Верхом

      Слово за слово, встреча за встречей, и Мо Жань уже приглашает Чу Ваньнина на первое свидание. Сам Чу не понимает, как мог такое допустить, а Мо Жань приходит к выводу, что хочет трахнуть этого элегантного и изящного мужчину вовсе не один раз, а много-много, и отпускать от себя тоже не желает. И вообще сделает так, чтобы к Чу Ваньнину больше никто своих похабные культяпки не тянул, а то он поотрывает их. И фантазия о сексе у бортика никуда не исчезла, просто Чу Ваньнин очень правильный, а Мо Жань его спугнуть не хочет. Но вот так близко общаются они уже второй месяц, а встречаться начали только неделю назад или немного меньше, но Мо Жань уже думает, как бы его уломать на секс, будучи очень нетерпеливым и жадным. Жадным до внимания Ваньнина, а в постели оно проявляться будет по-особенному. Его Чу Ваньнин вообще такой чудесный и совершенный, хотя сам так не считал, сколько бы Вэйюй ему об этом не говорил. И невинный донельзя. Вот на днях Мо Жань пытался получить первый поцелуй в качестве его пары, а Ваньнин все отнекивался — просил подождать завуалированно, — уходил от разговора и Вэйюй так и не получил даже целомудренного поцелуя в лоб.       Свидание у них назначено в яблоневой алее, что прилегает к территории ипподрома. Хайтан. Там иногда прогоняют своих коней постоянные клиенты ипподрома, Мо Жань видел несколько раз. Чу Ваньнин же, похоже, тут либо никогда не бывал, либо любил настолько это место, что решил предложить именно его в качестве места встречи, Мо Жань узнать не успел. Ну, спросит во время прогулки.       Мо Жань опоздал, правда совсем немного. Но Чу Ваньнин, или, как его называет дядя, бесподобный Юйхэн, всегда такой величественный и холодный, сейчас выглядел так, будто Мо Жань нанёс ему величайшую обиду, которую простит он только при одном условии. — Ну сокровище мое, не обижайся, — на своём сером в яблоко коне Мо Жань скоро к нему подъехал, ближе, чтобы протянуть небольшой красный узелок, красиво завязанный и вышитый красными нитями в узоре каких-то завитков, не совсем понятный рисунок. — Я не собирался опаздывать, даже раньше нужного вышел, только в булочной эта ебаная очередь была. Слишком длинная, — Мо Жань извинялся, как всегда забывая про фильтрацию речи, когда злился. Злился не на Чу, конечно, и не на то, что он обиделся. Но его нужно было теперь как-то задобрить. Мо Жань уже знал, что тот обожает сладкое, хоть и признаваться в этом не хочет от слова совсем. Как раз в эту ткань он и завернул небольшую коробочку с двумя пирожными из песочного теста, в самой середине которых был сладковатый османтусовый джем, растекающийся в небольшие углубления в лепестках цветков-угощений, по виду напоминающих как раз цветы хайтана. Странное совпадение, но оно очень кстати. Потому что Чу Ваньнин, только вскрывший коробку с таким детским любопытством на лице, тут же перестал выглядеть преданным Мо Жанем, рассматривая несколько секунд сами пирожные, а потом отламывая лепесток и засовывая в рот, благо, кусочек был небольшой, а у Чу ведь вместимость рта... небольшая.       Мо Жань не запрещал себе думать об этом, пусть даже Ваньнин просто ест. Сам же Ваньнин не узнает, что Мо Жань представляет, как потом будет толкаться в этот рот, растягивая мягкие покрасневшие от трения губы, прекрасно понимая, что весь не войдёт, но очень хочется попробовать.       Итак, Чу Ваньнин доел одно своё пирожное, а второе оставил на потом, сложив в небольшую сумку, привязанную к седлу, и обернулся к Мо Жаню, уже успокоившийся и даже довольный. Они договорились пройти несколько кругов по заданному маршруту, который Ваньнин составил ещё год назад и вот тогда-то Мо Жань узнал, что это действительно любимое место его, теперь уже, парня и согласился со всем сказанным, лишь бы его Ваньнин чувствовал себя хорошо.       Первый круг был ознакомительным. Чу Ваньнин показывал Мо Жаню территорию и продвигались они на шаге, чтобы Вэйюй, конечно, успел все осмотреть. Сама аллея была не очень длинной, она шла полукругом и выводила на просторную поляну, все ещё окружённую деревьями хайтана. Кстати, в эту пору ведь лепестки опадали и картина была до того нежной и красивой, что у Мо Жаня что-то екнуло в груди. А ещё здесь был его очень красивый и неземной Ваньнин, который предельно точно вписывался в эту нежно-розовую картину, весь как всегда в белом с вкраплениями нежно-небесного цвета, да и сам был словно прекрасная красавица, нежная и хрупкая, просто волшебно. Мо Жань, может, и не любил все эти розовые сопли и слюни, как и Чу Ваньнин, впрочем, но вот когда тут фигурировал его парень, все это становилось неважным, если выяснялось, что ему это все совершенно подходит.       