***
— Прости за всю боль. Извини, что был токсичным. Надеюсь у тебя все хорошо.Я всегда буду любить тебя, Юнги, — последние слова Чимина, произнесенные в надежде, что услышат и прибегут спасать из лап смерти, но, к сожалению, или, к счастью, ноги уже за кромкой окна, руки в объятиях ветра, еще один шаг и Чимин полетит вниз. Но сие представление прерывает, распахнувшаяся дверь на кухню, в которую влетает перепуганный и такой родной, любимый Юнги, заботливо хватающий и загребающий в объятия, пытающийся остановить поток, непрекращающихся слез Чимина, целуя в нос, лоб, губы, макушку, везде лишь бы дать понять, что нужен и любим, что их расставание было ошибкой, что все еще можно исправить и построить на руинах здоровую связь, перерастающую во взаимоуважение, в сострадание, любовь и в заботу друг о друге —Я буду любить всегда, тебя, дорогой Чимин! — Произносит Юнги.Часть 1
27 января 2021 г. в 20:48
Боль, разъедающая каждый участок тела, нарастала с каждым вздохом. Она словно морская волна, обдавала колоссальным потоком, оглушая и затмевая разум окончательно.
Белоснежное лицо Чимина от огромного количества слез, что скатывались прямо на прозрачную рубашку, оставляя разводы в районе грудной клетки, побагровело. В изумрудно-голубых глазах отражалась злость и обида за слабость и несдержанность, за очередную порцию алкоголя и новый надрез в районе запястья.
Ведь Чимин зарекался год назад, что ради Юнги перестанет истязать свое тело и душу, в надежде очиститься от переполняющих его эмоций до краев. В голове звучали одни и те же слова. Почему он снова игнорирует, почему не отвечает третий день, почему холоден, почему. Зачем причиняет боль, зачем, если помнит речь: «Юнги, не игнорируй, пожалуйста, ведь это напрягает.»
— У всех людей бывают периоды, когда не хочется никого слышать, — произнес Юн без улыбки и раскаяния.
Чимин тогда почувствовал холод, разливающийся внутри, не предвещающий хорошего, а только причиняющий дискомфорт. В памяти снова всплыли отрывки, что у Юнги, часто взгляд пуст, будто его вовсе не существует, будто всего лишь оболочка без души.
Четвертая по счету рюмка, еще один глубокий надрез и вечное одиночество — спутники жизни, спасающие от переполняющих негативных эмоций, калечащие с каждым разом сильнее. Становятся зависимостью.
Чимин знает, что утром будет корить себя же за новую порцию полос на пласте из голубых вен, пожалеет, что кинул Юну смс «прощай». В которой явный намек на суицид за то, что тот обещал приехать в гости, но не смог.
Да, Чимин готов выйти в окно, готов почувствовать каждым участком кожи поток ветра.Он желает изведать, каково это за пару секунд до собственной смерти ощутить эйфорию и радость, что все закончится и боль, напоминающая бесконечную черную дыру, испарится. Может люди после его отчаянного и необдуманного поступка, хоть затем осознают, что мало интересовались и поддерживали, игнорировали, издевались, кричали.
Юнги при каждой встрече произносил заезженную фразу.
— Чимин, сходи к психологу. Поверь, станет легче. Боль исчезнет. Я знаю, как хочется исцарапать все тело в надежде заглушить пустоту, в надежде очиститься. Ты же помнишь те фотографии, где плечо сплошная гематома, ужасающая нормального человека. Да, я был не в себе, но в тот момент хотелось умиротворения и чувства, что жив, что существую.
Мне поставили диагноз — клиническая депрессия, прописали таблетки и продержали в больнице, — пока состояние не улучшилось. Все в твоих руках. Спасайся пока не поздно, —с едва заметной улыбкой и светом в глазах, сказал он, обняв крепче Чимина, даря очередную порцию наслаждения.
