Загадай желание

Дин завалился на кровать и скинул ботинки. Ему впервые за целый день выпал шанс немного расслабиться. Даже мыться не хотелось, несмотря на вонючую слизь какого-то монстра, въевшуюся в кожу и, наверняка, не самую полезную для здоровья. В окно застучали крупные дождевые капли, хотя синоптики, вроде, не обещали никакой грозы, и он сонно улыбнулся. Черт, как все-таки приятно лечь, потянуться, хрустнув суставами, и откинуть голову на подушки! Минут пять он просто наслаждался тишиной. Тем, что работа сделана, и не надо больше сидеть за книгами, лазать по заброшенным домам и гонять монстров. Потом понял, что чего-то не хватает. Вытащил телефон и позвонил Касу. Тот поднял трубку буквально через два гудка: – Дин. Это даже приятно: никаких «алло» или «здравствуй», только имя. И то, с какой интонацией ангел его произносит – будто все это время ждал звонка. Охотник лег поудобнее, закинув одну руку за голову, и улыбнулся: – Привет, чем занят? – Ничем особенным. Это, наверняка, неправда. Дин уже не в первый раз ловил себя на мысли, что ему любопытно, где именно сейчас ангел: на улицах какого-нибудь маленького городка, на Небесах, в Европе, в другой вселенной… на чертовом Юпитере? – Я тебе нужен? – в такие моменты голос Кастиэля как будто глубже. «Постоянно», хотел сказать ему Дин и… как всегда промолчал. Потому что это глупая фраза, которая звучит по-идиотски даже у него в голове. – Нет. Я просто так звоню. И, если ты прилетишь, звонок потеряет всякий смысл, потому что разговаривать по телефону с тем, кто может в любой момент к тебе телепортироваться – это уже совсем не то. – А с какой целью? – помолчав, спросил Кастиэль. Дин только вздохнул и провел рукой по лицу. – Ты хоть понимаешь, как сложно с тобой поговорить… на расстоянии? Сказать, что я соскучился, например? – Ты бы не скучал, будь я рядом. Но ты запрещаешь мне прилетать, – Кастиэль, похоже, запутался, и от этого его голос прозвучал немного резко. Дину всегда нравилось его подкалывать. И сейчас он тоже, понятное дело, не мог устоять. – Почему запрещаю? Не запрещаю! – То есть, я могу прилететь? – Нет, – сползая на подушку и укладываясь поудобнее, хмыкнул Дин. – Поздно уже. Просто поговори со мной немного, пока не усну, ладно? Хочу, засыпая, слышать твой голос... Кастиэль задумался, видимо, размышляя над его словами. Он уже лучше понимал юмор и мог худо-бедно разобраться, шутят над ним или нет. С Дином вообще приходилось учиться в ускоренном режиме. Из-за таких ситуаций, как эта, например. – Ты, вроде, не хочешь спать, – заметил он. И да, вот они, эти вожделенные нотки сарказма. – А может, я все равно хочу с тобой поговорить? – ведь ничто так не усыпляет, как монотонный голос ангела! – Говорить было бы проще с глазу на глаз. – Чувак, мне действительно надо тебе все приколы объяснять? – Но я не понимаю, чего ты хочешь! О, господи. То ли Кас реально смущен, то ли претворяется идиотом, чтобы вытянуть из Дина побольше информации. – Ладно. Видимо, юмор с тобой и правда не катит. Слушай, как мне себя вести? Какой вид… общения ты предпочитаешь? – Любой, – тут же выдал Кастиэль, и Дин еле сдержался, чтобы не вздохнуть. – А поконкретнее? – Хочу… прикоснуться, – вдруг заявил он. Твердо, почти с вызовом. Дин, кажется, никогда не слышал у него таких интонаций – будто ангел идет против своей природы, отказывается повиноваться божьим законам и совсем не жалеет об этом. Охотник бы даже, наверное, почувствовал себя виноватым, но только вот… Это прозвучало безумно круто! Настолько круто, что захотелось плюнуть на все и сказать ему, чтобы немедленно тащил свою пернатую задницу сюда. Дин уже набрал в легкие воздух, но не успел вымолвить ни слова, потому что дверь комнаты с грохотом распахнулась. Он тут же подскочил с кровати, готовясь отбивать нападение, и едва не выронив телефон… Однако, это был всего лишь Сэм. Ну, наверное, Сэм. Потому что из под мокрой джинсовки, натянутой на голову, виднелась только знакомая копна темных волос. Мелкий промок до нитки. Вода стекала с него прямо потоками, будто он сюда не пришел, а приплыл по морю. – Ох ты ж!.. Я думал, ты в библиотеке с Габриэлем! При одном упоминании архангела, Сэм нахмурился, и уголки его губ слегка опустились. Вода капала с кончиков растрепанных волос, чертила дорожки по носу и стекала под ноги, на ковер. Он сделал пару шагов, хлюпая и поскрипывая мокрыми ботинками, а потом захлопнул дверь так сильно, что содрогнулись шторы. – Так эта гроза – твоих рук дело? – догадался Дин. – Окей, и что ты опять натворил, чтобы так его разозлить? Сэм тряхнул руками и невольно поморщился, когда на лицо попали холодные брызги. В глазах у него застыло какое-то совершенно несчастное выражение. – Ничего такого, за что меня стоило бы утопить! Да и штат Орегон явно не заслуживает быть смытым с лица Земли очередным библейским потопом. В его