вэнь Чао почувствует себя лучше, когда скажет это! Он гладит его по щеке, чтобы соблазнить. Глядя на него из-под тяжелых век, слегка смущенный и полный эмоций, хрупкий, как поздний цветущий вишневый цветок, Вэнь Чао шепчет: — Я не хотел, чтобы тебе было больно. Улыбка Не Хуайсана могла согреть в холодную зимнюю ночь: — Я знаю. Спасибо, что рассказал. Но я действительно в порядке. Они обнимаются. Удивительно, насколько теплое тело Вэнь Чао на самом деле. Пульс жизни, человечности бьется в нем. По какой-то причине это все еще вызывает удивление. Не Хуайсан хочет сжать этот пульс в своих руках, как крошечного птенца. Поцеловать его. Взращивать его. Заняться с ним любовью. Он хочет, чтобы Вэнь Чао испытывал другие чувства, а не только гнев, жадность и разрушительный комплекс неполноценности. Он хочет, чтобы человечности Вэнь Чао дали шанс выжить. Он хочет… Он много чего хочет. Стук в дверь пугает их обоих. Они отползают друг от друга, и Вэнь Чао торопливо поправляет свою мантию. Он выглядывает в окно, чтобы посмотреть, кто это. Заметно расслабляется, что бы он ни увидел. Он открывает дверь, пропуская Вэнь Чжулю внутрь. Не Хуайсан инстинктивно вжимается обратно в кровать. Его тело остро помнит боль, которую оно испытало от руки этого человека, — он сжимает живот, который отдается эхом в рефлекторной агонии. Он вдруг забеспокоился, что Вэнь Чжулю вернулся, чтобы закончить работу… Но вместо этого к нему подходит Вэнь Чжулю с маленьким подносом. Поднос с настойкой. Он смотрит на Не Хуайсана с апатией на холодном, ничего не выражающем лице. Он протягивает ему чашу с отваром и говорит лишь: — Это единственное известное средство от последствий техники сжигания ядра. Не Хуайсану требуется почти тридцать секунд, чтобы принять чашу. Он все еще ждет, что кто-нибудь проткнет его ножом или, что еще хуже, рукой, плавящей ядра. Медленно он берет напиток и принюхивается. Пахнет смутно цветочным? — …Спасибо, — осторожно говорит Не Хуайсан. — Гм… что же это за средство? — может быть, это будет полезно узнать в будущем! Но Вэнь Чжулю ничего не говорит. Он просто смотрит. Его глаза пронзают Не Хуайсана взглядом, который находится на полпути между любопытством и недоверием. Он, кажется, пытается небрежно измерить душу Не Хуайсана. Это должно быть легко для него, так как из всех людей в мире он был физически ближе всех к его душе. Эта штука помещалась в самом его теле. В тревожном смысле Не Хуайсан находит Вэнь Чжулю привлекательным. Он не думает, что Вэнь Чжулю вообще заинтересует подземная сцена (если только он не хочет связать нескольких рабов и подчинить их своим холодным прихотям, которые были бы горячими). Как бы то ни было, Не Хуайсан был бы не прочь увидеть, что Вэнь Чжулю прячет под своей одеждой. Это кажется справедливым, учитывая, как близко они были из-за этой техники… Вэнь Чао громко откашливается: — Вэнь Чжулю. Это все, что нам было нужно. Теперь можешь идти, — его глаза с тревогой остановились на Не Хуайсане. — …Спасибо, — добавляет он. Не в силах встретиться с ним взглядом. Хороший мальчик. Он научился хорошим манерам. Это заняло у него достаточно времени! При этих словах Вэнь Чжулю медленно поворачивается к молодому господину. Он так близок к удивлению, как никогда. Он переводит взгляд с Не Хуайсана на Вэнь Чао, понимая что-то, что заставляет его коротко кивнуть. Только один раз. Затем он слегка кланяется и говорит: — Молодой господин. Он уходит, не сказав больше ни слова. Как только он уходит, Вэнь Чао заметно расслабляется. Не Хуайсан потягивает свой отвар — (вау, это действительно вкусно! Он тепло оседает в его глотке и заставляет его внутренности чувствовать себя как бы искрящимися. Он словно помолодел!) — и