К этой поляне вели ещё несколько аллей, достаточно широких, чтобы по ним могло проехать два человека, каждый на своём коне, причём не плечом к плечу, а на приличном расстоянии. Чу Ваньнин свернул к средней их них, и Мо Жань последовал за ним, медленно посматривая то в одну сторону, то в другую, слушая попутно объяснения Чу Ваньнина, что здесь да как. Эта аллея, кстати, вела к озеру, что находилось этом... лесу? Пускай будет саду, Мо Жань назвал его так. Маршрут их пролегал вокруг этого озера и дальше была совсем короткая дорога к той самой яблоневой аллее, с которой начинался их путь.       Второй круг у них был тренировочным. Сам Мо Жань умел просто ездить на лошади. Никаким конным спортом он не занимался. А вот Чу Ваньнин был чемпионом мира, пусть и травмированным, и легко мог обогнать Мо Жаня, но тогда это было бы нечестно. Поэтому они решили провести пробный забег. Но полноценного пробного забега у них не получилось, потому что конь Мо Жаня был довольно своенравным и поддаваться управлению на приличных скоростях уже не особо желал. Так что остановились они у того самого озера и долго стояли, рассматривая его. Как выяснилось, Чу Ваньнин обожал и это озеро тоже, как саму аллею, и Мо Жань, смотря на озеро, старался проникнуться этой любовью. Озеро действительно было красивым и его берега были даже усеяны маленькими лепесточками цветков, что срывал ветер и приносил к воде. А кроме лепестков хайтана на нем ещё плавали необыкновенные красные лотосы, вид редкий, и Мо Жань спросил, всегда ли эти красные лотосы тут росли. Оказалось, что нет, не всегда, и это сам Чу по приезде, когда Сюэ Чжэнъюн сказал ему, что может делать все что угодно с этим садом, высадил на озере, у берегов, эти редкие цветы, и теперь, когда приходит время цветения, тут всегда становится так сказачно.       Третий их круг стал второй попыткой пробного забега. И в этот раз все получилось куда лучше, чем в первый. Мо Жань немного потренировался, сделав перед этим несколько объездов вокруг водоема. Чу Ваньнин все равно пришёл первым, хотя и дал Мо Жаню фору. Ну, другого от него и не ожидалось. Так что Мо Жань и не расстроился даже, а только подошёл на коне к своему парню поближе, любуясь своим гордым Ваньнином, который почти светился. Наверняка на него так действует сама поездка на большой скорости. Мо Жань его понимает. Чувствует себя свободнее так, что ли.       Четвёртый и завершающий их круг был полноценной гонкой, но исход был ясен с самого начала. Вэйюй, кстати, чуть не упал с лошади, но оно того стоило. Ваньнин выглядел ещё счастливее, чем после третьего круга, хотя, наверное, кроме Мо Жаня и Сюэ Чжэнъюна этого понять никто не мог. Для Мо Жаня это становилось понятно уже после месяца их общения, различать эмоции мужчины он научился быстро. Сказываются годы детства, проведённые с множеством различных между собой людей и всех ведь нужно было научиться понимать, чтобы поддерживать общение. Но вот Мо Жань немного устал и Ваньнин, заметивший это, сказал, что на этот раз хватит. На этот раз. Видимо, планировал ещё раз провести с Мо Жанем время здесь, в яблоневом саду. Что ж, Мо Жань этому только ужасно обрадовался, но показывать это раньше времени не спешил. Только покорно кивнул в знак согласия.       Когда они закончили с прогулкой на лошадях и остановились у небольшого озера в центре яблоневого сада, Чу Ваньнин съел второе пирожное и даже тот лепесток, который, вообще-то, предложил Мо Жаню, но тот отказался и был доволен видом жующего свои сладости Ваньнина. Это вообще было высшим проявлением щедрости и внимания, когда мужчина предлагал поделиться с ним сладким, так что Мо Жань запомнил и оценил сей добрый жест. Оценил по достоинству.       У озера они просидели до заката, и Чу Ваньнин, сидевший в объятиях Мо Жаня на берегу, чуть склонил голову, робко так, ненавязчиво, думая, что, может быть, его сейчас и вовсе оттолкнут, и все же положил свою голову на чужое плечо. В свою очередь Мо Жань, смотрящий больше на Чу Ваньнина, чем на закат, прижал его к себе поближе, как бы поощряя инициативу мужчины. За эту неделю, что Чу Ваньнина провёл на тренировках на ипподроме, а Мо Жань на сиденьях под навесом, глядя на такого безупречного наездника, макушка Ваньнина много раз оказывалась у него под носом после занятий Чу, но ему все никак не удавалось поцеловать её. И вот сейчас, когда Чу Ваньнин никуда сбегать не собирается, по крайней мере, пока его не спугнут, Мо Жань быстро целует своего парня в макушку и ждёт реакции. Ждёт. Ждёт. А потом чувствует, что напрягшийся было Чу Ваньнин слегка расслабляется, поворачивает лицо к Мо Жаню, мочки его ушей незамедлительно краснеют и он, секунды три посмотрев на Вэйюйя в упор, на руке приподнимается и едва-едва касается его щеки губами, тут же отворачиваясь, словно прячась. От смущения. Потому что теперь краснота перешла и на шею его, делая образ Чу Ваньнина ещё прекраснее, чем он был до этого. И Мо Жань понимает, что вот оно, совершенство, сидит рядом с ним, в его руках. Не убегает, правда, но прячется. Прячется ото всех, но не убегает только от него, Мо Жаня. И пока этого ему хватит.