сторону Сэм, вроде бы, не отряхивался, но Дин все равно на всякий случай отодвинулся подальше, видя, как разлетаются капли. Знакомый хлопающий звук, порыв ветра – и в комнате возник ангел. – Мне кажется, Габриэлю не очень понравилось, как ты его называл, – спокойно, будто между делом, предположил Кастиэль. Потом сообразил, что все еще держит в руке мобильник и сунул его обратно в карман. Дин тоже скинул звонок, с легким раздражением кидая телефон в тумбочку. – Назвал, как есть, – булькнул мокрый от дождя Сэм. На улице драматично сверкнула молния, и комната содрогнулась от мощнейшего раската грома. – О, да заткнись ты! – буркнул Сэм куда-то в сторону окна и ушел в ванную, с силой захлопнув за собой дверь. *** – Черт возьми! Сэм стоял у раковины и смотрел на свое отражение в зеркале. Мокрые волосы, лицо покраснело от хлеставшего по нему дождя. Он выглядел, как мокрая курица. Хотя, с тем учетом, что «внезапный» ураган бушевал над ним практически всю дорогу, он мог и вовсе не дойти сюда живым. Но почему-то дошел. Нет, он понимал, почему! Но извиняться не собирался. Как и брать свои слова назад. Он все-таки был прав и говорил исключительно правду. Габриэль – опасный союзник. Своенравный, ненадежный и безрассудный. Больше языческий бог, чем ангел, фокусник по натуре. Сэму до смерти уже надоело его специфическое чувство юмора, и тем более надоело быть объектом шуток. Иногда, чтобы просто вытерпеть его издевки, уходило не меньше сил, чем на охоту! Плюс, как бы Габриэль ни настаивал, что он, типа, «в нейтралитете» и «не хочет зла», ему было плевать на побочные потери. Вот втянуть невинных людей в свои игры – это да, это пожалуйста! А думать о последствиях и переживать за их судьбу – не надейтесь. Он ведь не думает ни о ком, кроме себя, а значит, рано или поздно погубит всех, кто ему доверился! Скрипя зубами, Сэм кое-как снял одежду. Это было нелегко: рукава тянулись, прилипая к телу, а ботинки от воды вообще расползлись так, что их теперь можно было только выкинуть. Кофта, похоже, еще и линяла – от нее на полу остались мутные синеватые капли. Безумно хотелось выбраться из мокрых тряпок и встать под душ. Он хотя бы теплый, в отличие от проклятого дождя! Сэм никогда не мог понять Габриэля. Как и разгадать, почему он делает то, что делает. Попытки пробиться через его глухую стену всегда оборачивались каким-то болезненным разочарованием, и Сэма, честно говоря, это уже достало. Достало защищать его перед Дином и Кастиэлем, достало повторять снова и снова одни и те же отмазки, типа, «ну, это же круто, что архангел на нашей стороне, особенно, когда вокруг бегают новые, никогда прежде невиданные монстры»… Господи, да плевать, что он архангел! Он при этом еще и кретин. Легкомысленный, раздражающий и не признающий никаких границ. А иногда и вообще злобный. Но Габриэлю это, конечно, без разницы. Нет, Сэм тоже никогда не был святым, он в своей жизни делал такое, что и вспоминать противно. Только вот он всегда видел разницу между злом и добром. Он из тех, кто понимает все правильно, сам себя наказывает за грехи и не нуждается в том, чтобы его тыкали в это носом. Тем более, шутки ради. А Габриэль тупо делает из этого комедию. Да еще и смотрит с улыбкой, будто пошутил над кем-то другим и теперь ждет, пока Сэм посмеется. Душ совсем не принес облегчения. Только немного согрел замерзшее тело и разогнал кровь. *** Дина слегка раздражала (окей, даже больше, чем слегка!) эта свежеприобретенная манера Сэма дуться на все подряд. Первое время он пытался шутить о влиянии нового, ранее незамеченного Всадника Апокалипсиса, под именем Обида, но быстро перестал. Хоть и не по своей воле. Спасибо Кастиэлю, который начал пялиться на него своим фирменным взглядом типа «я разочарован в человечестве, так как ты, по-моему, его главный представитель». Но факт оставался фактом. Его брат хандрил. Целыми часами пялился в боковое окно «Импалы», на захватывающий вид из голых полей и заборов, и делал вид, что все это гораздо интересней общения с Дином. Обычно в такой ситуации Дин доставал бы его, пока не дождется отклика. То есть, пока Сэм не сорвется и не выпустит накопившуюся злость. Но, честно говоря, за то время, пока у мелкого не было души, он так соскучился по этим обычным Сэмовым страданиям в духе «Я несчастен, и вся моя жизнь – дерьмо», что теперь даже радовался этому. Хотя, по идее, должен был не радоваться, а волноваться. Только это все равно было… почти приятно. Он так наслаждался давно забытым «душевным» поведением брата, что чуть не проморгал хлопанье крыльев, с которым ангел обычно приземляется на заднее сиденье. Матюгнулся и свернул с дороги, разбрызгивая мелкий гравий на обочине. – Господи, Кас, я ж тебя просил! Только это был не Кастиэль. Это был Габриэль. Причем, одетый в костюм. Этакий скучный ангельский костюм, подогнанный точно по фигуре, идеальный