манит Вэнь Чао присоединиться к нему на кровати. Они естественно прижимаются друг к другу. Это не кажется вынужденным или неправильным. Такое чувство, что они наверстывают упущенное прошлой ночью. Они оба начинают расслабляться. — Итак, — начинает Не Хуайсан, положив голову на грудь Вэнь Чао. — Этот человек действительно твой дядя? Вэнь Чао скрипит зубами и качает головой: — Не знаю, почему я так назвал его вчера вечером. Я не использовал это обращение с тех пор, как был маленьким ребенком… И все же это интересно. Не Хуайсан кивает: — Значит, ты давно его знаешь. — Да. Большую часть своей жизни. Мне было лет семь, когда отец привел его в нашу семью, — Вэнь Чао берет руку Не Хуайсана и лениво проводит по венам под кожей. Отвлеченно и очарованно. — Это было примерно в то время.… — он вздыхает и замолкает. — Хм? Примерно когда? — подсказывает Не Хуайсан. Он искренне хочет знать! Никто не знает историю Вэнь Чжулю. Он интересный парень. Кроме того, Не Хуайсан несколько увлекся историей семьи Вэнь. Вэнь Чао долго молчит. Затем он начинает снова. Тише: — Помнишь, я рассказывал тебе, что мой брат однажды оставил меня в горах? — Да, я помню. — Ну, Вэнь Чжулю присоединился к нашей семье довольно скоро после этого. Я действительно не знаю почему. Он просто начал появляться всякий раз, когда мы с Сюй-сюном играли. Наблюдал за нами. Он подходил ближе, если казалось, что мы начинаем играть слишком грубо, или если Сюй-сюн придирался ко мне. Он почти всегда молчал. Отец сказал нам, что он наш новый дядя и что мы должны обращаться к нему «Шуфу»* или «Вэнь-дарен»*. Но я всегда называл его Шушу*. В этом есть что-то милое. Судя по тому, как Вэнь Чао рассказывает об этом, Не Хуайсан думает, что у него есть мысль, почему Вэнь Чжулю все-таки присоединился к семье Вэнь. Какое таинственно восхитительное (и отчасти жалкое) обстоятельство! Но он держит свою идею при себе. Не желает нарушать динамику отношений между членами этой семьи. — Похоже, вы двое очень близки, — комментирует Не Хуайсан. Анализируя отстраненное выражение лица Вэнь Чао. Он моргает. Как будто увидел его в первый раз: — Думаю, да. Я имею в виду, что тогда Вэнь Чжулю всегда был рядом со мной. Куда бы я ни пошел, я всегда мог заметить его где-нибудь поблизости. Сначала это было странно, но потом я привык. Я мог увидеть его в любое время. Все, что мне нужно было сделать, это позвать его, и он оказывался рядом. Все, что мне было нужно.***
— Шушу! Шушу, ты здесь? — Да, молодой господин. — Проверь под кроватью! Там есть змея?! Мне показалось, что я слышу шипение! Вэнь Чжулю встает на колени и заглядывает под кровать молодого господина. Он выпрямляется: — Нет. Здесь ничего нет. Съежившись под одеялом. Вэнь Чао указывает на ближайший шкаф: — А что там?! Проверь! Вэнь Чжулю спокойно открывает шкаф и заглядывает внутрь. Он тщательно проверяет, а затем качает головой: — Ничего. Вэнь Чао плотнее закутывается в одеяло: — Я знаю, что что-то слышал. Я уверен, что гэгэ положил змею где-то здесь. — Молодой господин. Помните, Владыка приказал молодому господину Вэнь больше так не поступать. Вэнь Чао качает головой: — Знаю, знаю, но… все равно… Он указывает на Вэнь Чжулю: — Ты! Вэнь Чжулю! Я приказываю тебе оставаться рядом со мной! Только… только на одну ночь! Сиди здесь. В этом кресле. И… не двигайся. — Как пожелаете, молодой господин, — он сидит там, где ему приказано. — Х-хорошо, — Вэнь Чао ложится. Беспокойный. — Ты просто… сиди. И присматривай за мной, пока я сплю. Понял? — ему всего восемь лет, но он пытается говорить самым авторитетным тоном. Это дает неоднозначные результаты. Но Вэнь Чжулю все равно кивает: — Да, молодой господин.***