Наедине с Юнги Чимин вел себя слишком откровенно, театрализованно, импульсивно. Хотелось внимания, ласки, порцию физической боли, отвлекающей от дыры, образовавшейся в районе живота, внутри.
Юнги больно смотреть на его отчаяние и несдержанность, до скрежета зубов неприятно, что его используют, не заботясь о чувствах.
Он считает Чимина эгоистом, тем, кто отравляет душу, тем, кто снова тянет на дно, из которого только недавно выплыл и реабилитировался, начав заново жить, учась, справляться конструктивно, не убегая от проблем и не заглушая их ожогами от спичек, алкоголем и сдиранием под мясо ногтей.
Любое желание Чимина —закон. Даже если спать хочется, даже если рано в универ вставать, даже если внутри отчаяние, тоска по стабильным и здоровым отношениям, отвращение и разочарованность в собственной паре.
Чимин красивый, словно ангел, снизошедший с небес. Улыбка, глаза, милые щечки — религия Юнги, только теперь разрушенная, неподлежащая восстановлению.
Любая ласка, которую в очередной раз просит Чимин —насилие.
Но вот только он не осознает всю трагедию и крах отношений. Не понимает, что ровно через два месяца добьет Юна окончательно, отослав записи дневника, пропитанные злостью, ревностью, болью, слезами, одновременной ненавистью и любовью.
Чимин словно, маленький ребенок жаждет внимания, понимания, принятия. Его загребущие руки лезут под майку без разрешения и одобрения. Желание сильнее прикоснуться к Юнги, ощутить тепло кожи, запах, одурманивающий и заставляющий млеть, чем осознание собственной токсичности
Чимин томным голосом тянет не просьбу, а приказ:
«Прошу, укуси меня, растерзай шею, хочу ощутить тебя, желаю вкусить все прелести жизни», — смотрит в глаза, забираясь на ноги Юну, подставляя такую изящную и соблазнительную шею в район губ.
Юнги не отказывает, несмотря на усталость и головную боль, сонливость и вымученность. Хочет сказать: «Чимин, я добирался через весь город, после шестичасовых пар, не перекусив даже». — А на деле выходит, что без желания, без чувств, без трепета едва слышимо прикасается, оставляя первый укус, который превращается в синее пятно, означающее для Чимина намного больше, чем сама душа и желания Юна, являющийся клеймом и большим достоянием.
Они тянут друг друга на дно еще с начала отношений, когда воодушевленный Чимин, тогда не осознающий почему так импульсивно и отчаянно поступил, сказав Юнги: «Давай встречаться.»
Душевная боль, слезы, пустота, детские травмы-основа их зависимых отношений. И каждый раз заезженная схема, по которой меняются ролями, играя в спасателя и жертву, применяя даже одновременно два образа за раз.
Чимин странный. Он впервые узнает о порезах Юнги, когда приходит в гости на чай, насладиться обнимашками без каких-либо намеков на поцелуй. Неожиданное зрелище лицезреть на теле парня выпуклые шрамы, бугристые и такие, совершенно не пугающие. Многочисленные порезы Юна нисколечко не выбивают из колеи. Наоборот хочется прижать родное тело и сказать, что: «Все будет хорошо.»
А Чимин и не осознает, во что ввязался тогда.
Влюбленность затмевает и окрыляет, не дает развидеть, всю нездоровость отношений. Оба мучаются, перенимая поведение друг друга и причиняя вред. Не желают разбить розовые очки, потому что всего по шестнадцать, потому что боятся одиночества.
Но если есть начало, то и конец тоже когда-нибудь наступает, вырывая с корнем все хорошее, что было, оставляя лишь горечь и разочарованность, непрекращающуюся боль и пустоту, которую заполнить невозможно друг без друга, как и заново начать жить, не осознавая, что забыть и стереть память не получится, потому что один из них все еще любит и надеется до последнего, что другой помнит о нем всегда…