и безликий. – Ты зачем это нацепил? – с недоумением хмыкнул Дин. Габриэль не ответил. – Существо, на которое вы охотитесь… Оно опаснее, чем вы думаете, – наконец, тихо и ровно сказал он. Так тихо, что Дину пришлось даже повернуться на сиденье, чтобы его услышать. – Чувак, что с тобой случилось? Ты с похорон, что ли, пришел? – Нет. Габриэль таращился на него пустыми ничего не выражающими глазами, и это, сказать по правде, было немного жутко. Так смотрят ангелы. Но Дин еще ни разу не видел подобного выражения на лице Фокусника. У того постоянно был какой-то калейдоскоп эмоций: выгнутых бровей, пошловатых усмешек, едких прищуров… А теперь – ничего, абсолютная пустота! Будто с него содрали всю человечность, будто он прошел через какое-то безумное промывание мозгов, и его жестоко «вычистили» с головы до ног, не оставив ничего живого. Какого черта?! – Габриэль?.. – У этого существа невероятные способности к регенерация. И оно кусается. Будьте осторожны. Не успел Дин выйти из машины и разобраться, что за фигня тут происходит, как архангел вновь исчез, махнув невидимыми крыльями. – Ладно. Это было самое жуткое из всего, что я когда-либо видел, – помотав головой, решил Дин и отвернулся, наконец, от заднего сиденья. – Да он просто нам головы морочит, – раздраженно отозвался Сэм. – Это ненадолго. Наслаждайся, пока можешь. Дин выгнул бровь и скептически глянул на брата: – Что именно ты ему сказал? – Да ничего я не говорил. – Ага, точно. Он косит под ангела, потому что ему это нравится. Плечи Сэма напряглись и как-то странно пошевелились туда-сюда. Хотел, видимо, изобразить пожатие в духе «я не знаю», но вышло какое-то броуновское движение. Будто его тело само запуталось, как реагировать. – Сэм, – настойчиво произнес Дин. – Что? Он вел себя, как мудак! Я сказал ему прекратить, вот и все. Дин саркастично помотал головой: – Эм... Рискну предположить, что ты сказал немного больше этого. – Ничего нового он не услышал! А вот это совсем не обнадеживало. Дину очень живо представилось, как все это время Габриэль невидимой тенью маячил у них за спиной и подслушивал разговоры. Плевать, умеет он читать мысли или нет, но есть вещи, которые не стоит говорить вслух. Тем более, когда вам помогает архангел, не требуя ничего взамен. – Молодец, чувак, просто гениально, – вздохнул Дин и, покачав головой, опять выехал на дорогу. *** Несколько часов спустя, когда Дин кое-как сумел убедить себя, что все будет в порядке, появился Кастиэль. Судя по выражению лица пернатого, тот был в курсе происходящего. И даже успел немного пошпионить за тем спектаклем, что показывают нынче в местном театре абсурда. – Я что-то пропустил, да? – не отрываясь от чистки оружия, буркнул Дин. Ангел только передернул плечами. На этот раз он даже не стоял рядом, а левитировал над полом, будто насмехаясь над всеми, кому нужны стулья. Но охотник не обратил на это внимания, куда больше его занимал другой вопрос: где Сэм? Нет, скорее всего, мелкий занимался какими-то своими сэмовскими делами, и волноваться по этому поводу не стоило. Главное – у него душа на месте. В прямом смысле. Дину хотелось думать, что ее присобачили к телу неким вселенским супер-клеем, и теперь она уже никуда не денется. А раз так, то Сэм вполне может сам принимать адекватные решения. Хотя мысли об этом вызывали какую-то метафизическую головную боль. – Нет, я понимаю, что Сэм любит орать, когда злится. Я давно к этому привык! Но мне почему-то казалось, что Гейб не обратит на это внимания, раньше ведь ему было плевать, что мы думаем! – По-моему, тут сложнее, – отозвался Кас. – Дело не в том, как мой брат видит себя, а в том, как его понимание себя накладывается на понимание Сэма. Он всю жизнь от чего-то убегал. А теперь его заставили столкнуться с реальностью. И бежать больше некуда, – голос ангела вдруг стал тише и теперь звучал, будто с вызовом, хотя вид у пернатого был такой, что хотелось предложить ему стул и чашку чая. – Но ведь Сэм… – Габриэль всегда считал его особенным. Хотел найти что-то общее, понять, где они отличаются… – А можешь, э-эм… как-то перефразировать? Чтобы это не звучало так, будто моего брата хотят пригласить на бал? Кастиэль нахмурился в стиле «я знаю, какого ответа ты ждешь, но этот, увы, тебе не понравится». – Господи боже… – Дин провел рукой по лицу. – Ну да, чему я, собственно, удивляюсь? – Габриэль долгое время взаимодействовал с людьми. Думаю, он сумел вас понять. А, если ты кого-то понимаешь, то легко можешь к нему привязаться. И еще… По-моему, сложно судить о себе, когда ты всю жизнь только и делал, что судил о других. – Так Сэм вынуждает его судить о себе? – И Габриэлю, похоже, не нравится то, что он видит. Хах, Дин бы назвал это преуменьшением века. – Мне как-то не улыбается, что мой брат портит отношения с долбанутым сыном Господним. Хватит с нас чертовых ангелов! – Я тоже