Школьные годы были долгим, одиноким процессом для Вэнь Чао. Он не был достаточно харизматичен и не обладал особыми навыками в какой-либо привлекательной для детей области, чтобы обзавестись друзьями. В отличие от Вэнь Сюя, он провел большую часть своих детских и юношеских лет в полном одиночестве. У него было несколько подхалимов, которые цеплялись за него из-за его имени и титула, но Вэнь Чао быстро устал от них. Они не были настоящими товарищами. Он провел много времени с Вэнь Чжулю. Ревниво наблюдая, как другие дети его возраста играли со своими друзьями, он повторял всё с Вэнь Чжулю. — Шушу, я дам тебе этот камень. Когда я скажу «беги, спасая свою жизнь», ты должен попытаться перекинуть этот камень через все остальные камни, а затем бежать так быстро, как только сможешь. Ладно? — Да, молодой господин. — Беги, спасая свою жизнь.! Ого, это было очень хорошо. Ладно, моя очередь. — Да.***
— Шушу. Сегодня на уроке учитель заставил нас делать эти глиняные куклы для практики наших навыков по вызову духа. Все сделали кукол своих друзей, так что… я сделал две. Одна для тебя и одна для меня. Вот. — Я вижу. Спасибо, молодой господин. — Да, получилось как-то не так. Я не правильно понял заклинание, поэтому они не оживают, но… Мне кажется, она все еще похожа на тебя. Она вроде как хмурится. Верно, Шушу? — Да, верно. Вэнь Чао улыбается. Он искренне доволен, очень редкое явление. В конце концов он отдает Вэнь Чжулю обе куклы на хранение.***
— Так что да. Я думаю, что солдаты, которые слышали нас прошлой ночью, в конце концов доложили ему. Вот почему Вэнь Чжулю появился сразу после этого. Не Хуайсан кивает. Это подтверждается: — Неужели он… знаешь, спросил тебя о чем-нибудь? О том, что мы делали? Вэнь Чао морщится: — Да. Я сказал ему правду. Или, ну, ты знаешь. Основные детали. Только то, что мы с тобой были… близки, и все это было… нарочно. Думаю, именно это я и сказал. Сначала он казался немного смущенным? Но он ничего не сказал. Он просто перерезал веревки и помог мне одеться. После этого мне было очень больно, так что мне действительно нужна была помощь… Без сомнения. Не Хуайсан, вероятно, был слишком жесток к нему. Он мысленно дает себе пощечину за то, что заставил Вэнь Чао предстать таким перед своим шушу. Теперь он еще больше ревнует, слушая подробности. Но он пока оставляет эти эмоции нетронутыми. Он извиняется еще несколько раз. Пока Вэнь Чао не начнет извиваться и не скажет ему, чтобы он уже замолчал. Когда их разговор затихает, Не Хуайсан спрашивает: — Вэнь Чао. Мне нужно спросить тебя. В какой день ты планируешь напасть на Юньмэнь? — если он сможет сузить атаку до определенного окна, силы разведки смогут более точно планировать свою контратаку. — Через две недели, — говорит Вэнь Чао. Даже не колеблясь дать ему информацию. — Мы поплывем на корабле. У нас будет более чем достаточно сил… До него доходит, что он на самом деле имеет в виду. Он бросает на Не Хуайсана странный взгляд. Осторожный и в каком-то смысле недоверчивый. Ждет, как на иголках, чтобы увидеть его реакцию на эту информацию. — Понимаю, — Не Хуайсан смотрит в сторону. Он долго-долго что-то обдумывает. — Я думаю, молодой господин Вэнь, тебе лучше остаться на корабле. Если сможешь. У разведывательных сил нет кораблей. Им придется проделать долгий путь до Пристани Лотоса, по суше. Они могут атаковать корабли Вэнь пылающими стрелами, но, скорее всего, им придется атаковать на передовой. Так что корабли — объективно самое безопасное место во время такого сражения. — Почему? — спрашивает Вэнь Чао. Прищурив глаза. Не Хуайсан качает головой: — Просто доверься мне. Хорошо? Вэнь Чао еще долго не может ответить. Когда он это делает, он просто говорит: — Хорошо. С надеждой, что он говорит серьезно.