ангел, – тихо, но твердо произнес Кастиэль. – Да, но ты же не настолько… – Дин покрутил пальцем у виска и свистнул. Кас поднял бровь. Это выражение лица у него обычно означило «понятия не имею, что ты имеешь в виду, но лучше бы что-то хорошее». – Слушай, я бы и рад найти для твоего братца какие-то другие определения, но с этим туго, сам понимаешь! – развел руками Дин. Ангел нахмурился и тяжело вздохнул – крыть было нечем, он и сам отлично знал, что Гейб не подарок. Дин хмуро подумал, что этого Фокусника даже ни к одной религии не припишешь. Он везде как-то не в тему. – Так что у них там происходит? Кас будто очнулся и подплыл немного ближе. – Сэм хотел понять, почему Габриэль не в состоянии быть похожим на меня. Я слышал определения типа «чувствительный, серьезный и полезный». Дин скривился. – Ага, именно то, в чем Гейбу нет равных. – Сэм категорически против… обычного поведения моего брата. Ему не нравится, когда тот изображает Фокусника и потакает любым своим прихотям, в любой момент. Были разные оскорбления. Рассуждения на тему, как вообще можно быть ангелом, творя подобные вещи. А под конец я уловил фразу «ты – ходячая катастрофа». Дин зажмурился, пробормотал под нос «да чтоб тебя, идиот» и с силой провел по лицу рукой. Нет, серьезно, что с мелким? Он там пьяный, что ли? Как можно не понимать, что любое слово, сказанное архангелу, может потом обернуться каким-нибудь новым Апокалипсисом? – У Сэма просто накопилось, видимо, – пожал плечами Кас. – Охотно верю. Но выплескивать это на Гейба – не самая лучшая идея. Сэм как будто не знает, чем это заканчивается! Кастиэль вдруг застыл неподвижно. Оторвав руки от лица, Дин посмотрел на своего ангела поверх кончиков пальцев. Прямо чувствовалось, как у того в голове идет какой-то процесс, будто вращаются невидимые шестеренки. – Что такое? – Ты часто упоминал, что я не умею быть веселым. Как Габриэль, – осторожно сказал Кас. – Видимо, в твоих глазах это уже МОЙ недостаток. – Да нет, чувак, нет! Мне нравится, какой ты! Кас недоверчиво склонил голову набок. – Без шуток, мне все в тебе нравится, – торопливо продолжил Дин. – Мне иногда самому не хватает… чувствительности, так что это хорошо, определенно хорошо. Приятно иметь рядом того, кто… ну, ты понимаешь… Кастиэль все еще выглядел немного напряженным, будто сомневался, правильно ли все понял. – И да, я над тобой иногда прикалываюсь, но мне бы не хотелось, чтоб ты менялся. Никогда. Понял меня? Никогда! Складка между бровей чуть разгладилась, но не исчезла совсем – а значит, ангел еще не закончил обдумывать ситуацию. Дин поймал его за рукав пальто и притянул ближе к себе. – Пожалуйста, не превращайся в Габриэля, – твердо сказал он. Короткий выдох в ответ – почти смешок. Этакое тихое, но искреннее веселье. – Думаю, с этим я могу справиться. *** Шутка перестала быть смешной уже недели через две. Сэм ошибся, и ему это все не нравилось. Габриэль почти не говорил с ним, и а если и говорил, то исключительно по делу. Сэм и подумать не мог, что болтовня занимает в его жизни так много места – пока она не прекратилась. Ежедневный треп обо всем на свете, приколы, шутки, высмеивания и ругань. Байки, которые ангел постоянно травил, даже несмотря на то, что большинство из них были дико преувеличены (по крайней мере, Сэму хотелось так думать). А теперь… Теперь не было ничего. И это бесило. Даже когда Габриэль находился рядом, возникало такое чувство, что его нет. Будто на его месте лишь какая-то бледная тень. Его пустое выражение лица и ровный, тихий голос напрягали, как может напрягать монотонное тиканье часов. Казалось, вот-вот что-то взорвется. Кастиэль бросал на Сэма тяжелые разочарованные взгляды, будто в этом была его вина. И Сэм уже почти готов был признать, что ошибся... Но, с другой стороны, Габриэль же архангел – Господня машина для исполнения Воли Его! А как можно задеть чувства машины, если их нет? Да и не было никогда? *** Они сидели и думали, как бы разрушить воронку, на деле оказавшуюся не провалом в земле, а пастью гигантского зверя, когда Габриэль появился вновь, с давно необязательным хлопаньем крыльев. Сэм уже приготовился к шутке из «Звездных войн» и только через секунду припомнил, что архангел на него злится и потому притворяется бездушным роботом. Так что не обернулся, даже когда знакомые блестящие ботинки возникли в его поле зрения. Тишина затягивалась, и Сэм подумал, что в этот раз Габриэль-таки сумеет его переупрямить. – Это штука действительно древняя, похоже, – не отрываясь от книги о Левиафанах, сказал он. – Нет, левиафаны обитают в воде, – ответил Габриэль. Вынул из стопки еще одну книгу и протянул ему. На мгновенье их пальцы соприкоснулись, кожа архангела оказалась на удивление сухой и холодной. – До сих пор не могу привыкнуть, что ты нам помогаешь, – подняв, наконец, глаза от книги, нахмурился Сэм. – По крайней мере, вот так, без фокусов. У тебя обычно всегда есть на это какая-нибудь странная и подозрительная причина, чтобы мы не расслаблялись. Плюс, когда ты рядом, всегда присутствует фоновый шум из подколок и издевательств… Габриэль не ответил. Поднял со стола новую книгу и начал пролистывать ее странно-жесткими, но аккуратными движениями. Сэм невольно закатил глаза. – Думаю, ты мог бы и получше контролировать свое тело. Пальцы архангела замирают на мгновенье и вновь продолжают листать. – Чтобы пользоваться телом, как ты, нужно сильно концентрироваться. Сдерживать силу, контролировать свою истинную форму, следить за движениями всех мышц. Бессмысленная трата энергии, на самом деле. Сэм нахмурился. – По-моему, не такая уж и бессмысленная. Габриэль вновь повернулся к стопке книг, принесенных из библиотеки. Хотел взять одну, но Сэм вдруг потянулся и поймал его за руку. – Гейб… Архангел чем-то напоминал Каса в их первую встречу – такой же надменный и отстраненный. Видеть его таким было почти невыносимо. Будто он взял напрокат чужое тело и не имеет с ним ничего общего. Сэм вновь отпустил его руку. Но Габриэль уже повернулся к нему, а на неподвижном лице каким-то загадочным образом появилось вопросительное выражение. – Слушай… я знаю, что мы поссорились, но это уже перебор. Гейб, это глупо! И, честно говоря, немного жутковато… Архангел поднял на него глаза. Они были светло-карие, совсем не такие, как Сэм помнил. Слишком… сфокусированные, будто подсвеченные изнутри каким-то странным, не совсем правильным сиянием. Оно манило и пугало одновременно. Потому что там, в самой глубине, был холод. Холод, идеальность и вечность. Сэм отвернулся и прочистил горло. – Ты хоть понимаешь, как странно тебя таким видеть? Ты будто клон какой-то. Или другая версия из параллельной вселенной. И, когда ты со мной не разговариваешь – это тоже неправильно… До него вдруг внезапно дошло, что Габриэль из параллельной вселенной был бы именно таким. Тем, кто никогда не убегал. Тем, кто остался и был всегда послушным сыном Господним, праведным, серьезным и… пустым. Эта мысль отдалась внутри неприятным холодком. Такой Габриэль бы ему точно не понравился. – Гейб, да прекрати ты уже! Я был идиотом, признаю. Тебе не идет быть ангелом! Ангельский формат – это вообще не для тебя! Честно говоря, он уже порядком беспокоился. Это все было НЕПРАВИЛЬНО. И еще хуже стало от вида сжавшихся в тонкую линию губ и остекленевших глаз. Господи, Сэм, похоже, только усугубил ситуацию этими разговорами… Одно мгновение – и Габриэль исчез. – Начинаю понимать, почему Дина это так бесит, – пробормотал Сэм себе под нос. *** Это не прекращается. Через месяц это заколебало даже Дина. – Признай уже, что был говнюком, и просто извинись, твою мать! – выплюнул он, когда Кастиэль куда-то исчез, и они остались наедине. Сэм только вздохнул, закрыл книгу, которую все равно не читал, и кинул ее куда-то под кровать. *** Однажды ночью он загнал-таки Габриэля в угол между «Импалой» и мотелем. Они только что вернулись с охоты на вампиров, и Сэм был весь в крови: на щеке – живописные брызги, на рукаве – чуть ли не ошметки мозгов. Его все еще немного потряхивало от избытка адреналина, дыхание клубилось в воздухе жаркими облачками пара, от волос пахло горелой вампирской плотью. Но Габриэль смотрел на него, будто не замечая. И Сэм, кажется, только теперь осознал, что раньше Гейб всегда был рад его видеть. Всегда. Эта полная потеря эмоций все еще раздражала, но теперь хотелось уже не уговаривать, а тупо схватить его и трясти, трясти, пока не начнет реагировать. Сэм вдруг подумал, что Габриэль должен бы казаться повнушительней, раз он косит под классического архангела. Весь этот официоз, помпа и «праведная» осанка, будто лом проглотил, должны, по идее, придавать ему грозный вид. Но вместо этого Гейб выглядит меньше, чем он есть на самом деле. Тоньше и каким-то неестественно хрупким. Такое впечатление, будто он сложил этого «нового себя», как мозаику, очень осторожно, и все силы у него теперь уходят лишь на поддержание образа. В какой-то момент Сэм вдруг с отвратительной ясностью понял, что они были друзьями. – Ладно, прости меня, – тихо выдавил он, даже не пытаясь больше до него достучаться. – Я был говнюком. И мне очень жаль, правда! Можешь прекратить это… чем бы оно ни было? – Я прекратил, – так же тихо сказал Габриэль и чуть поднял голову, чтобы посмотреть на него. – В этом же и смысл, правда? Чтобы я прекратил обманывать сам себя и стал тем, кто я есть. Никаких больше маскировок, никаких игр. Только я. – Он замолчал и отвел глаза. Сэм нахмурился, потому что совсем не то имел в виду. Открыл рот, чтобы сказать ему, как сильно сожалеет… Но Габриэля уже не было. Как будто он куда-то опаздывал. – Да твою ж налево!!! Собирая оружие, Сэм так злился, что оторвал ручку диновой сумки. Он знал, что Дин психанет, но ему было все равно. *** Он понял, что все ДЕЙСТВИТЕЛЬНО плохо, когда один из ангелов, иногда появлявшихся с Кастиэлем, вдруг заметил, что Гейбу «надо вернуться на Небеса». Мол, там ему будет лучше. Особенно, теперь, когда он перестал притворяться тем, кем не является. Сэму так хотелось влепить безымянному роботу по морде, что аж кулаки чесались. Он, кажется, совсем терял голову…

***

Габриэль поднялся так высоко, как позволяла их нынешняя форма. Замер на самой вершине горы, над облаками, где ветер беспощадно трепал потасканный плащ Кастиэля, и уставился куда-то в пустоту. Правда, выражение лица у него совсем не походило на то спокойное ангельское, что видел Сэм. Сейчас он явно был расстроен и зол. Наблюдая за ним, Кас подумал, что эти чувства скоро войдут в привычку. А уж как трудно держать их в узде… Он осторожно присел рядом, едва касаясь плечом. Габриэль даже не повернулся в его сторону – он и так знал, что брат последует за ним, чтобы поддержать и помочь. Наверное, знал даже раньше самого Каса. – Тебе не идет быть ангелом. – Слова медленные, размеренные. Кастиэль много думал о них, и все еще не был уверен, стоило ли говорить это вслух. – Забавно. Сэм тоже так сказал. Его галстук бешено хлопал на ветру – этакий внезапный элемент самовыражения в пустоте. Но Кас видел не галстук. Он видел суть. И ему не хватало тех вызывающих оттенков, которые всегда исходили от Габлиэля – будто бы тот не мог сдержать свою непокорную, дикую, причудливую натуру. Сейчас это было похоже на спокойные бело-голубые вспышки. Кристально-чистые. Жуткий, контролируемый холод. И да, он был великолепен. Только вот он больше не был Габриэлем. – Не думаю, что он хотел тебя обидеть, – сказал Кас. – Именно этого он и добивался. Я был в его голове. – Кому, как не тебе понимать разницу между их мыслями, желаниями и тем, чего они действительно хотят? Кас уже давно знал Винчестеров. И мог худо-бедно говорить за них. Сэм жаждал стабильности, но его чувства к архангелу были невыразимо далеки от этого. Запутанные, смутные, не сформированные до конца. Так бывает: умом хочется одного, сердце желает иного… А Габриэль ничего не прояснял ему и не упрощал задачу. Хотя мог бы. Для таких, как они, это бывает сложно – понимать чувства людей, которых любишь, до того, как они сами разберутся в себе. Знать, когда лучше ничего не говорить. Когда надо просто помалкивать, ждать и терпеть. Кастиэль усвоил этот урок на горьком опыте. – Я ведь ангел. Как и ты, – напомнил Гейб. Видимо, брат знал его достаточно хорошо, чтобы видеть подтексты малейших оттенков голоса. – Ты был безупречным слугой Господа, но это было давно. И с тех пор многое… Нет, ВСЕ изменилось. А я… У меня такое чувство, будто я вернулся на работу. Подремонтировал старый офис, вновь надел галстук и сел за комп – ура! Голос у него был тихим, и как всегда насмешливым, но каким-то пустым. Габриэль будто выцвел за это время и потерял все свои краски. – Почему? – спросил Кастиэль. – Потому что я не должен был так себя вести. Ты был прав. Дин был прав, Сэм был прав... Можете взять печеньку, вы все были правы! – ботинки архангела заскользили по уступу, и мелкие камешки посыпались вниз. – Но ты ведь не можешь сделать вид, будто всей твоей жизни на Земле просто не было! – Думаю, на этой работе мне вряд ли помогут навыки языческого бога. Это какой-то новый уровень сарказма, и до Каса только теперь дошло, как много он упустил. Все было хуже, чем он думал. Гораздо хуже. Он вдруг усомнился, что его брат вообще хочет становиться таким, как раньше. – Ты ведь уже умирал, Гейб? – тихо спросил он. – И Отец вернул тебя именно таким, каким ты был. Так, может, Фокусник, языческий бог, мятежный Архангел… Это и есть твоя истинная суть? Габриэль с ужасом посмотрел на него. Ледяной ветер с мелкими снежинками трепал их волосы, пытался порвать одежду, выл жуткими голосами, но им было все равно – ангелы не чувствовали холода. Им даже говорить вслух было необязательно. – Знаешь, я никогда не видел тебя таким потерянным, – одними губами произнес Кастиэль. И это была чистая правда. *** Сэм никогда еще не пил, чтобы напиться. Это, во-первых, не работало, а во-вторых, на следующий день он чувствовал себя полным дерьмом, в отличие от Дина. И все же иногда хотелось немного отдохнуть. Убаюкать безумный мир, каждую минуту бьющий по голове, в мягком алкогольном тумане и плюнуть на всю эту херню. Хотя бы до завтра, когда он уже не будет таким усталым. Теплая рука вынула недопитую бутылку из его пальцев, и Сэм даже не пытался ее удержать. Габриэль наклонился, чтобы поставить ее на стол. – Я по тебе соскучился, – подняв на него глаза, тихо сказал Сэм. Архангел под его внимательным взглядом опять взъерошил себе волосы. – Спорим, ты никогда не думал, что я такое скажу, – Сэм фыркнул, хотя эта пародия на смех прозвучала как-то пусто и обреченно. – Но, знаешь, я так злился на тебя и… Он вдруг подался вперед и схватил Гейба за его ангельский галстук. Тот не пошевелился. Даже бровью не повел, хотя в нормальной ситуации это вывело бы его из себя. Сэм потянул чуть сильнее, вынуждая сделать медленный шаг вперед. От архангела пахло ветром, холодом и грозой. Больше ничем. Хотя раньше это всегда было что-то сладкое, типа корицы и шоколада. Хотя, может, Сэму просто так казалось… Он вдруг подумал, что упускал из виду сотни подобных вещей. – Все это, – плотнее обернув галстук вокруг ладони, сказал Сэм, – твоя одежда, прическа, все… Он замер на мгновенье, думая, не дотянуться ли до руки Габриэля. Но это показалось таким диким, таким неуместным сейчас, что он тупо не смог. Рассердился на собственную трусость, попробовал опять… И архангел вдруг оказался неожиданно близко. Чужой и отстраненный в этом своем похоронном костюме, но – близко. Сэм встал, отпустил его, потянулся за бутылкой, но тут же передумал и вновь схватил Габриэля за шиворот. Одежда на нем оказалась более податливой, чем сам архангел – тот будто бы закаменел. – Это не ты! – злобно выдохнул Сэм, понимая, что просто ненавидит его идиотский пиджак и тупую рубашку, потому что все это НЕПРАВИЛЬНО. Так одеваются ангелы, которые никогда не хотели помогать людям, которые хотели стереть их с лица земли. Строгий деловой костюм был чем-то вроде их униформы, Сэм на дух его не переносил! Едва понимая, что делает, он рванул назад черный пиджак, стягивая его с плеч Габриэля одним ловким движением, вытащил идеально подогнанную рубашку из штанов. Архангел невольно вскинул руки, помогая снять ее до конца – и Сэм даже удивился, как легко она соскользнула, хотя слышал явственный треск дорогого хлопка и стук раскатившихся пуговиц. Но он был слишком зол, чтобы это заметить. Слишком зол, чтобы осознавать свои действия и силы рывков. Когда он обхватил плечи Габриэля, кожа у того была какой-то странной – холодной и неживой. Сэм задыхался, его руки сжимались, будто птичьи когти, пульс частил где-то в горле, потому что все это было неправильно-неправильно-неправильно!!! Он понятия не имел, что он, черт возьми, делает, но не думал об этом ни секунды. Его ладони скользнули по рукам Габриэля, от холодных плеч – по локтям, потом вниз, по запястьям, потом обхватили пальцы… Гейб все еще смотрел на него без выражения. Но глаза его стали темными, жадными… невыразимо далекими от того холодного ангельского безразличия, что было раньше. Почти злыми. Только Винчестер плевать на это хотел – пусть будет злоба, отвращение, ненависть, что угодно, хоть какие-то эмоции! – Чего ты хочешь, Сэм? – ровно спросил Габриэль, опустив голову. Его брови сошлись у переносицы, рот искривился, но как-то неестественно, будто он забыл, как работают мимические мышцы. В конце концов, он понял, что его лицо ничего полезного не выражает, и замотал головой. – Гейб, ты меня до смерти пугаешь, прекрати, пожалуйста! – Но ты сам этого хотел, – спокойно произнес тот. Никакой насмешки, никаких обвинений, только честная констатация факта. Ну, может, с малой толикой сарказма. Хотя, Сэму это, наверное, лишь показалось. – Я не думал, что… Да блядский боже, это ведь не ты! – Уверен? – теперь в голосе появилась резкость, почти язвительность. Габриэль двинул плечами под ладонями Сэма, не пытаясь их стряхнуть, но стало ясно, что теперь он злился, действительно злился. – Ты уверен, что это не моя истинная суть? А все остальное – не просто «дым и зеркала»? Маски, в которых я научился ходить, потому что мне так было удобно? Ты абсолютно уверен, что говоришь сейчас не со мной настоящим? У Сэма перехватило дыхание. Он и правда о таком не думал, ему даже в голову не приходило, что Гейб, которого он знает, может оказаться лишь выдуманным, созданным по образцу персонажем, а на самом деле он совсем не такой. Еще несколько секунд Сэм пытался уловить что-то, хоть что-нибудь в темных глазах архангела, но там была лишь пустота. Мог он действительно так долго притворялся? И если да… Зачем было это делать? Почему-то вдруг вспомнилось то тихое болезненное разочарование в глазах Габриэля, когда он заставил Сэма переживать один и тот же день снова и снова. Потребность в понимании, а затем – глухая безнадежная тоска из-за того, что понимания так и не произошло. Наверное, это было самое честное выражение, которое Сэм когда-либо видел на его лице. – Да, – твердо сказал он. – Я уверен. Взгляд Гейба немного поменялся, в нем проскользнула тень удивления – и вот это было уже знакомо. – Ты не такой, – в который раз повторил Сэм, надвигаясь на него. – Это не твоя суть. – Он помотал головой и подтянул архангела еще ближе. Тот не сопротивлялся. – Мне нравится, какой ты, – пожалуй, впервые признался Сэм. – Ты меня с ума сводишь, ты чокнутый, безрассудный, удивительный, а иногда и просто мерзкий! Но мне это нравится. Да, нравится! Ты – чертов хаос. И я люблю это в тебе. Потому что другого такого нет. – Сэм, – еле слышно произнес Габриэль, и это прозвучало так мягко и тихо, почти знакомо. – Сэм... – Ты мой друг, я скучаю по тебе и безумно хочу, чтобы ты вернулся… пожалуйста! – Сэм обхватил его волосы на затылке, зарылся в них пальцами и немного сжал, оттягивая голову Габриэля назад. Он все еще тихо ругался, шепча какие-то невнятные слова, и сам не заметил, как прижался к нему лбом с такой силой, что им обоим стало больно. – Сэм, – опять повторил Габриэль, и на сей раз имя прозвучало, как длинный полу-выдох, полу-стон. – Я не знал, прости… Я понятия не имел. Не надо было мне всего этого говорить. Ты просто был собой, а я не понимал, это несправедливо, я знаю… – Сэм уже нес какой-то бред, чувствуя тепло дыхания Габриэля на своих губах, когда тот мягко, будто пытаясь успокоить, произносил его имя. Хотелось его заткнуть. Нет, просто необходимо было его заткнуть! И Сэм наклонил голову, примыкая к его губам своими. Рука, сжимающая волосы Габриэля, расслабилась, мягко скользнула по его затылку. – Плохая идея, очень плохая идея... – зашипел Габриэль ему в губы. – Да просто ужасная, – пробормотал Сэм в ответ. Но ему было уже плевать, потому что все сожаления, все страхи медленно растворялись в чем-то новом. Он и сам не понимал, в чем, пока не столкнулся с этим лицом к лицу. Габриэль в его руках плавился, как воск, ангельская жесткость куда-то делась, вдруг оставив по себе только мягкое, теплое, по-земному тяжелое и настоящее тело. Их одежда разлетелась по углам где-то на пути к спальне, рубашка и галстук архангела вообще будто растворились в воздухе, и никто из них не мог точно сказать, как так вышло. Кровати явно не хватало для их общего энтузиазма. Сэм вцепился в волосы Габриэля, испортив его идеальную прическу, и тянул жесткие пряди, путал их, зарывался пальцами и никак не мог остановиться. Как не мог и разорвать поцелуй, хотя губы уже немели от переизбытка новых ощущений. Только вот Габриэль реагировал на все это как-то… неестественно. Его тело опять напряглось, не давая Сэму продолжать, останавливая на самом краю. Тот уже задыхался. Бормотал имя архангела снова и снова, будто лишь теперь понял, как его произносить, и Габриэль не мешал ему, словно боялся, что Сэм потеряет сознание, если не заткнется к чертовой матери. В конце концов, архангел не выдержал и заставил его замолчать, придавив ладонью к постели и жестко, до боли, поцеловав. А потом внимательно посмотрел в глаза – и улыбнулся. В этой улыбке было столько привычной подавляющей силы, что Сэм заворчал себе под нос и больше не пытался говорить. Лишь обнял Гейба за талию и потянул вниз, чувствуя, как мышцы спины упруго двигаются под его пальцами, сходясь и расходясь волнами при каждом движении, как теплеет гладкая кожа. – Ты ведь понятия не имеешь, что делаешь, да? – холодно спросил Габриэль. Его голос прозвучал так, будто ничего хуже и придумать нельзя. Но ладони при этом скользнули под боксеры Сэма, и, если тот и собирался что-то ответить, то все его красноречие свелось к сдавленным выдохам и череде согласных звуков, не имеющих никакого смысла. Охотник вскинул бедра и опять вцепился ему в волосы, безмолвно требуя большего. Со своей позиции он не мог дотянуться и сунуть руки Габриэлю в штаны, поэтому лишь стиснул ткань в кулаке, так сильно, что она затрещала. – Не мог бы ты уже подвинуться? – нетерпеливо зашипел охотник. Габриэль хмыкнул и откинулся назад, ухватившись большими пальцами за пояс штанов и стягивая их с бедер. Хотя этот процесс все равно показался Винчестеру, словившему некий момент озарения, слишком долгим. Похоже, озарение делает тебя непосредственным. Он зачем-то сказал об этом Гейбу, хотя и боялся, что это прозвучит глупо. Но архангел только вновь тихо, почти неслышно засмеялся. – Черт, черт… – Сэм опустил голову, уткнувшись ему в плечо, и до скрипа стиснул зубы. Он, похоже, и сам не понимал, как сильно соскучился, пока не дошел до некоего предела, за которым это стало уже невыносимо. Он вновь схватил Гейба за талию и притянул так, что хрустнули ребра, злясь на себя за эту неожиданную грубость. – Черт… Прости! – выдохнул он в изгиб шеи, пахнущей корицей и лакричником. И подумал, что хотел бы вцепиться в нее зубами. Но теплые руки Габриэля погладили его по голове, убрали с лица растрепавшиеся пряди, и Сэм закрыл глаза, мысленно ругая себя, на чем свет стоит. Он и забыл, что архангелы умеют читать мысли. – Знаешь, я тут подумал… Пытаться задним числом найти в себе того, кем был тысячи лет назад – это и правда плохая идея, – шепотом признался Гейб. Охотник прервал его на полуслове, опять впившись в губы жадным поцелуем – и это было намного, намного проще, чем, по мнению Габриэля, должно было быть с обыкновенным человеком. Видимо, и правда: все дело в желании...